Толстая Рина

Толстая Рина
(Die dicke Rina)

Рина — дочка лучшей маминой подруги. Такой вот штамп. Когда-то в детстве сидели на соседних горшках, потом она, вернее, ее мать переехала, мы практически потеряли связь, и вот начиная с какого-то момента я уж о ней практически забыл. А потом вдруг мама сообщила, что Майке — это ее подруга — приезжает к нам в гости на несколько дней, с дочкой, которая даже меня помнит. И показала их фотку в Инстаграмме — не слишком свежую, примерно полугодовой давности… но если ту самую Майке я худо-бедно опознал по детским воспоминаниям, то Рину не узнал вообще.
«Господи, ну и растолстела же она!» — только и мелькнуло у меня в голове, а джинсы в паху резко стали тесноваты. Когда-то Рина была мелкой хорошенькой девчушкой. И что же с ней стало сейчас! Нет, удивление для меня не было неприятным, напротив, выглядела персона на фото — высший сорт. Вот интересно, сколько она весит? Больше ста — так точно. Сто двадцать, может, все сто тридцать… Хотелось бы узнать. Так, для порядка.

*

Несколько недель до дня Д промелькнули довольно быстро. Майке и Рина планируют провести у нас с неделю, может, задержатся и дольше. Сейчас каникулы, так что для меня это не проблема, я лишь надеялся, что за минувшие с той фотки полгода Рина не похудела.
Надежда моя оправдалась. Когда мама открыла дверь, картинка мне открылась — высший сорт! Рина определенно не похудела. Белозубо улыбаясь, она вперевалку вдвинулась под наш кров, все у нее колыхалось, а одежда определенно была ей тесновата.
— Ну, привет! Давно не виделись! — обнял я ее, потискав за сочные жиры и попытался изобразить симпатизирующий, а не жадный взгляд. Сам-то я не сказать чтобы эталон атлетического сложения и пресса отродясь не имел, но Рина — это действительно что-то с чем-то. Настолько тучной барышни ее лет мне точно не доводилось встречать.
Мы вчетвером сидели в гостиной, обмениваясь новостями за последние годы. Выждав приличествующий срок в полчасика, я удалился и забрал Рину к себе в комнату. Преодолеть лестничный пролет — девять ступеней — оказалось для нее нелегкой задачей, и то, как она при этом пыхтела, меня невероятно возбуждало. Я едва сдерживался.
— Нелегкий путь! — ухмыльнулась Рина на пороге, покраснев как от натуги, так и от стыда за слишком уж громкое пыхтение.
— Могу предложить пару шоколадок, помогает восстанавливать силы! — улыбнулся я, кивнув на вазочку, которую заблаговременно наполнил конфетами. Я предусмотрительно подготовился к ее визиту!
— О, спасибо! — сцапав вазочку, Рина села на мою кровать, развернула плитку черного шоколада и жадно откусила сразу половинку.
Мы поболтали о делах школьных, о планах на будущее, затронули и тему отношений. Рина говорила совершенно открыто, не стесняясь, как и прежде, пусть даже и вопрос обсуждался более интимный, чем когда-то.
— Кажется, кто-то обожает сладкое, — улыбнулся я, когда она слопала уже третью плитку шоколада.
— А… э, прости. Я вовсе не собиралась съедать все твои конфеты! — Девушка внезапно покраснела и отодвинула вазочку.
— Да ну брось, я ж специально для тебя ее тут поставил, бери сколько хочешь. То, что у тебя на костях стало чуть побольше мясца, совершенно не причина отказывать себе в удовольствии.
— «Чуть побольше», ха! Пари держу, ты удивился, когда увидел меня. Я когда-то была мелкая и худенькая, а сейчас — мелкая-то мелкая, но толстая. Ты рядом со мной за спортсмена сойдешь… — Голос Рины утих. Умилительное она существо. Толстая — в обхвате того места, где была талия, может, уже и перекрыла собственный росточек, — сидит на моей кровати, лопает конфеты с видом смущенным, но целеустремленным.
— Да ладно тебе, на себя-то не наговаривай. Ты красивая и отлично выглядишь. Уж точно не хуже прежнего, а мы оба, кажется, далеко не старые. Спортсмен из меня тот еще, сама знаешь, ну а если ты на это дело забила — это не делает тебя уродиной!
Поблагодарив за комплимент, Рина проговорила:
— И все равно, не надо меня утешать. Вот правда. Ты на меня как следует посмотри-то! Я так разожралась, что даже в гостях перестать не могу, вот увидела вазочку и сразу обе руки запустила… а ведь собиралась хотя бы у тебя на глазах ничего не есть, но… — вазочка уже наполовину опустела, а взгляд у моей гостьи оставался все таким же голодно-жадным.
Я помолчал пару секунд, размышляя. Слова частенько значат куда меньше, чем поступки. Так что я сел на кровать рядом с ней и взглянул ей в глаза, пока Рина продолжала меланхолично жевать.
— Разожралась, говоришь? — спокойно и тихо уточнил я.
Она лишь смущенно кивнула, явно не ожидая ничего хорошего от такого начала.
— Знаешь, мне это нравится. Со всей этой похудательной манией все как с ума посходили. Кожа да кости — ну вот совсем не мой типаж.
Рина озадаченно взглянула на меня, словно я перешел на другой, неведомый ей язык.
— Так тебе что, действительно нравится моя фигура? — неверяще проговорила она.
