В затруднительном положении

В затруднительном положении
(The Perfect Girl)

Зовут меня Кайл. Кайл Джеймсон.
И мне не везет в любви. Хотите — смейтесь.
Не собираюсь задирать нос и изображать из себя кого-то этакого, но в плане внешности я полагаю себя как минимум «приличным». Последние прыщи у меня сошли много лет назад, и светлый лик мой не омрачают никакие родимые пятна, бородавки и им подобные раздражающие кожные изъяны. А еще я не раскормленный чухан, который все свободное время свое врастает в диван перед телевизором, и не тупой качок, носящий капитанские повязки сразу всех спортивных команд в округе. Я просто среднестатистический студент — худощавый, немного неуклюжий и слегка недовыбритый, но где тут хоть один синоним к слову «непривлекательный»?
Не поймите меня неправильно, это не потому, что я не пытался. Я был бы величайшим пессимистом на свете, если бы просто предположил, что с девчонками у меня ничего не получится, без должного натурного опыта. Полноценный опыт «попробовал и не вышло» у меня один, с девушкой, которая за эти годы стала лучшей моей подругой — Лула Гаррисон ее зовут. В восьмом классе, впервые увидев ее, я подумал: она особенная. Ласковое нежное лицо, синие глаза, мягкие темно-русые волосы и фигура пусть не супермодели, но практически эталонно-анимешно-умилительная. Именно такие девушки мне нравятся: добрые по натуре и не испытывающие потребности доводить фигуру до идеальных пропорций, чтобы быть замеченными окружающими. У девушки вполне могут быть обильные бедра и талия на грани отсутствия — я совершенно не против.
И — нет, я не был наглым, скользким и приставучим, пытаясь передать ей свои чувства, как те кретины в школьных ситкомах. Я играл честно: познакомился с ней, узнал ее лучше, развил знакомство в дружбу. Вроде как если в любви мне не повезет, хотя бы дружба останется. Что ж… со временем оказалось, что таки не повезло, к концу девятого класса стало очевидно, что у нее на уме именно «остаться друзьями» и нет ни малейшего желания переводить отношения на следующий уровень. Вслух этого Лула не озвучила, но нутром я понимал сие вполне четко. И, не желая разрушать действительно приятную во всех отношениях дружбу, возражать не стал.
Можно сказать, мне повезло, что она осталась моей подругой. Лула, ее братец Дункан и мой приятель с детсадовских лет Тим Гамильтон хранили меня от участи одиночки-анахорета, который пока еще не нашел девушку своей мечты. Они знали мои беды и постоянно советовали мне, как быть. Дункан, тот еще сорвиголова, изобретал безумные схемы, чтобы катапультировать меня (иногда — не фигурально) на колени к прекрасной даме; к счастью, девяносто девять процентов его сногсшибательных идей так и не переходили в стадию воплощения. Тим, непрошибаемо приземленный, просто советовал мне держать глаза открытыми. Мол, всегда есть та, которой ты подойдешь, просто смотри в оба, и ты непременно ее заметишь. Лула более-менее соглашалась с обоими — по ее мнению, мне следовало искать девушку своей мечты, но при этом проявлять активность. Нечего, мол, на всяких вечеринках и дискотеках изображать фикус в углу, наберись хоть раз смелости да пригласи девушку на танец, или ты думаешь, что она сама к тебе подойдет? Я, признаться, не совсем понимал эту логику: если она не желает ко мне подходить, с чего бы ей понравится, если подойду я?
Возможно, я бы всю жизнь так и провел в мрачном холостяцком одиночестве, если бы не странное событие в один обычный в прочих отношениях день...

Прохладный осенний денек, занятия как раз закончились. Ну, по крайней мере у меня. У других еще остался урок или два, а я уже предоставлен сам себе. Вокруг никого — так, один или два студиозуса бежали на занятия, мимолетом приветствуя меня традиционным «хей», а я помахивал рукой в ответ. В общагу возвращаться было неохота, и я бродил по студенческому городку, слушая, как под подошвами кроссовок хрустит опавшая листва, и такая же, пока еще держащаяся на деревьях, шелестит на ветру. Даже для такого типа, как я, оставаться мрачным посреди буйного очарования природы — чересчур. Поэтому, наверное, я и выбрал художественную специализацию: у меня взгляд заточен под наблюдения.
И вот гулял я себе, и до ушей моих донесся новый звук, мало похожий на хруст листвы и шелест ветра. Словно кто-то кряхтит от натуги, пытаясь то ли поднять что-то тяжелое, то ли утащить нечто плохо приспособленное к перетаскиванию. Посмотрел вокруг, ничего не увидел. Бегущие на занятия туда уже убежали, я вроде как один, вокруг никого. Точно никого?
