Сладкая жизнь
Сладкая жизнь
(Het meisje en de bakker)
Кондитерская-пекарня «Сладости», в самом центре главного магазинного променада в нашем городишке. Слегка нервничаю, но вхожу.
Первый день на рабочем месте. Моя предшественница трудилась здесь со дня основания заведения, а теперь мне предстоит заменить ее. Мне, свежеиспеченной (ха-ха) выпускнице с нулевым опытом и аттестатом зрелости. Убоялась трудностей высшего образования и не захотела покидать родительский кров — получай другие трудности, прямо на месте, другой вакансии в округе нет.
Собеседование прошло быстро и приятно. Фигура у меня, как и положено спортивной юной барышне, стройная. Светлые волосы ниже плеч и большие сиськи — в тесной футболке, а я предпочитаю именно такие, это очень хорошо заметно. Живот плоский как доска, руки и ноги подтянутые, ни следа жира. Рост 168 босиком, вес 57 кило — почти модель. Босс, не отрывая взгляда от выреза моей футболки, сразу сказал — принята.
И вот она я, готовая занять рабочее место за стойкой.
Роскошные ароматы — конфеты, выпечка, торты… какая вкуснятина.
— Если вдруг захочешь что пожевать, Марго — не стесняйся, — разрешил босс, — свежее самое вкусное. Наслаждайся, малышка!
Малышка встает за стойку и готовится обслуживать посетителей. А когда никого нет, украдкой жует булочки, которые делает Вим, помощник пекаря. У него просто чутье на правильные пропорции. Тесто и начинка просто тают на языке.
Иногда Вим подбрасывает мне «экспериментальное» — вот, попробуй, как получилось. Калач, крендель, плюшка — получается у него по-разному, и это неизменно потрясающе. С джемом, со взбитыми сливками, с заварным кремом… съедаю все до крошки и тщательно облизываю губы, таким прелестям грех пропадать, даже если я уже сыта.
Через месяц окружающие меня сласти оставляют на моей фигуре первые следы. С трудом втискиваюсь в старые джинсы. Появился животик — небольшой, но над поясом уже нависает. Сиськи выпирают из бюстгальтера. Хорошо, что на носу лето, буду ходить на работу в сарафане — он попросторнее, и животику есть куда расти.
Через два месяца приходится в очередной раз обновить гардероб. На весах утром было уже 70. В магазине первым делом отправляю в рот три свежих булочки — ритуал, которым я уже привыкла начинать рабочий день. Животу изрядно тесно в новом сарафане. Встав на весы, сама удивилась — но не отказываться же от таких вкусняшек...
После утреннего наплыва клиентов съедаю три сандвича и пудинг. Завтрак. Затем потихоньку грызу булочки с творогом, и к полудню в желудке их уже четыре. Потом обеда, а после обеда — как всегда, ревизия запасов шоколада, что еще свежее, а что подлежит уценке и можно с чистой совестью слопать. Горсточка мелких шоколадок и плитка мягкого белого. Мммм, класс. А уже дома, после ужина, меня ждет десерт из «нераспроданного», сегодня — пол-торта и почти целая корзинка печенья. Ик. В который раз объедаюсь до отключки и с переполненным желудком отправляюсь спать. А во сне вижу целую батарею шоколадок, которые ожидают меня завтра.
Через четыре месяца босс вывозит нас на корпоратив. В воскресенье — боулинг-клуб, а потом ресторан. Рядом со мной за столом пекарь-Вим и одна из сотрудниц, Аня — лет на пять старше меня, довольно корпулентная, за сто.
— Вот теперь, Марго, я вижу, что ты одна из нас, — улыбается Аня, глядя на мой животик и оглаживая обеими руками свое чрево. — Годика через два у тебя тоже будет такое, а пока ты еще только начинаешь.
— Что-то я проголодалась, — отвечаю.
— Намек понял, — поднимается Вим, — сейчас принесу каких-нибудь закусок.
