Снова вместе
Снова вместе
(Getting Back Together)
Знаю: не стоит. Закончится это для меня только лишними килограммами, а их и так уже… преизрядно. Я должна быть сильной, должна держать себя в руках. С таким питанием мне никогда не похудеть.
— Ваш заказ, мисс? — спрашивает человек за стойкой.
— Э… шоколадный пломбир с сиропом, пожалуйста.
Наблюдая, как готовят мой десерт, вздыхаю: вот она, сила воли.
Устраиваю свои жирные окорока за дальним столиком и отправляю в рот первую ложку. Это просто нечестно, ну почему мороженое такое чертовски искусительно вкусное?
— Алиса, это ты?
Этот голос… ох, нет, не она, не здесь, не сейчас!
Поворачиваю голову — да, это она, Ивонна, такая же красотка, как всегда, стройная и стильная. Все то, что я не.
— Привет, Ивонна, — отвечаю, отчаянно желая оказаться где-нибудь в другом месте. — Как ты вообще?
Улыбается — теплая, уверенная улыбка озаряет ее скульптурно вылепленное лицо. Высокие скулы, острый небольшой подбородок… У меня скулы прячутся где-то в пухлых аки у херувимчика щеках, зато подбородков целых два, один больше другого.
— Да все нормально. А ты как? — Ивонна наклоняется ко мне, и ее тонкие пальчики касаются мягкого сала у меня на животе. — Похоже, что по-прежнему очень любишь покушать, — хихикает она.
— Ну… вроде того, — уши мои горят.
— Кажется, когда мы виделись в последний раз, ты клялась, что будешь худеть?
— Наверное… — только могу и ответить.
— Судя по тому, что я вижу — не вышло, ты явно поправилась.
Ивонна придвигает стул и садится напротив.
— Но я рада снова тебя видеть, — улыбается, заговорщицки подмигивает: — Давай еще по мороженке и поболтаем о том о сем?
— Ну, не знаю… мне правда не стоит...
Но она уже заказывает новый десерт и на мою долю. Громадный, покрытый толстой коркой помадки с подливкой. Я должна сказать «нет», отодвинуть угощение… но я все так же сижу, мои жирные окорока свисают по обе стороны сидения, а пухлые руки запихивают вкуснейшее мороженое в жадно раскрытый рот.
Черт подери! Почему я не могу сказать ей «нет»?
Мы когда-то были вместе, она и я. Из-за нее я такая, какая есть.
Нет, худой я никогда не была. Даже близко. Но только после того, как встретила ее, стала толстой.
Дело было пару лет назад, мы обе только поступили в колледж, и я пропала, как только увидела ее. Такая красивая, элегантная, уверенная в себе — такая, какой я могла стать разве что в собственных фантазиях. Я постоянно думала о ней, о том, какая она классная, о том, что бы я с ней сотворила… никогда я такого не чувствовала — и была на седьмом небе от счастья, узнав, что и она чувствует ко мне то же самое.
Если бы я знала, что она планирует...
Отродясь не была спортивной. И следить за рационом питания тоже не привыкла. Я от природы склонна к сидячему образу жизни, и жизнь в колледже не лучшим образом сказалась на моей фигуре сама по себе. Полнеть я начала достаточно быстро.
Ивонна так же быстро заметила и сам факт, и обусловившие его причины. Она в два счета расшифровала, какая я лентяйка — и была только счастлива потакать мне, окружив заботой и лаской.
О, как она обо мне заботилась, о, как же я лопала. Она буквально все для меня делала, мне и пальцем шевелить не пришлось. Я по сути весь день сидела на диване и жевала вкусняшки, этакая принцесса на горошине.
Специализацией Ивонны была трофология — наука о питании. Она знала о еде все, что возможно, в том числе и как создать самые сытные и вызывающие привыкание блюда. И все ее знания обратились против меня.
Но было так вкусно! Я просто не могла оторваться от тарелок, полных сытнейшими вкусностями, от которых аж слюнки текли, от роскошных творений ее черной кулинарной магии, начиненных концентрированными калориями.