— Эй? — позвал я.
Звук тут же пропал, а вместо него донесся ответ откуда-то слева.
— Эй?
По голосу — девушка, и то ли слух меня подвел, то ли голос звучал с уровня буквально моих ног. Присмотрелся внимательнее, и когда наконец понял, что именно вижу, сердце мое пропустило удар.
В парке у нас оформлена этакая полянка, окруженная деревьями, а внутри — деревянный фэнтезявый шатер-беседка. Любимое место для парочек, которые встречаются тут вечерами, в двойной тени беседки и деревьев. А в дневное время суток просто красивое местечко посмотреть, щелкнуть фотку или набросать этюд. Вокруг полянки — кирпичная стенка-ограда высотой чуть поменьше метра, и калитка из кованой стали. Построено это дело чуть ли не полвека назад, и за эти годы несколько кирпичей выпали, образовав дыру в ограде, куда могла протиснуться средних габаритов собака. И вот прямо сейчас в этой дыре находилось нечто, а вернее, некто.
Некто — на спине, ногами ко мне. Словно пытается проползти внутрь, на полянку, проползти в это несчастное отверстие, хотя одного взгляда достаточно, чтобы понять, насколько безнадежна сия задача. Дыра полностью перекрыта округлым обнаженным пузиком — не то чтобы таким уж большим, но мягким и пухлым, очень уж он активно колыхался, когда застрявшая в дыре персона снова переходила к активному пропихиванию себя внутрь, упираясь ногами в землю. То ли футболка, которая прикрывала это дело, задралась, то ли она была категорически неподходящего размера. Пониже пузика сия персона облачена в синюю юбку, под которой черные рейтузы, что как минимум доказывает ее принадлежность к женскому полу, но оставляет открытым главный вопрос: какого лешего кто-то пытается протиснуться туда, куда такое вот пузо ни за что на свете протиснуться не может?
Подошел к стене, заглянул сверху. Девушка с закрытыми глазами отчаянно цеплялась руками за стену и землю с той стороны, пытаясь все же пропихнуть себя внутрь. Моих лет, длинные каштаново-рыжие волосы, нос в веснушках, симпатичная розовощекая мордашка. Верхняя часть тела упакована в курточку и футболку, которая и правда задралась — верхняя часть пузика, которая в дыру все же протиснулась, тоже видна. Даже до пупка не прошла, и уже застряла.
Глядя на нее, я ощутил, как нечто… проворачивается у меня внутри. То же самое чувство, когда я впервые увидел Лулу, когда я впервые позволил себе мечтать, что мы можем стать парой. Почему? А бог его знает. Ее лицо, ее волосы, ее фигура? Я не переборчивый, нет, уже говорил. Но… я же ее совсем не знаю. И все же… кажется, я ее уже видел, где-то на уроках...
Девушка остановилась, выбившись из сил; вид у нее был, словно у повешенной. Открыла глаза и удивленно охнула. Глаза у нее того же цвета, что и волосы. Честно признаюсь — мне нравится, когда шторы гармонируют с окном.
— Привет, — просто сказал я.
— Привет, — ответила она, щеки чуть покраснели. — Это ты звал?
— Я. А ты ответила?
— Мм-хм.
— Я тебя вроде раньше видел. У Шулера на графике, понедельник-среда?
— Мм-хм. Ну да, и я тебя там видела. Кайл, кажется?
— Ага. Кайл Джеймсон.
— А я Меган. Меган Коннолли.
— Что ж, Меган, не возражаешь, если спрошу, что тут происходит?
— Ну… я застряла.
Я не мог не фыркнуть.
— Это я вижу, — кивнул, — но почему?
— Потому что я толстая?
Ух ты. За честность призовую печеньку. Я почесал кончик носа.
— Я вообще-то имею в виду, — ухмылка сама собой раздвигает губы, — почему ты вообще решила попытаться протиснуться в эту дыру?
— Думала, что смогу.
— Думала, что сможешь?
— Хотела проверить, смогу ли. Любопытно было.
— Любопытно?
— Я часто проходила мимо, с занятий и обратно, смотрела на эту дырку и думала: а пытался ли кто-то вообще проползти тут? Вот, захотела попробовать, и… ну, дальше ты и сам знаешь.
Обеспокоенной или раздосадованной сложившимся положением она не выглядела. Более того, похоже, ее все на свете устраивало, хоть она и застряла в узкой дырке «половина там, половина там». С ней что, частенько подобное случается?
