Сюрпризы полны жизни

(Surprises Bring Life)

Никогда не забуду ее образ в тот день, когда она прилетела. Крохотная маленькая пташка, кожа да кости. Черные волосы связаны в длинный, аж до талии хвост, что весело развивается позади, когда она выходит из ворот после «зеленого коридора»; улыбка, когда она замечает меня, сияет ярче рождественской елки. Она бросается в мои объятия, ее тощие лапки обнимают мою мясистую тушку, так крепко, как только может, вцепившись в меня, словно утопающий — в спасательный круг.
Мы минут десять, наверное, стоим вот так посреди аэровокзала, сцепленные в страстных объятиях, я чувствую, как она вся трепещет, переполненная эмоциями, утонув в моей мягкой тушке.
Собственно, по этой причине она и здесь.

Я встретил Дайанору примерно там же, где и может откормленный мужик из пригородов Филли повстречать юную бронзовокожую богиню из Доминиканы: в интернете. Очень удивился, найдя такую на сайте, созданном специально для женщин, которые интересуются толстяками, хорошо, «крупноразмерными красавчиками», так нас зовут в определенных кругах. Языковой барьер имел место, но был быстро взят благодаря гуглопереводчику и нашей обоюдной страсти к еде и кулинарии. Она расписала, что очень-очень любит готовить и просто мечтает встретить упитанного парня вроде меня, которого сможет кормить — и вообще откармливать — всю свою жизнь.
Я, конечно, жутко удивился, узнав, что именно я — тот идеал, который она ищет, но еще больше удивился, когда оказалось, что она и сама мечтает растолстеть. Сперва я думал, что тут очередные выбрыки гуглопереводчика со страдательным залогом, но в процессе общения стало понятно, что она точно знает, о чем говорит и чего хочет, и ради исполнения своих желаний готова на очень и очень многое.

— Грег, — глухо звучит ее голос откуда-то из подушки моего мясистого торса, которая еще мягче из-за толстого свитера, — я такая счастливая видеть тебя...
— Я тоже рад тебя видеть, Дайя, — ну понятно, что английский у нее не идеальный, но в сравнении с тем, что было четыре месяца назад, так вполне себе ничего, многие тутошние спики, прожив в Штатах двадцать лет, говорят не сильно лучше.
А дальше, пока я думаю, уместно ли прямо сейчас поцеловать ее — что первым делом при встрече будут объятия, я не сомневался и был готов, а вот дальше не очень ясно, все-таки разница обычаев, — личико Дайи выныривает из моего свитера, она, обхватив меня за шею, буквально подтягивается и целует меня сама. Горячо, страстно, волнующе.
Я уже и сам весь дрожу, можно сказать, сбываются мои влажные мечты. Роскошная красотка из ниоткуда, которую я почти не знаю, преодолела тысячи миль, чтобы увидеть меня, чтобы обнять и поцеловать, чтобы кормить и откармливать меня — и чтобы ее саму откормили. Так вообще в жизни бывает, а?
— Грег, — через какое-то время она чуть отстраняется, большие темные очи, два омута, смотрят мне прямо в душу. — Я сейчас голодная. Ты меня кормишь?
— О да, — глупо улыбаясь, отвечаю я, — пошли покушаем.
Из аэропорта везу ее в один из лучших городских ресторанчиков, где шведский стол и самообслуживание. Если она серьезно настроена вместе со мной набирать вес, вот ее шанс доказать свои слова. Дайя по натуре скромная, а может, еще не отошла от перелета, но разогревается и приспосабливается к ситуации она не сразу. Я-то, как всегда, наполняю тарелки с горкой, знаю, что почем; она же выбирает, словно сомневаясь. Но потом, с каждым новым визитом к буфетной стойке, ее тарелки наполняются чуть более капитально.
Первая наша совместная трапеза проходит почти в молчании. Вернее, мы обходимся без слов, за нас говорят действия: кто, что и как именно предпочитает кушать. Мне вот сразу становится понятно, что она любит широкий выбор, взяв на тарелку понемножку того, сего и этого. Это я предпочитаю, уж если чего-то захотелось, этого самого и загрузить в тарелку сколько получится, а вот когда доем — посмотрим, что именно пойдет следующим пунктом, то же самое или что-то еще. Такая завораживающе забавная разница подходов.
И полное единение аппетитов. Сам никогда отсутствием такового не страдал, но Дайя — это что-то, натуральный конвейер по истреблению съестного, она держится со мной на равных.
Из ресторанчика мы выходим часика полтора спустя, объевшиеся и отяжелевшие. Забираемся в мою машину, но я еще и зажигание не включил, как Дайя расстегивает мой ремень, высвобождая мое солидное брюхо. Игривый язычок ее показывается промеж сверкающих зубов, пока она поглаживает мой живот, массивный и большой.
— Такой толстый… — выдыхает она, пустив в дело уже обе своих лапки.
— Очень приятно, — соглашаюсь я.
— Такой большой живот… — она вся сияет. — Я хочу большой живот тоже.
— Да? — чуть поворачиваюсь к ней. — Готова продолжать?
Дайя лишь кивает, продолжая гладить мои жиры. Потом расстегивает собственные штанишки и задирает футболку, показывая свой чуть вздувшийся, но очень-очень скромный животик. Поглаживает его, затем выразительно хлопает по моему брюху — то, естественно, колышется. Намек понятен: до моих габаритов ей еще стараться и стараться.
По дороге ко мне домой проезжаю через «Мак» и «Кей-Эф-Си», загружая в машину пакеты с бургерами, жареной картошкой и куриными сандвичами. А еще останавливаюсь в местной пиццерии, где беру шесть семейных пицц — ну, мы с Дайей не совсем пока семья, но уже вот-вот. По пути продолжаем все это лопать, из ушей уже от возбуждения пар валит, и переступив порог — буквально набрасываемся друг на друга, сдирая одежду. И весь остаток дня и всю ночь проводим то в спальне, то на кухне — занимаемся любовью и кормим друг дружку, иногда параллельно. И вот когда в окно заглядывают первые рассветные лучи — смотрю на Дайю, невероятно раздувшуюся и отрубившуюся, со счастливой улыбкой разметавшуюся у меня в костели. Еще раз проигрываю в голове все, что случилось за эти краткие часы. Что-то будет дальше...

