Свидание с ужином

Свидание с ужином

(Dinner Date)

Прихожая встретила Каролину ароматами свежеприготовленной снеди. Она улыбнулась; вечер обещал быть особенным. Сквозь стеклянные створки дверей был виден дымок, курящийся над барбекю. Острый аромат густого креольского соуса обволакивал и ласкал, смешиваясь с запахом свежего, только-только из печи, хлеба. Букет дополняли и другие запахи, от которых просто слюнки текли.
Каролина услышала тихий лязг и глухое ругательство на незнакомом языке. В кухне находился мужчина. И хотя он двигался легко и грациозно — о, она так хорошо знала его грациозность! — в иных местах он смотрелся бы более естественно, нежели на кухне. Его длинные волосы имели оттенок золота с легчайшим червонным отливом, словно их выковал один из тех гномьих кузнецов, о которых он нередко писал. Глаза его сейчас были серыми; дурной знак, однако как только он остыл, они снова стали голубыми. Двигался мужчина легко, слегка приволакивая левую ногу, словно из-за старой раны или ушиба. Он сверился с часами и взглянул на шпаргалку с распорядком действий. Улыбнулся; все шло хорошо.
Каролина сдержала смешок: мужчина готовил трапезу так, словно планировал военную операцию. Но судя по ароматам предстоящего пира, дело свое он знал отменно. Она сделала шаг назад и позвонила в двери. Спустя мгновение или два он уже стоял перед ней. Лицо его озарилось радостью при виде гостьи. Планирование того стоило. Даже предвкушение бледнело в сравнении с красавицей, что стояла перед ним в дверях.
— Прошу, входи и раздели этим вечером со мной сей кров.
Старинное приветствие. В точности как сам этот мужчина, в котором уживались старое и новое. Со своего места Каролина видела всю прихожую. Фотографии, на которых изображен хозяин и мужчины в форме. Шкатулка, в которой сложено несколько памятных военных вещиц, и на ней гравировка — прощальный подарок от сослуживцев из морской пехоты. В шкатулке лежали награды и знаки отличия, полученные, в частности, за участие в боях в Гранаде и «Буре в пустыне». Там и сям — еще несколько фото хозяина в обществе нескольких ротвейлеров, под каждым — связка призовых медалей. В дальнем конце — пейзажи Старого Гонолулу.
Он подвел ее к кушетке и предложил присесть.
— Стейки будут готовы через несколько минут. Я предпочитаю барбекю. Удобнее готовить снаружи — тем самым исключается опасность пожара.
Он усмехнулся немудреной шутке насчет собственных кухарских способностей, вышел и тут же вернулся с большим хрустальным блюдом, на котором лежала горка батончиков «Сникерса». Блюдо сопровождалось высоким бокалом с холодным молоком. Наружные стенки бокала покрывала испарина.
— Не могу себе позволить морить гостью голодом. С этим ты продержишься, пока я не закончу со стейками и не подам на стол основное блюдо.
С этими словами он вывел ее во внутренний дворик. Каролина отметила: как только они оказались снаружи, он положил ладонь ей на руку и провел к большому мягкому креслу недалеко от барбекю. Блюдо с конфетами расположилось на столике у кресла. Он помог ей сесть и, убирая ладонь, легонько покладил ее руку.
Каролина устроилась в кресле. Зная о его вкусах, она облачилась в один из самых своих сногсшибательных нарядов. Слегка облегающее темно-синее платье из «липнущей» ткани. Подол заканчивался у колен, предоставляя превосходный вид на полные икры. Разрез на правом боку краешком приоткрывал соблазнительное, пышное бедро, которое колыхалось при ходьбе. О, она отметила, как он смотрел на нее, когда она шла через прихожую. Сексуальное движение вперевалочку ему нравилась. Вверху платье имело вырез, достаточно низкий, чтобы продемонстрировать соблазнительный бюст. Произведенный эффект ее порадовал. Даже уходя к барбекю, он с трудом отводил взгляд от ее прекрасной пышной фигуры.
