Ютта-Ю
Ютта-Ю
(Yu)
Ю Шан родилась в семье китайских мигрантов. В Германии иметь однобуквенное имя было странно, так что «для лаоваев» ее звали Ютта. Ю откликалась на оба варианта.
Дитя двух культур, она уважала традиционную китайскую кухню, но еще больше уважала уличную снедь и сладости. Как все китайские девочки, она росла мелкой и худенькой, однако годам к десяти искушения окружающей кулинарии все-таки превозмогли. Завтрак дома, второй завтрак и обед в школе, бургер или жареная картошка по пути из школы домой, жареная лапша или жареный рис с курятиной дома, не считая сладкого… Как следствие, Ю начала полнеть. Родители это, конечно, заметили, но вмешиваться не стали: пусть, опять же, в китайских традициях полнота всегда была символом здоровья и благополучия… В общем, к двенадцати годам при росте метр сорок семь Ю уже весила пятьдесят два кило. Большая часть лишних килограммов расположилась в области бедер и ягодиц.
Тем летом все семейство Шан отправилось в Китай, к тамошней родне, что делали каждые два-три года. А поскольку происходили они из маленького городка, пол-городка как раз и было родственников разной степени отдаленности, а вторая половина просто хороших знакомых. Лин относилась ко второй половине, по крайней мере, в известных обеим девочкам двенадцати поколениях общих предков они не обнаружили, что ранее не мешало им хорошо общаться.
На сей раз Лин воскликнула:
— Ю, что с тобой случилось? Ты же была такая худенькая.
— Была, — отозвалась та. — В последнее время много ем. В Германии куча вкуснейших сладостей. Ну и на всякое жареное подсела.
— О, а я как раз учусь готовить, — сказала Лин, — пошли, расскажешь мне тамошние рецепты, а я попробую сотворить аналог из наших продуктов. Заодно посмотрю, как это в тебя столько влезает.
Дважды предлагать покушать Ю никогда не надо было, так что вскоре они были в домике у Лин.
— Родители на работе, придут только вечером, — сказала та, и девочки прошли прямо на кухню. Лин бросила обжариваться в масле нарезанное полосками мясо и овощи. Первую порцию Ю слопала быстро, вторую доедала чуть медленнее. Мясо ей понравилось гораздо больше, но говорить об этом Лин она не стала.
— Ну как, наелась? — спросила та.
— Не-а! — похлопала себя Ю по животу.
— Мороженое будешь?
— Всегда!
Лин достала из морозилки коробку мороженого. Ю потянулась за ложкой, но Лин перехватила ее руку.
— Сиди, я тебя сама покормлю.
Ю послушно открыла рот, и мороженое ложка за ложкой стало отправляться по назначению. Половину коробки Ю осилила, но потом обхватила раздувшийся живот и застонала:
— Все, больше не могу.
— Впечатляет, — согласилась Лин, отставляя коробку в сторону и облизав ложку.
Когда Ю отдышалась и смогла подняться, она попрощалась с Лин и пошла домой.
Семья Шан провела на родине предков еще недели три, и Ю часто ходила к Лин домой, а та ее закармливала до отвала. Перед отъездом Ю задумчиво проговорила:
— Ты бы тоже начала поправляться, что ли. Тогда бы мы устроили состязание кто больше слопает...
Приехав домой, Ю влезла на весы и ахнула: шестьдесят кило!
Весь следующий год девочка продолжала набирать вес, вследствие чего у нее росли не только бедра и окорока, но и живот, требующий все большего количества еды. И вот, облаченная по теплой погоде в одни штанишки и футболку, следующим летом она снова полетела в Китай, и сразу же побежала к Лин. Открывшая дверь персона… нет, это действительно была Лин, вот только она стала сама на себя не похожа: восприняв пожелание подруги всей душой, она не просто «начала поправляться», а стала чуть не вдвое толще, тростиночка превратилась в весьма и весьма упитанного колобочка, с мощным бюстом и выпирающим животом.
— Ю! — воскликнула Лин, отступая на шаг. — Кажется, ты за этот год заметно поправилась.
— Ты тоже, — фыркнула Ю.
— Родителей до конца недели дома не будет, заходи. Взвесимся, у кого лучше!