И через минуту перед нами стоит блюдо со всякими заедками. Активно принимаюсь за мясные шарики и рулетики. Аня также не стесняется, и через некоторое время блюдо пустеет.
— Неплохо, — облизывается она, — но как-то маловато.
После пары бокалов наконец добираемся до основной трапезы. Что-то я сегодня и правда голодная. Или желудок виноват, не привык ограничиваться полумерами, уж если кушать, так вволю. Ладно, сегодня корпоратив, можно не стесняться.
Ресторан по типу «шведского стола». На первой стойке китайские блюда. Набираю полный поднос всякой всячины — булочки с курятиной, вермишель с креветками и целую гору жареного риса. Тяжелый, приходится держать обеими руками. Впрочем, Аня тоже себе ни в чем не отказывает, у нее на подносе не меньше.
Странно, вроде только села за стол, а поднос уже пустой и желудок прозрачно намекает — еще хочу! Что ж, еще так еще. Набираю второй поднос всяких вкусностей и наслаждаюсь едой, болтая с Аней и Вимом о профессиональных вопросах. Аня выдает идею — раз в неделю после работы устраивать небольшой фуршет, где Вим представит на наш суд набор своих экспериментральных рецептов, а мы квалифицировано их оценим и поговорим уже предметно. Виму сия идея, судя по горящим глазам, более чем нравится.
Очистив пятый поднос со снедью, замечаю, что новая блузка трещит по швам, облегая разбухший живот. Пояс расстегнут еще на прошлом подносе.
Аня собирается идти за шестым подносом. Качаю головой:
— Я пас, больше не могу.
— Брось, — отвечает она, — уж одну-то тарелку ты осилишь.
И приносит две громадные миски вермишели с креветками.
— Но в меня уже не лезет! — протестую я.
А потом потихоньку расстегиваю нижнюю пуговицу и вдруг понимаю, что вообще-то влезет, если блузка не помешает...
Миска пустеет. Сползаю на стуле, придерживая обеими руками вздувшийся живот. Сама не знаю, как справилась. Промываю глотку парой бокалов колы. Нет, никакой «диетической», терпеть ее ненавижу. Оглаживаю живот. Икаю. Уффф, кажется, немного улеглось...
— Попробуй-ка мой ромовый торт, — предлагает Вим.
А когда я обессиленно смотрю на него, ласково гладит меня по бедру и легонько касается моего живота.
— Влезет, влезет, — улыбается он.
И тут появляется Аня с двумя тарелками, на каждой по «кусочку» — примерно на треть цельного торта. Тяжело вздыхаю, беру вилку и принимаюсь за дело.
В перерыве между укусами Вим целует меня.
— Ты сама как торт, — шепчет на ухо.
… До постели меня тем вечером, наверное, катят как бочку. Живот как шар. Уффф.
Через два месяца появляюсь на работе и, как всегда, первым делом заглядываю к Виму за свежими булочками, пару которых сразу и отправляю в рот. Вкуснятина, как всегда. Кремовый наполнитель медленно отправляется в желудок.
А желудок предвкущающе урчит. Знает, какой сегодня день.
Сколько там, Аня говорила, мне понадобится, чтобы обзавестись животом, как у нее, два года? Ага, конечно. С нашими-то фуршетами по четвергам у меня и так уже пузо как на восьмом месяце, и задний фасад ему под стать. Месяц назад купила блузку, так уже едва сходится.
Стоим за стойкой вместе с Аней, обмениваемся анекдотами. Стараюсь не очень смеяться, а то блузка треснет.
— С тобой все в порядке? — интересуется она, потом опускает взгляд на мое пузо, легонько касается ладонью и понимающе улыбается.
— У тебя не меньше, — усмехаюсь я и легонько шлепаю ее по пузу.
— Это верно, — весело соглашается она, — я с этой работой немного поправилась. Скорее бы уже вечер, не терпится проверить, что там новенького придумал Вим.
