Все, что захочешь
Все, что захочешь
(Anything For You)
— Что тебя заводит?
Я чуть не поперхнулся, но все-таки сумел аккуратно проглотить колу и поставил банку на прикроватный столик. И лишь потом повернулся к девушке, прильнувшей ко мне слева.
— Черт, Алексис, ты не слишком торопишься?
Та фыркнула и откинула с веснушчатой мордочки рыжий локон.
— Мы четыре месяца вместе. Как бы пора уже знать.
— Пожалуй.
Честно говоря, я сомневался, раскрывать ли ей это. Некоторым друзьям я признался, большинство после этого тут же заклеймили меня извращенцем или как минимум странным. И это друзья мужского пола. С друзьями женского пола я о подобном и не заикался.
— Ну же, — промурлыкала Алексис, влажно глядя на меня снизу вверх. — Обещаю, я справлюсь со всем, о чем ты думаешь.
— Уверена? — скептически глянул я.
— Ну конечно.
— Потому что если тебе это покажется слишком странным — я не хочу, чтобы ты просто из-за этого меня бросила.
— Думаешь, я на это способна? — нахмурилась она.
— Моя прошлая подружка так и сделала.
— Что ж, — рука ее обвила мои плечи. — Давай так: ты ответишь на мой вопрос, а я тебе покажу свой секрет.
Я вздернул бровь.
— Какой еще секрет?
— Не-а. Сперва ответ.
— Пообещай, что никому не скажешь.
Она изобразила застегнутую молнию на губах.
Ну, отступать некуда.
— Ладно. Ты же в курсе, что многие парни предпочитают девиц с формами?
Она фыркнула.
— Ну да, десять из десяти.
— Ага. В общем, у меня тоже где-то так. Только мне нравятся девицы с формами… в общем, куда как попышнее, чем многие считают приемлемым.
Серо-голубые очи Алексис округлились.
— Вот так, да?
— Ага. — Я облизнул губы, всегда так делаю, когда нервничаю. — Ты знаешь Клэр?
— Томпсон?
— Точно.
— Да, мы вместе делали групповой проект по литературе. Милая девушка, впрочем, память у нее от этого лучше не стала… — тут на ее лице проступило понимание. — Святая пятница, ты ЭТО имеешь в виду?
Я кивнул.
— Черт. Она весит как минимум вдвое больше меня, задница как та подушка, а уж бедра… ну, я не удивлюсь, если она раздавила кому-нибудь череп. Не говоря уж о сиськах, какой там у нее, шестой номер, седьмой? Не в курсе.
Фыркнув, я заметил:
— Вот-вот, ты поняла.
Алексис вздохнула.
— Да если б я знала, что тебе нравятся пышки — я бы ела вдвое больше всякий раз, когда мы выбирались поужинать.
— Ого, — я почти покраснел. — Ты серьезно?
— Ну конечно же! Я твоя девушка, или как? — и чмокнула меня в щеку.
Я несмело улыбнулся.
— Очень… мило.
— Я могу быть такой милой, как ты захочешь, — прошептала она, погладив меня по плечу.
— Только сперва твоя часть сделки. Какой такой у тебя большой секрет?
Теперь покраснела она. Выпустила мое плечо.
— Пообещай, что никому не скажешь. Он… странный.
— Ну, ты же обещала, так почему нет?
— Ладно. Но мне придется встать.
Алексис слезла с кровати и выпрямилась передо мной в полный рост. На ней были белая футболка и синие джинсы — и то, и то размера на четыре больше, чем следовало бы. Я давно привык к этой манере одеваться, сама Алексис полагала ее защитой от ненужных приставаний. Фигурка у нее была средних параметров — полная грудь и вполне пристойные окорочка, но на «пышнотелую» не тянула и близко. Заметив мой изучающий взгляд, она подмигнула:
— Нравится?
— Ну, в общем да, но мои вкусы ты теперь знаешь.
— Тогда сейчас понравится еще больше.
Скрестила руки под грудью, закрыла глаза и выдохнула, словно сбрасывая с плеч тяжкий груз. И внезапно… она стала как-то больше.
Я моргнул. Протер глаза. Какого дьявола?