Вместо ответа я взял у нее вазочку и принялся скармливать ей конфеты. Молча запихивая прямо ей в рот одну шоколадку за другой. Рина оставалась все такой же смущенно-озадаченной, но послушно жевала, свободно держась в одном ритме со мной. Я положил ладонь на ее живот, обтянутый слишком тесной футболкой.
— Ты просто чудо! У тебя такой мягкий и теплый животик! Кушай, вперед!
Рина уверилась, что я правда предпочитаю толстушек, и мне на самом деле нравится ее кормить. И по ней было видно, как наслаждается этим делом она сама. Как послушная девочка она съедала все, что я вкладывал ей в рот. Жевала все быстрее, явно желая, чтобы вазочка была бездонной.
— Ну вот и хорошо. А то дорога явно была непростой. Собрать багаж, несколько часов в машине, потом идти сюда от стоянки… ты явно заслужила немного передохнуть! Или у тебя другое на уме?
Рина опустила ресницы и положила мою ладонь себе на бедро. Голубые джинсы трещали по швам под давлением упакованных внутрь жиров, теплых и массивных.
— Не расскажешь, как так вышло, что ты настолько растолстела?
— Ну, — пожала плечами девушка, продолжая уплетать конфеты, — ты помнишь, мы с мамой переехали? — Я кивнул. — Наше новое жилье оказалось прямо напротив «МакДональдса», так, наверное, все и началось. Мама пахала на двух работах, дома почти не бывала и не готовила. Когда папа был жив, все было иначе: домашняя кухня, много овощей и почти без сладкого. А тут после школы мне обычно приходишлось питаться в «МакДональдсе». Карманных денег мне мама выделяла достаточно — сама радовалась, что ей не приходится часами стоять у плиты. Ну я и пристрастилась к «быстрому питанию», еще и сласти жевала при всяком удобном случае. Так и начала поправляться. Скоро начал расти животик, все больше и мягче. Другие бы подняли панику, а мне было все равно, я продолжала есть что душе угодно. Чем дальше, тем больше, прежних порций мне скоро перестало хватать. Да и овощи-фрукты больше не ела, невкусно-де, одно время жила только на сладком и бургерах с пиццей… да собственно, практически ими одними, родненькими, и сейчас питаюсь. Несколько раз пыталась похудеть — дохлый номер. Просто не могу удержаться, слишком люблю вкусняшки!
При всей своей безыскусности история мне понравилась, и ладонь моя как-то сама собой скользнула промеж ее раскормленных бедер, против чего Рина ни единым жестом не возражала. Ох и зажжем же мы с ней!..
— А я-то как удивился, когда мама показала мне твою фотку с Инстаграмма! Я, конечно, с трудом поверил, что это ты, но сразу заметил, какая ты стала роскошная и красивая! А узнав, что мы скоро увидимся, первое, о чем я подумал — «надеюсь, что за эти полгода она не похудела»!
— Правда? — сделала большие глаза Рина на это мое признание.
— Святой истинный крест! — рассмеялся я, отправив в рот толстушки очередную горсточку конфет. — Я никогда такой роскошной девушки вживую не встречал. Умоляю тебя, если только тебе самой не захочется — никогда не худей. Все твои лишные килограммы настолько чудесно выглядят, что тебе не помешало бы округлиться еще, — выдохнул я, возбуждаясь с каждым словом.
— Еще округлиться? То есть ты не считаешь, что я и так слишком толстая, и хочешь, чтобы я продолжала в том же духе?
Я яростно закивал и сунул ей в рот еще пяток конфет… и тут вазочка вдруг оказалась пустой.
— Ой! — ухмыльнулась Рина и изобразила смущенный вид. — Это уж точно не пойдет на пользу моей фигуре… — И рассмеялась, заколыхавшись всем своим тучным телом.
— Напротив, твоей фигуре это именно что на пользу! Ты станешь еще мягче, еще пышнее, еще толще — и будешь еще больше сводить меня с ума! — И без предупреждения впился в ее губы поцелуем, на который получил не менее жаркий и страстный ответ.
— Ты тот, о ком я мечтала! — просияла Рина, намекая, что у нас с ней фантазии примерно одинаковые. — Ты сейчас срочно должен потискать мои жиры и сказать мне, какая я восхитительно толстая!
Последняя преграда испарилась. Я стянул с нее тесную футболку, и тут уже круглые глаза стали у меня. Вся ее бледная тушка была расчерчена полосками растяжек. Мягкая и пышная, пузо в три складки, а громадные сиськи так и рвались наружу из слишком тесного лифчика...
— Ты просто чудо! Хочу быть с тобой всегда! — выдохнул я и запустил в ее роскошные жиры обе руки...

*

Матерям нашим мы не говорили ни слова, но эту ночь Рина спала со мной. Поразительно, какая у меня маленькая, оказывается, кровать. Даром что метр восемьдесят шириной. Просто после первого раза еще вчера мы не могли расстаться и заснули в обнимку. Мягче любой в мире подушки, и это просто прелесть, когда моя маленькая пышечка лежит передо мной, прижимаясь ко мне своими сочными окороками, а я обнимаю ее, мягкую и пышную, зарываясь в ее жиры. Всю жизнь о таком мечтал. Но не думал, что сбудется вот так вот вдруг, что это будет Рина, которая когда-то была такой мелкой...