А дальше Дайанора, как сама того и хотела, начинает реально раздаваться вширь. Сперва — лишь в нижней части тела, ягодицы разбухают буквально с каждым днем, бедра становятся все более объемистыми, ее настолько распирает, что уже через три месяца пребывания на американской территории бока становятся шириной в дверной проем! Таким образом фигура словно набирает резерв прочности, чтобы у живота было куда расти. И — о, как же он растет!
Посторонние, видя нас вместе, даже думают, что она беременна. Но полгода спустя Дайя раздувается от постоянного обжорства до совершенной уже шарообразности, обхват в поясе (о «талии» там и вспоминать смешно) у нее почти как у меня! И не потому, что я похудел, напротив, мы постоянно кормим друг дружку и я тоже поднабрал изрядно веса. Толстым был всегда, но вот цифру «244» на весах вижу впервые. Двухметровому мне оно не так критично, а вот малышке Дайе с ее росточком метр сорок четыре такую тяжесть таскать — у нас обоих глаза на лбу были, когда она влезла на весы, и выяснилось, что в ней уже двести восемь кило!
Невероятно тучная, раскормленная, жирная, и настолько ненасытная во всех отношениях, что вес ее в ближайшее время продолжит расти.

— Если я сейчас вернусь домой, — однажды сказала она, — меня никто и не узнает! Я теперь такая гордита!
— О да, крошка, — я любовно похлопал ее по пузу, большому и круглому, которое колыхалось даже сильне, чем у меня, — моя чертовски соблазнительная гордиточка!

Жизнь была прекрасна, оба мы были счастливы — но счастье никогда не длится вечно. Ее виза истекла, и по закону в любую минуту Дайю могли теперь депортировать на родину. Я же не собирался отпускать ее и терять свое — нет, наше общее! — счастье, пусть оно длится сколько должно, так что сходил в ювелирную лавку, купил красивое кольцо с бриллиантом и тем же вечером сделал ей предложение.
— Не хочу, чтобы ты уезжала, — сказал я ей, вручив красивую белую коробочку с пирожным, из которого сверкало это самое кольцо. — Хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной. Хочу кормить тебя, чтобы ты всегда была толстой и счастливой.
— Ах, Грег, — по пухлым щекам ее струились слезы, — я хочу быть твоей толстой женой, и хочу, чтобы ты был моим толстым мужем!
Через три недели прошла скромная церемония у чиновника в ратуше. Дайя была прекрасной невестой, пышное подвенечное платье сшили по спецзаказу и перешивали под ее растущую фигуру дважды. Для медового месяца я снял сюит для новобрачных в «Кларионе» в Атлантик-Сити, роскошный номер с видом на океан. Когда мы переступили порог номера, посреди комнаты нас ждала тележка с увеличенной копией нашего свадебного торта, метровая многослойная Вавилонская башня из пропитанных ромом бисквитов и бело-розового крема.
… уж не помню, сколько в этой башне было килограммов, но мы прямо там же, содрав друг с друга одежки, как в первый раз, накинулись на этот торт и друг на друга, пожирая его горстями и так же, с рук, кормя друг дружку. До утра кондизделию дожить было не суждено, а на рассвете, заказав в номер же скромный завтрак на дюжину персон, мы продолжили гастрономическую оргию...

Невозможно даже представить, как моя жизнь изменилась за это недолгое время. Я был никому не нужным никем и ничем, а стал одним из самых толстых и счастливых людей в целом свете, и все это — благодаря моей восхитительной Дайаноре, моей неохватной и неподъемной бронзовой богине, и той ауре безмерной радости, которую она привнесла в мою жизнь...