До знакомства с Ивонной я и не представляла, сколько еды вообще может влезть в мой желудок. Она же просто кормила меня. С каждым месяцем все труднее было сказать «нет», все труднее было остановиться. Вскоре я вообще перестала понимать, сколько раз в день ем, иногда это вообще было «с утра до вечера».
Меня разнесло. Сколько там средний студент набирает за первый год колледжа, семь кило? У меня только за первый семестр вышло больше двадцати — на зимние каникулы я вернулась к родне чуть не стокилограммовой, под чутким руководством Ивонны превратившаяся в ненасытного колобка.
Как бы я ни обожала каждое мгновение своего лентяйско-обжорного времяпровождения, но столь резкие изменения в собственной фигуре начали меня беспокоить. Я знала, что поправилась, но лишь оказавшись дома под Новый Год, поняла, насколько именно.
Две недели кряду мама уточняла, уверена ли я, что мне нужна добавка. Две недели кряду мелкая сестренка дразнила меня «жиробаской». А последней соломинкой было — десять минут я втискивалась в новые джинсы, которые лопнули прямо на мне час спустя. И вот когда моя пышная плоть буквально хлынула сквозь треснувшие швы, я поняла, что что-то надо делать.
Ивонна мне, мягко говоря, не помогла. Велела не волноваться, мол, просто ешь что хочешь и наслаждайся жизнью. А когда я на это не купилась — посоветовала не пытаться быть той, кем не являешься, все равно, мол, ты слишком ленивая, чтобы придерживаться распорядка здорового образа жизни, и по натуре слишком уж толстая обжора, чтобы сидеть на диетах.
Последние остатки самоконтроля у меня ушли на то, чтобы не обрушиться на нее здесь и сейчас. Я просто сказала: между нами все кончено. Я просто сказала: в следующий раз, когда ты меня увидишь, я буду такая же стройная и спортивная, как ты.
Она не сказала ничего, просто улыбнулась.
И вот она я, еще толще, чем тогда...
Отправляю в рот очередную ложку мороженого. Зачем я это делаю! Мне полагалось бы сидеть на диете, тщательно следить за своим рационом...
Еще одна ложка. Очень уж вкусно.
Мне полагалось бы худеть, чтобы мои раскормленные окорока снова смогли втиснуться в старые школьные джинсы. Что я с собой делаю? Я должна сказать «нет» и остановиться...
Звяк — ложка царапает по донышку опустевшей креманки. Мороженого больше нет. Все исчезло в моем ненасытном желудке.
Ивонна улыбается во все свои большие бесстыжие глаза.
— Ты точно проголодалась.
Оседаю на стуле, желудок издает низкий стон, который, поднимаясь вверх по горлу, срывается с моих губ.
— Понятно, почему ты так и не похудела.
— Вот спасибочки, — вся красная, выдаю я. — Это все ты виновата, между прочим.
— Я? Ну прости тогда. — Судя по короткому смеху, виноватой она себя вовсе не чувствует. Рука под столом нашаривает мой мягкий бок, легонько щипает. — Хотя по мне, ты и сама неплохо справляешься.
— Ну, я… просто я… — лихорадочно пытаюсь объяснить, откуда внезапно взялись все эти лишние килограммы.
Вдруг ее ладонь накрывает мою руку.
— Знаешь… мне правда тебя недоставало.
Моргаю; пытаюсь отвести взгляд. И не могу. Эти два зеленых омута так и манят.
— И мне тебя тоже, — прежде чем подумать, отвечаю я.
Улыбается, поглаживает мою пухлую руку. Потом бросает взгляд на часы.
— Прости, мне пора бежать. Но если завтра заглянешь ко мне, буду очень рада. Нам есть о чем поболтать.
Киваю, и она исчезает, помахав с порога рукой.
Сижу на кровати, глядя в шкаф, где висят мои старые джинсы. Когда-то были мои любимые. Сейчас я с трудом впихиваю в них мои раскормленные бедра. С каждым годом они становятся все меньше. Ну, вообще-то на самом деле это я все больше и больше...
Я знаю, что будет, если я пойду к ней. Я не смогу сопротивляться и знаю это. Тогда мне в эти джинсы точно уже не влезть.