— С добрым утром! — ухмыльнулся я, погладив разрумянившуюся круглую щеку моей ненаглядной.
Она медленно открыла глаза и улыбнулась, а увидев в моих руках тарелку с булочками, нутеллой и сырными шариками и кружку какао — улыбнулась еще шире.
— Доброе! — И сонно улыбнулась, потягиваясь и закинув пухлые руки над головой. Потом села поудобнее, откинув одеяло, и я немедленно поставил тарелку на ее обширные бедра и вскарабкался на кровать.
— Голодная? — пошутил я, поглаживая ее круглое пузико.
— А что, по мне не видно, что я всегда голодная? — получил в ответ, после чего мы оба рассмеялись, и я взял первую булочку и поднес к ее рту. Рине ничего и делать не нужно было, только жевать и глотать.

Две тысячи калорий спустя, заморив червячка, Рина с удовольствием еще повалялась бы, однако нам пришлось спуститься в гостиную, где сидели наши матери.
— Ну как, хорошо выспались? — благодушно вопросила моя мама.
— Угу, — хором кивнули мы.
— Мы сегодня планировали поход по магазинам, — начала она.
— А потом мы с Юликой, наверное, еще и в кино сходим, — добавила Майке. — Короче, дети, вы с нами или сами найдете чем заняться?
Мы с Риной переглянулись и так же хором ответили, что прекрасно справимся вдвоем.
Вопрос закрыт, теперь можно спокойно привести себя в порядок. Хорошо, что в доме у нас две ванные, моя наверху, и раз распорядок согласован, нас с Риной никто не потревожит, можно не бояться, что мама вдруг войдет и увидит чего не следует. Обычно-то «верхняя часть дома» — моя законная, она туда и не суется, и все же. У нас с мамой прекрасные отношения, личная территория есть и у нее, и у меня, но друг от друга мы особенно не скрываемся. Раз уж я вырос без отца, лучше иметь хорошие отношения с матерью. Я помогаю ей везде, где могу, а она рада, что я и учусь хорошо, и вообще почти самостоятельный. Так что ругаться нам обычно не о чем.

Рина ушла в ванную, а я быстренько пополниз запасы шоколада. Забрал из кладовки полную коробку, чтоб три раза не бегать. В конце концов, ходить туда-сюда по лестнице, а потом еще и стоя принимать душ — это расход энергии, которую надо восстанавливать!
После нее в ванну отправился я. У меня это заняло не так много времени — ага, я более спортивный и ловкий, — в общем, минут через пятнадцать я уже снова был у себя в спальне. Посреди комнаты стояла Рина, вся красная, и пыхтела, пытаясь натянуть те самые голубые джинсы.
— Помочь? — рассмеялся я. Учитывая, что на мне было лишь полотенце, заметить мое возбуждение было нетрудно.
— Да, пожалуйста! А то на задницу никак не налазят! — выдохнула она, уже готовая сдаться.
— Ну, колобочек мой, это потому, что у тебя такая большая задница! — фыркнул я, чмокнул ее в губы и огладил упомянутое место. Затем как следует взялся за пояс джинсов и потянул вверх изо всех сил. Оказалось и правда нелегко, но с третьей попытки — получилось.
Благодарная Рина поцеловала меня в ответ и отработанным движением изобразила пируэт без подскока, чуть не сшибив меня все тем же местом.
— Ох, крошка, какая же ты объемистая! — ухмыльнулся я, зная, что Рина как бы не больше меня гордится своими обхватами. — Кстати, а твоя мать как, ничего не имеет против, что ты так поправилась?
— Да вроде нет. Она, в конце концов, выбирала ту квартирку рядом с «МакДональдсом» и слова мне не говорила, когда я там питалась. И я от нее ни звука не слышала на тему «следи за своей фигурой», не говоря уж о том, чтобы похудеть.
— Ну, в таком случае вряд ли она будет возражать, если ты станешь еще чуток круглее, да?
Рина покачала головой и вынула из шкафа одну из приготовленных со вчера футболок. Теперь вперед, в новый день!

Еще ранним утром наши мамы сказали «до свидания» и укатили, собираясь позавтракать там же в торговом центре. Так что апартаменты наши и мы можем делать все, что захотим.