Пока он занимался стейками, они говорили о многом. Голос ее он считал не менее сексуальным, чем все остальное. И еще с ней было интересно. Стейки готовились еще с полчаса, главным образом по причине размера того, что предназначался для Каролины. Он готовил их так, как она предпочитала — с самой толикой приправ. Закончив, он унес стейки в дом, оставив ее еще немного понежиться на закатном солннце и прикончить блюдо сникерсов. Их оказалось ровно столько, чтобы подогреть ее аппетит, но даже и близко недостаточно, чтобы насытить. Каролина подозревала, что у него на этот счет особые планы.
Затем он проводил ее в столовую. Она остановилась, чтобы охватить одним взглядом общую картину. В середине комнаты был большой стол из полированного тика. А на нем — накрыт целый пир! Кто же еще должен придти? Когда она посмотрела на него, он виновато потупился, словно мальчишка, прогуливающий школу.
— Кажется, я промахнулся с пропорциями. Наверное, взяли верх мои пристрастия к раскармливанию.
Каролина снова посмотрела на стол, который освещали несколько белых свечей в серебряных подсвечниках — единственные источники света в комнате, словно мерцающие конусы в середине стола. Она не смогла сдержать усмешку и заявила, что, пожалуй, этой скромной трапезы будет достаточно. Он взглянул сверху вниз в ее синие глаза, а потом обнял и поцеловал. Каролина немного растерялась, но ответила на его страстный поцелуй. Вскоре его язык исследовал ее рот. Через несколько секунд оба прервались перевести дыхание. Каролина закрыла глаза и подняла голову, что позволило ему целовать ее шею и второй подбородок. Его ладони гладили ее живот и потихоньку подбирались к массивным складкам на боках, которые он вскоре начал ласкать и перебирать.
Она позволила подвести себя к большому стулу и откинулась на прочную спинку. Ей было так уютно.
Трапеза оказалась великолепной. Стейки — само совершенство, при том, что сама ее порция была куда больше общепринятой, граммов восемьсот свежезажаренного жирного мяса. Когда она садилась, ободок сала, окружающий нежное мясо, все еще шкворчал. Соки, которое мясо пустило на срезе, сопровождали тонкие ароматы чеснока и лимона. Гарнир состоял из картофелин — нескольких крупных, отменно запеченных. С горкой масла и мисочкой сметаны. В соусе из масла и лимона плавала кукуруза. Крупные ломти хлеба буквально впитывали масло. От одного вида этого стола Джейн Фонда удрала бы в сумасшедший дом. Каролина с энтузиазмом принялась за дело. Блюда с картофельными и макаронными салатами находились в пределах прямой досягаемости.
Спустя два часа Каролина приближалась к своему пределу. Нет, пока все было чудесно, однако она весьма плотно поела, и продолжать — значило разрушить остаток вечера. А она еще планировала расправиться, как с поздним десертом, с самим хозяином.
Он провел ее к большой кушетке с мягкой обивкой. Усаживаясь, она заметила, что синее платье теперь несколько тесновато. Разрез на боку увеличился, так как платье несколько задралось, пытаясь вместить ее раздувшийся живот. Они сидели и разговаривали, и Каролина подняла правую ногу и положила ее на кушетку, чтобы животу было удобнее. Тем самым ее ступня оказалась в его досягаемости. Он снял с нее туфлю и начал массировать икру и лодыжку, а потом постепенно подобрался к коленке и чувствительным ямочкам под ним. Пока он гладил ее пышное тело, Каролина чувствовала, как в ней пробуждается возбуждение.
Она смотрела в его светящиеся глаза и дивилась, как в подобной ледяной голубизне может зародиться огонь, который она там видела. Она подвинулась, чтобы лучше угнездить живот на кушетке — подобная опора была сейчас совсем не лишней. Потом она снова перевела внимание на его ладони на ее ноге, и смутилась, увидев, что тесное платье задралось вверх, обнажив несколько сантиметров мягкого, кремово-белого живота, свисавшего ниже подола. Она двинулась, собираясь встать, и слегка покраснела при мысли о том, что он увидит, к чему привело ее обжорство. Каролина потянулась, пытаясь перегнуться через собственный разбухший живот и подтянуть подол пониже, прикрывая неприятную складку жира. Но для синего платья оказалось слишком много содержащегося в нем сдобного тела, и когда она потянула подол вниз, швы на правом боку громко затрещали. Ладонь Каролины метнулась, пытаясь прикрыть еще с десяток сантиметров обнажившейся плоти. Она посмотрела на него, в прекрасных синих глазах билось нетерпеливое предвкушение. Что он подумает, понравится ли это ему?
