​В ловушке некондиции

В ловушке некондиции

(The Spoilage Trap)

После первого курса нам срочно нужна была летняя подработка. Нам — это мне и Кэрол, моей пассии. Знамокая дала наводку на центральный бейсбольный стадион, вернее, на тамошнюю сферу питания. Сказала, работенка непростая, но куча бонусов в смысле питания, плюс когда команда играет «на выезде», минимум несколько дней в месяц — свободны, так что и на свои дела время остается.

Нескольких промежуточных стадий, и нас таки взяли. Естественно, на самые низкоуровневые позиции — стоять за стойкой под трибунами. Мы продавали сосиски в тесте, маленькие пиццы, мороженое в стаканчиках, пиво, тарталетки, воздушную кукурузу и кучу прочей калорийной хрени.

Начали мы в конце мая, сразу после сессии. Первый день прошел нормально, мы еще могли пить сколько угодно фирменного лимонада, только из «рабочих» чашек, которые выдали вместе с униформой, а в обеденный перерыв мы могли взять из собственных товаров любой перекус в пределах десяти баксов.

Но настоящее Эльдорадо началось в конце рабочего дня, так называемая некондиция! Ибо согласно санитарным нормам всю готовую и нераспроданную еду полагалось выбрасывать, ну или уничтожать иным способом, потому как подогревать ее назавтра уже считалось небезопасным. То же касалось и, к примеру, мягкого мороженого, оно просто не могло оставаться в машине до утра.

В первый же рабочий вечер нам разъяснили саму концепцию некондиции, начальница подбила итоги и переложила в контейнер десять мини-пицц и дюжину сосисок в тесте. Собиралась все это выбросить, но Кэрол сказала:

— Мы с Маттом все это заберем!

Начальница развела руками.

— И рада бы отдать, но еду со стадиона выносить запрещено. Это даже не внутренние правила компании, прямой приказ с самых верхов.

Мы переглянулись, и Кэрол рассмеялась:

— Тогда прямо тут и съедим!

— Кэрол, не дури, в нас столько не влезет, вывернет, — отозвался я.

— Ай, брось, а то я не видела, как ты на днях целую большую пиццу сожрал. Мы справимся, Матт, а кроме того, я голодная!

И вопреки моим возражениям — взялись за дело, поделив всю эту некондицию пополам. Мини-пиццы, не могу не признать, оказались вполне вкусными, я слопал пять своих и прихватил у Кэрол еще одну (а ей больше понравились сосиски, так что к трем пиццам она присовокупила аж девять «горячих собак», в меня только одна и влезла).

Хвала всем богам чревоугодия, что выданная нам униформа представляла собой черные нейлоновые штаны с эластичным поясом и полосатую футболку-размахайку, а то у кого-то бы точно пуговицы поотлетали, так нас расперло.

Потом мы доползли до апартаментов — переодеться и продолжить вечер в местном баре, отметить пивком с друзьями первый рабочий день. Разоблачились, кинули униформу в стиралку — до завтрашней смены как раз высохнет, — и я аж залюбовался Кэрол с раздувшимся от обжорства животиком, лапы прямо так и тянулись к нужным местам.

Она увернулась и ткнула меня пальцем повыше пупка:

— Кто-то сегодня слопал слишком много пиццы!

— Вот кто бы говорил, — фыркнул я, — у тебя там от талии что-то еще осталось?

Кэрол с улыбкой покрутилась передо мной, оглаживая круглый животик, глаза ее блестели.

— Что хорошо для гусака, хорошо и для гусочки!

В бар мы в итоге приползли с небольшим опозданием. Пропустили несколько стаканчиков — как раз сегодняшние наши чаевые на это и ушли, — а потом вернулись к себе, завтра на стадионе новая игра, а для нас, соответственно, продолжение работы. И уже лежа в постели, я задумчиво огладил свой все еще вздувшийся живот, и не мог не подумать: если мы и дальше так продолжим, к концу лета нас вконец разнесет. Покосился на уютно посапывающую Кэрол, погладил ее круглый бочок — она довольно замурлыкала сквозь сон, — и решил на эту тему не сильно париться.

