Со стороны виднее

Со стороны виднее
(Lara)

Субботним утром в девять утра Лара проснулась от голодного урчания собственного пухлого животика. Поглаживая нежную пышную плоть, она еще несколько минут лежала с задумчивой улыбкой, но все-таки голод вынудил девушку выбраться из постели. Ночнушкам она предпочитала обычные трусики и спортивный лифчик, а потому в большом зеркале напротив кровати фигура Лары отразилась во всем своем великолепии, и она на минуту задержалась, изучая себя любимую.
К двадцати двум годам Лара успела обзавестись бюстом полного четвертого размера, который в данный момент уютно опирался на выпирающий животик. Метр шестьдесят от пяток до макушки, сто четыре кило — правда, на весы она уже давненько не влезала, может, уже и побольше, — каштановые с рыжиной волосы, яркие зеленые глаза и заметный двойной подбородок. Бедра и филейная часть объемами уступали животу и грудям, но также были более чем солидными. Повернувшись в профиль, Лара любовно ущипнула себя за мягкий бочок, а потом похлопала по животу. Еще в школе ей нравилось быть больше своих сверстниц, хотя многие и потешались над ней по этому поводу. Лара-школьница толстой еще не была, так, пухленькой, но подружки категорически не понимали, как так можно — не желать быть похожей на Твигги и иных швабр со страниц модных журналов. Впрочем, дружбе их это не мешало, в старших классах они даже сколотили группу «Банда в банданах», в которой Лара играла на кларнете. А дразнилки вроде «толстуха» или «заучка» ее не задевали: сама Лара знала, кто она и что она, а прочие пусть идут лесом.
От «Банды в банданах» мысль закономерно скользнула к Энди. Виртуоз саксофона, он влился в их компанию уже в девятом классе, и Лара сразу в него влюбилась — ум, веселое очарование, беззаботная улыбка, просто идеал, а не парень. Глаз на Энди положила не только она, однако с другими девицами на свидания он никогда не ходил. С Ларой, впрочем, тоже. А потом она уехала в Иллинойс, в колледж, и лишь четыре года спустя, вернувшись в родную мичиганскую Лунную Лощину, снова повстречала Энди, который стал хозяином маленькой кондитерской неподалеку от ее новых апартаментов. Каждую субботу она утром заглядывала туда за свежим хлебом и плюшками, и всегда задерживалась, чтобы поболтать о том о сем.
Мысль об Энди стала достаточным мотивом, чтобы нырнуть в душ и привести себя в порядок. Лара ненадолго задумалась над извечным женским вопросом — что бы надеть. Она не знала, нравятся ли Энди пышки, поэтому не хотела влезать во что-то слишком откровенное или облегающее, однако считала неправильным и скрывать свою фигуру, ведь это ее неотъемлемая часть. А потом наткнулась в шкафу на фирменную футболку школьной «Банды», которая была заказана для диснеевской программы. У поставщика имелось два размера, «эска» и «два икса» — последний вариант Ларе тогда еще был великоват, но «эска» физически не налезла. Годится. Футболка, джинсы, взлохматить волосы в ретро-модном стиле. Толика макияжа, мазнуть карандашиком по бровям и кисточкой по ресницам, накинуть длинный плащ снова же в стиле ретро-шестидесятых, на плечо сумку с объединенным профилем битлов.
Открыть дверь, и окунуться в не по-осеннему яркое солнце.
Когда она переступила порог кондитерской, светлой и опрятной, над дверью заякнул колокольчик. Лара выбрала свой любимый хлеб — пышный, еще горячий, — и тут же слева за полками раздались шаги, и за стойкой появился Энди.
— А, Лара! Я так и думал, что это ты.
Она повернулась и посмотрела на него, и почувствовала себя так, словно ей снова шестнадцать — вот так всегда с Энди, едва она посмотрит на него, и уже не может отвести глаз. Его взгляд просто притягивал — она не могла смотреть куда-то еще… не могла, и не хотела.
