В гости к родителям

Антон стоял возле касс, переминаясь с ноги на ногу. Солнышко начинало припекать, день обещал быть жарким. На платформе стояли дачники. На часах было уже десять минут двенадцатого, но Лены все не было видно.

— Антошка! – вдруг услышал он знакомый голосок. Антон обернулся, и у него перехватило дыхание. Его подруга, улыбаясь, разводила в сторону руки, в каждой из которых было по рожку мороженого. Но как она была одета! На ней были светлые джинсы в обтяг и малипусенький топик, который едва прикрывал грудь. Лена не была толстухой, но и худышкой ее тоже назвать было никак нельзя, и из-под топика на пояс джинсов выплескивалось упитанное пузико и не менее упитанные бока. От цепкого взгляда Антона не ускользнуло, что молния на джинсах была застегнута не до конца.

— Выглядишь потрясающе! – выдохнул Антон.

— Да ладно уж, потрясающе, — засмеялась Лена, — чтоб выглядеть потрясающе, мне надо бы похудеть килограммов на пять! Ты не поверишь, еле-еле джинсы смогла застегнуть!

— Ну-ка, втяни живот! – скомандовал Антон и, взявшись одной рукой за пояс лениных джинсов, другой стал тянуть вверх замок молнии. Со второй или третьей попытки молния застегнулась до конца.

— Толку-то, через пять минут опять разъедется, — отмахнулась Лена. – Лопать надо меньше, тогда и джинсы нормально будут застегиваться, — вздохнула она. – А то я лопаю как слониха, а одеваться как фитоняшка пытаюсь. Вот молния и не сходится!

— Да ладно, фитоняшка, — Антон с улыбкой похлопал Лену по животу тыльной стороной ладони, — тебе еще есть, куда отъедаться!

— Ты хочешь, чтобы эти джинсы на мне лопнули? – с ехидцей в голосе поинтересовалась Лена.

— Интересно было бы на это посмотреть! – усмехнулся Антон.

— Не дождешься! – фыркнула Лена. – Давай лучше мороженку лопать! – И она протянула Антону один рожок, и принялась разворачивать второй.

Сойдя с электрички, Антон повел Лену за руку по тенистым просекам дачного поселка. Лена была права – пока они ехали, молния опять разошлась так, что в образовавшуюся прореху уже совсем нескромно выглядывали кружевные труселя. Но Антон сиял, как начищенный пятак – ему хотелось, чтобы весь поселок видел, какую девушку он привел к себе на дачу. Впрочем, дойдя до заветной калитки, он снова попросил Лену втянуть живот. Лена слегка покраснела, но на этот раз сама справилась с молнией. Антон нажал кнопку звонка.

За калиткой послышались шаги. Калитка распахнулась и перед глазами парочки появилась крупная и еще совсем не старая женщина в просторном сарафане.

— Привет, мамуль! – небрежно бросил Антон, — познакомься, это Лена! А это – моя мама, Лидия Петровна!

— Очень приятно, — сказала Лена, протянув руку, но Лидия Петровна заключила девушку в объятия и поцеловала в щеку.

— Красавица какая! – восхищенно сказала она. – И видно, что в нашу породу!

— Ну что ты, мама, — отмахнулся Антон, — ей до твоей породы еще как до луны пешком!

— Да ладно, я в ее возрасте тоже еще не такая была, как сейчас! – ответила Лидия Петровна и повела гостей в дом.

Тем временем из дома им навстречу вышел седой подтянутый мужчина в белых шортах.

— Привет, папа! Знакомься, это Лена! – радостно выпалил Антон.

— Михаил Алексеевич, — представился мужчина, и по-старомодному поцеловал руку, которую Лена протянула для рукопожатия.

— Ничего себе, красотку ты себе отхватил! – сказал отец, обращаясь к Антону. – Хотя, мамка твоя почти такая же была, когда мы с ней познакомились!

— Что значит, почти? – обиженно отозвалась Лидия Петровна.

— В тебе округлостей уже тогда поболе было! Ну да молодежь теперь фитоняшки все сплошь, чего с ними поделать?

Антон фыркнул, но Лена приосанилась, непроизвольно втягивая живот – ей явно было приятно, что ее назвали фитоняшкой. Хорошо что я все-таки влезла в джинсы, — подумала она, — как ни крути, а встречают все же по одежке.

— Ну что же мы стоим, давайте к столу, — засуетилась Лидия Петровна и повела гостей на вернаду, где стоял большой деревянный стол. Стол ломился от закусок. Оливье, винегрет, селедка под шубой, холодец, колбаса, буженина – чего там только не было. Вдобавок в центре стола стояла большая тарелка с пирожками.