Назавтра мы, как и в прошлый раз, прошли через служебный вход и все подготовили еще до того, как откроются ворота для зрителей. Дальше для нас будет примерно четыре часа запарки, а потом — уборка и подведение итогов дня.

Играли нынче вечером, так что работали мы сильно допоздна. Начальница снова подвела итоги по некондиции, получилось двенадцать мини-пицц, а еще надо было опустошить и вымыть танк у машины для мороженого. Она сказала просто слить все остатки, однако у Кэрол появилась иная мысль.

— Матт, нажми и держи! — велела она, присоединив к носику агрегата короткую силиконовую трубку (где только нашла?) и вставив другой конец себе в рот.

— Кэрол, ты себе от такого режима менингит заработаешь, — предупрелил я.

— Ай, ну тебя, зануда, давай делай! — и прикрыла глаза.

Я надавил на кнопку, и густое мороженое потекло в ожидающий ротик Кэрол. Глотала она его как молочный коктейль! Потом сделала знак, мол, хватит — я думал, все, а она заявила: а теперь давай ванильное!

Сколько литров высосала, не знаю, наконец махнула: все. Громко икнула.

— А теперь твой черед, толстячок!

Я покорно взял трубку, а Кэрол нажала кнопку. Глотать подтаявшее к ночи мороженое и правда оказалось несложно, сколько литров в желудок утрамбовал я — понятия не имею, но у нас обоих животы раздулись весьма так заметно.

Потом мы помыли машину, а когда уже собирались уходить, начальница заметила:

— А пиццы как же? Вон, я для вас отложила.

Я так обожрамшись мороженым, что сильно сомневался насчет влезет ли в меня еще и пицца, — но тут, как всегда, встряла Кэрол:

— Ой, спасибо, конечно же мы их заберем.

Мы пристроились на трибунах, и я заметил:

— Ну ладно, забрали, а дальше куда? Унести не дадут, а я слишком объелся. И что с ними делать теперь?

— Как всегда — будем их есть, дурачок! — улыбнулась Кэрол и, открыв коробку, разломила мини-пиццу пополам, один кусок сунула мне прямо в рот, второй сгрызла сама. Очи при этом у нее масляно блестели.

За первой пиццей последовала вторая, потом… уж не знаю, сколько их было. Сбился со счета. Не знаю, как я не лопнул прямо там. Не знаю, как не лопнула Кэрол, которая слопала не меньше меня. До апартаментов мы оба едва доползли, так нас раздуло.

Зато потом, избавившись от одежды… уж не знаю, то ли меня так вдохновил на подвиги вид «тяжелобеременной» Кэрол, то ли у нее при виде обожравшегося и голого меня крышу сорвало, но часов до трех ночи мы точно прокувыркались. А потом еще и утром повторили, до завтрака — и сразу после.

Переглянулись и молча согласились, что если «лопать как не в себя» и «безудержно толстеть» сопровождается такими вот побочными эффектами, значит, нам это однозначно по нраву!

Через пару дней наша бейсбольная команда отправилась на выездную игру, нам соответственно дали выходной — и весь выходной этот мы честно валялись в апартаментах, бездельничая, перекусывая чем нашлось и играя в видеоигры. Толстеть так толстеть.

А потом — снова на стадион, снова работа и, после нее, очередные порции некондиции. Начальница наша теперь сразу откладывала все непроданное для нас с Кэрол, а мы после игры предавались очередному ритуалу чревоугодия, уничтожая пиццы, сосиски в тесте, мороженое и прочую хрень, после чего вперевалку доползали до апартаментов и переваривали все это. Да, мы оба стали полноценными обжорами, и теперь и обычная-то трапеза воспринималась как легкий перекус, если мы в процессе не объедались по самое не могу.

