Снова и снова
Снова и снова
(Infinite Drive-Thru)
Аня подъехала к окошку, пытаясь не дрожать, поднесла карту к терминалу, и проехала ко второму окожку, ожидая еды. Слюнки у нее закапали еще когда в поле зрения показалась золотая литера «эм», а при взгляде на меню все стало еще хуже. Голод рвал ее изнутри.
Нет, она ведет себя хорошо. Один простой обед без добавок. Просто бургер, картошка и кола. Не диетическая пища, ясное дело, но небо и земля в сравнении с тем, что она обычно учиняла, дорвавшись до здешней снеди.
Нет, теперь все иначе. Она уже целых четыре дня сюда не заглядывала, и сейчас взяла один простой обед. Она улучшает свою жизнь. Делает разумный выбор. Просто… просто она жутко голодная. Да что ж они там так возятся-то?
Наконец окошко открылась, выпуская верхнюю половину девчонки с бумажным пакетом. На пару лет младше Ани, школьница еще небось, щеки румяные от жары. Аня неуклюже перехватила пакет левой рукой. Ей было жутко тесно в небольшой машине: один бок упирается в дверь, второй в коробку передач, от рулевого колеса до живота пара сантиметров. Так что тянуться правой — совсем не вариант, тогда лицо перекрывает тучным мешком сала, от такого у Ани и вовсе может случиться приступ клаустрофобии.
Пакет в руке, но стало только хуже. Такой легонький, прямо как игрушечный, уж конечно тут слишком мало, чтобы наесться даже обычному человеку, а уж такой обжоре, какой всегда была Аня… Там в меню сказано — тысяча четыреста калорий. Почти три четверти дневной «нормы». Бред какой-то.
Под голодные вопли желудка Аня вырулила от окошка выдачи, отъехала чуть дальше, развернулась и пристроилась на автостоянке на той стороне, выбирая местечко, где не было бы видно золотой литеры «эм», а то и поесть спокойно не получится. Желудок вновь заорал «ну когда уже, когда», но она не послушалась. И даже пару ломтиков картошки из пакета не сцапала. Она полностью контролировала процесс. Пристроила машину куда нужно, установила ручной тормоз и выключила двигатель.
Тогда, и только тогда, Аня позволила себе открыть пакет.
О да, она жутко проголодалась. Пол-бургера исчезло она сама не заметила как, было уничтожено отчаявшимся организмом за миллисекунды. Даже вкуса не почувствовала. Лишь где-то там отложилось ощущение жирного, и солоноватого, и островатого мяса, а дальше сразу невероятно сладкая кола, глотком которой она все это запила. Разум вопил на все лады «тише, спокойнее, не торопись», но — это же невозможно, когда она такая голодная. Пухлые пальцы зарылись в картонку с картошкой, сцапали сразу дюжину полосок и запихнули в рот. Один кусочек упал в декольте, скрывшись в глубинах выреза, но полная рука проворно нырнула следом и извлекла его из барьера бюста. Нереально было протиснуться между этих двух бесформенных масс, тяжело выпирающих вперед двумя буграми и опирающихся на еще более выдающуюся громаду ее пуза, которое опять же лежало на ее тучных бедрах. В общем, опора капитальная, ни крошки беглой еды никуда не денется. Слава богу. Ни крошки не пропадет. Не сегодня. Раз это все, что она получит сегодня на ужин, значит, она все это и получит на ужин.
Картошка испарилась. Она даже не заметила, как съела что-то после первой горсточки, но — ее больше не было. И, как с ужасом поняла Аня, колы тоже почти не осталось. Голод удалось приглушить, но именно приглушить, желудочные колики уже не терзали ее, однако до ощущения хоть тени сытости было очень, очень далеко. Внутри зияла пустота, бездна, которая вглядывалась в нее, кричала «заполни меня».
И Аня покорно отправила в рот остаток бургера, прожевала и проглотила. Может быть, этого хватит. Может быть, на этом пустота внутри заполнится.