Нет, она точно стала больше — заполнив свои слишком просторные джинсы и футболку. Скромные сиськи второго размера выросли до четвертого, бедра раздались вширь, а в области талии вырос вполне заметный животик. Алексис развернулась, демонстрируя вид сзади; ягодицы также заметно увеличились в объеме, примерно до пропорций Ким Кардашьян.
— Поразительно! — воскликнул я. — Ты… ты умеешь...
— Ага, менять форму. Обычно ограничиваюсь чертами лица, но иногда это имеет… иные применения, — игриво взглянула она.
— Да уж я думаю, — в моих штанах вдруг стало тесно. — А больше можешь?
— Я бы с удовольствием, но в этой одежде больше не выйдет. Поехали ко мне, тогда продолжим.
Ухмыльнувшись, я вскочил.
— Так чего же мы ждем?
Ехать к Алексис было пыткой. Она вернулась к прежним параметрам еще до того, как сесть в машину, но за рулем то и дело вздувалась, дразня меня. Если бы я вел, мы бы куда-нибудь точно врезались. К счастью, за баранкой сидела она, но все равно моему малышу все это время было… неуютно.
Чтобы хоть немного отвлечься, я решил уточнить у Алексис насчет этой ее сверхспособности.
— А насколько сильно ты можешь меняться?
— По сути — как только захочу. Стать выше или ниже ростом, изменить цвет кожи и волос, пропорции конечностей… даже пол могу поменять, если пожелаю. Ну, по крайней мере внешне, потому как притерпеться с этой штукой промеж ног… серьезно, как только вы, парни, с ней справляетесь?
— Ты удивишься, но вполне неплохо.
— Ну, наверное.
— Ладно, но если ты можешь превратиться, считай, во все, что угодно — вот прямо сейчас ты настоящая, или как? Кстати… а вообще настоящий-то облик у тебя есть, или просто пространство выбора?
— Умные вопросы, — фыркнула она. — Нет, это работает не так. Сейчас ты именно настоящую меня и видишь. Оставаться в сменном облике требует сил, и тем больше, чем дальше облик отстоит от настоящего тела. Например, если я засну в измененном виде, почти мгновенно превращусь обратно.
— А в животных можешь превращаться?
Она нахмурилась.
— Никогда не пробовала, но это должно быть очень непросто. Мужской облик я могла поддерживать минут десять, а это все-таки существо того же вида… — И вдруг расхохоталась. — Только не говори, что тебя и на пушистиков тянет!
— Что? Да нет! — я покраснел. — Просто интересно, превращалась ли ты в кошку, например. Маскировки ради.
— Ну да, конечно.
Когда мы наконец прибыли на место, Алексис попросила:
— Погоди немного снаружи, ладно? Мне нужно переодеться кое во что покомфортнее.
— Не вопрос, — отозвался я, — мы не спешим.
Я, конечно, хотел сказать, что лучше всего любая девушка выглядит вообще без ничего, однако не был уверен, насколько это будет уместно. Ни я, ни Алексис девственниками не были, но конкретно наши отношения пока не заходили дальше «вволю полапаться», я даже еще ее сисек голыми не видел. Так что она скрылась за дверью, а я, чтобы убить время, просматривал френдленту на смартфоне.
Минут десять спустя дверь распахнулась, я взглянул — и уронил челюсть, а телефон едва успел подхватить на лету.
Сохранив цвет кожи и черты лица, фигуру свою Алексис преобразила в точное подобие Клэр. Повседневно-мешковатые одежки она сменила на облегающие спортивки и белую маечку, и изобильные округлости выплескивались из всего этого ансамбля наружу. Под маечкой выпирал тяжеленный бюст восьмого размера, расцвеченный симпатичными веснушками, а бедра раздались вширь, придав фигуре четко грушевидные очертания. Еще она обзавелась круглым животом с легким намеком на складку в области талии, выпирающим из-под маечки и торчащим вперед почти на уровне сисек.
Господи, как же у меня руки тянуло ко всему этому великолепию.
Видя мое состояние, Алексис хихикнула.
— Я решила, раз уж ты вспомнил о Клэр, будет неплохо с этого и начать.
— Начать? — вытолкнул я сквозь пересохшую глотку. — У тебя вообще какие планы-то?
— А какие захочешь, милый, — отозвалась она. — Так, ты все-таки войди внутрь, не хочу, чтобы соседи меня видели. А то будет шуму.