— А тебе как больше нравится: когда пузо свисает сверху, или заправлено в джинсы? — вдруг спросила Рина, которая все еще возилась с одеждой.
— В твоем случае мне точно больше нравится, когда сверху. Тогда пузо выглядит куда больше, вот это мне и нравится! — ухмыльнулся я, после чего Рина решительно затянула джинсы именно под пузом, оставив оное свисать через пояс. Все равно эти штаны были ей слишком тесны, чтобы ходить «в приличном виде» сколько-нибудь долго.
— Ага, так явно лучше! — я снова поцеловал ее и погладил по пузу, которое свисало, прикрывая все тайные места. Вряд ли моей толстушечке светило сколько-нибудь похудеть, с ее-то диетой.
— Ну что, в гостиную? А там посмотрим, чем займемся.
Рина согласилась и вперевалку двинулась по лестнице впереди меня, предоставив мне вволю любоваться сзади и сверху, как ее массивные бедра трутся друг о дружку, как ее массивные сиськи и пузо подпрыгивают туда-сюда при каждом шаге.
На первом этаже Рина уже снова запыхалась и нуждалась в срочной передышке.
— Однажды я точно слишком растолстею, чтобы перемещаться по лестнице! И сейчас-то все силы напрягать приходится! — пожаловалась она, опускаясь на диван; тот жалобно скрипнул.
— Ну растолстеешь, и что? Так ли это плохо — не ходить по лестнице? Будешь больше времени проводить в постели, пока о тебе кто-то заботится! — улыбнулся я. А мысль-то… вдохновляющая.
— То есть валяться, ничего не делая, и полностью зависеть от тебя. Ты себе такое можешь представить?
— Легко!
— А я не слишком разжирею? Ну… ведь чтобы стало так плохо, чтобы я уж совсем не могла перемещаться по лестнице — мне для такого придется растолстеть еще больше...
— Поверь, для меня ты слишком толстой точно не будешь! Я давно понял, что мне нравятся не просто толстые, а именно невероятно жирные. Помнишь ту нашу соседку, фрау Брунсвик? Она в конце концов отправилась в приют для инвалидов, потому что слишком растолстела, чтобы сама о себе заботиться. Мне тогда всего десять лет было, но я аж рот разинул… а потом уже понял все о своих предпочтениях, и отрицать их не могу.
— Фрау Брунсвик я помню, да… Настолько растолстеть — это пугает, но не могу не признаться, и завораживает тоже… — судя по задумчивому взгляду, Рина как раз прикидывала, каково лично для нее будет — разжиреть так, чтобы некоторые бытовые мелочи стали ей физически недоступны. И хотя в прошлом такие мысли она пыталась подавить, сейчас они явно активно вылезли наружу. И… эти мысли ей нравились. У Рины отродясь не было великих амбиций на тему карьеры и прочего, ее вполне устроила бы тихая жизнь с тем, кто будет о ней заботиться и баловать ее, пока она будет лениво валяться дома перед телевизором, вволю кушать и все такое...
— Знаешь, — помолчав, начала Рина, — меня просто искушает воплотить эти фантазии в жизнь.
— Какие именно?
— Да отпустить наконец поводья и набирать вес уже не просто так, а потому что самой хочется. Полностью отдаться делу. От себя-то не спрячешься, меня это и правда заводит… у меня от одних мыслей между бедер уже все мокрое...
Рина опустила взгляд, а я шагнул к ней, властно взял за плечи и поцеловал.
— Раз это так возбуждает нас обоих, почему бы и в самом деле не попробовать жить такой жизнью?
Она смотрела на меня спокойно и словно чего-то ожидала, словно хотела, чтобы я сказал еще, и я сказал.
— Я устрою личный приют для тебя одной. Ты будешь весь день напролет объедаться, а я буду холить, лелеять и заботиться о тебе. В твоем распорядке дня будет только еда, зомбоящик и секс, ты будешь исключительно валяться и толстеть. А я позабочусь, чтобы моя красавица ни в чем не нуждалась. Мы воплотим в жизнь наши общие фантазии, и никто нам не помешает...
Шепча все это ей на ушко, я скользнул ладонью ей промеж бедер. Джинсы там и правда стали влажными, я чувствовал, как она возбуждена и как хочет этого.
— Ну же, твой истекающий влагой цветочек выдает тебя. Ты хочешь этого так же сильно, как и я...
Рина кивнула и дрожащим голосом выдала:
— Да!
— Что — да? — повелительно вопросил я.
— Сделай для меня свой личный приют. Я этого хочу! Я этого жажду! Корми меня, без меры и благоразумия, и не слушай, если я скажу «хватит»! Раскорми меня, пока я не стану жирной как гора, пока я не смогу даже пошевелиться, обжорливая и ленивая...
Больше я терпеть не мог. Рина — тоже. Как я стянул с нее джинсы, без понятия, но минуты не прошло, как я был уже на ней, в ней, и мы смотрели друг другу глаза в глаза и знали, что между нами все только начинается!..

*

Знакомство с Риной изменило мою жизнь. И не только потому, что мысли мои теперь то и дело возвращались к моей красавице — нет, изменилась вся жизнь целиком. Погостив у нас, они с матерью вернулись к себе — но не так уж велико было это расстояние, чтобы мы при желании не смогли встречаться! Всякий раз, когда у меня выдавался свободный день, я ездил к ней, а иногда приезжала она. Наши матери были совершенно не против, они и сами, если выпадал случай, съезжались пообщаться, все-таки вживую оно интереснее, чем по телефону — и тогда они удалялись в город, предоставив нас развлекаться самостоятельно. Развлекались мы одинаково: Рина валялась в кровати, я скармливал ей целую гору вкусняшек, а потом переходили к не менее приятственному занятию.

Наши матери делали вид, что об этом не знают, но не заметить, как развиваются наши отношения, они не могли. Собственно, уже через месяц мама поинтересовалась «и когда вы намерены нам объявить, что будете жить вместе?» — после чего я покраснел, а она рассмеялась. Мы с ней не очень обсуждали подобные вопросы, и мне было неловко, но все же я рассказал, что чувствую, и что девушка моей мечты чувствует то же самое. После откровенного разговора на сердце даже полегчало, а мама сказала, что всегда готова поговорить со мной — как на эту тему, так и на любую другую.

