Туда и обратно

Туда и обратно
(Au-Pair Aufenthalt)

Пожить в Штатах «по обмену» Лотта мечтала с детства. И вот вскоре после двадцать первого дня рождения возможность такая подвернулась, так что девушка, не раздумывая, пустилась в путь. Два месяца гувернанткой «за стол и кров», самое оно.
Родители проводили ее до аэропорта, Лотта попрощалась с ними — и через девять часов была уже в Айдахо.
У багажной стойки ее уже ждали — отец семейства, и дети вместе с ним.
— Привет, — поздоровался он. — Я Матт, а это Ами, Сара и Каролина.
В краткой беседе выяснилось, что Матту за сорок, несколько лет назад развелся и девочки остались с ним. Помог Лотте дотащить багаж до машины, и они поехали домой — на ближайшие два месяца именно это жилище станет ее домом.
Дом оказался симпатичный, небольшой коттеджик в пригороде. Разобрав шмотки, девушка спустилась к ужину. Холодильник, однако, ее разочаровал — нет, там хватило бы накормить целый взвод, но к «здоровому питанию» это не имело никакого отношения.
— А какая разница? — удивился Матт, когда девушка поинтересовалась странным выбором продуктов. — Было бы вкусно, вот что главное.
Лотта решила пока не спорить и взяла себе то же самое, что с аппетитом наворачивало все семейство.
После ужина она собиралась поиграть с девочками, но те предпочли развлекаться у телевизора. Самостоятельные персоны, как сказала бы ее мама. Младшей, Ами, было шесть лет, Саре девять, а Каролине двенадцать.
Дважды в неделю она помогала младшим мыть голову — сперва Ами, потом Саре (по очереди, втроем в маленькую ванную они просто не помещались). И в первый раз Ами спросила Лотту:
— А ты чего такая худая?
Дома Лотту тощей никто не называл — так, среднестатистическое сложение, — но в сравнении с американским семейством разница была видна невооруженным взглядом. Даже у мелких девочек складки сала на груди уже просились в лифчик, а у Каролины бюст настолько распирал маечку, что ее круглый живот вечно выглядывал из-под подола.
Лотта потихоньку обживалась — и вскоре заметила, что, кажется, нравится Матту. То и дело он флиртовал с ней, дарил ей всякие безделушки. А как-то вечером, когда девочки уже спали, Матт приобнял ее — ласково, нежно; в общем-то Лотта и не возражала, и прижалась к его упитанному брюшку.
Впрочем, оба всячески скрывали от девочек свои отношения, и позволяли себе «недозволенное» лишь когда тех не было поблизости. Лотта заметила, что Матт как-то странно на нее смотрит, и спросила, в чем дело.
— Знаешь, — ответил он, — я вообще-то всегда предпочитал женщин в теле. Ты мне нравишься, очень нравишься — но почему бы тебе не отпустить поводья и перестать считать калории?
Лотта фыркнула: она и так тут набрала уже килограммов восемь, мысленно помахав рукой стройной талии. Но ей льстило, что Матт хочет большего.
С этого дня девушка готовила куда более сытные блюда и даже мысленно не возражала против «МакДональдса» и ему подобных заведений. После ужина она валялась перед зомбоящиком с шоколадом и прочими сладостями, и разумеется, стала набирать вес еще активнее.
От девочек это не ускользнуло, и в ближайший «головомойный день» Сара ухмыльнулась, видя, как на Лотте едва сходятся джинсы:
— Кажется, тут кто-то поправился?
— Уж кто бы говорил, — отозвалась та, ущипнув Сару за солидный животик, нависающий над пижамными штанишками.
— Да я так, — попятилась девочка, — и вообще, тебе идет.
— Вот и ладушки, — кивнула Лотта, втиснувшись все-таки в штаны.
Утром она встала пораньше — хотелось влезть на весы, чтобы никто не мешал. Матт намекал, мол, незачем, какая разница, сколько ты весишь, цифры — это просто цифры… но Лотте самой было любопытно. Она разделась и встала на весы. Восемьдесят четыре! Девушка опустила взгляд, огладила пухлый живот и бедра. Неплохо, совсем неплохо.
И тут в дверях возник Матт. Сперва замер, а потом полушепотом спросил:
— Ну и как поживает твоя талия? Еще на месте?
