Тяжкие шаги
Тяжкие шаги
(Thud)
Гуп. Гуп. Гуп.
Даже толстый ковер не в силах был смягчить звуки, что разносились вокруг при каждом тяжком, неуклюжем шаге. Толстые как бревна ноги колыхались, когда пухлые ступни с сардельками пальцев соприкасались с мягким покрытием. Впрочем, что там в точности колыхалось, сверху было трудновато разглядеть, ибо все оно скрывалось от владелицы массивным раскачивающимся мешком чистейшего жира, что мерно покачивался вправо-влево при каждом неуверенном шаге вперевалку, терся о гаргантюановы бедра, расплывшиеся и нежные. А над этим мешком пуза располагались груди, которые заставили бы плейбоевских порнозвезд позеленеть — гигантское, могучее вымя, свисающее по сторонам колоссального пуза, слишком разбухшее, чтобы просто опираться на верхнюю его часть. Чуть по сторонам от громадных грудей виднелись два подноса, с горкой наполненные разнообразными вкусностями — не сами по себе, конечно, а в руках, не менее массивных, чуть пониже плеча они в обхвате несколько превосходили объем талии среднестатистической персоны. Локти и запястья скрывались в складках жира, суставы практически исчезли в мягкой пухлой плоти, и даже руки колыхались почти так же, как громадное пузо, с каждым тяжелым шагом, когда все массивные жиры безжалостно ходили ходуном.
Где-то там, чуть повыше плеч, на этом громадном раскормленном теле когда-то была шея, но сейчас вся она утонула в массивных жирных подбородках, свисающих от лица до основания груди — зримые свидетельства нескольких славных лет безудержного чревоугодия. Вздувшиеся щеки круглились и слегка свисали, сдавливая пухлые губы в тех местах, где располагались ее самые тренированные мускулы, жевательные, активно управляющие конвейером челюстей. На мягком мясистом лице светились изумрудные очи, горящие целеустремленностью той, кто посвятила всю свою жизнь чревоугодной страсти, чья воля и решимость превосходят все, даже собственный неизменно растущий вес и неизменно уменьшающиеся возможности. Даже длинные рыжеватые волосы лишь обрамляли ее круглое лицо, словно раздвинутые в стороны величественными объемами жира.
Шаги ее были короткими и тяжелыми, как и она сама, при росте метр шестьдесят почти достигшая такой же ширины, и каждый шаг по мягкому ковру сотрясал помещение приглушенным «гуп». Это была практически единственная физическая активность, которую она признавала, поскольку кто-то же должен сходить за едой, а специальных роботов-курьеров, увы, на рынок еще не выпустили. Пришлось отрывать от сидения свою горячо любимую и весьма раскормленную филейную часть. На подносах размещались горы пирожных, чипсов, шоколада и иных калорийных вкусняшек, при виде которых диетолог заработал бы инфаркт. Даже для ее неутолимого аппетита два таких подноса — несколько многовато.
Но предназначались они не ей одной, ибо на широком и основательном шестиместном диване восседала вторая не менее раскормленная барышня. Массивные, попятнанные целлюлитом ноги ее были раздвинуты, давая место громадному пузу, что свисало почти до пола, податливое и раскормленное. Пухлые как сосиски пальцы предвкушающе оглаживали верхнюю часть пуза, погружаясь в океан складок и жиров. Она приподняла голову на запах вкусняшек, подбородки ее всколыхнулись от этого движения, при виде еды улыбка раздвинула пухлое лицо, подернутые шоколадной пленкой очи вспыхнули голодным огоньком. Откинув с правого плеча волну своих темных волос, она позволила им смешаться с каскадом складок сала на расплывшейся спине.
Когда подносы опустились на кофейный столик, стоящий непосредственно перед диваном, темноволосая барышня облизнула губы, сглотнув неконтролируемо выделяющиеся слюнки. Она не могла не прикусить губу, увидев все эти горы вкусностей прямо перед собой, и в голове сами собой всплыли картинки, что это изобилие калорий сотворит с ее телом — и телом рыжеволосой красотки, чья очередь сейчас была ходить за едой.
— Уже голодная, плюшка? — ухмыльнулась рыжая. — Похоже, да… у тебя аж слюнки текут, Бри...
Бри, хихикнув, утерла рот пальцами-сосисками, щека ее колыхнулась.
— Я всегда голодная, — улыбнулась она. — От тебя заразилась, очень уж ты плохо на меня влияешь! А теперь падай рядом, Гвен, и готовься...
Гвен охотно опустилась рядом с подругой — жалобно скрипнувший шестиместный диван под этой корпулентной парочкой сразу стал казаться обычной двухместной кушеткой, — и чмокнула Бри в подставленные губы, щеки их при этом чуть не слиплись.
— А теперь, колобочек, открывай рот и посмотрим, сколько в тебя влезет на этот раз...