В общем, вскоре после этого мы с Риной и стали парой уже официально. Правда, кроме наших матерей, оно мало кого касалось. Ну разве что кое-кто из моих приятелей удивился — не тому, что у меня появилась подружка, а ее весьма обильным пропорциям. Вкусы-то свои я не афишировал. Так что когда мой лучший друг Курт, увидев фотку моей красавицы, выдохнул — нет, пышные формы оно вполне нормально, но без обид, приятель, твоя Рина сильно потолще будет… — я просто сказал, что как раз толстых барышень и предпочитаю. После чего даже те, кто моих вкусов не разделял, пожали плечами и смирились. У всех свои тараканы, факт. Прятать Рину я ни от кого не собирался, но встречи с друзьями вживую в планах не было. Хотя бы потому, что это утомительно, долго, неудобно — и там же не будут как следует кормить, моей любимой это не понравится, а значит, мне тоже незачем заставлять ее делать то, что никому из нас на самом деле не нужно!

*

Время шло довольно быстро, и вот наступило нечто вроде юбилея — полгода с того момента, как мы встретились. День очень удачно пришелся на субботу, и мы решили отметить это дело у Рины. Мама тоже хотела повидаться с Майке, рининой матерью, так что мы поехали вместе. Я нажал на кнопку звонка, послышались тяжелые шаги и я, приняв в объятия свою красавицу, крепко поцеловал ее в губы, как будто мы не виделись целую вечность. Пару минут спустя подошла Майке, мы расцепились и быстро — ну, насколько возможно — удалились к Рине в комнату. Тут я наконец получил шанс оценить, во что она одета.

— Классно выглядишь, — кивнул я на оранжевый сарафанчик.

Ниже колен и даже чуть выше он казался просторным и вполне удобным, а вот там, где начинался живот, тонкая ткань «внезапно» оказалась в обтяжку и далеко не столь удобной.

— Хотела снова примерить — вот, нашла в шкафу. Мне идет, правда? — ухмыльнулась Рина и повернулась, демонстрируя себя со всех сторон. Да, в профиль было еще заметнее, как ее пузо свисает, фактически скрывая все, что надо скрывать, и колышется при каждом шаге. А еще ткань облегала все ее складки сала, каковых на боках насчитывалось аж четыре штуки! Самая большая внизу, роскошно переливающаяся через резинку трусиков, далее две поменьше, и верхняя, которую обеспечивали лямки лифчика.

— «Идет» — это не то слово, хорошая моя! Ты просто прелесть, а в этом сарафанчике все твои роскошные килограммы словно напоказ… — Я обнял Рину в той области, где у барышень поменьше полагалось быть талии, и поцеловал в губы. — А на то, как он обтягивает твои груди, вообще нельзя смотреть несовершеннолетним! — И рассмеялся, беззастенчиво лапая сквозь ткань массивные сиськи, что лениво опирались на ее круглое пузо. Так и хотелось зарыться лицом в этот океан соблазнительной плоти...

Еще несколько поцелуев, и я подтолкнул мою толстушку к кровати и усадил, нечего ей напрасно перенапрягаться. Я бы, конечно, с удовольствием ее тут же и раздел, чтобы заняться еще более приятным делом, но — это на потом. Сегодня у нас особенная дата. Сегодня надо взвесить мое сокровище, что мы проделываем не каждый раз. А точнее — всего дважды с момента нашего знакомства.

В тот, первый день Рина весила сто двадцать семь кило. Три месяца назад — сто тридцать восемь, одиннадцать кило за три месяца, это даже для нее, набирающей вес на протяжении последних лет пяти, очень и очень нехило, чуть меньше килограмма в неделю — неудивительно, что она почти из всего повырастала. А ведь я раскармливал ее все активнее, и категорически не терпится узнать, сколько будет на весах сегодня?

— Кстати, вчера я уже не смогла застегнуть свои любимые джинсы, — подогрела Рина мой интерес, словно прочитала мысли, — хотела послать тебе фотку, но для этого нужно было их снова натянуть, а мне было леньки, — большие и невинные глаза, обожаю этот взгляд.

— Да-да, моя толстушка уже легла и не смогла заставить себя поднять с кровати свою раскормленную тушку, чтобы показать мне, как она выросла из своих джинсов шестьдесят какого-то размера? — ухмыльнулся я, любовно тиская пузо моей красавицы. — Или дело не в том, что тебе было леньки, а в том, что кто-то слопала слишком много сладкого и мак-бургеров, и просто уже не могла пошевелиться?

Я ласково погладил ее тучный бочок, а Рина изобразила смущенный вид.

— Ну, я...

— Даже не начинай, обжора! — быстро прервал я. — Ты просто слишком обожралась, и тебе было лень вставать снова только для того, чтобы не влезть в штаны для толстых барышень. Слишком тяжело, ага, ты вся такая выбьешься из сил, и ножки опять же заболят, держать такой вес… нет-нет, лучше уж ты просто останешься лежать! — Судя по учащенному дыханию, на Рину мои слова действивали не менее возбуждающе, чем на меня.

— Я...

— Что — я? — повелительно, и в то же время любовно вопросил я.