Смущенно подняв взгляд, она услышала еле сдерживаемый стон хозяина. Он прикусил нижнюю губу, чтобы не выказать более ничего. Он наклонился и накрыл обеими ладонями ее пухлые щеки, на которых все еще проступали остатки румянца. И начал целовать ее. Ему пришлось встать на колени между ее ногами. И пока он целовал ее, а его язык исследовал внутренность ее рта, ладони Каролины выпустили разошедшееся по шву платье и начали перебирать его длинные светлые волосы. Его ладони, в свою очередь, двинулись вниз и нашли брешь, обнажавшую обширное правое бедро, после чего он начал исследовать обнаженную плоть. Его пальцы двигались от бедра к разбухшему животу, он перебирал складочки у нее на бедре и тихо постанывал. Затем он стал массировать ее раздувшееся чрево, помогая переварить объемную трапезу. Движения его сопровождалось покачиванием ее больших пышных грудей.
Минут через пятнадцать он помог Каролине встать с кушетки и проводил в спальню. Он следовал за ней, все так же пожирая взглядом ее фигуру и продолжая ласкать. Они пересекли гостиную, а на пороге спальни она застыла при виде неопровержимых улик. Комнату озаряли огни множества свечей. Каролина развернулась, он смутился. Потом он помог ей снять платье. Через пять минут оба были раздеты, он играл многочисленными складочками ее плоти, а она перебирала волосы у него на груди. Он уложил ее на кровать и начал покрывать поцелуями все ее тело, начиная с колен и постепенно поднимаясь все выше. Когда он добрался до грудей, Каролина уже вся пылала. А потом он что-то сказал о десерте.
Каролина так и села, кровать прогибалась под ее массивным, но сексуальным телом. Она подняла взгляд и смущенно спросила:
— Какой десерт? Ты думаешь, мне он нужен, любимый? Мой живот такой большой, что свисает почти до пола. Вообще-то было бы удобнее, если бы ты принес скамеечку, чтобы его поддержать.
Тут он снова встал на колени у ее ног.
— А как насчет чтобы я сам поддержал твой великолепный свисающий живот?
Он наклонился, приподнял ее тяжелое чрево и начал массировать его. Это было так восхитительно, что Каролина застонала от наслаждения.
— Но все же тебе следует скушать десерт, мы же не хотим, чтобы от тебя остались одна кожа да кости.
Она открыла рот, и мужчина скормил ей шоколадный эклер. Потом еще один и еще. Кормление сопровождалось поцелуями, иногда он целовал ее, иногда — она его, по-французски. Он слизывал с ее губ вкус шоколада и возбуждался еще сильнее. Где-то через час Каролина уже готова была выплеснуться оргазмом лишь от еды и прелюдии.
— Боже, — проговорила она, — я сейчас взорвусь, я так горю, что больше не могу выдержать. Пожалуйста, любимый, сделай что-нибудь.
— Хорошо, — ответил он, — закрой свои прекрасные глазки, а я сделаю тебе приятный сюрприз.
Каролина рассмеялась и сказала, что уже слышала это прежде, но подчинилась. Он на мгновение исчез, потом снова вернулся. Его мощная, немного мозолистая ладонь накрыла ее мягкую правую грудь. Ощущение его твердой плоти на мягкой плоти ее пышного тела лишь подбросила топлива в огонь ее страсти.