Лин вытащила весы из-под маленькой сидячей ванны и влезла на них первой. Шестьдесят шесть.
— Очень даже неплохо, — кивнула Ю, помня, что год назад подруга весила хорошо если сорок. — Теперь моя очередь.
Стрелка весов застыла на цифре 78.
— Ух ты! — всплеснула руками Лин. — Но в соревновании «кто больше слопает» я тебя все равно сделаю!
— Это мы еще посмотрим, — усмехнулась Ю.
— Кстати, окорока у тебя что надо.
— Спасибо. А у тебя, вижу, отросли груди.
— Ага. Четвертый номер, лифчик с обхватом девяносто пять!
— Солидно, — кивнула Ю, — я только-только доросла до восьмидесяти пяти со вторым номером.
Парочка пошла на кухню и совместными усилиями приготовила ужин на целый батальон. Принесли всю эту гору в гостиную, стратегически разделись до белья и принялись за дело. Жареное мясо, тушеные овощи, жареная лапша и рис, мороженое, взбитые сливки, шоколадки, пирожные… Через несколько часов, употребив несколько тысяч калорий, раздувшаяся Лин выдохнула:
— Все, больше не могу.
— Можешь, — уверенно возразила Ю. Взяла мороженое и принялась скармливать его Лин, свободной рукой оглаживая ее вздувшееся пузо, и так весь стаканчик.
Где-то в процессе обе отрубились прямо там, а когда Ю проснулась и решила, что не прочь слопать еще, она так и сделала, подчистив все остатки.
Такое «состязание» до возвращения родителей Лин они сумели устроить еще два раза. Кто на сколько поправился, правда, уже не проверяли, поглощенные самим процессом.
Лин часто зазывала Ю к себе: на ее фоне она не казалась такой толстой. Она так и не призналась подруге, что родители не в восторге от перспективы получить толстушку-дочь...
Когда они прощались, Лин сказала:
— Может быть, в следующий раз я буду толще тебя.
— Ха, мечтай! — рассмеялась Ю, похлопав себя по животу.
И первое, что сделала, ступив на землю Германии, это слопала сразу четыре бургера. С трудом, но справилась.
В школе Ю на удивление не третировали, вероятно, потому, что лишний вес был не только у нее. Тем не менее, именно к ней обратилась одноклассница Софи, попросив:
— Ютта, а мне ты можешь помочь поправиться? Я тоже хочу себе такие окорока, как у тебя!
Ю фыркнула и позвала ее к себе домой, на мастер-класс. Первым делом заставила взвеситься: пятьдесят семь кило при росте метр шестьдесят четыре, не совсем худая, но до толстой еще очень далеко. Выставила на стол целую гору вкусняшек, Софи честно постаралась слопать сколько получится, честно объелась и сказала «все, не лезет».
— А надо, чтобы влезло, — заявила неумолимая Ю, — если хочешь набрать вес — надо есть даже через не могу.
Через не могу Софи впихнула в себя еще пол-порции мороженого и отрубилась прямо за столом.
Зато через три недели весы показали уже шестьдесят.
— Надо же, — довольно заметила она, — я такого и не ожидала.
И продолжала толстеть, рос у нее в основном живот. К рождеству в Софи было уже семьдесят кило. Ю также набирала вес, но уже не столь ударными темпами — всего восемьдесят три.
А еще Лин сообщила, что уговорила родню отпустить ее к подруге на весенних каникулах, «так что жди меня весной». С радостью, ответила Ю, снова будем объедаться вместе!
В апреле Лин, как и обещала, прилетела; Ю не терпелось выяснить, насколько та сумела поправиться? Ее ждало разочарование: спустившаяся по трапу самолета китаяночка, конечно, была толстой, но в общем не больше, чем тем летом.
— Заболела, — пояснила та, — сильно похудела, потом пришлось все набирать снова, вот только на днях и достигла прежних объемов. Но без твоих тренировок я бы и этого не сумела.
— Ничего, я тебя откормлю как надо, — пообещала Ю и отвезла подругу к себе домой. Разложили шмотки, первым делом, как и в тот раз, заставила взвеситься. Шестьдесят пять кило. Ю зафиксировала сию цифру и потащила Лин в ближайшую ресторацию быстрого питания, где скормила ей четыре бургера. Как ни странно, та справилась, пусть и с трудом.