— Да все ты правильно сказал. Вернулась вчера из школы, по пути взяла в «Маке» большой пакет всякого-разного, легла, чтобы поудобнее было, все это слопала и хотела уже подремать… и тут мама вернулась с работы. Да не просто часа на три раньше обычного, так еще и, — тут моя красавица мечтательно улыбнулась, — с двумя пакетами из «Царь-бургера»! А я-то плотно покушала, вроде и есть не хочется, но ты ж меня знаешь. Маму обижать не хотелось...

— А главное, обжора ты ненасытная, — закончил я вместе нее, — тебе именно что хотелось впихнуть в себя все, даром что уже не лезет. У тебя желудок вопил о пощаде, но промеж твоих нежных лепестков наверняка начало течь от одной только мысли!

У меня от этих слов тоже штаны оттопырились, к чему отрицать.

— Ага, и я съела все до последней крошки, ничегошеньки не осталось, — учащенно дыша, призналась Рина, — едва дышать могла, так обожралась, но при мысли, как ты будешь мной гордиться, хотелось еще и еще… и вот был бы ты тогда рядом, ты бы смог сделать со мною все, что хотел, потому что я и пошевелиться была не способна.

Моя толстушка медленно растеклась по кровати, и при виде ее бюста, почти упирающегося в лицо, что из-за сплющенного двойного подбородка выглядело еще толще, у меня крышу срывало.

— Ты ж моя хорошая, — я почти стонал, так хотелось нырнуть промеж ее пухлых, теплых бедер, — хорошая обжорливая девочка, которой управляют ее же собственные голод и возбуждение, из-за которых она и продолжает толстеть. Не из-за меня, малышка. Я просто чуть ускорил дело. Чтобы ты быстрее набирала вес и вырастала из своих одежек.

От моих слов Рина восхищенно пискнула, и как раз в этот момент вдруг в дверь постучали. Майке, ее мать, сообщила из-за двери, что мы остаемся одни до самого вечера. Новость эту мы встретили предвкушающими ухмылками и дружно пожелали нашим мамам хорошо развлечься.

А когда входная дверь щелкнула, я заметил:

— Знаешь, пышечка моя, твоя мама пока еще ничего не сказала насчет твоего лишнего веса… но однажды даже и она засомневается, надо ли приносить тебе пакеты всякой снеди. Когда она заметит, что ты с трудом встаешь с дивана, или как ты пыхтишь, выбираясь из ванной! Даже она к тому моменту поймет, что ты полностью утратила контроль над собой, и виновата в этом не она...

Он этих слов моя красавица срочно захотела дотянуться до своего влажного цветочка и, лениво повернувшись набок, попыталась просунуть руку под складки сала. Надо сказать, при мне она этого не делала уже давненько, и я заметил, с какими трудностями сопряжено теперь сие действие.

— Что, ты уже так растолстела, что не можешь добраться до своих тайных местечек? — восхищенно вопросил я, любуясь ее красной пухлой мордашкой.

— Вовсе нет! — возмущенно отозвалась она, устраиваясь чуть поудобнее, чтобы пальцы могли дотянуться до трепещущей от возбуждения расщелины. Ей это почти удалось, и вот-вот напряжение должно было разрядиться — но я помешал.

— Рано, пышечка моя, рано! Сперва дела, потом развлечения! — и убрал ее руку от столь желанной цели.

— Эй, не надо! Прошу, не надо! — взмолилась Рина, возбужденная и настоятельно жаждущая продолжения. — Мне это нужно прямо сейчас, ну пожалуйста! Нельзя же так останавливаться… — надула она губки и тут же снова потянулась пухлой ладонью под объемистое пузо. Сидя вышло бы гораздо легче, но она сейчас лежала.

— Ты меня слышала. Потом у нас будет достаточно времени для всего. Ты же знаешь, хорошая девочка всегда получает достойную награду, — подмигнул я, вновь перехватывая ее руку. — Теперь, когда мы наконец одни, я хочу сперва увидеть тебя на весах. А ты не хочешь узнать, что сотворила со своей бедной тушкой за последние три месяца? — я предвкушающе улыбнулся и помог моей толстопузенькой снова сесть на кровати, а потом, пыхтя, перетечь в стоячее положение. — Пойдем, я даже готов поддержать твое великолепное пузо, чтоб легче было.

Что я и сделал, прямо сквозь тонкий сарафанчик. Ходить так, конечно, было не слишком удобно, зато весело.

— Несколько лет, и тебе просто сил не хватит его приподнять, — провокационно шепнула моя красавица, наслаждаясь тем, как я о ней забочусь.

И вот Рина замерла на весах. На экране замелькали цифры, которых сама она из-за обширного пуза не видела и вынуждена была положиться на меня.

Весы пискнули, пульс ее предвкушающе участился.

— Ну и? — выдохнула она, в голове ее наверняка крутились фантазии о том, как я ее сейчас оттрахаю. В моей, вообще говоря, тоже.

— Сто… — медленно проговорил я, — сто пятьдесят один!

Восхищенно шлепнул ее по тучной ягодице, помог слезть с весов и заключил в объятия.

— Сто пятьдесят один, ты только подумай! Плюс двадцать четыре кило с того дня, как мы встретились! Двадцать четыре кило ровно за полгода. Ты и правда растолстела!

Рина также осознавала всю эту математику, но могла лишь счастливо улыбаться.