— Привет, — тихо проговорила она и улыбнулась. — Как делишки?
— Да неплохо. А у тебя как на преподавательском фронте?
— Энди, мой преподавательский стаж — всего две недели.
— Ну, в школе ты всегда любила английскую литературу. А сейчас преподаешь ее сама. И как оно?
— Если честно, я в восторге. С этой стороны дискуссионного барьера все еще интереснее, а самое забавное, конечно, дети.
— В смысле?
— Ну, мы только начали первый программный роман, «Убить пересмешника», и когда мы его обсуждаем — я помню, как это было у нас в классе, и одна из девчушек говорит то же самое, что и я тогда, буквально слово в слово.
— Значит, у тебя там появилась мини-ты. Но ведь тебе не полагается иметь любимчиков… — ухмыльнулся он.
Лара рассмеялась.
— Не полагается ПОКАЗЫВАТЬ, кто у меня любимчик, а кто нет.
— Ну, я рад, что тебе интересно.
— А у тебя тут как дела?
— А, все как всегда. Я пеку булки, их покупают. Интересный денек — это когда кто-то заказывает, например, торт в форме гоночной машины или спящей кошки.
— Да, это и правда интересно, — улыбнулась она.
— Э, Лара… — сказал Энди с несколько смущенным видом.
— Да?
— Я тут подумал… хочешь, потом пройдемся, выпьем по чашечке кофе или еще что-нибудь? Скоро обед, у меня тут подрабатывает один паренек, Лукас — оставлю его на вахте, и я свободен.
— С удовольствием! — просияла она.
Прежде Лара несколько раз встречалась с парнями, но на жизненном пути ей не попадалось никого хоть близко равного Энди.
Они прогулялись по Лунной аллее, зашли в небольшую кафешку, взяли по чашечке. Поговорили о том о сем, под разговор приговорили еще по сандвичу. Официантка предложила десерт; Энди вопросительно взглянул на спутницу. Лара, призадумавшись на минутку, выбрала яблочный пирог, Энди сказал, что наелся. Когда принесли пирог, Лара подумала, не переборщила ли — в этом кафе, кажется, под «куском пирога» понимали нечто не меньше четверти стандартного подноса. Впрочем, под разговор она потихоньку слопала его целиком, а Энди любовно оглаживал ее взглядом. Потом расплатился, и они пошли гулять дальше.
Они сидели на берегу реки, болтая ногами над обрывом. Энди обнял ее, Лара почувствовала, как его ладонь ласково сжимает ее пухлый бочок. Она сочла это достаточным доказательством того, что пышки ему по душе, и уютно устроила голову на его плече, а заодно перестала втягивать живот, который благодарно выплеснулся вперед. Разговаривать о всякой всячине им это совершенно не мешало, напротив.
Темнело. Энди пригласил ее к себе на ужин — его апартаменты были прямо над кондитерской. Улыбнувшись, Лара согласилась, и они неспешно двинулись обратно в город. Странно, но она чувствовала дикий голод, и это при том, что не далее как три часа назад слопала тот громадный пирог, а потом еще Энди купил ей пончик и молочный коктейль.
В апартаментах Энди вежливо помог ей снять плащ, отчего выпирающий под футболкой живот Лары стал еще заметнее. Она опустилась на диван, он сел рядом. Мгновение — и они набросились друг на друга, он ласкал ее обильный живот и пышные груди, Лара буквально таяла под его прикосновениями, ласковыми и жадными, и вот его ладонь скользнула под футболку, под лифчик...
Через несколько минут ее желудок заурчал, она смущенно отпрянула, а Энди лишь рассмеялся.
— Я сейчас, — и скрылся за дверью. Внутренняя лестница вела прямо в кондитерскую.