— Тебе… помочь? — спросил я.
— Было бы неплохо, — согласилась Меган.
— Ладно, тогда сейчас попробую тебя вытянуть...
— Нет!
Столь резкое возражение не могло не удивить.
— В смысле?
— Я хочу продолжить, — заявила она.
— То есть… ты хочешь, чтобы я пропихнул тебя внутрь? — уточнил я, понимая, что это форменный бред.
— Мм-хм. Мне нравится эта полянка. Я поэтому частично и хотела пройти через эту дыру.
Я посмотрел на ее пухлое пузико, настолько тесно вжатое в дыру, что края кирпичей врезались в мягкое сальце. Оно слегка напоминало ком бабушкиного теста в кадке, и — порой я себя ненавижу за то, что в голову приходят подобные мысли, но приходят же, — мне вдруг захотелось ущипнуть его. Вот просто чтобы прикоснуться. Потряс головой, прогоняя такие мысли куда подальше.
— Уверена? — спросил я. — Пузо твое не очень-то подходит по габаритам.
— Все равно хочу попробовать, — твердо заявила она. — Не хочу сдаваться и сходить с дистанции.
По мне, так порой сойти с дистанции — самое разумное решение из всех возможных. Но Меган непреклонно настаивала на своем. И застряла. А значит, я должен помочь ей — в конце концов, кто, как не я, если больше никого тут нет?
— Ну ладно, — вздохнул я, — раз ты действительно хочешь так, попробую сделать что смогу.
— О, спасибо, — улыбнулась девушка, — ты истинный джентльмен.
— Ну да, типа того, — честность мое второе имя. — Посмотрим, что получится.
Опустился на четвереньки, для лучшего доступа к. Похоже, Меган уже некоторое время провела в затруднительном положении, поскольку кожа на животе там, где ее задевали края кирпичей, уже покраснела. Периметр дырки был минимум на четверть меньше обхвата пузика, а самую объемистую часть, в области пупка, без помощи точно не пропихнуть. Но чтобы определить, можно ли вообще «впихнуть невпихуемое», а если да, то как именно, нужно...
— Э, Меган… — пытаясь изобразить нейтральный тон.
— Да?
— Мне, наверное, понадобится, э, это… — сражался я с собственным языком в поисках правильного слова, — коснуться… твоего живота.
Я ощущал, как лицо мое заливает краской от таких слов. Да даже мне самому они нормальными не казались! Словно я извращенец какой...
Однако Меган ответила:
— Хорошо, Кайл. Я понимаю.
Она понимает. Пфуй. Я бы еще понял… ладно, раз она не против, не буду чувствовать себя извращенцем. Хотя руки так и свербели от желания прикоснуться, но не могу же я вот так вот воспользоваться случаем и полапать… Медленно, ласково, прикоснулся ладонями к пузику. Ожидания и надежды мои сбылись: божественно мягкое и теплое, несмотря на осеннюю прохладу окружающей среды. Попытался аккуратно утрамбовать ее пузо до такой степени, чтобы оно могло протиснуться в дыру; не получается — утрамбованное в одном месте, оно тут же выпячивается в другом. Наконец я отпустил ее хозяйство, и оно еще чуть-чуть заколыхалось, а Меган хихикнула.
— Ох, прости. Щекотно было?
— Немного. Но ты тут ни при чем.
— Я пока пытался проверить, могу ли я пропихнуть внутрь твой живот. Для начала давай попробуем простой способ, я толкаю отсюда, ты со своей стороны.
— Ладно.
Взял ее за бока — круглые и упитанные, — и толкнул вперед. Как и ожидал, толку от прямого подхода чуть. Ее живот просто выскальзывает из захвата, расплываясь на краях дыры спасательным кругом сала. Живо вспоминается Винни-Пух в гостях у Кролика, и даже так вот сразу не скажешь, это потому что кто-то слишком много ест, или потому что дырка в кирпичной стене слишком узкая. В любом раскладе, даже обоюдными нашими усилиями Меган не удается протиснуться и на сантиметр дальше. В конце концов мы оба остановились, чтобы перевести дух.
— Так, как я и думал, не сработает, — говорю я. — Тебе не больно?
— Так, немного, но в целом я в порядке. Что теперь?
— Хмм… попробуй хотя бы втянуть живот насколько можешь.
Слышу, как Меган делает глубокий вдох, выдох — и ее живот втягивается. Затем замирает, вздрагивая от ее усилий не дышать, и я даже вижу мир по ту сторону дыры над краешком ее живота. А потом вдруг вздыхает, и живот снова выпячивается до прежних габаритов.
