Заводит ли тебя полный желудок?
Заводит ли тебя полный желудок?
(Voellerei macht dich an?)
Что скажешь, полный желудок тебя заводит?
Не знаешь, говоришь? Ну давай попробую описать...
Я не могу представить себе более вдохновляющего зрелища, чем женщина, которая все ест, ест и ест, она не может — и не хочет — остановиться, пока еще может шевелиться. Женщина, у которой при виде еды учащается дыхание. У которой даже сердце бьется чаще при одной мысли о еде. Которая физически не может не обжираться до отключки при любой возможности.
Женщина, все тело которой свидетельствует о чревоугодии. Растянутый и разбухший от бесчисленных безразмерных трапез живот. Раздавшиеся от миллионов калорий бедра. Округлившееся от постоянных перекусов лицо. Обвисший и умножившийся от бесконечного напряжения жевательных мышц подбородок.
Ее растяжки невероятно возбуждают меня, ибо они демонстрируют, что женщина эта объедается до такой степени, что вес ее растет очень быстро, появляются такие мощные подушки жира, что кожа не успевает вырасти до нужных площадей и физически трещит, растягиваясь. А если следы растяжек все еще красные, это показывает, что прямо под ними свежевыросший слой роскошнейшего сала.
Женщина эта обожает поесть и не страдает отсутствием аппетита. Ей не так важно, что именно она ест, лишь бы этого было много. Нагруженные ли с горкой тарелки в ресторане, гора ли пакетов и картонок из заведения быстрого питания. Сладкие и жирные вкусняшки, «сбалансированное» домашнее питание — главное, чтобы там было минимум на четверых. Она съедает все и добавляет сверху несколько литров мороженого, которое предпочитает пить растопленным прямо из контейнера.
Она начинает есть медленно, аккуратно, наслаждаясь каждым кусочком и не оставляя на тарелке ни крошки калорий. Не спеша, зная, что размеренное питание растягивает желудок сильнее, чтобы с каждым днем в него влезало все больше.
Вскоре весь мир для нее сужается до габаритов накрытого стола, а потом она даже не смотрит за край следующей наполненной тарелки. И думает лишь о том, что вот этот кусочек уже, проглоченный, отправляется в желудок, а следующий как раз на языке. Она наслаждается размеренным ритмом чревоугодия, пока ее желудок заполняется.
И в итоге чистое чревоугодие берет верх: она все чаще запихивает еду в рот буквально горстями, словно не может наполнить свою раздувающуюся утробу достаточно быстро. Она стонет от приятной сытости, но даже когда это уже не сытость, а полный перебор — не позволяет себе остановиться и ест, пока вообще может дышать, пока переполненный желудок не ставливает снизу легкие чугунной тяжестью.
Она ослабляет пояс на одну дырочку, потом на две, на три, и наконец расстегивает его полностью. Расстегивает штаны, позволяя молнии открыться самостоятельно под весом массивного и мягкого пуза. И вот оно, высвобожденное, выплескивается на ее коленки, а растянутая кожа сияет от всего, что она сумела запихнуть внутрь.
Когда она объедается до такой степени, что уже не может нормально дотянуться до стола, она держит тарелку прямо у рта, сгребая с нее все и постанывая в неутолимом экстазе. А когда ее одолевают лень и сонливость, она позволяет мне скормить ей с рук еще сколько-то вкусняшек.
Недоеденного не остается. Она сметает все, сама и с моей помощью, до последней крошки. Она демонстрирует, какая она обжора, а я поздравляю ее с очередным рекордом и заверяю, что именно такая, совершенно беспредельная жадность и является причиной того, что она такая роскошно жирная.
Вновь и вновь она показывает мне, что ее аппетит не ведает пределов, а я воспеваю ее громадное пузо, выросшее именно благодаря этому, и ласково уговариваю ее продолжать. Убеждаю есть еще и еще, есть, стоя на четвереньках, и чтобы при этом ее пузо лежало на полу, покрытое сетью растяжек...
Она охотно соглашается и продолжает обжираться в такой вот животной позе. Каждая трапеза — как будто последняя, как будто еда пропадет, если она не съест ее достаточно быстро.
Она всегда объедается. И всегда продолжает есть. Даже когда уже не лезет. Она всегда съедает все.
А уж я забочусь о том, чтобы еды всегда было много...