За бургером последовал долгий глоток колы, она выжимала из картонного стакана все, пока там не остались лишь кубики льда. Все. Закончилось. Нашарила картонку от картошки, поскребла пальцами — только соленое крошево. Картонка от бургера? Там только случайно выскользнувший салатный листик. Аня съела и его, повторяя себе: все, я сыта. Больше еды ей не нужно. Полноценная трапеза, хватит, ничего лишнего. Живот и так почти задевал за руль, джинсы безжалостно жали. Она съела полный полноценный ужин, она насытилась. Все, что сверх этого — будет уже обычным обжорством. Она погладила живот, чувствуя ту самую пустоту сквозь толстые подушки сала в том месте, где давным-давно была талия.
Вот только Аня не чувствовала сытости от слова совсем. Более того, весь этот так называемый ужин лишь подстегнул ее голод. Золотая литера «эм» отражалась в зеркале заднего вида, влекла и невероятно манила. Она может подъехать к окошку снова и взять себе еще еды. Ей просто не выдержать остаток вечера на этой жалкой порции калорий. Она просто задерживает неизбежное. Так или иначе, сегодня вечером она все равно что-то еще съест, здесь или где-то еще...
Нет! Досаточно. Ей сегодня вечером не нужно больше еды, ни сейчас, ни потом, и неважно, что там вопит ее живот-предатель. Он не понимает, сколько с ним уже проблем, он просто желает быть наполненным. Он не понимает, что именно от этого Аня, вся она, все ее тело — к неполным двадцати годам стало вот этой вот горой тучного жира.
Она решительно включила двигатель и двинулась к выезду с парковки. Не нужно ей больше еды. Желудок крутило от голода, слюнки капали, ее бросало в дрожь «хочу» — но нет, хватит. Больше нельзя. Сражаясь с тошнотой этого «нельзя», Аня вывернула авто к развороту… и прямо к окошку. Она хотела просто проехать мимо, вырулить на автостраду, но вместо этого снова двинулась к искусительному меню и динамикам заказа. Она могла прямо сейчас развернуться и поехать куда следует. Могла. Должна была.
Но сказала прямо в микрофон:
— Пожалуйста, большую упаковку хрустиков, большой бургер с ветчиной и сыром, две больших картошки, две колы, и еще мороженое.
Аня сама не сознавала, что творит. Что говорит. Слова сходили с губ неуклюжие и липкие, она чувствовала, как колышутся ее массивные подбородки, как пузо прижимается к рулевому колесу, когда она наклонилась из окна, чтобы говорить в микрофон. Что она творит?
Она подъехала к окошку оплаты, и сидящая на кассе барышня взглянула на нее с явным удивлением.
— О… прошу прощения, что-то не то с заказом? Я сейчас...
— Нет-нет, это… это второй заказ, — лицо Ани было более красным, чем форменная футболка кассирши. Она и не подумала, что в окошке будет сидеть все та же девчонка, хотя конечно же, иначе и быть не могло. Она вообще ни о чем не думала...
Она вновь расплатилась, проведя картой по терминалу, дабы обменять некие волшебные цифирки далеких банковских накоплений на столь близкую и доступную еду. Скажи ей, что заказ стоит сотню фунтов — она бы заплатила, глазом не моргнув. Девчонка нырнула внутрь, на кухню, оставив Аню предаваться депрессии. Что она творит? Ей нужно ограничивать себя, а не потакать своему аппетиту, не ведающему границ. Пузо выпирало шаром жира, тучный бюст ни разу не мешал в смысле оценить эти громадные обхваты. Она что, серьезно собирается сейчас слопать еще — сколько там, три с лишним тысячи калорий? Судя по цифрам на афише, примерно так. Странно, однако это чувствовалось сознательным решением. Две полных трапезы сверху плюс десерт. Чертовски глупое решение. После такого она просто станет еще толще, и...
— Вот. — Девчонка передала два пакета, теперь это уже ощущалось довольно тяжелым, толстая коричневая бумага похрустывала. Аня быстро сцапала все, перебросив на соседнее сидение, и отъехала от «МакДональдса» по проторенному уже маршруту — разворот через дорогу и на парковку. На сей раз она не стала останавливать машину полностью, прежде чем приняться за еду, рука уже нырнула в пакет, доставая из картонки что-то пропитанное маслом и тут же отправляя это что-то в рот. Господи, какая же она голодная. Как глупо было думать, что она может этому сопротивляться. Она просто не может иначе, она сотворена есть — вот так вот.