Через пару минут он вернулся с корзинкой, полной всяких сладостей, которые остались сегодня непроданными. Ухмыльнулся и промурлыкал:
— Никогда я еще так не радовался, что вечерние продажи не задались.
И принялся скармливать ей кексы, плюшки, пончики и все прочее, что нашлось в запасах магазина. Утром Лара стратегически выбрала джинсы, которые были несколько свободны в талии и потому сидели на поясе из эластика, но после того, как она прикончила всю корзинку сластей, пришлось расстегнуть не только пояс, но и сами штаны. Что она и сделала, когда Энди выскользнул за дверь за добавкой. А когда он вернулся и увидел, что она сидит на диване в расстегнутых джинсах, пузо наружу… в общем, Энди и самому явно стало тесно в штанах. Впрочем, Лара и раньше заметила сей воодушевляющий эффект.
В качестве добавки Энди принес большой торт — ваниль, сливки, розочки-рюшечки — и в ответ на ее вопрощающий взгляд пояснил:
— Мейсоны заказали на свадьбу, но невеста простыла и они перенесли церемонию. Не пропадать же добру.
— Это точно, — отозвалась Лара, оглаживая пузо и улыбаясь.
И теперь уже она занялась тортом сама, а Энди в это время ласкал и оглаживал ее растущее пузо...

Проснувшись, Лара сперва не поняла, где она. Потом вдруг вспомнила: торт, Энди, и ее громадное вздувшееся пузо… Взгляд в сторону. Рядом с диваном стояло кресло, в котором мирно посапывал Энди. С пустым подносом в руках… стоп, как — с пустым, а торт где? На подносе остались только следы глазури и несколько крошек. Лара толком не помнила, как отключилась, потом опустила взгляд на свой живот.
Она не помнила, как снимала футболку, но хорошо, что сообразила сделать это — все-таки любимая, жалко. Правда, вскоре девушка сообразила, что любимая там или нет, но втиснуться в нее она, скорее всего, уже не сможет. Пузо ее хотя и уменьшилось в сравнении с тем, какое она смутно помнила, но все равно выпирало тугим шаром, расчерченным полосками свежих растяжек — и, поскольку лежала Лара на боку, частично свисало с краешка дивана. И — хотя это, наверное, ей только казалось, но после нынешней обжорной ночки у нее и бедра раздались вширь, и сиськи чуть потяжелели.
Не без труда перейдя в сидячее положение, Лара еще раз взглянула на Энди — какой же он милый, когда спит, — и поцелуем разбудила его. Он сперва ответил на поцелуй, потом открыл глаза… потом увидел Лару во всей красе, и у него аж челюсть отвисла.
— Господи-боже-ты-мой! — воскликнул он, пялясь на ее громадное пузо.
— Что, нравится дело рук своих? — ухмыльнулась она.
— Глупый вопрос, — Энди сполз с кресла, на четвереньках снизу вверх скользнул к ней, на ее пузо, лаская его грудью и обеими руками; Лара не без труда высвободилась из его объятий и покачала пальцем:
— Ни-ни-ни. Только после того, как покормишь. И еды тебе понадобится много, потому как сколько влезает в это вот пузо — сам помнишь! — Улыбнулась, и он, чмокнув ее в губы, скрылся за дверью.
Лара тем временем дотянулась до лифчика и нацепила его на положенное место. Похоже, после вчерашнего он тоже стал ей тесноват — слишком сильно застежки врезались в нежную плоть, а сиськи так и норовили выплеснуться из чашек.
Энди возник на пороге со смущенно-расстроенным видом.
— Прости, но если я сейчас не возьмусь за работу, кондитерская не откроется.
— Что ж, готова предложить свою помошь — если найду, что надеть!
— О, тут могу помочь, в шкафу валяются спортивки и фуфайка — я ее зимой ношу поверх одежды, думаю, ты влезешь.
— Ну ладно...
