Сонная суббота

Сонная суббота
(Sleepy Sunday)

Началось все с игры в прятки — чем еще заняться дождливым вечерком?
Не то чтобы Ютта была мастером этой игры. Она едва сдерживала пробивающееся наружу «хи-хи», мягко и приглушенно шлепая к намеченному укрытию.
Опять же, ну скажите, можно нормально спрятаться в односпальных апартаментах? Ютта, тем не менее, отыскала местечко под обеденным столом. Скорчилась на четвереньках, так, что мягкая, в ямочках плоть ее объемистого заднего фасада прижалась к пяткам, свернулась этаким плотным колобочком — и втиснулась под стол, как в далеком-далеком детстве.
Ютта только что выбралась из душа, и одета была лишь в мягкий розовый халатик. Ни лифчика, ни трусиков.
И когда она свернулась за металлическими ножками стола — роскошные груди пухлыми холмиками упирались в округлые бедра, раздвинутые ровно настолько, чтобы самое ценное, спрятанное под круглым пузиком, было открыто разве что очень опытному взгляду, — ноздрей ее коснулся острый и манящий аромат… ее самой. Ее местечек, обычно скрытых там, внизу. Забавно, Ютта и забыла уже этот запах. Острый, земной, пикантный… и вокруг тех самых местечек сразу потеплело, и тепло это начало медленно расходиться по всему свернувшемуся колобочком организму.
Ютта настолько воодушевленно грелась в этих теплых волнах, что почти пропустила мимо ушей его шаги.
Тео, который после нескольких лет совместной жизни наконец сделал Ютте предложение и пребывал ныне в статусе жениха, был ее противоположностью — высокий, светловолосый, изящный. Забавная парочка. Но они были счастливы вместе, а большего — чего и желать?
Он понятия не имел, как она от него сбежала. Он только-только отвернулся установить на стиральной машине нужный режим, и — фью! — ее нет. Вот как, спрашивается, нечто столь объемное и тяжелое может перемещаться так быстро и тихо?
Тео вошел в ту область апартаментов, которая именовалась «кухня-столовая», остановился и прислушался. Точно. Он не видел ее, но слышал легчайший шелест, с которым кожа трется о кожу.
Ютта в своем укрытии ухмыльнулась — широко-широко, и не смогла удержаться от сдавленного «хи-хи».
О, этот смешок — она не могла сдержать его, как не могла унять свое сердцебиение, когда этот смешок направил его внимание к ее укрытию.
Там он ее и нашел, и Ютта приняла более удобное сидячее положение. Поясок развязался, и полы халатика разошлись в стороны, обнажая смуглое великолепие голой кожи, колышущегося пузика и обширной долины промеж тяжелых грудей. Из-за краешка розовой ткани наружу смущенно выглядывал светло-коричневый сосок.
Сердце Тео заколотилось сильнее, резинка трусов сильнее врезалась в плоть, и он опустился на пол рядом с нею, словно влекомый гравитационным притяжением ее округлостей. Улыбающиеся очи Ютты широко распахнулись и встретили его взгляд, уже пылающий огнем страсти.
Ее ухмылка сама собою сменилась неотразимой смущенно-невинной гримаской. Что будет дальше, она прекрасно понимала.
Он потянулся к ней, и ее бедра вновь раздвинулись, но теперь уже совершенно сознательно. И он почувствовал тот же запах, что и она несколько секунд назад — знакомый, теплый, влажный. Как это он раньше мог его не уловить?
Сперва кончиком носа, а потом губами он скользнул по трепетно-нежной плоти внутренней стороны бедра и в сладко-соленую пещеру. По носу защекотали редкие завитки ее волос, губы нашарили основание складок у тайных мест. Язык скользнул промеж раскрытых губ и вошел в нее. Быстрый вкус обоюдного желания, а потом кончик языка коснулся трепещущего от нетерпения бугорка.
Ютта застонала, и стон дрожью отозвался во всем ее теле, волной пройдя вниз по руке, к пальцам, зарывшимся в его темные волосы. Там, внизу, она трепетала и алкала большего. Он знал, что она любит. Чего она хочет. Но для этого ей придется потрудиться.
— Поиграй-ка своим пузом, — прошептал он.
Свободной рукой она тут же стиснула свои жиры, колыхнув их туда-сюда, и он почувствовал, как все ее пышное тело идет мягкими волнами.
— О… да...
Она знала, что он любит. Чего он хочет. А хочет он ее. Так что ждать больше нечего.