Но… я и сама, без Ивонны, не сказать чтобы следую верной дорогой. Я все так же объедаюсь, постоянно что-то жую; пытаюсь контролировать свой аппетит, но — это тяжело, искушения повсюду и не поддаться им… почти немыслимо.
Наверное, все же пойду. Хотя бы разок.
От одного раза вреда точно не будет.
Звоню в дверь, ком в горле. Оправляю одежду, просто чтобы чем-то занять руки. Я попыталась одеться поприличнее. Красивая кофточка и штаны вроде как в тон, которые даже почти впору. Разве что чуть тесноваты. Живот внутрь утрамбовался почти без проблем.
Дверь открывается, Ивонна приветствует меня сияющей улыбкой.
— Привет. Я уж думала, где ты пропала, а ты вот она. Милый прикид, — кивает на мой костюмчик.
— Спасибо, — изображаю вежливую ухмылочку и вообще, я тут проходила и просто решила заглянуть.
Приглашает войти, усаживает на диван — там, где я когда-то и сидела целыми днями напролет. На кофейном столике тарелка симпатичных на вид пончиков.
— Это если вдруг захочешь пожевать.
— Ну… от одной штучки вреда не будет, — отвечаю, уже зная, что будет.
Ивонна садится рядом, мы некоторое время беседуем. О жизни, о делах наших скорбных, все такое. Пончики один за другим исчезают с тарелки, исчезают в глубинах моего вечно голодного пуза. И вскоре тарелка пустеет.
Ивонна хихикает.
— Надо же, вкусняшки закончились. Я сейчас еще принесу.
Уходит на кухню и возвращается с полным подносом сладкой выпечки.
— Сама пекла.
Пытаюсь возразить, но в мой приоткрытый рот тут же ласково вставляют кляп в виде пухлого колечка с кремовой начинкой. Едва оно касается языка, я теряю волю. Божественно сладкое, сытное и легкое, и невероятно вредное для фигуры, особенно моей… Ивонна уже наклоняется ко мне со следующим пончиком.
— Мне… мне нельзя, — пытаюсь возразить я.
— Ах вот как, — шутливо удивляется она, — и почему же?
— Потому что… потому что я растолстею.
— Родная, — лапает она меня за ближайшую складку на боку, — ты уже толстая.
Сердце бьется в груди, желудок трепещет, уши горят.
— Знаю, но...
— Но?
— Я просто… не уверена, что это хорошо...
— Ты уже слопала полную тарелку таких же. Думаю, волноваться о фигуре чуток поздновато.
— Да, но...
Слюнки во рту. Желудок требует «корми меня». Насилую свой разум в поисках причины — хоть какой-нибудь причины, почему я не должна сейчас вгрызться в эту роскошную выпечку, почему я не должна отпустить поводья и отдаться на волю собственного аппетита. Наверное, причины есть, и даже, быть может, основательные, но вспомнить их я просто не могу.
Откусить — это сдаться, признать, что я ленивая и толстая обжора. Собираю в кулак все остатки силы воли, пытаясь сопротивляться неизбежному.
Ивонна наклоняется. Сует сладкое, покрытое глазурью колечко промеж моих послушно приоткрывшихся губ. Все, сдаюсь. Откусываю совсем чуть-чуть, потом еще чуть-чуть, и еще...
— Вот так-то, — удовлетворенно похлопывает Ивонна по моему разбухшему пузу.
Пончик исчез, к моим губам тут же взмывает следующий. Вгрызаюсь в него, наслаждаюсь потоком роскошных калорий — и понимаю, как же сильно я по всему этому скучала.
— Уфф… — издаю стон. — Объелась...
Валяюсь на диване, штаны расстегнуты, задравшаяся кофточка закатана вверх, обнажая вздувшийся шар моего пуза, плотно набитого всякими сытными вкусняшками. Ивонна умостилась сбоку, ее тонкие ладони легонько скользят по моему шарообразному животу.
Рот мой приоткрыт, в голове туман. На кофейном столике — тарелки и подносы, остатки моей обжираловки. Поверить не могу, что я все это съела.
Ивонна ласково похлопывает по туго набитому пузу.
— Такая толстая и такая голодная...
Только и могу, что стонать. Слишком обожралась для членораздельной речи. А если бы и не слишком — просто не знаю, что сказать.