— Аххх… — простонала Каролина от неприкрытого удовольствия. Она откинулась назад и погладила свой разбухший живот, ее прерывистое дыхание заглушало тихие стоны хозяина. Затем на ее нижнюю губу упала капля растопленного шоколада. Следующая оказалась у нее в раскрытом рту. Восхитительный вкус так ее удивил, что глаза сами собой открылись. В свете свечей и серебристом сиянии луны, проливавшемся из открытого окна, Каролина увидела, что он держит над ее раскрытым ртом гроздь покрытых шоколадом виноградин, а ее возбужденное горячее дыхание просто растопило покрытие. И в этот миг первый за эту ночь оргазм сотряс ее, подобный порыву бурана с Дальнего Севера. Ее же собственная страсть затопила ее так, что она почти отключилась.
Через несколько минут Каролина открыла глаза и оказалось, что он скармливает ей виноградины, одну за другой, срывая губами с ветви и переправляя в ее ожидающий рот с поцелуем. Поцелуем с шоколадной корочкой. Она жадно проглотила предложенное любимым и облизнула весь шоколад с его бороды. Ягоды исчезли во мгновение ока.
— Развратник! — сообщила Каролина, едва переводя дыхание. Он переместился на кровать и начал массировать ее переполненное чрево. Кончики его пальцев ласкали впадинки и складочки ее пышного тела. Он провел пальцами по складкам бедер, скрывающим врата сокровищницы, и направил кончики четырех пальцев, коснувшись запретного плода. Потом он переключился на два шара наслаждения, на ее груди. Он целовал и облизывал одну, потом другую.
Она тем временем заметила эклеры, которые он оставил на прикроватном столике. Целую гору эклеров! Она съела один, потом еще и еще; с тех пор, как они начали любить друг друга, аппетит у нее стал неутолимым. Он поднял взгляд и перегнулся через ее разбухший живот, чтобы поцеловать ее. Каролина аккуратно облизывала с пальцев остатки крема, уделяя им внимания не меньше, чем всей предыдущей трапезе. Дыхание его участилось, и она поняла, что на него это действует. Еще бы — на нее тоже!
— Ты кое-что пропустила, — выдохнул он.
— Где? Я не желаю пропускать ни одной из этих восхитительных калорий! — Она рассматривала ладони, такие необычно изящные, в поисках пропущенных следов шоколада.
— Вот тут, — он взял ее левую ладонь, и она снова поразилась, как его мощные и твердые руки могут быть столь нежными. Он поднял ее ладонь к своему рту и аккуратно взял губами ее мизинец, обхватив его до последнего сустава. А потом, проводя языком взад и вперед, слизал с него остатки крема. Это было похоже на электрический разряд. Каролина низко и глубоко застонала, чувствуя, как ее подбрасывают волны нового, хотя и меньшего оргазма.
Она смотрела в его горящие льдисто-голубые глаза. Проклятье, она проголодалась! От одной мысли об эклерах потекли слюнки. Она потянулась за следующим пирожным, но он опередил ее. Она приняла подношение с раскрытым ртом и ожидающим языком. Немного кремовой начинки выплеснулось из оболочки и оказалось у нее на правой груди. Он потянулся и подцепил его пальцем, собираясь съесть, но Каролина остановила его и требовательно направила его руку к собственному опустевшему рту. Облизав в ответ его палец, она покружила горячим языком, игриво прихватывая зубами самый кончик пальца. Он застонал, едва сдерживая страсть.
И тогда он вошел в нее. Всего через несколько минут оба достигли оргазма. Каролина чувствовала себя так, словно взбирается на высокую гору, и всякий раз, когда она думала, что выше уже некуда, она чувствовала новый толчок любимого, и это подталкивало ее к следующему порогу наслаждения. Скоро она обратилась в содрогающееся озеро страсти и сладостной истомы.
Дыхание Каролины потихоньку восстанавливалось. Она чувствовала, как он лежит рядом, переполненный той же сладостной негой, ладонь его рефлекторно ласкала пышную складку у нее на боку. Она прикрыла глаза, и из открытого окна подул мягкий южный ветер, неся с собой ароматы цветущих деревьев.
Каролина посмотрела направо и, ура, несколько эклеров все еще осталось. Перегнуться через собственное разбухшее чрево было немного больно, но она дотянулась до пирожного и сжевала его. Еще вкуснее, чем были первые. Вскоре она прикончила все и погрузилась в сон о залитых солнцем лугах и светловолосых сатирах, несущих гигантские блюда с едой...