Зависть и живот
Зависть и живот
(Jealousy and Belly)
Не любить Джесси Мей было невозможно.
И кое-кому было сложно это принять.
Она была одной из тех персон, от которых искры летят по всей комнате просто потому, что она находится там. Знаешь ты ее пять минут или пять лет — неважно, она все равно заговорит с тобой. Ни единой крупицы зла. Мелкая представительница офисного планктона, она охотно останется в конторе сверхурочно и закончит возню с бумагами, чтобы ее коллеги могли уйти домой пораньше.
Именно из-за такого ее характера, а не из-за внешности, Генри и влюбился в нее. Нет, со внешностью там тоже все было в порядке, более чем. Черные волосы, лениво струящиеся почти до талии. Яркие зеленые очи и веселая россыпь веснушек на премилой мордочке. Здоровое сочетание диеты, спорта и отменной наследственности обеспечило ее подтянутой фигуркой с широкими крепкими бедрами и привлекательно объемистым бюстом.
В общем, Генри тут прыгнул выше головы, отчего и беспокоился. Сам-то он был — ну не Квазимодо, конечно, но и далеко не фотомодель, каковую карьеру многие советовали для Джесси со школьных времен. И как бы он ни любил ее, но внутренние тараканы не давали ему покоя.
Вот как сейчас, когда отмечали помолвку знакомых, и Джесси задалась целью осчастливить своим общением всех и каждого, а хмурый Генри стоял в углу и пил пиво, нервный и одинокий.
Еще хуже было то, что он заметил, как практически все парни глядят на нее — кто украдкой, кто открыто. Понятно, что белая маечка и облегающие голубые джинсы как раз и были заточены притягивать взгляд, но...
А когда он отошел наполнить опустевший стакан, то услышал кусок разговора, каковой, возможно, и не стоило бы слышать.
— Слушай, а кто эта красотка с черной гривой, которая бегает по всему залу, чтобы со всеми поболтать?
— А, это Джесси. Дружит со всеми и каждым.
— Ну, я бы не возражал против более тесной дружбы с такой, ага.
Генри хотел было встрять — но не нашел в себе сил. Так что молча, забыв про пиво, он ушел обратно в зал к своей девушке, пока еще мог называть ее «своей».
Джесси как раз подошла к стойке с закусками, задумчиво глядя на блюдо «поросят в одеяле», как зовется мини-вариант сосисок в тесте, и забросила в рот одну штучку. Он подошел, она улыбнулась ему и кивнула:
— Попробуй, жутко вкусные.
Генри послушался — и согласился, и правда нечто.
— Господи, если бы я могла есть их целый день напролет! Но я ж тогда стану шариком на ножках...
И тут у Генри возникла идея.
Он не считал себя подлым, нет. Ведь в Джесси его привлекал прежде всего характер, а не внешность. Но если эту внешность чуток подпортить, чтобы снизить градус соперничества...
— Ну так возьми еще!
— О нет, я и так уже перебрала. Ты возьми.
— Бери-бери, вижу же, как ты на них смотришь.
И весь остаток вечера Генри всеми силами обеспечивал Джесси обильную выпивку и еще более обильную закуску. Так что когда они шли к машине, она пожаловалась:
— Ну почему… ты меня не остановил… я с трудом идти могу...
На что Генри лишь улыбнулся и загрузил ее на сидение. План уже начал работать.
*
Со следующего дня он начал потихоньку увеличивать ежедневный рацион Джесси. Утром он подавал ей прямо в постель рогалики с плавленым сыром. Раз в два-три дня заглядывал к ней в офис и вручал ее любимые вкусняшки «на погрызть». По субботам, а иногда также по понедельникам и четвергам, объявлял «у нас на ужин сегодня пицца» и старательно подсовывал Джесси «самые вкусные» кусочки, не давая ей осознать, что ей достается существенно больше половины.
Последствия не заставили себя ждать.