— Ну, мама, ты нас сегодня решила закормить! – засмеялся Антон.

— Ну а как же не угостить твою подругу, — парировала мама. – Вы молодые, аппетит у вас тоже молодой – налетайте!

— Погодите, погодите, — степенно возразил Михаил Алексеевич, — так не годится. Прежде чем налетать, надо за знакомство выпить! — Он подошел к буфету и достал оттуда бутылку наливки.

— Вишневая, сам делал! – похвастался отец и разлил наливку по бокалам. – Ну, как говорится, за счастье молодых!

— Спасибо, — Света потупила глаза, чокнулась с Антоном и его родителями, и залпом пригубила настойку.

— А вкусная! – сказала она.

— А то! – улыбнулся польщенный отец.

В следующие несколько минут слышался только цокот вилок и ножей. Антон непрерывно подкладывал Лене на тарелку то одного, то другого, а Лена не уставала нахваливать кулинарные таланты Лидии Петровны, пару раз даже поинтересовавшись рецептом – не для того, чтобы самой приготовить дома такой салат, а просто, чтобы польстить хозяйке. Впрочем, Лидия Петровна и впрямь была отменным кулинаром.

— Ой, про пиццу то я забыла, — спохватилась она, — пицца как раз готова.

И она притащила огромную домашнюю пиццу на противне – с пылу, с жару, пальчики оближешь! Антон подкладывал Лене на тарелку кусок за куском, до тех пор, пока она не почувствовала, что еще чуть-чуть – и у ее джинсов оторвется пуговица.

— Ну, что же вы не едите, — поинтересовалась мама, увидев, что Лена откинулась на спинку дивана.

— Так наелись уже, Лидия Петровна, — ответила Лена, думая при этом, как бы незаметно застегнуть так некстати разошедшуюся молнию.

— Ну что, переходим к горячему? – Лидия Петровна вопросительно посмотрела на мужа.

— Можно, — степенно ответил Михаил Алексеевич

— Что еще и горячее будет? – Лене пришлось задержать дыхание, чтобы не икнуть.

— Конечно, наши фирменные пельмени! – победно отозвалась мама.

— Ну мне если только совсем чуть-чуть!

— Какой чуть-чуть, ты таких пельменей не ела никогда, — возразила мама, и поставила перед носом сытой Лены глубокую тарелку пельменей, наполненную с горкой.

Лена вздохнула и покорно принялась за еду. Пельмени и правда были божественные. Эх, если бы не эти проклятые джинсы...

Опустошив половину тарелки, Лена наклонилась к Антону и что-то зашептала ему на ухо.

— Что вы там шепчетесь? – шутливо укорила их мама.

— Ленусик говорит, что на ней джинсы сейчас лопнут, — со смехом отозвался Антон.

Лена покраснела, как рак, и положила ладонь на живот.

— Так пусть снимет, и все. Кого стесняться, здесь все свои! – отозвалась мама.

— Ну, Антон! – надула губки Лена, — ну что я, в трусах что ли за стол сяду?

— Так ты же сказала, что взяла купальник, — невозмутимо парировал Антон.

Это было правдой. Хотя никакого водоема в поселке нет, но Лена прихватила с собой свой любимый купальник-бикини леопардовой расцветки, чтобы в случае теплой погоды покрасоваться перед Антоном, да и перед его родителями тоже. Правда, она не собиралась сидеть в нем за столом, но теперь, похоже, у нее уже не было другого выхода.

Через пару минут Лена появилась на веранде в леопардовом купальнике, уперев руки в бока и картинно отставив правую ногу.

— Афродита! – вырвалось у отца.

Девушка вспыхнула и снова попыталась втянуть живот, который уже изрядно выпирал от съеденного. Хотя, кого ей было стесняться? Антону нравились ее округлости, и она это прекрасно знала.

— Роскошный у тебя купальник, — одобрительно заметила Лидия Петровна. – Переоделась бы сразу, мучилась только в джинсах своих!

— Не все сразу, Ленусику надо было держать интригу, — подмигнул Антон.

— Какую интригу, Ленусика твоего просто обкормили, — Лена шутливо стукнула Антона кулаком в плечо и пробралась на свое место. Вскоре ее тарелка опустела. Она отдулась, сдувая челку со лба, и откинулась на спинку кресла

— Еще пельмешков? – поднялась со своего места Лидия Петровна.

— Ну если только совсем чуть-чуть!

— Ну, сколько съешь – ответила Лидия Петровна, и поставила перед ней вторую тарелку, наполненную, кажется, еще больше, чем первая. Лена снова отдулась, и принялась за добавку.

