Соседка

Соседка
(The Girl Next Door)

Как писатель, большую часть времени я провожу дома. Люди порой завидуют, но поверьте, бывают дни, когда это совсем нелегко. Когда нападает тотальный неписец, дом становится тюрьмой.
И вот однажды наступил как раз такой день. Соответственно я занялся тем, чем в таких случаях занимаюсь всегда: устроился у окна, пялясь в мировое пространство и источая яд в адрес самого себя. Кровь как раз начала закипать, но тут кое-что отвлекло меня. Дверь дома по соседству открылась, и на улицу вышла роскошная женщина. Все мысли о безотрадности бытия срочно взяли отпуск и отдали энергию другим, как бы потеснее прижаться к стеклу и вволю попялиться и попускать слюнки. Нет, не преувеличение, ибо именно этим я и занялся.
Роскошная женщина тем временем дошла до мусорного контейнера и сгрузила туда большую коробку, а потом вернулась к себе на крыльцо, где и замерла, опираясь на перила. Примерно метр шестьдесят, длинные светлые волосы волнами ниспадали на плечи и спину. Под вытертым свитером бугрилась пара сочных грудей размером с грейпфруты, а еще ниже выпирал округлый симпатичный живот. Обрезанные джинсы плотно обтягивали мясистые бедра, которые переходили в упитанные коленки. Ладони стиснули деревянные перила, она уставилась куда-то в пространство, тяжело вздохнув. Я чуть со стула не упал, увидев, как всколыхнулись ее великолепные груди.
Тут у меня из подсознания вынырнула мыслишка, что буквально на днях, когда я был еще весь в тексте, как раз у этого самого дома парковался мебельный фургон. Паззл сошелся, и я с широкой улыбкой слез со стула и пошел к выходу, а затем пересек двор. Раз уж работа не идет, с тем же успехом можно познакомиться с новыми соседями.
Сей скромный социальный акт не занял и нескольких минут, и вот я выяснил, что ее зовут Тони, и она живет с типом, которого зовут Фред, он водитель-дальнобойщик и сейчас как раз в рейсе (ура!)… так что не было решительно никаких причин, которые помешали бы мне пригласить ее на чашечку кофе. Сидя напротив нее за столиком, было трудно не пускать слюнки, но я сдерживался. Гипнотическое мерцание зеленых очей, нежные округлости щек, восхитительно манящий двойной подбородок. К кофе я выставил на стол начатую коробку пирожных, которые обнаружились в холодильнике; Тони задумчиво и не без сожаления посмотрела на них, но отказалась.
— Мой старик посадил меня на жесткую диету, — сообщила она.
— С чего вдруг? — быстро вставил я свои пятнадцать центов. — Ты и так красавица, зачем себя мучать?
Тони покраснела и опустила взгляд.
— Спасибо, конечно, но… — И покраснела еще сильнее.
Долго она у меня не засиделась, однако мы договорились, что завтра поболтаем еще, где-то в это же время. С тех пор часиков в одиннадцать Тони регулярно появлялась, чтобы выпить чашечку кофе, поговорить о том о сем, а иногда — сугубо на автопилоте — и сжевать пирожное или булочку, которые я держал наготове, благо было для кого. Вскоре я уже знал больше: они с Фредом живут вместе уже года три, тогда она еще была стройняшкой — второе место на конкурсе красоты, — но из-за того, что Фред неделями пропадал где-то в дороге, ей некуда было себя деть и она скучала. Прежде они жили в трейлерном парке, среди белой швали и прочих неудачников; нормально поболтать Тони могла разве что с пожилой компанией очень бывших хиппи, а единственным общим интересом у них была кулинария. Обмен рецептами и тонкостями протекал активно и плодотворно, Тони освоила кухню семи разных народов, вот только Фреда подолгу не было дома — и доедать все это приходилось ей самой. Как следствие, стройная фигурка бывшей финалистки конкурса красоты начала планомерно раздаваться вширь. Сперва Фред пожимал плечами, затем начал отпускать шпильки на тему растущего веса и обхватов. Тони пыталась скрыть свои объемы, в его отсутствие обновляя гардероб в прежнем стиле, но на пару-тройку размеров попросторнее. Само собой, это помогло очень частично и ненадолго. В итоге они постоянно ругались, когда Фред был дома — что происходило все реже и реже, — и вот однажды он загнал Тони на весы и просто взорвался, увидев там жуткие сто три кило.
— А многие мужчины любят, чтобы у их женщин на костях имелось чуток мясца, — заметил я.
Тони полоснула взглядом по моему лицу.
— Ты правда так считаешь? — неуверенно спросила она.
