Всему виною деньги, деньги, деньги...
Всему виною деньги, деньги, деньги...
(Money)
Все изменили деньги. Джой, икнув, отправила в рот очередное пирожное, не обращая внимание на падающие шоколадные крошки. Деньги позволяли ей делать все, что угодно и когда угодно, избавили от треволнений насчет работы и счетов. А прямо сейчас ей было угодно слопать очередное пирожное. Слопать очередное пирожное — и ненадолго предаться воспоминаниям над личным альбомом. Пухлая рука потянулась к блюду с пирожными, сцапала очередную жертву и отправила в рот. Джой облизнула розовый крем с пальцев и радостно вздохнула. Вкуснотища.
В день рождения на нее всегда нападала легкая ностальгия. Свободной от пирожного рукой она ткнула в экран, выбрав фото с ее шестнадцатого дня рождения. Улыбающаяся на экране девушка совершенно не была на нее похожа. Джой углубилась в воспоминания.
Та, шестнадцатилетняя Джой была подтянутой легкоатлеткой. Затянутая в черное облегающее платьице, она улыбалась в камеру вместе с троицей подруг. Все хорошенькие и спортивные, но она самая красивая и самая подтянутая. Светлые волосы, прямые и яркие как лазерные лучи; кожа покрыта темно-оливковым загаром, честно заработанным многими часами на беговой дорожке. Мышцы на руках не бугрились, но присутствовали явным намеком на регулярную разминку.
Вся четверка стояла за накрытым столиком — дешевая клеенка, чипсы и булочки с сосисками. Отец тогда только-только нырнул в мир большого бизнеса, с деньгами было туго. Они не принадлежали к вершинам общества — так, средний класс, причем из низшей его прослойки; отец клятвенно обещал, что через год-два все изменится к лучшему, но сейчас надо будет затянуть пояса. Для Джой последнее значило, что с дорогой школой придется проститься, как и с запланированным вместе с подружками университетом — и с самими подружками, скорее всего, тоже. «Страхового фонда на обучение» у нее не имелось, да и у семьи каждый цент сейчас на счету.
Как раз за пару дней до того Джой прошла собеседование в гимнастическом центре на соседней улице, и вроде бы получилось неплохо. Подработка «персональным тренером по аэробике» для нее самое то: дружелюбная, насквозь позитивная и спортивная девчонка — чего еще желать? Опять же, она ведь и так постоянный гость спортзалов, так почему бы не делать это за плату и с клиентами?
Джой дожевала последнее пирожное и грустно окинула взглядом пустое блюдо. Ну почему так мало? Надо бы сказать поварам пару ласковых, с чего это вдруг они вздумали устанавливать ей строгий рацион? Вздохнув, она налила себе полный стакан цельного молока, потянула глоток через трубочку и кликнула на следующее фото.
Здесь была изображена девятнадцатилетняя Джой, в облегающем белом вечернем платье; в одной руке бокал шампанского, вторая накрывает выпуклый животик. Белозубая ухмылка до ушей, залитые румянцем щеки. С девушкой на предыдущем фото довольно много общего, лицо так почти один в один, разве только эта килограммов этак на пятнадцать попышнее и далеко не такая спортивная. Мягкие округлости, фигура «песочные часы» и слегка выдающийся животик, намекающий на возможность в будущем перейти в «яблоко». Животик свидетельствовал, что хотя Джой и оставалась красоткой, но уже переходила в категорию пухленьких.
В тот год отец заработал первый миллион. Компания взлетала с первой космической, и мать организовала ей роскошные ежемесячные выплаты. Стипендию, так она это назвала, чтобы не заставлять Джой чувствовать себя совсем уже ребенком — но суть не менялась. Каждый месяц на ее счет капала сумма, которая чуть превышала ее зарплату полноформатного «тренера аэробики». Годовую. Литры пота, часы трудов — и чего ради? Теперь ее родителям эти гроши ни к чему, самой Джой — тоже. На остатках силы воли она продержалась полгода, накопив на счету сумму «на всякий пожарный», потом написала заявление об уходе по собственному желанию и спустя две недели влилась в ряды безработных и принялась радостно предаваться ничегонеделанью.
Каковое ничегонеделанье состояло из валяния на солнышке у свежепостроенного семейного бассейна и поедания вкусностей. От последнего рос животик, да и цифры на весах показывали, что без последствий такое не останется. Первое время Джой еще занималась на тренажерах просто потому, что делала так всегда — но потом ей это просто надоело. Опять же одно дело — мчаться по беговой дорожке стройной резвой антилопой, и совсем другое — пытаться делать то же самое, преодолевая инерцию отяжелевших бедер и пополневшего бюста. Прежнего удовольствия от спорта Джой более не получала, финансовой необходимости потеть в спортзале не имела тем более — и вскоре забросила спортзал вовсе. Отчего, разумеется, стала поправляться еще быстрее, отчего, в свою очередь, испытывала все меньшее желание возвращаться к активным упражнениям.
Самоподдерживающийся цикл органично дополнял ее выросший аппетит. Вокруг теперь было так много вкусного. Незачем экономить каждый цент на дежурном блюде в столовке, скидках в супермаркете и надоевших бутерах из «всего, что осталось в буфете» — теперь к услугам Джой было роскошные ресторации, заказывай чего душа пожелает. А если вдруг после ресторана, вечерком, ей хотелось еще что-нибудь скушать, всегда можно позвонить — сами привезут, даже из кресла выбираться незачем.
Любопытно, хмыкнула Джой, что бы она-тогдашняя сказала себе-нынешней, увидев такую в тренажерном зале. Нынешнее ее тело было истинной симфонией чревоугодия. Еще более впечатляющей, если знать, что до восемнадцати лет она считала каждую калорию...
