Сунула пальчик и пропала
Сунула пальчик и пропала
(when a feedee dips a toe into the deep end)
Сколько ты помнишь, ЭТО всегда было частью тебя. Ты сражалась с собой, пытаясь жить «нормальной» жизнью, чтобы сливаться с окружающими. Однако как бы ты ЭТО ни подавляла — оно всегда возвращалось, только еще сильнее. Но пока оно оставалось лишь твоей фантазией, не более. И никогда ничем большим не станет, повторяла ты себе. Тебе даже удалось себя убедить, что ты никогда и ни за что не станешь так жить, ну разве что устроишь лично для себя пару-тройку тайных сеансов. Наедине сама с собой — можно расслабиться. Чуть-чуть. Ненадолго. Очень уж приятно. Как ничто иное.
Сперва ты совершенно не собиралась набирать вес. Всю свою жизнь ты держалась в средних рамках — не тощая, но и никогда не полная. О твоей маленькой тайне не знает никто. И лишь изредка ты позволяешь ей проявиться, объедаясь до рези в желудке — просто чтобы вернулось ЭТО, обожаемое тобой ощущение. Вот только даже нечастые случаи подобных обжираловок медленно проявляются на твоей фигуре. Одежда становится чуть теснее, формы в некоторых местах чуть объемнее. Да, это мелочи, и ты повторяешь себе, что легко можешь скинуть этот лишний вес. И все-таки часами стоишь у зеркала, оглаживая новые места, где стало помягче, и любуясь своим отражением. Ты воображаешь себе, каким оно станет — какой станешь ты, — если этого веса будет побольше. Но это просто фантазия. Ты никогда не позволишь ЭТОМУ выйти на волю.
Прекратить собственные предосудительные сеансы чревоугодия, однако, не так просто. Уж слишком приятно, чтобы прекращать. Ты втайне обжираешься у себя в комнате. Никто не знает о твоей тайне. Никто не поймет. Но чем чаще ты позволяешь себе окунуться в эти приятственнейшие мгновения, тем больше растет вес. Раньше ты не была полной, но однажды, взглянув в зеркало, не можешь отрицать, что позволила себе такой стать. Двадцать кило лишнего веса — это уже много, хотя и не настолько, чтобы нельзя было дать задний ход. Ты пугаешься собственных фантазий, глядя, что они сотворили с твоим телом. Не должно было до такого дайти, но ты себе — им — это позволила.
И ты действуешь.
Диеты и тренажерка, чтобы согнать вес. Уродство. Нет, эти нехорошие мысли ты прогоняешь и принимаешься методично работать над собой, чтобы вновь обрести фигуру, которую, по твоему мнению, предпочтут увидеть все прочие. Ты не уверена, делаешь ты это ради них или ради себя, но — делаешь. Потому что не привыкла, чтобы тебя воспринимали как «полную», жизнь такая чужда тебе. Ты не хочешь, чтобы, глядя на тебя, остальные понимали, как тебя возбуждает обильная еда и растущие формы. Гораздо проще избежать этих осуждающих взглядов, что ты и делаешь, скинув вес. Пусть ЭТО останется в прошлом. Личной маленькой фантазией и ничем более.
Какое-то время ты держишься. Сохраняешь нормальный вес, смешиваешься с окружающими и изображаешь, что все «нормально», что ЭТО — неизменная ранее часть тебя, — можно оставить в прошлом, посадить под замок. Вот только то прежнее удовольствие, когда ты обжиралась и росла — его больше нет, и заполнить эту пустоту нечем. Никакие «нормальные» радости, включая «нормальную» постельную гимнастику, и близко не удовлетворяют твои потребности. Как бы ты ни старалась подавить ЭТО, оно возвращается, еще сильнее прежнего. ЭТО молит тебя — передумай, вновь сделай то, что так хочется сделать, ведь в прошлый раз тебе было так хорошо, так почему бы и нет?.. И ты срываешься. Один раз. Объедаясь до отвала, и ЭТО возвращается вновь, ура, старая любовь не ржавеет. Ты вновь погружаешься в фантазии. И позволяешь себе еще несколько сеансов обжорства. Потихоньку, полегоньку, ЭТО вновь вылезает на волю.