— Прости, — ппропыхтела она, — не могу… надолго… удерживать его вот так...
— Ничего, — заверил я ее, — все в порядке. Все равно попробуем. Скажешь, когда будешь снова готова, и попытаемся еще разок.
Забавно, что мимо так никто и не прошел. Парк внутри студгородка — зона вполне открытая, тут любой может оказаться и стать свидетелем странной сцены у стены. Наверное, просто повезло. То ли мне, то ли Меган; во всяком случае, я бы очень не хотел, чтобы бедняжку еще сильнее смущало чужое присутствие, тут и одного меня-то много.
Наконец она проговорила:
— Я готова.
— Тогда поехали. Три… два… раз!
Меган снова втягинула живот, и как только она это сделала, я толкнул ее вперед, обхватив за бока. Сердце радостно трепещет: получается! Медленно, по сантиметру, ее мягкие телеса погружались все глубже, пропихиваясь в узкую дыру, вот и пупок уже прошел...
А потом...
Меган просто дольше не может задерживать дыхание и громко выдыхает, и ее пузо спешит заполнить все доступное пространство, то есть — дыру полностью. Ну один в один Винни-Пух в затруднительном положении, мысленно улыбнулся я. Да, ей удалось немного протиснуться, но теперь в дыре застряла самая обширная часть ее пуза. Складки на боках выпирают наружу двумя баррикадами, прочее пухлое сало стиснуто угловатыми внутренностями кирпичной бреши. Поднялся на ноги, заглянул через верхний край ограды. Верхняя часть пузика благополучно прошла и также кольцом вздувалась уже по ту сторону стены. Вид у Меган застенчиво-глуповатый.
— Ой, — встретила она мой взгляд. — Я ж сказала, долго не могу.
— Ты-то в порядке? — поразительно, как она может оставаться настолько спокойной. — Я уж думал, ты сейчас будешь биться в истерике.
— В истерике? — вскинула она бровь. — Нет, закатить истерику я в принципе могу, но прямо сейчас я не слишком боюсь.
— Почему?
Ясный и спокойный взгляд янтарных очей.
— Ты же здесь и помогаешь мне.
И улыбка, легкая и приятная, от которой у меня снова загорелись щеки. И я не мог не улыбнуться в ответ. Это что, все на самом деле? Я… я нравлюсь ей, правда нравлюсь?
— Спасибо, — проговорил я, — не волнуйся, я точно никуда не уйду, пока не вытащу тебя.
Меган улыбналссь еще шире, и ее роскошные розовые щеки и носик-кнопочка в веснушках прямо светились.
Я снова опустился к дыре, прикидывая, как лучше разобраться с новым этапом все той же проблемы. Нажал на пухлое препятствие, оно покорно колыхнулось. Может, если снова утрамбовать живот обеими руками, удастся пропихнуть его...
Надавил обеими руками, сверху — с боков — вперед, мои пальцы погружаются в пухлые жиры, давление заставляет живот сильнее утонуть в глубине кирпичной западни. С той стороны Меган снова хихикнула.
— И как это ты так растолстела? — спросил скорее в пространство, чем надеясь на ответ.
— Аппетит хороший, — ответила она. — Вини во всем мою бабушку.
— Ха. Это дело мне знакомо. Она и меня каждый раз закармливает, просто я не толстею, конституция такая.
— Хи-хи. Я-то думала, тебе тощие нравятся. Но лучше уж я останусь с пузом, чем позволю кому-то заставить меня от него избавиться.
— Правильный настрой, — согласился я. — Над тобой многие смеются?
— Да не то чтобы. Но время от времени девчонки косятся на мой живот, когда он где-то выпирает.
— Ну и пусть их. Может, снаружи эти яблочки и хороши, но внутри там с хорошей вероятностью все червивое.
Под сию светскую беседу я продолжал пропихивать ее жиры в дыру, и пока преуспел лишь немного, но по ощущениям все шло к тому, что один хороший толчок под правильным углом задачу решит. Я глубоко вздохнул, расправил плечи и с ловкостью, какой сам от себя не ожидал, надавил изо всех сил...
ЧПОК!
Словно по волшебству, пузо Меган исчезло в дыре, оставив снаружи лишь ноги и ту часть тушки, к которой они прикреплены — местечко довольно упитанное, однако обхватами явно уступающее пузу. Встав, я снова выглянул через ограду. Меган, все еще удивленная то ли моими словами, то ли избранной тактикой, с облегчением и заботой оглаживала свое пузо. Покрытое красными следами, оно, судя по виду, пострадало не сильнее, чем от слишком тесного пояса в эластичных штанах.