Вторая порция шла явно труднее, чем первая, но пельмени и правда были божественные, а самое главное, девушка избавилась от этих несносных джинсов, которые врезались ей в живот, причиняя боль. Пожалуй, сидя в одном купальнике, она могла съесть гораздо больше.

Наконец, и со второй тарелкой было покончено. Лена снова откинулась на спинку дивана, чувствуя, как натянулась резинка трусов, снова попыталась сдуть челку со лба, но вместо этого сыто отрыгнула. На веранде снова запахло пельменями.

— Ой, простите, — пролепетала она, запоздало прикрывая ладошкой рот.

— Ничего, так бывает когда поела хорошо, — понимающе улыбнулась Лидия Петровна. – Будешь еще пельмени?

— Ой, что вы, я лопну, — ответила Лена и пощупала свой заметно раздувшийся животик.

— Знаешь, как моя бабушка говорила? «Пузо лопнет – наплевать, из-под платья не видать!»

Лена собралась хихикнуть, но вместо этого икнула.

— Не надо меня смешить, — попросила она, — я, кажется, объелась.

— Ну, раз так, давайте тогда пить чай! – решила мама, и принялась собирать тарелки со стола. Лена не без труда поднялась из-за стола и стала ей помогать. Но Лидия Петровна решительно отвергла ее помощь.

— Иди отдыхай, я здесь хозяйка. Сама говоришь, объелась, куда теперь с тарелками туда-сюда. Идите вон лучше в сад с Антоном, я к чаю там накрою.

И они вышли в сад: парень, подтянутый, мускулистый, в шортах и футболке – и девушка в леопардовом купальнике, сытая настолько, что ее набитый живот бессовестно вываливался из трусов, безжалостно растягивая резинку

— Кажется, на мне сейчас трусы лопнут, — пожаловалась она Антону. – Я в жизни столько не ела! 

-У моей мамули всегда так, цыпленок, — ласково проворковал Антон и спустил резинку лениного купальника вниз. – Вот так полегче?

— Уффф, не знаю. И зачем я только переоделась, в джинсах бы в меня просто не влезло столько.

— А затем, крошка, — Антон ласково похлопал подругу по животику, — что нас еще чай с тортиками ждет. Так что готовь местечко, мамуля нас ни за что не отпустит без десерта!

Лена снова выдохнула воздух, сдувая челку со лба, и малость приподняла резинку трусов. Нет, хоть бы правда они сегодня не лопнули! Вот будет конфуз, да и купальник жалко…

— Слушай, а неприлично совсем будет, если я за стол в обычных трусиках и в майке сяду?

— Почему неприлично? – удивился Антон. – Пощеголяла в купальнике и хватит, трусики у тебя тоже вполне ничего. Тем более, когда ты за столом сидишь, никто не видит, что там у тебя внизу.

Лена с сомнением подвигала вверх-вниз резинку купальника, вздохнула и пошла в дом переодеваться. Лидия Петровна тем временем накрывала стол в саду. На столе была исключительно домашняя выпечка – ничего магазинного мама Антона не признавала. На столе стоял торт тирамису, торт «Прага», пирожные картошка, большое блюдо с ватрушками и целый тазик пирожков. Лена, в кружевных трусиках и коротенькой маечке, едва прикрывавшей грудь, стояла на крыльце и смотрела на все это изобилие круглыми глазами.

— В меня это все не влезет, — вырвалось у нее.

— Да что ты, детка, — улыбнулась Лидия Петровна, — ты же девочка, а у девочек для сластей есть второй желудок.

— Ну, Лидия Петровна, — кокетливо надулась девушка, — зачем вы меня опять смешите, я же правда лопнуть могу.

— От моих тортиков еще никто не лопнул. К тому же ты, я вижу, опять переоделась.

Лена отчего-то смутилась и поспешила занять свое место за столом. Живот у нее был набит, как барабан, но не попробовать домашний тирамису и домашнюю «Прагу» она не могла – тут Лидия Петровна была права, у нее для пары кусков торта всегда отыщется местечко, какой бы сытой она не была. К тому же теперь ей в живот уже не впивалась резинка купальника, и она чувствовала бы себя вполне комфортно, если бы не лавка, на которой ей пришлось сидеть. На веранде она могла, наевшись, откинуться на спинку дивана. А тут откидываться было некуда, пришлось сидеть под прямым углом, слегка раздвинув колени, чтобы оставить побольше места для набитого живота. Не самая удобная поза для сытой девушки, но не признаться же в этом вот так прямо. И Лена опять начала о чем-то шептаться с Антоном.

— Ну что опять шепчетесь-то? Что теперь не так?

— Да ладно, пусть посекретничают, — вмешался папа Антона, — у них свои секреты.