Хрустики горсть за горстью исчезали во рту, опустевшая картонка отправилась под пассажирское сидение, и она, не думая, переключилась на следующее «блюдо». Аня чувствовала, как ее распирает от съеденного, как наконец-то заполняется та пустота, медленно, как же медленно… Сделав солидный глоток колы, она икнула и принялась за бургер, свободной левой пытаясь расстегнуть джинсы. Нелегкая задача, во-первых, они и так были изрядно тесны, во-вторых, в тесноте машины толком не повернуться — не с ее объемами, — в-третьих, эти самые объемы массивными складками накрывали пуговицу, и до нее нужно было докопаться, в-четвертых, растянутая до предела ткань отказывалась подаваться даже на миллиметр, в чтобы выпихнуть пуговицу из петли, нужно было немного больше… Одной рукой — ну никак, в итоге Аня, пыхтя, затолкала в себя бургер и взялась за дело обеими руками; пухлыми запястьями приподняв тучное сало пуза — расплывшиеся груди качнулись аж к подбородку, — она вцепилась одной рукой в пуговицу, а второй зафиксировала петлю, и вот — свершилось, молния со щелчком расстегнулась сама, сало выплеснулось на свободу. Сразу стало гораздо, гораздо легче.
С новыми силами она продолжила есть — теперь опять же пустив в дело обе руки, теперь Ане ничто не мешало. На лбу выступила испарина, но отрываться от еды хоть на миг, чтобы включить кондиционер, она и не подумала, слишком увлеченная самым главным, самым любимым своим делом. Высвобожденное из джинсов пузо уютно пристроилось у нижней части рулевого колеса, а поскольку футболка в процессе сражения с пуговицей заметно задралась, шершаво-теплое дермантиновое покрытие очень хорошо ощущалось бледным голым салом. Отодвинуть бы сидение чуть азад, чтобы стало посвободнее… но, во-первых, управляющий рычаг под сидением, на уровне лодыжек, ей при всем желании так не согнуться, это надо вылезать из машины; а во-вторых, вспомнила Аня, сидение и так сдвинуто назад по максимуму, еще чуть-чуть — и она при ее скромном росточке попросту до педалей не сможет достать.
Ладно, пусть его.
Она доела вторую порцию картошки. От ужина — второй его части — осталось уже не так много, внутри оформлялась знакомое ощущение тесноты. Ощущение позитивное, значит — желудок полон под завязку, безмолвная гарантия того, что хотя бы на ближайшие несколько часов голода она не почувствует. Впрочем, пока еще место в упомянутом желудке оставалось. Аня доела бургер, выдула второй стакан колы. А теперь мороженое. Она слопала все так быстро, что оно даже почти еще не подтаяло. Первая ложка — как жидкое серебро, слаще любой колы. Но мороженое не получалось есть так быстро, как все остальное, просто потому, что холодное, аж зубы чуть ныли. Так что ложка за ложкой, методично, желудок урчал — но теперь уже это были не голоднве вопли, а натужное мурлыканье загруженной пищеварительной системы. Неудивительно, такое количество калорий, и в основном жиры-углеводы. Не то чтобы конкретно ее желудок к этому не привык, столько лет уже в таком режиме жил.
Вот и мороженое закончилось, Аня ложечкой выскребла из стаканчика все остатки и выпила растаявшие капли, а затем удовлетворенно растеклась по сидению. Уфф, объелась. Пузо довольно вздулось, язык от жирно-сладкого чуть ведет. Теперь и кондиционер можно включить. Прохладный ветерок остудил разгоряченную кожу и высушил пот. Толстая складка пуза напоказ — футболка задралась, она бы и выше задралась, но зажата между спинкой сидения и складками сала на спине.
Еще с минуту Аня сидела вот так, с одной стороны — расслабленная и кайфующая после обжираловки, с другой — охваченная целой кучей неприятных ощущений, ибо с ее габаритами и переполненным пузом сидеть в старенькой малолитражке — это что угодно, только не удобство. С переполненным пузом, факт. Но… хотелось еще чего-то. Мороженое, мягкое, сладкое. Оно заставило организм вспомнить, что такое — сладкое. И организм желал еще.
Кряхтя от натуги, Аня включила мотор и медленно вывела машину к выезду с автостоянки. Рулевое колесо неудобно врезалось в раздувшееся пузо, а что делать? И знакомым уже маршрутом она вновь двинулась к окошку заказов под золотой литерой «эм»...