— Что же ты со мной сотворил… — выдохнула она, обхватив свое пузо и выразительно колыхнув им. — Я вешу больше полутора центнеров. Это ж на сотню кило больше, чем положено нормальной девушке моего роста!..

Я крепко поцеловал мою красавицу в губы и кивнул.

— О да, на ту самую сотню кило жира, которую ты набрала за последние пять лет...

— Ну уж! — возмущенно заявила она. — Там все-таки немного мускулов тоже есть, иначе я бы вообще ходить не могла!

Я рассмеялся и признал, что где-то она права. Но учитывая, что весь последний год она сидит на домашнем обучении, благо с ее специализацией по компьютерам это позволяется, и двигается крайне мало — от тех мускулов уже почти ничего не осталось, а вот сала, напротив, прибавилось. По ее движениям видно.

— Ну вот, толстушка моя, это же было совсем несложно! — сказал я и проводил ее обратно в спальню. Но не в кровать, а подвел к стулу; деревянный и крепкий — без подлокотников, он замечательно подходил для наших игр. — Давай, раздевайся и садись! — И помог ей стащить сарафан. Нелегкое дело, особенно в области груди. Даже с моей помощью Рина быстро выбилась из сил, хотя лифчик и трусики с нее стягивал уже я, ей нужно было просто смирно стоять.

А потом она плюхнулась на стул, сиденье полностью скрылось под ее обширными ягодицами, а могучее пузо лениво выкатилось на коленки, скрывая все интимные части и переходя в роскошные складки на боках. Тучные и мягкие груди свисали почти до пупка, набухшие сливы сосочков показывали чуть вниз.

Я извлек из своего рюкзака мягкие ленты; моя красавица все сразу поняла и скрестила руки за спинкой стула, чуть подав тучную грудь вперед.

— Голодная? — спросил я, привязывая ее. Пухлые пальцы как сосиски, на запястьях перетяжки.

— Мама принесла пакет из «Кей-Эф-Си», я его как раз слопала перед вашим приходом. А с утра еще несколько плюшек и шоколадки, — с невинным видом сообщила Рина.

— В калориях цифра вполне солидная, но ты не ответила, — склонился я, привязывая ноги моей красавицы к ножкам стула.

— Да, голодная, — со смущенным видом призналась она.

— Ну конечно, голодная, и чего я спрашиваю? Ведь уже минут сорок прошло с тех пор, как ты ела в последний раз, конечно же твой желудок требует очередной дозы съестного! — Беспомощная, связанная, голая, голодная и возбужденная. Обжора моя великолепная. В детстве мы много раз играли во дворе в догонялки или в прятки, и проворная Рина частенько побеждала. Сейчас проворства тут не было и в помине. Бежать она сейчас не смогла бы даже ради спасения собственной жизни, я обогнал бы ее обычным неторопливым шагом. А уж сил ей хватило бы от силы метров на десять, потом все равно пришлось бы останавливаться перевести дух, потому как дальше ноги нести весь этот роскошный вес просто отказываются. — Я с трудом могу поверить, что с тобой случилось, — продолжил я, подогревая мою красавицу. — Ты совершенно утратила контроль над собой, — Рина согласно промычала и чуть дернула ногами, отчего по всему ее тучному телу прошла волна. Я легонько пощекотал ее под двойным подбородком, чтобы она чуть приподняла голову. — Ты ведь могла бы стать моделью, Рина, — прошептал я, — которая заставляла бы мужчин глазеть на нее, а женщин зеленеть от зависти… А кем стала? Посмотри только на себя! Во что превратилась худенькая спортивная девочка? Ты же весишь как три модели, и все равно не можешь перестать поглощать уличную снедь тоннами! — я легонько вдавил большой палец в ее пухлую щеку, а второй рукой чуть приподнял ее массивное пузо, тут же его выпустив. — Продолжай в том же духе, и скоро будешь весить как четыре модели! А потом тебе, чтобы передвигаться, и вовсе понадобится скутер, как у некоторых американцев!

Я выпустил ее подбородок и вновь полез в рюкзак за оборудованием.

— Пожалуйста… пожалуйста, раскорми меня до такой степени, чтобы мне был нужен такой скутер… — предвкушающе застонала моя красавица, ерзая на стуле от возбуждения. — Я твоя большая и жирная обжора, которая не может себя контролировать и продолжает лопать, чтобы стать еще толще — ради тебя! Я твоя толстушка, слишком слабовольная, чтобы похудеть, и готовая на все, лишь бы утолить голод!

Добыв из рюкзака воронку и полуторалитровую бутыль, я вновь вернулся к Рине. В бутыли у меня был припасен загодя смешанный коктейль — примерно на три тысячи калорий.

Поставив все это на пол, я встал на колени у толстых ножек моей красавицы.