— Милый, это ты стирал шмотки? — донесся голос Джесси до кухни, где Генри как раз готовил завтрак.
— Нет, а что?
— Черт. Тогда, наверное, я виновата, что джинсы сели. Это была моя любимая пара.
С этими словами Джесси как раз вошла, и Генри не мог не заметить, что джинсы остались теми же. Просто выросло кое-что другое. Плоский и подтянутый живот сменился пухловатой выпуклостью, и в итоге «стройные» джинсы не могли застегнуться на уже-не-такой-стройной хозяйке.
— Наверное, виноват все же я, купил по акции новый порошок, — соврал Генри, прикрывая свои манипуляции.
— А, бывает. Ладно, мне чего-то захотелось на ужин барбекю. Знаешь подходящее местечко?
Он знал. Уже разведал, в каких ресторациях в округе подают самые калорийные блюда.
Ужин «в городе» превратился для них в подобие кулинарного вояжа, поскольку Джесси теперь следовала зову собственного желудка. И хотя набранный вес слегка увеличил объемы ее груди и бедер, что конечно же притягивало нежелательное внимание посетителей рестораций, Генри видел, что как только Джесси принималась за еду — все их внимание уходило в сторону.
План работал.
*
Теперь, когда дневной рацион Джесси достаточно вырос, пора было сделать следующий шаг — уменьшить количество сжигаемых калорий. Это оказалось еще проще: всякий раз, когда она переодевалась в спортивный костюм, собираясь на пробежку, Генри подбирался к ней сзади, стискивая округлые ягодицы и целуя в шею; в девяти случаях из десяти пробежка была тут же забыта, а обоюдно приятная постельная гимнастика в смысле расхода калорий все-таки поменьше будет.
*
Итак, Джесси активно набирала вес и становилась все более и более пышнотелой. Вот только одного Генри при всем желании предсказать не мог.
Как-то вечером, когда Генри на пару дней уехал в командировку, Джесси стояла голой перед зеркалом. Огладила ставший пухлым животик, стиснула новообразовавшиеся складки на боках, колыхнула туда-сюда. И в голове у нее билось только одно: господи, какой класс!
Всю жизнь она была стройной, спорт и диеты для нее были скорее подхваченной у подруг привычкой, чем необходимостью. Но с недавних пор у нее так вырос аппетит, и лопать что попало в таких количествах для Джесси оказалось новой концепцией бытия. Которая очень ей понравилась.
А еще у такого аппетита оказались интересные побочные последствия. Там, где ее тело раньше было угловато-твердым, теперь образовались мягкие и податливые местечки. Но ведь это же ненормально, или?..
Она набрала в поисковой строке «меня возбуждает лишний вес».
Джесси понятия не имела, в какую кроличью нору сейчас прыгает вниз головой...
Рассказы, статьи, целые веб-порталы, посвященные теме раскармливания. Базовая концепция — отношения двух людей, одна персона раскармливает, вторая позволяет с собой это проделывать.
Читая все это, она мысленно складывала мозаику. Завтрак в постели, доставленный прямо в офис обед, постоянные ужины в ресторанах, где выбор блюд далек от диетического...
И конечно же — тот, кто все это ей обеспечил.
У Генри есть фишка, но он слишком стыдливый, чтобы в ней признаться. Как мило.
Джесси захотела тут же снять несколько откровенных фоток своего животика и отправить их Генри, однако она решила не торопиться.
Генри явно стыдно за себя, раз он ей в этом прямо не признался. Он вообще не самая социально активная персона. Так что слишком резкие действия могут его и напугать.
Джесси отправилась в ванную, извлекла весы. Обычно ее вес колебался в районе полусотни, но это все было до того как. Так что она сделала глубокий вдох, влезла на весы — и по всему ее телу пронеслась теплая волна, когда на экране высветилось «66». Жмакая небольшой, но уже пухловатый животик, Джесси решила: дорасту до ста, а тогда уже открою карты. Хочет играть втемную, пусть.