Все следующие дни Ю в жесточайшем режиме откармливала гостью, минимум по восемь тысяч калорий в день. Так что когда неделю спустя Лин садилась в самолет, в ней было уже все шестьдесят девять, ну а в Китае привыкшая к весьма сытной кормежке Лин продолжала толстеть и к концу июня доросла до восьмидесяти двух.
Как раз на эти каникулы Ю снова прилетела в Китай, причем вместе с Софи — родители отпустили ее с подругой. Софи располнела до тех же восьмидесяти двух кило, что и Лин, а девяностодевятикилограммовой Ю оставалось всего ничего до перехода в трехзначные.
Родители Лин махнули рукой на избыточный вес дочери, так что три недели вся троица питалась как им угодно, иными словами, объедалась с утра до вечера. Лин раздалась до девяносто трех кило, Софи ее обогнала на килограмм, а Ю ухитрилась дорасти до ста тринадцати. Вся троица просто раздулась от жира — массивные окорока, широкие бедра и постоянно разбухшие животы.
Разумеется, по возвращению в Германию Софи и Ю продолжали питаться в прежнем режиме. Родители Софи удивлялись, с чего вдруг дочка решила так растолстеть, но раз это было ее явное решение — вмешиваться не стали. Так что когда у Ю почему-то вес стабилизировался в районе ста двадцати и там остался, Софи в один прекрасный момент ее обогнала. Обогнала и Лин — там, у себя, в Китае, — и когда она впервые увидела на весах «120», решила, что этого ей мало, и она непременно дорастет до полутора центнеров! Более того, она надеялась, что когда прилетит этим летом в Германию к Ю и Софи, именно она, Лин, будет самой толстой из всей троицы!
Не получилось. Лин, как ни старалась, растолстела лишь до ста тридцати трех. Ю, которая ранее была самой толстой, по неведомой прихоти собственного организма на несколько месяцев сошла с дистанции, а когда начала набирать вес снова, подруги ее уже обогнали; впрочем, при ее ста тридцати кило и росте метр пятьдесят два вряд ли кто назвал пятнадцатилетнюю Ю иначе как очень толстой. Что до Софи, она уже весила сто тридцать семь и двойное сидение на автобусной остановке полностью заполняла своими окороками, причем ноги пришлось раздвигать, чтобы дать место громадному свисающему пузу.
Лин глазам своим не верила, увидев, как расплылась Софи, а «отстающую» Ю снисходительно похлопала по плечу, мол, и на твоей улице перевернется грузовик с шоколадками. Та закатила глаза — посмотрим, кто будет смеяться последним...
В Германию Лин отпустили почти до конца каникул, на шесть недель. Вся троица часто плескалась в бассейне, облаченная в куцые бикини и демонстрируя всему свету свои обильные жиры. Плескалась, впрочем — так, скорее для порядка, чтобы жарко не было, напрягаться и плавать никто из них и не собирался, в основном просто валялись в шезлонгах, лопали до отвала бургеры, картошку, мороженое и прочие сласти и надувались сладкой шипучкой. Шесть недель такого лежаче-обжорного образа жизни с минимумом телодвижений — и Лин и Софи разнесло до ста сорока пяти кило, а рванувшая за ними Ю лишь чуть-чуть не успела догнать, всего сто сорок три! Старые купальники пришлось сменить на новые, побольше и из эластичного материала, чтобы лучше растягивались, благо не то что худеть, но и останавливаться на достигнутом никто из нашей троицы не намеревался.
По трапу самолета Лин поднималась с большим трудом, расплывшиеся как колоды ноги не позволяли передвигаться иначе как сильно вперевалку.
Но уже ближайшей зимой Лин, которой исполнилось шестнадцать, решила перебраться в Германию к Юки. Так они смогут видеться хоть каждый день, а то, учитывая их темпы роста, скоро и в самолет можно не влезть… Ну, скоро не скоро, а к совершеннолетию Софи доросла до ста шестидесяти пяти кило, Лин — до ста шестидесяти восьми, надежно перекрыв поставленную себе ранее цель, а Ю вновь заняла свое привычное первое место и весит теперь сто семьдесят три.
И если кто-то думает, что здесь вся наша троица остановилась, он плохо их знает...