Нацепив предложенные Энди шмотки, она изрядно похихикала над собственным отражением. Спортивные штаны хоть и были на несколько размеров больше, чем носил хозяин апартаментов, но тяжелые ягодицы Лары они облегали как перчатка, а плотная фуфайка прикрывала лишь две трети ее разбухшего пуза — нижняя так и торчала из-под подола, свисая на раскормленные бедра. С полминуты девушка игралась с собственными жирами, еще раз убедившись, что сегодня она стала мягче и пышнее, чем вчера, а потом потопала вниз по лестнице, в кондитерское святая святых.
Энди работал на кухне. Она остановилась на последней ступеньке и залюбовалась уверенными движениями. Орудуя старомодной пекарской лопатой, Энди как раз отправил в такую же старинную, еще каменную печь поднос с выложенными булочками. Выпрямился, утер пот со лба и закрыл заслонку. Лара наблюдала, как он двигается, как играют его мышцы — не подушки культуристов-тяжелоатлетов, нет, просто хорошо развитые мускулы человека, который работает ими по нескольку часов в день; как лицо становится сосредоточенно-серьезным, а потом снова расслабляется. О да, она влюбилась в него, без оглядки и бесповоротно. Она столько лет его любила, не отдавая себе в этом отчета, а сейчас в который раз уверилась в собственных чувствах.
Энди заметил ее, отложил лопату, шагнул навстречу и поцеловал, нежно и ласково — благодаря тому, что Лара стояла на ступеньку выше, ему почти не понадобилось наклоняться. Потом она принялась раскладывать по полкам и на витрине свежие, еще горячие булочки, за каковую помощь получила в награду еще один долгий поцелуй, а затем Энди рассказал и показал ей несколько секретов «как работают пекари и кондитеры».
В пять утра она вздохнула:
— Пора идти. Меня дома ждет целая гора рефератов, подготовка к контрольной и много чего еще...
Энди с ответным вздохом выпустил ее из объятий, но на прощание вручил девушке большой пакет с кексами и булочками, а еще такой же пухлый каравай, какой она купила вчера. В пять утра на улицах было еще темновато, и он проводил ее до дому, а на пороге снова обнял и принялся целовать, на что Лара охотно ответила.
— Лара… я просто хотел тебе сказать, что ты всегда мне нравилась. Еще с девятого класса.
— Ты мне тоже, Энди. А почему же ты еще тогда не позвал меня на свидание?
— Ну… понимаешь, я был от тебя без ума, и просто не знал, что с собой сотворю, если ты откажешься.
— Ну что ты, я бы никогда так не поступила. Зато сейчас мы наконец вместе, а тогда… что ж, тогда, в «Банде», мы хорошо отрывались, а?
— Это точно. Помнишь — тогда, перед первым выступлением?
— Когда мы репетировали перед выходом?
— Тогда я понял, что влюбился в тебя.
Лара, глаза на мокром месте, снова прижалась к нему и впилась губами в его губы, а потом проговорила:
— Тогда я поняла, что влюбилась в тебя. Вы с Аароном играли, и ты стоял передо мной, и все было в полумраке, потому что горело только аварийное освещение… а ты смотрел на меня, и я влюбилась.
Энди улыбнулся, она рассмеялась.
— Но я не знала, нравлюсь ли я тебе. Вроде как на истории ты смотрел на меня, а потом вроде как и нет. И я навсегда запомнила, что было, когда Дерек отпустил шуточку насчет кларнетов — а ты сказал, что кларнет — это горячая штучка… Но потом вдруг ты уходил в себя, как и не было ничего.
— У меня тогда были сложности. Отец болел — рак, и все такое...
— Знаю. Но хорошо, что мы вчера наконец сошлись… потому что я тоже тебя люблю.
Приподнявшись на цыпочки, она снова его поцеловала, а потом на остатках здравого смысла отстранилась и скользнула за дверь: еще минута, и она пошлет подальше все рефераты и бумаги, и просто вернется с ним в кондитерскую.