Я быстро повиновался, захлопнув за собой дверь. Квартирка для однокомнатной студии была вполне симпатичная. На стенах — постеры всех «металлических» групп, от «Мегадес» до «Аморфис». На стойке у дивана я заметил электрогитару.
— Ого, — выдохнул я, — ты и на гитаре играешь?
— Когда есть время и настрой. Сейчас работаю над «Грустно, но верно».
— Это ж ретро-хит «Металлики».
— Мой любимый, — внезапно взгляд ее стал игриво-масляным, — уступает только твоим стонам наслаждения.
Твердокаменная плоть моя теперь стала алмазной. Она точно знает, чего хочет. Хорошо, что у меня имеется пакетик в заднем кармане...
Алексис развернулась и повела меня к кровати, дав мне полюбоваться своими ягодицами — массивными, выпирающими минимум на ладонь дальше самой отстающей части бедер, круглые мячики колыхались, а она еще вдобавок покачивала бедрами туда-сюда. Она это нарочно, однозначно.
А затем развернулась, обхватила меня обеими руками и прижалась всем телом, позволяя мне ощутить ее всю. Обнимашки у Алексис всегда были отменные, но это — это было чистым наслаждением, настолько она была мягкой, я утопал в ее телесах буквально как в перине (нет, я вообще никогда перины в глаза не видел, о чем вы вообще?).
— И как я тебе теперь нравнюсь? — вопросила она. Вопрос был риторический, разумеется, ибо мое «нравишься» как раз упиралось в ее нежно-пухлое подбрюшье.
— Проще показать, чем объяснить, — ответил я, впиваясь поцелуем в ее полураскрывшиеся губы.
Затем мы тут же оказались на кровати и принялись беззастенчиво лапать друг дружку, сгорая от желания, целуясь вновь и вновь, я упивался ее изобильными выпуклостями. Сиськи невозможно было не тискать, однако для этого пришлось бы оторвать руки от массивных и желанных ягодиц, и судя по низким гортанным стонам Алексис, ей нравилось, как я ее жмакаю там и сям. А новообразовавшееся пузико было еще лучше, и в итоге я занялся именно им, везде и всюду.
Сама она также не стеснялась гладить и ласкать мою спину и шею, а также несколько раз ощупала мои собственные филейные части — быстро, четко, жестко и целенаправленно, вырывая у меня из организма стоны вполне определенного тембра.
Спустя целую вечность — по часам, наверное, минут шесть или около того, — Алексис с широкой ухмылкой заявила:
— Ладно, вижу, тебе все это нравится, но что больше всего?
— Тебе честно? Вот это, — похлопал я по ее животу.
Второй раз за сегодня я заставил ее удивиться.
— Серьезно? Я думала, тебе больше по душе мои окорока, учитывая, сколько ты их лапал.
— Ну, я не хотел казаться слишком уж странным, опять же окорока у тебя тоже высший сорт, а я их много повидал.
Она хихикнула.
— Небось в школе ты был тем еще ходоком.
— Ну я же не сказал «перепробовал».
Она фыркнула.
— Но честно, первой моей любовью были именно раскормленные животики. У толстушки это всегда самое мягкое место, и с ними можно столько всякого придумать...
— Например?
— Ну хотя бы вот это, — я приподнял ее маечку и принялся играть с ее животом, как с взошедшим тестом, мягким и податливым, и нежным как желе, и все это вместе. — Хороший массаж всегда уместен, не так ли?
— Мммм… — сыто улыбаясь, Алексис запрокинула голову, — и правда хорошо. У тебя тайная техника массажа, или что?
— Вообще мама научила. Она когда-то подрабатывала в салоне красоты.
— Даже так? — взгляд ее сосредоточился на мне. — А она сказала тебе, что это опасно?
Озадаченный, я остановился, оставив руки где были.
— Ты о чем вообще?
Улыбка ее стала хитрой ухмылкой.
— Следует быть осторожнее, когда занимаешься этим с девушкой, потому как она может внезапно… в общем, намокнуть.
Я отчаянно покраснел и убрал руки.
— Алексис...