К середине лета мы суммарно набрали с пол-центнера, на постоянной основе обзавелись солидными круглыми животами и тяжелыми окороками. Ох, как же нас перло от наших обильных форм! Для «прелюдии» достаточно было потереться животами, или пожмакать друг дружку за складки на боках или мягкие ягодицы — все, после этого мы уже на взводе и оставалось разве что экспериментировать с позициями, чтобы раздувшиеся животы не мешали.

Униформы, разумеется, пришлось заказать новые — два икса, в меньшее не влезали. Как и в прежние свои шмотки, пришлось шерстить магазины секонд-хенда на предмет «чем бы прикрыть наши растущие тушки», поскольку процесс роста явно не завершился, слишком тратиться на одежду было бы нерационально. Кэрол обзавелась парой балахонистых сарафанов, натягиваемых через голову — и вид вполне ничего, и есть куда расти; я подобрал просторных футболок и пару спортивок где-то в районе трех иксов, для гарантии. Ну и новое белье, в апартаментах-то мы только так и ходили, если не вовсе нагишом. Оно и удобнее, и приятнее для глаз.

Мы по-прежнему заглядывали в наш любимый бар, где надо мной посмеивались за то, что я так растолстел — а я ухмылялся и раз за разом выигрывал «кто кого перепьет», пива в меня теперь влезало ой как немало! Кэрол же все стабильно принимали за беременную и ругали, мол, как ты в таком положении употребляешь алкоголь! — в итоге она вышила на сарафане фосфоресцирующей тесьмой прямо под грудью «Я толстая, а не беременная!» После этого ей уже никто не мешал, а она наслаждалась тем фактом, что ее живот так вырос, что считают беременной. Что ж, я тоже от этого кайфовал.

Вес стабильно рос, со второй стадии ожирения мы уже перешли на третью. Да здравствует некондиция! Обжираловка становилась частью нашей жизни, ощущение «щас лопну» доставляло невыразимое удовольствие, а в постели все шло настолько крышесносно, что и мысли остановиться не было — напротив, кажется, чем больше мы объедались и толстели, тем больше в небе сверкало алмазов!

А еще нас теперь знал весь стадион — команда, рабочий персонал и все постоянные зрители, — мол, это та жирная парочка, что после каждой игры уничтожает всю некондицию.

Забавным, но сугубо положительным побочным эффектом стало то, что мы с Кэрол сблизились как никогда, понимая друг дружку уже не с полуслова даже, а на уровне телепатии. Она только заметит где-то что-то вкусненькое или почувствует новый интересный аромат, а я уже спрашиваю: где, родная?

Вопрос с некондицией, однако, набирал обороты. Некоторым коллегам из сферы питания то ли наша слава ударила в голову, то ли они позавидовали нашим с Кэрол довольным физиономиям, но они тоже принялись поедать некондиционные остатки. А еще мы стали занимать «слишком много места» за стойкой, что ж, вот тут факт, в ширину мы выросли изрядно.

И когда кое-кто из младшего состава тоже начал набирать вес, забеспокоилось и начальство. Побоялись, что могут подать иск, кто-то из юрисконсультов пустил слух, что ожирение могут счесть фактором «профессионального риска», и даже «полученной на рабочем месте травмой»! Провели исследование насчет объемов продаж и «оптимизировали» систему с такой целью, чтобы некондиции оставалось поменьше.

А нас с Кэрол поставили в пивной киоск. Едой мы больше не торговали. Но зато чаевых получали море — народу нравилась толстая веселая парочка, которая продает пиво. Штаны на нас обоих уже трещали. В конце дня кое-кому из коллег все же удавалось подсунуть нам в обход начальства толику некондиции, но это и близко были не те объемы, к которым мы привыкли, приходилось по-настоящему ужинать уже в апартаментах.