Закончив с последними рефератами и последними крошками выпечки, Лара плюхнулась на кровать и еще раз вспомнила вчерашние сутки — как они болтали с Энди, как он объяснял ей тонкости пекарского ремесла, подсовывая вкусненькие кусочки «некондиции». Как он постоянно смотрел на нее — не только на ее формы (от которых просто балдел, да), но и в глаза, в два зеленых зеркала ее души. Она так и заснула, представляя себе его лицо, словно он был с нею, здесь и сейчас, незримо и постоянно. В полусне она почувствовала, как ее кот Штаз вспрыгнул на кровать и свернулся у нее под боком. Улыбаясь, она выключила свет и окончательно погрузилась в сон.
А Энди сидел у себя на кровати и просматривал свой дневник, который вел еще в те школьные времена. Перечитывал страницы, где упоминалась Лара. Легкая на подъем, нетерпеливая, циничная и полная оптимизма. «Банда в банданах», уроки — как он был в шаге от того, чтобы признаться ей в своих чувствах, или просто сгрести в охапку и поцеловать. И как постоянно одергивал себя, ибо страшился, что она оттолкнет его и жизнь больше никогда не будет прежней. Потом вспомнил вчерашний день — как он дрожал перед тем, как пригласить ее на свидание. Он видел ее взгляд, как она запнулась — и не могла отвести от него глаз. Он вспомнил те школьные дни, и решил, что и так слишком много времени потратил впустую: да — да, нет — нет, решать ей. Если она скажет «да», что ж, он много лет был дураком, но наконец-то сделал правильный шаг; а если «нет» — ладно, перевернем эту страницу и останемся друзьями. Он улыбнулся, отложил дневник на тумбочку и откинулся на подушку, замечтавшись. Его кошка, Джемима, вспрыгнула на кровать и замурлыкала у него на груди; он послушно потянулся к выключателю.
Той ночью оба они спали, и во сне видели друг друга...

Утром в понедельник Лара проснулась раньше обычного и поспешила в кондитерскую — купить пончик, а лучше сразу три, которыми и позавтракать по дороге в школу. Она переступила порог; за прилавком стоял Энди и смотрел на нее. Других покупателей не было, он жестом пригласил ее пройти за дверь «только для персонала», и когда дверь закрылась за их спиной — притянул Лару к себе и нежно поцеловал. Потом смерил взглядом сверху донизу и поинтересовался:
— Солнце мое, а тебе одежка-то не жмет?
— Жмет, но все остальное вообще не налезает.
— Чудесно, — улыбнулся Энди и снова прижал ее к себе. Через минуту, однако, Лара отстранилась:
— Мне надо на работу. Я просто заглянула взять что-нибудь на завтрак… думаю, пары-тройки пончиков мне хватит, чтобы продержаться до обеда.
— Как пожелает твое величество, — изобразил он куртуазный поклон и собрал в пакет пять пончиков, покрытых разноцветной глазурью. Лара не могла не заметить, что выбрал Энди самые большие. Поблагодарив его поцелуем, она ушла — сжевав один пончик по дороге, а оставшиеся четыре убрав в сумку.
Понедельник в школе, как и положено, получился загруженным и суматошным, многие студенты были не слишком довольны своими оценками за рефераты. В свой обеденный перерыв Лара помчалась прямо в кондитерскую и, не дожидаясь приглашения, сама заглянула в кухонную секцию. Там обнаружились Энди и его помощник Лукас, который как раз возился с печью; Энди встретил ее улыбкой, оставил Лукаса за главного и усадил девушку за стол, пообещав принести кое-что вкусненькое. Вкусненьким, Лара аж облизнулась, оказался специально приготовленный для нее пончик диаметром ровно с обеденную тарелку. Пока она расправлялась с этим сюрпризом, Энди сбросил фартук и накинул жилетку, а потом повел ее в ресторанчик кормить обедом — не то чтобы с утра у Лары крошки во рту не было, напротив, но это были сласти, то есть сплошные углеводы, а организму нужно более сбалансированное питание. Два сандвича и кусок пирога уютно устроились у Лары в желудке, а потом Энди проводил ее до школы и поцеловал на прощание. И рысцой пустился обратно в кондитерскую — Лукаса ведь тоже надо было отпустить пообедать, а то нехорошо получится.