И вес ты набираешь гораздо быстрее прежнего. Выходишь на свой прежний максимум в считанные недели. И вот ты снова полная, однако на этот раз ты на этом рубеже не останавливаешься. Ты слишком наслаждаешься процессом и собою, чтобы беспокоиться о последствиях. Ты все еще считаешь, что тебе все подвластно, ты можешь остановиться, когда только пожелаешь. Ты заходишь дальше, чем прежде, пробуешь то, что ранее опасалась. И во всех ритуалах самоудовлетворения теперь фигурируют еда и чревоугодие.
Достигнув трехзначных цифр, ты озадаченно смотришь на весы. Ты и не думала, что однажды так растолстеешь. Ты никогда не представляла себя настолько толстой. Это всегда было лишь фантазией, но зеркало не врет. И все же тебе слишком нравится быть такой. И хотя ты сейчас не желаешь этого признавать вслух, но — ниже ста тебе уже никогда не опуститься. Здесь ты должна была бы сказать «стоп» и повернуть назад — но упрямо идешь вперед, желая попробовать еще и еще больше. ЭТО сделало тебя жадной, взыскующей наслаждений и чревоугодия, которые так всегда привлекали тебя. ЭТО становится все сильнее.
Что такое «раскармливание», ты знала лишь в теории. Общалась по сети, пересылала отдельным фанатам фотки своего живота и располневшей фигуры, но никогда не впускала одного из них в свою личную жизнь. Словно намеренно избегала, ограничиваясь «нормальными» отношениями и короткими перепихами. Потому что понимала: если встретишь такого в жизни и позволишь ему то, чего хотите вы оба — фигура твоя, и так раздавшаяся вширь, претерпит уже невосполнимый ущерб.
И ты встречаешь и позволяешь.
Какие бы фантазии ни лелеяла насчет своих растущих форм ты сама, он хочет большего. Он поможет тебе перекрыть все достигнутые ранее рекорды, потакая твоей жадности, лени и сильнейшим желаниям. Он открыто обсуждает, как поможет тебе дорасти до тех габаритов, которые наивная ты ранее считала сугубой фантазией. И за словами его — вполне отчетливое и сознательное намерение.
Ты позволяешь ему раскормить себя до ста двадцати пяти кило. Ты чувствуешь себя громадной. Ты никогда не думала, что когда-нибудь станешь такой — но стала, ведь примерно такой ты себя и воображала, лаская себя килограммов шестьдесят тому назад. Твои формы, все более пышные, все более обильные — ни он, ни ты не можете оторваться от них. Чем больше места требуется твоим объемам, тем сильнее внимание. Тем сильнее ЭТО. Такое изобилие жира возбуждает тебя даже при простейших движениях, потому что все оно колышется, а каждое такое колыхание — как прелюдия, а каждый съеденный кусок все равно что активное обжимание. Еда и секс переплелись у тебя в голове в единое целое.
Сперва ты ставила для себя куда как более скромные пределы — но позволила себе достигнуть полутора центнеров. Ты уже не просто толстая, ты громадная, складки и складки, сплошная гора мягкого сала. Друзья и родные озабочены твоим здоровьем, ведь ты почти в два с половиной раза тяжелее, чем была изначально. Сперва они, конечно, думали — все это просто потому, что ты наконец-то нашла себе постоянного парня, расслабилась и пополнела. У всех так бывает. Но ты — не все, ты продолжала расти и перерастать те одежки, которые изначально болтались на тебе балахонами. Ты, конечно, разделяешь их беспокойство на предмет «а что дальше», но продолжаешь погружаться в пучины чревоугодия. Слишком притягателен этот путь. Твой кормилец играет на твоих основных инстинктах, которые ты привыкла подавлять, пока не стала толстой. Значит, он во всем виноват, спросят доброхоты — нет, ответишь ты, ибо знаешь как никто, что он лишь вытащил ЭТО, истинную твою суть, наружу.