— Да уж растолстела я тут с вами, — отозвалась Лотта, еще не зная, хорошо это или плохо.
— С каждым килограммом ты становишься только прелестнее.
— Честно?
— Святой истинный крест!
До поездки в Америку Лотте даже в голову не приходило, что толстеть вообще можно сознательно. Сейчас, ради Матта, именно этим она и занялась самым активным образом. Готовила из соображений «лишь бы покалорийнее», снаряжая девочкам в школу мармелад и пряники. Пока девочки были в школе, а их отец на работе, Лотта занималась домашним хозяйством. А потом доедала все оладьи от завтрака, активно поливая их сметаной. Налопаться от пуза и завалиться на диван, жуя еще что-нибудь «просто так» — с каждым днем ей это нравилось все больше и больше.
Надо сказать, сей режим затронул не одну только Лотту. Остальное семейство, которое и до того отнюдь не страдало худобой, также принялось поправляться. Матт еще раньше поставил себе предел «не более ста сорока кило» и с трудом удерживался у этой черты; девочки же никаких преград своему аппетиту пока не воздвигали. Бюст у Каролины вырос так, что маечка под его напором окончательно превратилась в спортивный топик, под которым радостно округлялось ничем не стесненное массивное пузо. Шестилетняя Ами от поглощаемого литрами пудинга становилась все больше похожа на колобка — и в «головомойные дни» Лотта сама видела, что девочке очень нравятся ее новообретенные жиры. У Сары пузо в сидячем положении уже наполовину заполняло колени, да и грудь исключительно за счет жира выросла на пару номеров. Аппетитом она превосходила обеих сестер, так что и толстела активнее. После «головомойки» Лотта интереса ради попросила Сару взвеситься — восемьдесят девять кило!
Потом уже Сара отправила Лотту на весы. Делать нечего, пришлось раздеться.
— Ничего так, — одобрила Сара, глядя на окрывшуюся картину.
Бедра у Лотты располнели так, что терлись друг о друга и колыхались при ходьбе, сплошь покрытые целлюлитом. Груди обмякли и заметно пополнели. Живот свисал, почти скрывая тайные места; Лотта приподняла его и отпустила, отчего все ее тело всколыхнулось.
Взбираясь на весы, она нервничала: послезавтра улетать в Германию, что там скажут, увидев, как ее разнесло?..
— Сто восемь! — воскликнула Сара, просияв от восторга. — Эх, жаль, ты не наша мама...
— Да, было бы неплохо, — отозвался из-за двери Матт, который ничего не видел, но слышал достаточно. — Ты у нас тут немного поправилась и теперь больше похожа на нас. Ты бы не хотела остаться здесь жить?
— И тогда бы могла выйти замуж за папу! — добавила малолетняя провокаторша Сара.
О да, было бы просто великолепно — остаться здесь, ведь Лотта уже сроднилась с этой семьей...
Но — пора домой, в Германию.
Германия для Лотты стала домом ровно на четыре дня. Именно столько она сумела выдержать постоянные родительские шпыняния — что ты с собой сотворила, как ты могла, немедленно худеть, на хлеб и воду, под замок! Услышав нечто подобное у себя за спиной на улице родного Франкфурта, Лотта решила, что с нее довольно.
Собрала чемоданы и заказала билет на первый же рейс обратно в Штаты.
Там ее уже ждали. Матт приготовил праздничный ужин для всех своих барышень — домашние пиццы и десерт, все было настолько неотразимо, что девочки, и Лотта вместе с ними, по очереди расстегивали штаны, чтобы втиснуть в разбухшие животы еще толику вкусностей.
За ужином Матт признался дочкам, в каком качестве хотел бы видеть Лотту в их доме на самом деле. К их общей радости, девочки не обиделись, а лишь обрадовались и обняли Лотту уже как «папину девушку». А Матт наконец-то смог ее поцеловать, не прячась в шкафу.
— Послушайте, — проговорил он, отрываясь от ее губ, — я тут подумал — мы ведь уже больше года не выбирались на пикник. Куда это годится? Решено, завтра же отметим как следует!
Лотта, поддерживая туго набитое пузо одной рукой, второй обхватила Матта за пояс и согласно икнула.