После пятого урока один из детишек поинтересовался:
— Мисс Лабель, а с кем это вы днем обжимались на улице?
Класс от такого заахал, а Лара усмехнулась.
— Я целовала Энди, моего парня, однако это не имеет отношения к теме занятия. Лучше вспомните, что Глазастик и Джим делают в третьей главе...
— А это не он держит булочную?
— Он самый. Симпатичный. Мисс Лабель, а где вы с ним познакомились?
— Мы учились вместе. В этой самой школе, между прочим, и даже играли в «Банде в банданах». Но вернемся к...
Тут ее снова прервали.
— Вы его любите?
Необычный, а для подростков так и вовсе клинический вопрос, прозвучал с задней парты. С той самой, где сидели Нора и Мишель — Нора была той самой девочкой, которая, как она говорила Энди, так напоминала Ларе ее саму в школьные годы.
— А почему ты спрашиваешь? — Она от удивления даже забыла, что у них вообще-то урок.
— Я видела его, когда вы повернулись и пошли в школу, а у него было такое лицо… вроде как у одного моего знакомого мальчика… такая полуулыбка, и глаза сияют, и он просто смотрел вам вслед, когда вы уже ушли. Думаю, он в вас влюблен, я потому и спросила, любите ли и вы его.
Наблюдение это буквально ошеломило Лару, и она, не задумываясь, ответила:
— Да, наверное, я его люблю.
Класс снова заахал, однако девушка решительно открыла книгу и, оставив без внимания шквал прочих вопросов о личной жизни, заставила класс вернуться к роману Маккалоу. Это ей удалось — более или менее, — но Лара заметила, что Нора по-прежнему пристально наблюдает за ней, думая не столько о литературе, сколько о чем-то своем. И совершенно не удивилась, когда после звонка девочка подошла к учительскому столу.
— Мисс Лабель, мне нужен совет.
— На какую тему?
— Думаю, я влюбилась в одного мальчика, он тоже играет в «Банде в банданах» — но я не знаю, нравлюсь я ему или нет. Иногда, даже часто, думаю, что да. Что мне делать?
— А почему ты спрашиваешь меня?
— Потому что судя по вашей истории, с вами что-то такое как раз и было.
— Что ж, если бы я вернулась на несколько лет назад — я бы позаботилсь о том, чтобы Энди узнал, что он мне нравится, гораздо раньше, почти сразу, как мы познакомились, и мы бы тогда значительно раньше стали парой. Думаю, тебе стоит дать Крису понять, что ты чувствуешь, а уж скажешь ты это ему напрямую или сделаешь тонкий намек — решать тебе.
— Но я не сказала, как его зовут!
Лара лишь усмехнулась.
— Ты не говорила, да. Но я-то вижу.
И еще несколько минут смотрела вслед Норе, пухлой и целеустремленной, и чувствовала себя так, словно этим советом изменила к лучшему свое собственное прошлое, а не только личную жизнь девочки. Она точно знала, что Нора обретет в Крисе как минимум преданного влюбленного — в конце концов, они оба сидели на ее уроках, и она действительно видела, какие взгляды тот искоса бросает на девочку, и как временами подходит к ней сзади, словно хочет что-то сказать, но не находит в себе решимости это сделать.
Зато теперь эта решимость есть у самой Норы. Вполне хватит на двоих.
А Ларе осталось отработать последний на сегодня, шестой урок, а потом ее ждет целая жизнь с Энди.