И рассмеялась, возвращаясь обратно в гостиную и набирая на телефоне доставку пиццы.
*
После командировки Генри оказалось куда проще следовать плану: теперь Джесси сама выбирала ресторанчики на ужин, как правило — со шведским столом, и всегда старалась съесть чуть больше, чем могла физически. В буфете дома не переводились сладости, которые она сама же и закупала в супермаркете, а спорт был заброшен, Джесси даже отказалась продлевать абонемент в тренажерку «для оптимизации расходов», заявила она.
Вес, разумеется, рос еще активнее. Генри получил то, что хотел. И когда они отправились на свадьбу той же парочки, помолвку которой праздновали так недавно, он увидел, что парни не очень-то смотрят на пополневшую Джесси. Больше у него нет никаких причин кому-то завидовать.
А Джесси радовалась празднику по совершенно другому поводу. Платье на ней трещало, и порхать по всему залу, как обычно, стало нелегко — приходилось делать перерывы, как правило, у стойки с закусками. Она знала, что за спиной у нее шепчутся, гадая, как это ее так расперло (на весах еще немного, и будет восемьдесят).
Генри опустился на свое место за столом, и тут ему на колени шмякнулось нечто довольно-таки тяжеленькое — конечно же, это была его ненаглядная Джесси, изрядно навеселе; хихикнув, она наклонилась к его уху и шепнула:
— А знаешь, может быть, нынче ночью повезет не только новорбачным...
После чего спрыгнула, выдохнула и потащила Генри в их гостиничный номер. Кое-кто из парней провожал его взглядом «удачи, мы с тобой», а на нее старался и не смотреть.
Так что — да, Генри наконец получил то, чего хотел, вот только...
Джесси не собиралась останавливаться.
Он перестал приносить ей завтрак и обед; она просто ходила ха ними сама. Он попробовать уговорить ее выйти в парк на совместную пробежку, она отказывалась — мол, слишком устала, или слишком плотно поела, чтобы куда-то там еще выбираться. Ненасытное прожорливое чудовище заняло место той, прежней Джесси — и, похоже, Генри врал самому себе, считая, что внешность тут ни при чем...
Не то чтобы он не любил ее, нет. Но раньше, к примеру, они занимались любовью всякий раз, когда получалось, а сейчас — очень под настроение. Раньше его партнерша готова была экспериментировать, чтобы было поинтереснее; нынче же миссионерская позиция была чуть ли не единственной, которая не утомляла ее, да и то пузо мешалось. Так что чем дальше, тем больше Генри желал бы вернуть обратно ту легонькую и ловкую Джесси, какой она была еще столь недавно...
*
А сама Джесси ничего не понимала. Она ради него набрала столько лишнего веса, а он, кажется, проявляет к ней все меньше и меньше интереса, более того — кажется, пытается уговорить ее похудеть! Подумав, она решила, что не уверенный в себе парень сомневается, достаточно ли хорошо он ее раскармливает, и потеря интереса — свидетельство того, что она толстеет недостаточно активно. И Джесси решила удвоить свои усилия в этой сфере, чтобы уде никаких сомнений не оставалось.
Каждый день она старалась впихивать в себя больше, чем влезало физически, увеличивая тем самым собственные лимиты возможного. Делать это Джесси старалась тайно, чтобы не портить «сюрприз» для Генри, так что она заказывала гору еды в «МакДональдсе» и обжиралась на стоянке, а ее обеды заставляли коллег ронять челюсти — на их глазах самая красивая барышня в офисе превращалась в самую толстую особу во всем здании.
И вот однажды Джесси влезла на весы и ахнула.
Сто десять кило.
Она хотела удвоить свой изначальный вес, но зашла даже немного дальше, чем запланировала тогда. Улыбаясь, Джесси переоделась в свое лучшее белье и посмотрела на часы: скоро Генри будет дома.