Переход на следующее фото.
Джой исполнилось двадцать два, отцовские доходы исчислялись уже десятками миллионов. На этом фото она сидела за столом, практически погребенным под тяжестью еды и выпивки. С этого ракурса ее живот не был виден, но даже так было очевидно, что она сильно поправилась. Упитанной или пухлой ее уже никак нельзя было назвать, только толстой. Симпатичный курносый носик, и тот раздался вширь, а высокие скулы прятались под тоннами калорий. Двойной подбородок не был так уж велик, по крайней мере в сравнении с прочими частями тела — но он был, и был заметен с любой стороны. Пухенькая красотка исчезла, ее сменила толстая красавица.
Мягкая, вся и везде. Мускулистая фанатка аэробики пропала без следа, девушке на фото затруднительно было бы даже ускорить шаг, а не то что рвануть с места на стометровку. Волосы подобраны в сложную прическу из переплетенных косичек, не то что в былые дни — простой и практичный «конский хвост». Обильный профессиональный макияж подчеркивал яркие глаза. Собственно, от той, прежней Джой, если подумать, только они и остались — ярко-зеленые глаза и светлые волосы.
Джой развернула слоеное пирожное, добытое из ящика с закусками. Не самый изысканный десерт, но повара уже угшли домой. Запихнув слоенку в рот целиком, она удовлетворенно промурлыкала, развернула следующее, откусила (еще не прожевав предыдущее) и двинулась к следующей фотке.
Здесь ей двадцать пять, этот день рожденья она отмечала в семейном летнем доме на Кейп-Код. На ней ярко-желтое бикини с серебряными застежками — правда, на фото этого в упор не видно, пузо свисает чуть ли не до середины расплывшихся бедер, а боковая часть бикини скрыта где-то в складках сала на боках. Так что на фото виден только верх купальника, да и тот с трудом сдерживает напор расплывшегося бюста, лениво опираюшегося на ее могучее пузо. Кубометры оголенной плоти, смуглой от пляжного загара.
На нее опирается одна из ее подруг — толстая, по обычным меркам, но рядом с громадной Джой она кажется почти стройняшкой. Наманикюренные пальчики подруги упираются куда-то в свисающее подбрюшье Джой. Собирается приподнять его, или хотя бы попытаться. Кажется, они тогда изрядно наклюкались, но Джой даже ради спасения собственной души не может вспомнить, почему на фото было решено запечатлеть именно этот момент. Наверное, им было весело, потому как обе более-чем-упитанные красотки хохочут как ненормальные. На заднем плане на пляже видно еще несколько женщин — не в фокусе, но даже так очевидно, что все они годятся на любую из передач об ожирении. Девушка, у которой рядом с бассейном всегда есть тонны съестного, автоматически стала центром притяжения для соратниц по образу жизни.
Они уже давно и прочно перешли в разряд богатеев. Отцовский бизнес процветал, «стипендия» Джой росла как на дрожжах, впрочем, как и она сама. Денег у нее было больше, чем она могла потратить — впрочем, это не значило, что она не пыталась.
И вот теперь ей стукнуло двадцать семь. Сегодня ночью надо щелкнуть еще один красивый кадр для коллекции. Чтобы продемонстировать, насколько она растолстела в сравнении с.
Пора готовиться. Джой огладила желудок — туго набитый после полутора коробок слоеных пирожных (это сверх обычного обеда, десерта и последесертного перекусончика), — с усилием воздвиглась из кресла и направилась к шкафу.
Все ее обильные телеса, сдерживаемые лишь черными трусиками и домашней маечкой, колыхались от каждого движения. Утром весы показали 191 — и она чувствовала каждый свой килограмм, преодолевая даже несколько метров собственными ногами. Сам по себе вес не имел значения, но Джой любила порядок, уж если начала отслеживать, нечего волынить. Тем более — это было занятие, которому можно предаваться, когда есть или пить она уже больше не могла (не лезло), а уж самой-то себе Джой могла без стеснения признаться, что растущие показания весов давали ей стимул «продолжаем в том же духе». Есть, наслаждаться бездельем и толстеть — это все, что она делала, все, чего желала от жизни, по крайней мере, сейчас. Кто-то всплеснул бы руками — да как так можно, разве такое бессмысленное ничегонеделанье можно назвать жизнью? Что ж, эти кто-то стояли в сторонке, когда выбирали, кому тут быть наследниками многомиллионных доходов.
Тяжелая поступь вдоль открытого шкафа, наполненного одеждой. Эта уже мала (надо напомнить служанке избавиться от лишнего, нечего держать на вешалке то, во что Джой никогда уже не втиснется, шкаф не резиновый), а в этой стороне — напротив, то, до чего она еще не доросла (итальянские кутюрье просто чудо, планировать надежнее загодя). Задумчиво проведя пухлыми пальцами по полкам, Джой поняла, что стоять слишком долго — в ее случае тяжкий труд, так она слишком рано вспотеет.
Так что она переместилась за туалетный столик, аккуратно умостив свои плюшево-мягкие телеса на столь же мягко-плюшевой скамеечке. Скрывшись под ее расплывшимися жирами, скамеечка стала походить на узковатую табуреточку, черные трусики погрузились в многочисленные складки и также исчезли из виду. Джой нажала на кнопку, вызывая служанку, чтобы та пришла помочь ей навести полный марафет и подготовить симпатично-соблазнительное платье для вечеринки. Ну а пока… миновав ящички с косметическими принадлежностями, Джой извлекла из очередной ухоронки стратегически подготовленную коробку вишен в шоколаде. Пока она скрасит себе ожидание наилучшим из всех известных ей способов...