Сон, светлой страсти сон мой
Сон, светлой страсти сон мой
(A Hopeful Dream)
День был кошмарным. Но наконец я стою здесь, на пороге. Расстегиваю воротничок сорочки и улыбаюсь, открывая дверь. И вот она ты, такая мягкая и прекрасная; тусклое освещение в гостиной лишь подчеркивает обильные округлости, которыми ты обзавелась совокупными нашими усилиями.
Ты довольно улыбаешься мне навстречу, спрашиваешь, как прошел день. Я лишь качаю головой — мол, хорошо, что наконец я дома. Мы вместе достаточно долго, чтобы этого уклончивого ответа тебе хватило, и ты обвиваешь меня своими пухлыми руками, прижимаешь к себе — фактически, заваливаешь на себя — и окружаешь собственной успокаивающе-мягкой плотью, умостив мою голову промеж своих объемистых грудей.
Некоторое время мы лежим вот так, просто обнимаясь, руки мои скользят по твоему роскошному телу, тиская там и сям, пока ты перебираешь мои волосы. У меня это вроде как антистресс после тяжкого дня, а ты потихоньку настраиваешься на нужный лад. Божественно прекрасное мгновение это могло бы длиться и длиться, ни мне, ни тебе неохота что-либо менять… однако твой ненасытный желудок подает голос, требуя внимания.
Я встаю, на мгновение прильнув к твоим сладким губкам — и, пожалуй, еще разок потискав что попало под руки, — и отправляюсь на кухню. Запасы там обновляются регулярно, так что я просто беру ближайший пакет вкусняшек. Уж что-что, а перебить тебе аппетит перед ужином нереально.
Возвращаюсь с добычей и помогаю тебе усесться и сдвинуться на диване, полушутливо замечая, что когда мы тебя откормим до полной неподвижности, нам таки понадобится второй диван. Ты хихикаешь, понимающе и завлекательно, тучным бочком прижимаясь ко мне, твоя голова у меня на плече, твоя рука уже влезла в раскрытый пакет закусок.
Зомбоящик включен, на канале одна из любимых наших передач, и мы сидим, расслабившись, вместе смеемся. Мне, конечно, не хватает самоконтроля, чтобы не жмякать твои пухлые бедра, под напором которых трещат твои штанишки. Мимолетние поцелуи, прикосновения, обмен репликами. Пока не наступает время ужина.
Ужин, конечно, нечто особенное. Готовится всегда на целый взвод, мы к этому уже приспособились. Работаем на кухне вместе, и я неизменно прошу тебя попробовать это, вот это, и еще вон то — в том числе просто чтобы скормить тебе очередной кусочек. Порции громадные. Твои порции, мои заметно меньше, и я стараюсь, чтобы ты облопалась до такой степени, что и встать толком не можешь — как и происходит каждый вечер. Ты обожаешь эти финальные моменты, строгий-командирский я, но при этом ласковый и нежно-одобрительный, я целую тебя, повторяю, какая ты у меня хорошая, и впихиваю очередную ложку в твой жадно открытый рот.
Разумеется, после ужина кое-кому стабильно требуется массаж живота. Я помогаю тебе доползти до кровати — все равно после такой обжираловки ты особо и пошевелиться не можешь, — и, поливая маслом твое туго набитое и разбухшее пузо, принимаясь ласково и любовно его массировать, повторяя при этом, какая же ты ненасытная обжора, и хваля за то, сколько ты сумела слопать ради меня. Время от времени «случайно» проливаю больше масла, чем нужно, и чтобы «не переводить продукт», втираю его и в другие твои тучные местечки, жиры твои волнами уходят из-под пальцев, и когда я ласкаю внутренние части твоих бедер, нежные и мягкие, ты, раскрасневшись, ерзаешь, тяжело дышишь и всем телом требуешь продолжения, и конечно же, таковое следует.
Ночь окончательно вступает в свои права, зомбоящик выключен, я сворачиваюсь клубочком у тебя под боком, а скорее — за спиной, чтобы у рук имелся полный доступ к твоему большому и тучному пузу, мы лежим в обнимку и тихо переговариваемся, ты признаешься, как тебе повезло найти кого-то вроде меня, а я говорю тебе то же самое.
А потом, может быть, мы вместе видим один и тот же сон.
Или все это — и есть сон.
Надеюсь, однажды он станет реальностью.