Однако приближалось завершение каникул, когда нам с Кэрол предстояло вернуться в колледж. Заработали мы неплохо, особенно поскольку практически не тратились на еду и имели хорошие чаевые, спасибо фанатам. И вот сидели мы вечером у себя в апартаментах, статридцатикилограммовый я с обхватом «талии» в сто сорок шесть сантиметрах при росте метр восемьдесят два, ничего так себе пельмешек получился — и Кэрол, которая весила-то поменьше, около ста двадцати, но учитывая ее рост метр пятьдесят семь, выглядела она как бы не круглее меня. И я задумчиво проговорил:

— Милая, надо подумать, как быть. Мне нравится быть толстым, нас обоих это изрядно возбуждает. Но скоро в колледж, а я даже не знаю, хочу ли я продолжать учиться на политолога.

Кэрол, раздвинув ноги, чтобы дать побольше места громадному животу, рассмеялась:

— Я рада, что тебе нравится быть толстым, потому что меня от этого тоже дико прет, я просто таю, когда разгуливаю вот так вот вперевалку, и все мои жиры ходят ходуном, и любуюсь, как ты делаешь то же самое, такой большой и мягкий. И мне, знаешь, тоже как-то разонравилась специализация делопроизводителя. Нам бы в будущем работать где-то в кафешке или в кондитерской, ох, мы оба продолжали бы толстеть, и это такой кайф!..

Мысленно я полностью был согласен с таким вариантом, вот так вот шалить с жирами друг дружки, оставаться толстыми и ленивыми… и всегда, всегда оставаться вместе, а для этого первым делом...

И тут я понял, что нужно — первым делом. Не без труда выбрался из кресла, шагнул к удивленной Кэрол и проговорил:

— Родная, я слишком растолстел, чтобы нормально встать на одно колено, но — ты выйдешь за меня замуж?

Она радостно завопила:

— О, Матт, да, тысячу раз да! Я так тебя люблю!

Я помог ей подняться на ноги и мы вперевалку потопали в спальню, «отпраздновать» сие событие. Праздновали до вечера, в процессе сломали кровать. А спустя еще пару часов, слопав пару больших пицц (для Кэрол принесли курятину и каноли), я воскликнул:

— Любимая, у меня идея!

— Какая?

— Поменяем специализацию на кулинарию, для нас обоих — идеальный вариант! — похлопал я по своему массивному животу.

Кэрол рассмеялась.

— О, Матт, это просто великолепно, тогда до конца дней своих мы всегда будем рядом с едой, останемся толстыми и сможем даже растолстеть еще больше!

Так что осенью мы оформили переход на новую специализацию. Многие знакомые в колледже замерли, как громом пораженные, увидев, что с нами стало. Кое-кто так и вовсе не узнал нас, таких толстых. Кое-кто из прежних друзей перестали быть друзьями — что ж, значит, это были не настоящие друзья, и оно и к лучшему.

Мы обожали новую специализацию, а она обожала нас!

На следующих каникулах мы вернулись на стадион; прежняя контора не захотела нас нанимать, но высокому начальству как раз потребовалась пара профи для обслуживания клуба и лож на верхнем ярусе. Узнав, что мы с Кэрол теперь будущие кулинары, директора заявили «этих — оформить», и мы были приняты. Отработали отменный сезон с хорошей зарплатой, прекрасными чаевыми и кучей сытных вкусняшек, чтобы мы с Кэрол оставались такими же объемистыми и круглыми, каких желала видеть публика. Одетые поварами, то и дело распуская завязки фартука, мы демонстрировали свои объемы и то, как всем этим наслаждаемся, ко всеобщему удовольствию.

А уже следующей весной мы получили дипломы кулинаров. Кое-кто из постоянных клиентов клуба предложил нам открыть собственную ресторацию, а поскольку люди там собирались непростые, с их помощью мы быстро прошли все стадии оформления, получили нужные разрешения, стартовый кредит и так далее.

Теперь у нас прекрасный собственный домик с небольшим бассейном в зоне, скрытой от посторонних глаз. И у этого бассейна мы с Кэрол регулярно демонстрируем друг дружке наши громадные, круглые и жирные животы, облаченные в бикини — а чаще и вовсе без оных.