— Я точно знаю, — отозвался я.
Она внимательно смотрела на меня несколько секунд, затем передернула плечами.
— Что ж, Фред не из их числа...
И продолжила пересказ своей одиссеи: ей было велено согнать жир, пока она не раскоровела окончательно. Тони призналась, как трудно ей жить в трейлерном парке, когда его нет, а рядом та самая кулинарная компания. И вот так они и оказались моими соседями, выкупив пустующий уже несколько лет домишко.

На следующей неделе стало грустно. Приехал Фред, Тони больше не приходила ко мне в предполуденные часы. В домике по соседству то и дело бушевали семейные ссоры, но сделать я ничего не мог. А еще моя работа снова застопорилась, и литагент уже дважды тревожил меня звонками «ну когда уже выдашь что-то стоящее».
А потом грузовик Фреда исчез. Тем же утром в привычное время я решил испытать удачу и постучался к Тони в дверь. В халате и тапочках она отворила и пригласила меня на чашечку кофе. Пока она хлопотала у плиты, я изучал ее лицо в поисках искры, которую уже привык видеть. Ее не было. Я попытался поднять ей настроение легкой беседой; не сработало. Тогда я просто сказал:
— Тони, хочешь поговорить о том, что случилось?
Все так же, спиной ко мне, она ответила:
— Фред вчера вечером загнал меня на весы, будь они трижды прокляты. Я не похудела, наоборот, поправилась еще на два кило. Он умчался в ночь по маршруту «через всю страну зигзагом», весь кипел и сказал, что вернется недель через десять, в лучшем случае к рождеству.
Поставила передо мной чашку, села напротив, уставившись в собственную посудину. Я же пытался подобрать нужные слова: вот передо мной эта роскошная женщина, которую какая-то скотина морально загоняет в ад, а я ничего и поделать не могу.
Тони заговорила первой.
— Ты как думаешь, я… жирная уродина? — голова ее поникла.
— Ни то и ни другое, — твердо и искренне сказал я.
Она подняла взгляд.
— Ты как-то сказал, что есть мужчины, которым нравятся женщины… побольше. Ты один из таких?
Я сглотнул.
— Да.
— И для тебя я слишком большая?
Я откашлялся, демонстративно смерив ее взглядом.
— Для меня ты слишком худая, а не слишком толстая. Моя б воля, я бы посоветовал тебе послать Фреда ко всем чертям и есть столько, сколько тебе самой захочется. Чем больше будут цифры на весах, тем больше мне это понравилось бы.
Губы ее изогнулись в улыбке, потом она опустила взгляд… но уже с намеком.
— Я примерно так и подозревала.
И снова ее ведьмовские зеленые очи одним взглядом вскрыли мою оголенную душу, а уголки рта изгибались в легкой улыбке. Затем она поднялась, подошла ко мне, взяла из моих рук позабытую кружку и поставила на стол. Глаза в глаза.
— Идем со мной, — выдохнула она.
И повела в спальню, и весь остаток дня мы занимались любовью. Снова и снова я повторял ей, какая она роскошная, и насколько красивее может стать. К вечеру моя сила убеждения взяла верх.
С той поры Тони изменила диету. Теперь она начала есть все, что запрещал ей Фред, причем в сумасшедших количествах. Каждый день Тони начинала с сытного завтрака — пухлые блинчики с маслом или вафли с сиропом и пара жареных колбасок. Кофе, разумеется, лишь с густыми сливками и сахаром. Часам к одиннадцати навещала меня и активно прикладывалась к выпечке, которую я, как и раньше, держал наготове. Обед состоял из двойной порции лазаньи или большого шмата мяса с горой картофельного пюре с подливкой. А иногда, разнообразия ради, это был большой сандвич из цельного каравая домашнего хлеба. И запивалось все это большим густым коктейлем. Затем днем она потихоньку и методично жевала что-нибудь еще, предвкушая встречу со мной за ужином. Ужин готовил я, всегда организуя несколько перемен блюд и, конечно же, порции достойного размера. С десертом, который Тони порой позволяла мне скормить ей с рук. Завершалось все это неизменно в постели, где я наслаждался пухлыми округлостями ее растущей вширь фигурки. А около полуночи заказывал с курьером пиццу или коробку мороженого и любовался тем, как она все это сметала.
Разумеется, от этого она резко начала полнеть, набрав только за первую неделю килограмма три. Тони была на седьмом небе от счастья, весы теперь для нее стали не пыточным инструментом, а способом подразнить меня, ибо всякий раз, когда она взбиралась на старый агрегат с круглым циферблатом и стрелкой, глаза мои становились все шире. С таким же гордым видом она демонстрировала мне, что переросла очередную шмотку, дефилируя передо мной, как на подиуме, со свежеоторванными пуговицами или треснувшими швами очередного предмета одеяния. Всего через два месяца Тони весила уже сто тридцать семь кило, и останавливаться на достигнутом не собиралась.