— Послушай, — она перетекла в сидячее положение — не без труда, — и обильные округлости яростно заколыхались. — Я знаю, ты пытаешься делать все медленно, шаг за шагом, чтобы меня не отпугнуть. Твои прошлые отношения плохо закончились, потому как ты слишком поторопился, так?
— Ну да...
— В этом-то и дело. Одним девушкам нравится, чтобы было медленно и романтично. Другие… предпочитают иначе. — Она хихикнула. — Откровенно говоря, я тебе не все рассказала. У меня есть еще один секрет.
— Что я тебя дико возбуждаю? Уж прости, но это ты не сильно скрываешь...
Словно подтверждая сказанное мной, Алексис стянула маечку, обнажая свои изобильные телеса. Сиськи ее едва удерживались в слишком тесном лифчике, а пухлый живот свободно свисал — идеальная кожа, без излянов, с единственным родимым пятнышком чуть левее пупка.
Мне, конечно, увиденное очень даже нравилось. И сказать, что я еще не готов — вот честно, я уже месяц как едва сдерживаюсь, а то, что Алексис вдруг преобразилась в девушку моей мечты, сделало воздержание десятикратно более мучительным.
— Знаешь, что на самом деле возбуждает меня? — проворковала она, проводя ладонями от шеи вниз. — Я обожаю, когда парни пялятся на меня. Когда они меня хотят, вожделеют превыше всего на свете. Меня это невероятно заводит. И нет, я не про обычные мечтательные «а вот если бы», я про такого парня, который буквально взгляд от меня оторвать не может. Когда у него язык узлом завязывается от переизбытка тестостерона. Когда он хочет лишь сорвать с меня одежду, бросить на кровать и трахать всю ночь не переставая...
Все, больше я сдерживаться не мог. Сорвал рубашку и спрыгнул с кровати, чтобы вылезти из штанов — но предварительно все же извлек из заднего кармашка квадратный пакетик.
— Пришел подготовленным, — заметила Алексис. — Троян?
— Угу. Ультратонкий.
— Прекрасный выбор.
Из кровати мы не вылезали еще очень и очень долго...
Потом мы просто лежали, прильнув друг к дружке. Алексис уже вернулась в свою обычную форму, поскольку оказалось, что держать прежний вид, пока тебя активно имеют сзади, чертовски трудно — не знаю уж, как у нее хватило сил и на столько-то. В общем, она была утомленной и сияющей от наслаждения. Как и я, наверное. Она обнимала меня сзади, прижавшись всем телом и не отпуская; расклад, как по мне, приятный нам обоим — она чувствовала все мои мышцы, а я, спиной, ее прижавшиеся сиськи.
— Знаешь что? — сказала она.
— Что?
— Мне вроде как понравилось быть толстой.
— Ты серьезно?
— Угу. Быть такой большой и мягкой — не, мне правда понравилось. Как будто...
— Чем тебя больше, тем больше тебя любят?
— С языка снял, — она счастливо вздохнула. — Кажется, у меня появилась новая забава, когда тебя нет рядом.
— Кстати, о, — я нервно поерзал. — А что, если… ты станешь толстой взаправду?
Она какое-то время молчала. Я боялся, что зашел немного слишком далеко.
Потом проговорила:
— А тебе это понравится?
— Только если понравится тебе. Если ты наберешь центнер сала, а потом передумаешь — сгонять его будет той еще работенкой...
— Вообще-то нет. Часть моих способностей включает в себя и контроль обмена веществ, я могу сгонять вес куда быстрее, чем обычные люди — или набирать, если захочу.
— Ух ты… — выдохнул я. — Полезная фишка.
— Это точно. Черт, да я могу легко стать вдвое толще той же Клэр, а потом все это согнать за пару-тройку месяцев.
— И все равно я не хочу, чтобы ты делала что-нибудь такое, чего сама не хочешь.
— Об этом не волнуйся, — чмокнула она меня в щеку. — Помнишь, что я говорила? Для меня самая чумовая вещь на свете, это когда от моего тела у парня кипяток прет из ушей. Если ты любишь толстушек — я таки стану самой толстой девицей, какую ты только видел.
От этого моя натруженная плоть внезапно вновь затвердела.
— Ты серьезно?
— Серьезнее не бывает.
И прошептала прямо мне в ухо, горячо и влажно:
— Пока ты меня хочешь — я сделаю все, что захочешь.