Его язык легчайше-влажным прикосновением выпустил на волю напряжение, которое копилось в ней с того первоначального всплеска вожделения. Он привстал, глядя на нее снизу вверх, язык продолжал дразнящую игру с возбужденной, взгляд исполнен темной страсти. Жадной, неутолимой.
Она с трудом вынырнула из раскрывшихся в его очах омутов первобытного желания, длинные ресницы моргнули, она впилась зубами в костяшки пальцев левой руки, заглушая стоны, полы халата разметались по бокам, массивные груди подскакивали к подбородку, а мягкий-мягкий живот выпирал во всей своей изобильной красе. Раздавшиеся бедра ерзали по ковру, пальцы правой руки стискивали складки ее же собственных жиров.
Шлеп. Правая ладонь хлопнула по пузу, приподняла, пальцы поманили его, молча уговаривая: сюда...
Он вздернул бровь. Слишком долго вот так вот просто смотреть на ее великолепие — было и для него мучительно, напряжение внутри и неудобно трущаяся о собственное белье восставшая плоть напоминали об этом. Он сбросил на пол столь стестяющий предмет одежды, и влажно блестящая плоть твердым столбом устремилась к ней, в ее влажную расщелину, пульсирующую от нетерпеливого желания.
Он скользнул внутрь словно в теплое масло, весь устроившись внутри так, словно это ее место было предназначено специально для него. Тень обеденного стола накрыла их незримой вуалью, отделив от всего мироздания. Здесь были только они двое, он и она, и все остальное исчезло. Тихий рокот стиральной машины, дробь дождевых капель по жестяному подоконнику — все слилось в ничего не значащий белый шум.
А Ютта притянула его еще ближе, уверенная, что если будет держать его так достаточно долго, они просто сольются и станут единым целым существом.
Сперва он любил ее, нежными и легкими толчками сосредоточенный на одной точке, той самой, которая вновь и вновь возносила ее на вершину блаженства. Спины ее изогнулась, затвердевшие соски терлись о его грудь в такт размеренному движению бедер, ладони скользнули за спину и пальцы чертили на его лопатках символы теплого льда и холодного пламени.
Потом он развернул ее на четвереньки, разлохматил стянутые в хвост волосы и вошел сзади — так глубоко, как только сумел. Он сжимал ее широкие бедра, пальцы погружались в пухлую плоть без малейшего сопротивления. Кухню заполнили звуки громких шлепков, кожа о кожу, заглушая мотор стиральной машины. В таки его могучим толчкам ее колышущийся живот шлепал по верхней части бедер, а его мошонка — по основанию ее напряженно-ноющей расщелины.
Ютта чуть повернулась к окну. Снаружи стало достаточно темно, чтобы в стекле отражались их силуэты. Она видела, как он выходит из нее и входит снова, как от этого колышутся ее жиры… одной этой картинки ей почти хватило, чтобы снова дойти до вершины.
— А-а-аххх… какая же ты толстая… — выдохнул он.
Повернувшись через плечо, она подмигнула ему. Это было правдой. И восхищало ее.
Игривый взгляд стоил ей звучного шлепка по ягодице, и она застонала.
Стон, в свою очередь, привел к тому, что ее легонько укусили за плечо. Ютта завопила от страсти, руки ее дрожали как от собственно процесса, так и от необходимости удерживать на себе часть ее веса. Рука Тео скользнула к ее раскачивающейся сиське, ее плоть наполнила его ладонь, выплескиваясь сквозь пальцы. Он потеребил ее сосок.
Второй ладонью он в то же время скользнул ей промеж ног, играя пальцами с трепещущим бугорком.
Все, финиш. Она во второй раз добралась до самого верха, и теперь уже не сдерживалась, крича вволю, бурные волны наслаждения и боли сотрясали все ее существо, отчего многочисленные складки колыхались и трепетали.
И от этого и он взорвался внутри нее, выплескивая свой жар, равный ее собственному.
Вместе они рухнули на пол, вцепившись друг в друга, содрогаясь от накрывших их волн. Потом пришли покой и уютная тишина. Ютта легонько чмокнула Тео в грудь, он вернул поцелуй в ее лоб, который был ближе всего. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула, медленно выдохнула… и тут же задремала. Тео быстро последовал ее примеру.
Так они мирно посапывали, частично укрывшись под кухонным столом, пока в ванной комнате заканчивала рабочий цикл стиральная машина, а дождь усыпляюще барабанил по стеклу и откосам...