В начале декабря моя писательская судьба уволокла меня прочь: сдавать рукопись, посещать конвент и отправляться в оплаченное издателем рекламное турне, ругаться с редактором… в общем, вернулся в свой пасторальный домишко я уже в феврале и устало плюхнулся в кровать. О Тони я, конечно, помнил, мы с ней продолжали перезваниваться, но сил идти к ней сейчас не было от слова совсем.
А посреди ночи вдруг проснулся и выглянул в окно: напротив соседского дома стоял грузовик Фреда, которого тут еще вечером не было. По хребту пробежали мурашки. Я сам не знал, что делать: подойти и встать плечом к плечу с Тони, чтобы противостоять ему, или хватать рюкзак и сбежать куда подальше, сделав вид, что меня тут нет.
Решение я, однако, принять не успел, увидев, как Фред пулей вылетает на улицу, волоча за собой чемодан. Он прыгнув в кабину, дизель взревел на всю округу и грузовик через несколько минут скрылся без следа. В доме Тони было тихо. Я еще с минуту истекал потом, волнуясь, что обнаружу там, если постучу в дверь. Но в итоге не смог больше ждать, оделся, подбежал к соседскому домику и постучал. Дверь оказалась открыта, никто не отвечал, и я вошел, выкрикивая ее имя. Миновал кухню и столовую. Тони не было. А потом я услышал, как шумит вода в душе, и как раз когда подошел к ванной — вода выключилась и очам моим предстала Тони, во всей своей обнаженной красе.
За круглыми щеками легко скрылись бы теннисные мячики. Двойной подбородок заметно вырос, практически скрывая шею. Округлые плечи переходили в разбухшие от жира руки. Невероятные груди ее, размером с баскетбольные мячи, но много более мягкие, уютно опирались на полку пуза, которое выпирало вперед минимум вчетверо дальше, чем при первой нашей встрече. Обильные складки на боках переходили в мои любимые окорока, объемистые и манящие. Бедра ее в обхвате стали побольше, чем талия у средней женщины, а ниже были покрытые ямочками круглые коленки и дразняще-пухлые лодыжки. Тони шагнула вперед, покачивая бедрами и вытирая волосы полотенцем. Я облегченно вздохнул — с ней все в порядке, — и она, удивленная, взглянула на меня, уронив полотенце.
— А, вот и ты! Любуешься? — пошутила она.
— Что… что вообще случилось? — только и сумел выдавить я.
Она расхохоталась, все ее телеса всколыхнулись.
— А, ты об этом. Ну, сегодня посреди ночи вдруг заявился Фред — хорошо, что ты остался ночевать у себя, а? В общем, я мирно сплю, а он ныряет ко мне под одеяло и обнимает — и вот тут-то его и поджидал нежданчик, да какой! Он вопит, я просыпаюсь, включаю свет. Ох, видел бы ты его физиономию! У него не то что слов не было — он вздохнуть не мог… Ну, я, конечно, встала, чтобы он как следует посмотрел на меня, во всех подробностях, чтобы не думал, что ему померещилось. В общем, опуская непечатные выражения — Фред, оказывается, успел завести себе на стороне девчонку более пристойных пропорций, и вот прямо сейчас он уезжает к ней, покончив со мной раз и навсегда. Я сказала ему — скатертью дорожка, у меня, мол, есть воздыхатель, который до сих пор считает, что я слишком худая! И пока у него язык к небу примерз, привела в ванную и показала большой сюрприз. Он рванул как пуля! Так что, любимый, теперь я вся твоя...
Подошла, обняла и поцеловала, прижимаясь ко мне всеми своими роскошно тучными и мягкими телесами. Через некоторое время я чуть пришел в себя и сумел все же задать вопрос:
— Что ж, все обернулось к лучшему, и я безмерно этому рад, но вот одного никак не пойму. Что за большой сюрприз такой?
Тони хихикнула.
— А вот этот вот, — и влезла на весы. Стрелка крутанулась и остановилась на семнадцати. Я дважды моргнул, прежде чем сообразить, что на этом циферблате предел — сто пятьдесят, а значит, Тони весит на самом деле сто шестьдесят семь кило! У меня челюсть отвисла, а она расхохоталась.
А потом изобразила смущенный вид и предложила:
— Ну так как, организуешь мне в честь такого события полуночный перекус? Только чего-нибудь побольше… а то я что-то проголодалась...