А Ивонна все так же играет со мной:
— Кажется, ты собиралась сесть на диету? Кажется, я должна была тебя увидеть стройной и спортивной?
Ее ладони ласкают мое объемистое пузо. Снова издаю стон.
Я в ловушке и знаю это. Я знала это еще до того, как придти. Эти полтора года — что были они, что нет, ей стоит шевельнуть пальчиком — и я совершенно не фигурально буду есть у нее с рук.
— Это все ты виновата, — выдыхаю я, пытаясь убедить если не себя, то ее. — Это потому что ты все время искушаешь меня.
— О, конечно, родная, — мягкий голос, обволакивающий и успокаивающий, — как скажешь...
Просыпаюсь. За окном солнце. Со вчерашнего вечера я не сдвинулась с места, все так же лежу у Ивонны на диване. Потягиваюсь, протираю глаза. Встаю, медленно и неуклюже.
Ивонны нет, на кофейном столике записка: «Буду через пару часов, на кухне завтрак и полный холодильник вкусняшек». Вместо подписи — отпечаток напомаженных губ.
Завтрак вполне в стиле Ивонны. Целая гора блинчиков, утопающих в океане кленового сиропа и сметаны. Вкуснятина, дико вредная для фигуры. Я знаю, что мне не стоит их есть. Я знаю, что мне же хуже будет. И плевать. Меня достало следить за питанием, пытаться контролировать и свой аппетит — и чувствовать себя последней неудачницей, когда я в итоге неизбежно делаю лапки вверх и срываюсь. Все. Хватит. Больше я так не могу.
А может, и не могла никогда.
Смотрю на эту гору калорий на тарелке. Она вживую показывает мое недалекое будущее. Вскоре все это окажется у меня в желудке, первая из многих-многих подобных трапез.
Раз уж я толстая, могу с тем же успехом питаться так, как и подобает таким, как я.
Так вот оно и идет. Все возвращается на круги своя, Ивонна быстро прибирает меня к рукам. Жизнь — сплошной конвейер чревоугодия, спортивная подруга моя всеми силами кормит меня, как никогда прежде. Заботиться обо всех моих нуждах, мне и пальцем шевелить не приходится.
А меня распирает от жира. Я сама себя не узнаю. Лицо становится еще круглее, шея окончательно тонет в подбородках. Сплошное сало. От малейшего движения все мое тело ходит ходуном. Фигура расплывается до полужидкого состояния, так я разжирела.
Сколько раз в день я ем — считать бесполезно. С утра до вечера — это уже вчерашний день, как насчет тридцать часов без перерыва на сон? Я сама не верю, что когда-то подумывала о диетах, сейчас от одной мысли о чем-то подобном сердце екает. Я слишком голодная. Слишком подсела на отменную кулинарию от Ивонны. Прожить без этого хотя бы день? Совершенно немыслимо.
Еда — моя жизнь. Я слишком голодная для диет, слишком утратила форму, чтобы хотя бы подумать о спорте. Зачем напрягаться, если можно просто вот так сидеть и есть.
Как-то, поглощая очередную тарелку печенек, вижу, как моя стройная подружка направляется к дверям, в руках полные пакеты одежды. Одежда эта мне знакома. На самом верху — старые джинсы. Когда-то я отчаянно хотела в них влезть. Нынче в них мне и коленки не пропихнуть. Такие маленькие...
Я давно уже не ношу джинсов.
— Что это ты делаешь? — интересуюсь, прожевав.
— Решила отдать кое-какую твою старую одежду на благотворительность. Мне все это великовато, а ты все равно больше в нее никогда не влезешь. Не возражаешь?
— Да, конечно, — передергиваю плечами и беру еще печеньку.
— Мне принести тебе что-нибудь? Мороженого хочешь?
Киваю, подбородки колышутся.
— Да, пожалуйста!
Улыбается, ставит пакеты на пол и приникает своим стройным телом к моим раскормленным телесам. Я уже втрое больше нее… или даже вчетверо? Ее тонкие пальцы погружаются в мои расплывшиеся бока, губы целуют мою пухлую круглую щеку.
— До встречи, толстушечка моя.