*
Переступив порог, Генри замер в замешательстве. Прямо от входной двери в спальню вел след из розовых лепестков. С чего вдруг — вроде сегодня не день рождения и не памятная дата… Войдя в спальню, он увидел Джесси. Ту Джесси, которую сотворил — или разрушил — сам.
Четко-скульптурное лицо прорастало мягкой складкой второго подбородка. Подтянутые дерзкие грудки стали обвисшими торбами сала. Плоский, чуть впалый животик — превратился в пузо, круглое и массивное.
Закнув ногу на ногу — не без труда, такие толстые стали, — Джесси посмотрела на него взглядом опытной соблазнительницы
— Эй, красавчик, почему бы тебе не покормить свою малышку так, как она того хочет?
Она мысленно проигрывала эту сцену снова и снова, и в ее фантазиях после этой фразы Генри должен был взять пончик, коробку каковых она заблаговременно выставила на тумбочку, запихнуть ей в рот, после чего у них был бы самый жаркий и романтический вечер за все время знакомства...
Джесси совершенно не ожидала, что он скажет:
— Ты о чем вообще говоришь?
Он не нервничал, нет — он вообще не понимал, в чем дело.
— Да я о том, что ты меня откармливал, потому что тебе нравятся толстушки.
От такого у Генри челюсть отвисла.
— Так вот что… Стоп. Все-таки я должен кое-что тебе объяснить.
И объяснил — что раскармливал он ее просто в рамках своего плана, чтобы другие парни перестали на нее смотреть. Как она приняла такое объяснение, нетрудно догадаться.
— Трус, паскудник и сволочь! — возопила Джесси, швырнув в него подушкой — уж что под руку попалось, — а по лицу ее катились слезы. И как бы он ни пытался извиниться, предательства она простить не могла. Теперь все стало полностью и окончательно ясно. Они перестали заниматься любовью, потому что она слишком растолстела. Все, точка.
Той ночью Генри спал на диване, пока Джесси, всхлипывая, пыталась заполнить возникшую внутри пустоту всем съестным, какое нашлось в квартире. Выпотрошила холодильник и буфет дочиста. Не хватило. Утром она, с раздувшимся пузом и пустыми глазами, хлопнула дверью и более не вернулась.
Оставив Генри молча рыдать над разбитой жизнью: у него было все, и он сам все испортил. И для себя, и для нее.
*
В последнем Генри, однако же, ошибся.
Найдя себе новую квартирку, Джесси купила кое-какое оборудование для видеосъемки и готова была начать новый этап своей жизни. И на этом этапе исследовать ту часть себя, которую приоткрыл, сам того не желая, ее окончательно и бесповородно бывший.
— Привет, народ! С вами Жирная Джесси! Это мое первое видео, и я просто хочу скзаать, что я очень рада начать показывать всему свету, как я набираю вес!
Она встала и проверила, чтобы камера показывала ее полностью, с головы до пят, в хорошем ракурсе.
— На самом деле я толстею уже некоторое время, и мне не терпится вам показать, как я выглядела с самого начала. Серьезно, контраст просто потрясающий! Как я открыла для себя мир раскармливания — это отдельная банка с пауками, мы туда как-нибудь заглянем, но пока что просто скажу: сейчас во мне чуть меньше ста двадцати кило, и ближайшая моя цель — сто тридцать. А в более отдаленной перспективе, надеюсь, меня из этой квартиры придется вырезать с перфораторами, потому как в двери я уже не пройду!
Она рассмеялась, отчего ее громадное пузо заколыхалось, и потянулась за первым бургером — первым из тех, что она съест сегодня, во время записи первого из «обжорных видео», каких дальше будет еще очень и очень много.
Ведь не любить Жирную Джесси было невозможно.
И если кое-кому сложно это принять — это исключительно его сложности...