— Да ладно, какие там секреты, — улыбнулся Антон, — Лене сидеть неудобно на этой лавке. Она на качалку хочет пересесть.

— Ишь ты, — усмехнулся отец, — ну, мать, перекормила ты ребенка, а я ведь предупреждал! Нас всего-то четверо, а наготовила, как на целую роту!

— Ну, такой гостье как не угодить? — отозвалась мама. — Пусть идет на качалку, мы ей все туда принесем.

Лена, пыхтя, перебралась на качалку, и возле нее вдруг, как по мановению волшебной палочки, оказалась тарелка с двумя кусками «Тирамису», вторая тарелка с двумя кусками «Праги», третья тарелка, на которой лежали две ватрушки и три пирожных «Картошка» — и четвертая, глубокая тарелка, в которой было несколько пирожков.

— Что вы, в меня столько не влезет! — запротестовала Лена, пытаясь принять позу поудобнее.

— Да ты сначала попробуй, а потом будешь говорить, влезет или нет! 

— А пирожки с чем? — поинтересовалась Лена.

— С вареной сгущенкой! — гордо ответствовала Лидия Петровна.

Вместо ответа Лена лишь выдохнула воздух, сдувая челку со лба. Вдруг она заметила пару любопытных мальчишеских глаз из окна на соседнем участке. Все-таки нехорошо, наверно, что она тут так в одних труселях расселась, да еще и ноги раздвинула. Но переодеваться обратно в купальник уже не было сил. В конце концов, не голышом же она тут сидит.

Она взяла в руки тарелку с тортом «Прага» и начала медленно, ложечку за ложечкой, поглощать лакомство. Антон сел рядом с ней и взял пирожок.

• Ну, как пирожки-то?
• Обалденные, попробуй!
• Думаешь, в меня поместится?
• Ну вот торт же помещается!
• С трудом, — вздохнула Лена и, отложив тарелку с недоеденным тортом, взяла пирожок. Пирожок исчез подозрительно быстро, и она взяла второй.
• Ну, вот видишь, — засмеялся Антон, — а говоришь, не поместится.

Уговорив три пирожка, Лена снова рыгнула, но уже не пельменной отрыжкой — отрыжка была сладенькая, девчачья.

• Что, второй желудок тоже под завязку? — улыбнулся Антон.
• С твоей мамулей мне скоро третий понадобится! — в тон ему ответила Лена и взяла четвертый пирожок.
• Смотри, для торта места не останется, — предупредил Антон.
• Это последний, — сказала Лена, и снова сдула челку со лба.

  Примерно через полчаса от «Праги» и тирамису не осталось ничего, ватрушка была надкушена, а Лена гипнотизировала взглядом последний пирожок, оставшийся в тарелке.

• Давай пополам, — предложил Антон.
• Живот мой пощупай, — ответила Лена, — я реально сейчас лопну, это уже не шутки.

Антон пощупал животик своей подруги. Обычно мягкий и уютный, сейчас он был тугим, как велосипедная шина. Антон надавил чуть сильнее, Лена снова рыгнула.

• Что-то я не понял, это сейчас первый желудок отрыгнул, или второй? — принюхался Антон.
• Да ну тебя, дурак, — Лена снова ткнула его кулаком в плечо. — обкормил девушку, и рад. Понесешь меня теперь на руках до станции за это.
• Я бы понес, но ты такая наетая… И ронять тебя сейчас нельзя!
• Ни в коем случае, — вздохнула Лена, — лучше унеси от меня все эти тарелки, пока я правда не лопнула.

Минут через десять Антон с мамой, стоя на крыльце, смотрели на Лену, которая, кое-как заняв всю качалку в положении «кверху пузом», мирно дремала в тени деревьев.

• Умаялась, бедная, с непривычки — сочувственно проговорила мама, — накрыл бы ты ее пледом, а то неудобно, она в одних трусах а тут соседи...
• Да ладно, мам, — отмахнулся Антон, — не голая, поди.
• Все равно нехорошо, зачем она переоделась-то, купальник такой красивый у нее.
• Да вот испугалась, что трусы лопнут от купальника.
• Ерунда какая! — отмахнулась мама, — Они не лопаются вообще. Ну резинку бы пониже опустила, вот и все.
• Да я ей тоже говорил, но она так дрожит за свой купальник этот.
• Ну да, дорогой поди, понимаю...

Вечером того же дня Антон с Леной стояли на платформе электрички. Лена была в своих джинсах и в футболке Антона — застегнуть джинсы они не смогли даже в четыре руки, а ехать в расстегнутых джинсах и с голым животом она отказалась наотрез. Впрочем, это все были мелочи. Они были молоды и влюблены друг в друга — а впереди у них было еще целое лето, и целая жизнь.