— Я же знала, что смогу протиснуться, — заявила она, затем смущенно добавив: — Ну, с небольшой помощью.
— Дело еще не закончено, — сообщил я, — теперь надо пропихнуть твою… выпуклую часть спины. Айн момент!
Одним прыжком с опорой на верхнюю часть ограды я перемахнул стену, приземлившись рядом с девушкой. Получил восхищенно-пораженный взгляд и чуть не упал — не от взгляда, а потому как отродясь спортом не занимался, и нога едва не подвернулась.
— Ох, — простонал я, — больше так никогда делать не буду.
Меган хихикнула.
— Так, ладно, — встал я прямо над ней, закончив эквилибристику, — отсюда я смогу тебя просто вытащить.
По-прежнему улыбаясь, она протянула мне обе руки, я обхватил ее запястья.
— Три, два, раз!
Я потянул, упираясь ногами в землю, извлекая из кирпичного плена бока и пятую точку Меган. В голове моей кирпичи протестующе скрипели, активно возражая против пропихивания непропихиваемого. Что ж, я определенно не намеревался уступать им, а потому отклонился назад и потянул еще сильнее.
— Ну же, еще!
Оказалось проще, чем я представлял, нижняя часть тушки Меган выскользнула из дыры, и силой моего же рывка меня опрокинуло назад, на спину — а девушку, соответственно, на меня. Ее немалая тяжесть давила мне на грудь, однако я совершенно не собирался просто спихивать ее набок, как мешок. Поднял руки… и они сами собой сомкнулись на ее мягком как подушка животе.
Ой. Неверный ход, отмена операции!
Впрочем, до того, как моя мысль передалась спинному мозгу для перехода в какую-либо двигательную активность, я почувствовал, как на моих руках сомкнулись две мягкие ладошки. На краткий миг… и этот миг изменил все. То восхитительное ощущение, что напомнило все каналы моего организма… Ошибиться тут невозможно. И дело не только в ее теле, ведь в течение всего нашего приключения я худо-бедно, но познакомился с ее доброй и чувствительной натурой. Нет, ошибиться невозможно.
Это… любовь.
Наконец Меган сама соскольнула с меня, разлегшись на опавших листьях рядом со мной. Она оправила курточку и одернула футболку, прикрыв наконец живот, и хотя подол был достаточно длинный, но футболка оказалась достаточно тесной, чтобы очертить округлость пуза. Девушка повернулась ко мне, улыбаясь.
— Спасибо, — сказала она. — Забавно получилось.
— Забавно? — переспросил я. — То есть застрять вот так вот — это, по-твоему, забавно?
— Трудно объяснить, — задумчиво проговорила Меган. — Просто меня… иногда этак пробирает до костей, когда я знаю, что не протиснусь. Этакое… ощущение приключения, опасности. И я тогда чувствую себя… храброй.
Я потянулся и сжал ее ладонь.
— Такое объяснение мне нравится, — сказал я, — хотя я и не полностью его понимаю. И ты мне тоже нравишься, Меган.
— А ты мне, Кайл.
Мы поднялись на колени, лицом друг к другу. Наши взгляды соприкоснулись и застыли, не властные отвернуться. Меня так и тянуло поцеловать ее, но я мысленно дал себе оплеуху. Это будет уже слишком. Медленнее, Кайл, медленнее...
— Хочешь, посидим в беседке? — предложил я. — На сегодня я полностью свободен.
— И я. Отличная идея.
Мы поднялись и пошли в беседку в тени деревьев. Внутри там царил сладковатый полумрак. Снаружи нас, сидящих в беседке, не видно, зато мы видели все окружение. Отличное укрытие, что и объясняло такую его популярность у влюбленных парочек.
Мы сидели рядышком на скамье, бок о бок, хотя скамья была достаточно длинной. Я с трудом сдерживал хлещущий из меня восторг. Я встретил девушку, которая не только хорошо выглядит, но и внутри хороша, и я ей по душе! Все-таки, наверное, сегодня у меня счастливый день...
— Какое у тебя расписание? — спросил я. — У меня свободна пятница после двух и выходные.
— Аналогично, — отозвалась Меган. — Можем встретиться в эту пятницу, прогуляемся там, пообедаем вместе...
— Или просто двинем куда глаза глядят, — проговорил я. — И будь что будет, такое у нас получится… приключение.
Она улыбнулась, накрыла своей ладонью мою и потеснее прижалась к моему плечу.
— Отличная идея.