Ты позволила себе так растолстеть, что скрыть это уже нереально. Ни под какими балахонами и безразмерными толстовками столько сала не спрятать. Все работники окрестных заведений быстрого питания уже знают и тебя, и твои обычные заказы. А знакомые относятся к тебе теперь несколько иначе — как к персоне, у которой, в отличие от них, недостает силы воли и самоконтроля. Порой ты слышишь комментарии, вроде как не предлазначенные для тебя: о твоих габаритах, о манере одеваться, и вообще как ты позволила себе так располнеть. С одной стороны, ты смущаешься — а с другой, услышанное тебе очень даже нравится. Чем больше ты слышишь таких подколок, тем больше обожаешь их — и себя. Это признание того, что ты позволила себе и своему кормильцу сотворить с собственным телом. Ты точно знаешь: первое, что в тебе замечают — твой жир. Новый фактор идентификации, с которым ты все ближе сживаешься. Раньше ты бы в ужасе бежала от такого, но сейчас ты слишком обленилась и зашла слишком далеко, чтобы бегать. Ты просишь своего парня пообзывать тебя во время сеансов кормежки, вслух напомнить, какой ты была и какой стала. Ты хочешь, чтобы он перечислял все твои выпуклости и складки сала, чтобы называл тебя той, кто ты и есть, когда кормит и трахает тебя. От этого ты просто взрываешься.
Когда ты заявляешь своему кормильцу, что не желаешь толстеть дальше — взгляд тебя выдает. Ибо это ложь. Просто ты так говоришь, потому что должна сказать. Ты уже толще, чем когда-либо себя воображала, не пора ли остановиться? Дела, однако, говорят громче слов, потому как ты вновь и вновь объедаешься до потери сознания, хотя эта привычка вроде бы осталась в прошлом. Ты пытаешься побороть себя — не выходит; пытаешься скрыть, совершая налеты на холодильник глубокой ночью и проезжая через окошко заказов быстрого питания, добывая провиант, о котором твой кормилец не в курсе, устраивая тайный склад снеди у себя в шкафу. Однако он ловит тебя на горячем — и ты прекрасно понимаешь, что останавливать тебя он не намерен. Ты просто в очередной раз показала ему, что самоконтроля у тебя нет — и уже никогда не будет. И положенный тобою тебе же предел веса «дальше не хочу» отодвигается все дальше и дальше...
Ты сама не замечаешь, как это случилось, но однажды весы показывают уже два центнера. И вместо того, чтобы ужаснуться «так же нельзя», ты с радостью уплетаешь праздничный торт, который твой кормилец презентует тебе по такому поводу. Весь. Пятикилограммовый. Теперь ты легко можешь осилить такую уйму еды в один присест и попросить добавки. Ты обожаешь собственное соскальзывание в пучины обжорства, отбросив застольные манеры — наедине с собой, с ЭТИМ, со своим кормильцем, к чему стесняться? Ты не знаешь, почему, когда он зовет тебя «обжорой», у тебя промеж ног все становится так мокро — но именно это слово подходит к тебе идеально.
Да-да, к тебе. Хотя та персона, которую ты видишь в зеркале, категорически не похожа на тебя-прежнюю. Ты стала сплошной горой сала. И все те прежние игривые потаенные фантазии… стали реальностью, более того, реальность их превзошла. Жизнь твоя превратилась в сплошной поток наслаждения и изобилия. Секс и еда, вот столпы твоего бытия. Кормилец твой совершенно не собирается что-либо в этой твоей жизни менять, а сама ты — о, ты лишь возбуждаешься, зная, что теперь все и каждый видят и знают ЭТО, видят то, что всегда было частью тебя, только теперь оно не скрыто, а выпущенно наружу центнерами тучных жиров.
И все потому, что ты сунула пальчик и пропала в безднах, которые сама же себе и открыла...