— По-хорошему, тебе нужно помочь вернуться к нормальной жизни, — говоря все это, я принялся жмакать раскормленное пузо, выпяченное прямо передо мной. — Тебе бы даже лечь в клинику нужного направления, чтобы скинуть вес — там ты каждый день будешь правильно потеть на тренажерах, с тобой станут работать тренера и диетологи… — чмокнув ее в пузо, я посмотрел снизу вверх в сияющие глаза моей толстушки. Подбородок ее сложился в сплошны складки сала. — Ты отчаяно нуждаешься в такой помощи, малышка… но от меня ты ее не получишь. Потому что сама не хочешь. И если даже тебя кто-то силой заставит скинуть вес — вырвавшись на свободу, ты вновь станешь прежней обжорой, которая хочет лопать как не в себя и толстеть как на дрожжах. И поэтому ты сейчас откроешь ротик и выпьешь вкусняшку, которую я смешал специально для тебя. — Рина жадно кивнула, еще сильнее исполнившись предвкушения, пока я описывал ее печальное состояние. Охотно распахнула ротик, такой маленький на ее обширной мордашке, и я вставил воронку промеж ее пухлых губ. Вновь ласково похлопал по толстому пузу, без слов обещая — щас все будет, — и потянулся за коктейлем. — Пей и глотай, малышка, это воистину волшебная смесь! — И с ухмылкой принялся лить калорийнейшую жидкость прямо в воронку.

Сосредоточенная и в то же время глубоко наслаждающаяся процессом, Рина закрыла глаза и принялась пить так быстро, как только могла. Такой способ раскармливания безумно ей понравился с самого первого раза, как мы это попробовали — описание, конечно, нашлось в сети, — поэтому я теперь регулярно смешивал ей подобные коктейли и спаивал через воронку. Особенно предварительно ее куда-нибудь привязав. У нее от такого был настоящий взрыв. Связанная, беспомощная и в то же время активно этого желающая, Рина поглощала тысячи калорий, от которых толстела еще больше...

Я радостно следил за колыханием тучных подбородков, под которым в желудок глоток за глотком отправлялся коктейль. Нам бы подставку какую, чтобы зафиксировать воронку, и тогда я бы одной рукой смог гладить и ласкать мою ненаглядную. В будущем обязательно устроим — когда мы будем жить вместе, и нас никто уже не потревожит...

Довольно скоро характерное бурление сообщило, что последние капли жидкости исчезли у Рины в желудке. Я извлек воронку как раз вовремя, чтобы моя красавица жадно вдохнула воздух и дважды икнула.

— Ты ж моя хорошая, — отложив оборудование, я ласково погладил ее пузо, тучное и вздувшееся. — Я просто горжусь тем, как ты себя ведешь! Почти три тысячи калорий, сплошной сахар и жир, и тебе на это потребовалось всего несколько минут...

Утомленная, тяжело дыша, Рина откинула голову на спинку стула. Как раз идеальный момент, чтобы дать ей то, чего она так долго желала.

Без предупреждения я раздвинул жиры ее тучных бедер и пуза, чтобы запустить пальцы в ее влажную расщелину. Она пискнула от неожиданности, но осталась в прежнем положении — ее слишком раздуло, и вообще леньки двинаться.

— Ты заслужила свой приз, малышка, — сообщил я, заработав пальцами.

— Спасибо, — простонала моя красавица, пытаясь раздвинуть ноги — ну, насколько можно в таком положении. — Но если ты меня развяжешь, будет удобнее.

Где-то Рина была права, с каждым килограммом в таком вот сидяче-связанном положении доставлять ей удовольствие становилось все труднее.

— А до кровати-то ты доберешься? — уточнил я, не желая вынимать руку из тепло-мягкого схрона.

— Ну я пока еще могу ходить! — проворчала красавица, на что я ухмыльнулся:

— Мне нравится это вот «пока еще»...

Но, пожалуй, действительно лучше перебраться на кровать. Извлек руку из расщелины, вытер нежные соки о ее мягкое подбрюшье и развязал Рине руки. Облегченно выдохнув, она потянулась и обхватила свое раздувшееся пузо — от взбитых сливок, которые составляли немалую часть коктейля, желудок особенно распирало. Рина буквально чувствовала, как внутри у нее жидкие калории превращаются в сырье для новых жировых клеток… Я тем временем развязал ей ноги, и вуаля, моя толстушка снова свободна.

— Итак, встаем, — пухлые ладошки Рины легли в мои руки, ступни приняли надежный упор. — Раз, два, три!

Изо всех сил я потянул свою раскормленную красавицу вверх, она точно так же изо всех сил оттолкнулась, и вдвоем мы справились с первой попытки. Рина даже удивилась, падая в мои объятия и тут же громко икнув. Я осторожно помог ей обойти стул и подвел к удобной и вместительной кровати.

— Ура! — издала она выдох беспримесного счастья и плюхнулась на спину, ее груди тут же подпрыгнули прямо ей в лицо, а потом просто обвисли по бокам — лифчика-то Рина не надевала.

— Так-то лучше, — радостно ухмыльнулся я, готовый порадовать мою толстушку всем, чем только мог.

Она раздвинула ноги пошире и обеими руками приподняла свое массивное пузо, открывая мне ракурс на свои тучные тайные места; сияющий от предвкушения цветочек трепетал при каждом вздохе и молил о продолжении, так что я в долю секунды сбросил собственные штаны.

— Возьми меня… пожалуйста… я так хорошо кушала для тебя и потом буду кушать снова… пожалуйста… возьми свою большую и жирную обжору прямо сейчас! — простонала Рина, глядя на меня умоляющим щенячьим взглядом — из-за собственного раскормленного пуза она банально не видела меня ниже груди.

— Кто хорошо кушает, хорошо получает, — выдохнул я и одним резким движением, стискивая в объятиях мою красавицу, вошел.