Вечером мы закрываем лавочку и уединяемся с Вимом в рабочем зале. Сегодня в программе — новый рецепт свадебного торта. Мы первые, кому повезет оценить его новое творение… во всех смыслах.
С торжественным скрипом колес на тележке въехжает торт. Бело-розовый, в человеческий рост, на верхушке вылепленные из мармелада жених и невеста сорокасантиметровой вышины. Вим аккуратно отрезает по большому ломтю торта мне и Ане.
— Пробуйте.
И сбрызгивает оба ломтя солидной порцией взбитых сливок.
Осторожно пробую. Нет, я не могу это описать. Язык человеческий слишком несовершенен, чтобы описывать божественное. Знаю только, что вот передо мной на тарелке был торт, а вот его уже нет.
Второй ярус торта — сама не знаю как, но весь первый мы с Аней уже оприходовали. Жуем, жуем, жуем. В желудке тяжесть, приятная, расслабляющая, оторваться от торта не в силах. За вторым ярусом следует третий.
Вим, увидев, что мы уничтожили уже три четверти громадного торта, поспешно подсовывает нам тарелку с шестью сандвичами — пудинг и мороженое. Так, легкий перекус. Блузка трещит по швам.
— Кажется, жизни этому торту осталось минут на пять, — шутливо замечает Вим.
У меня от смеха сразу две пуговицы с блузки отлетают, и живот заинтересованно выглядывает в получившуюся брешь.
— По-моему, Вим, я несколько перебрала с твоим тортом, — замечаю я.
— Брось, — отвечает он, — кого это волнует?
Аня отрезает очередной ломоть с третьего яруса и поливает взбитыми сливками. Передает мне.
— А ну-ка, еще одну пуговицу?
Кусок за куском исчезает в наших утробах, и вот третий ярус торта тоже уничтожен. Как вообще можно так лопать? Свадебный торт — он ведь на всю свадьбу, на несколько дюжин гостей… А мы на четвертом, последнем ярусе этой горы. Едва дышу от пережора. Не могу больше. Но вот передо мной появляется очередной ломоть и я понимаю, что могу...
Четвертый ярус пройден. Вся в тумане.
— Ик — никогда — ик — столько торта — ик — не ела — ик...
Отрывается очередная пуговица с блузки.
— Придется тебе завтра покупать новую, — замечает Аня, — эту чинить уже смысла нет.
Пузо как шар. Как гора. Голый пупок торчит из разъехавшейся блузки. Кое-как прикрываю его ладонью и соглашаюсь:
— Ничего, сейчас еще тепло.
— Но ведь мы забыли самое главное, — возвещает Вим, — у нас еще остались жених и невеста!
Окутывает обе фигурки целым облаком взбитых сливок и торжественно презентует мне мужскую. Впиваюсь в него зубами. Если бы все мужчины на вкус были столь божественны… Доедая мармелад, страстно целую Вима. От резкого движения с блузки отлетают последние пуговицы, и Виму открывается вид не только на мое разбухшее пузо, но и на массивные сиськи, толком не влезающие в бюстгальтер. Вим ласково гладит меня, мое пузо, мое бедное объевшееся пузо, опуская ладонь все ниже, ниже, между раздвинутых бедер… от одного его прикосновения там, внизу, я взрываюсь и сама понимаю это лишь через минуту.
Два дня спустя встаю на весы. Маневрируя собственным пузом, чтобы увидеть загоревшиеся на экране цифры: 97. Ого.
Днем рассказываю Ане. Новая блузка — восхитительно просторная, есть куда расти.
— Ну если тебе повезет, — говорит Аня, — на следующей неделе будем отмечать круглую цифру. — Подмигивает Виму. — Ты все понял?
— Везение — результат тщательной подготовки, — кивает он и протягивает мне большой творожник со взбитыми сливками.
Откусываю. Восхитительно.
— О да, — подтверждаю я. — Надо как следует подготовиться...
Два года назад, сказала Аня, она весила чуть больше ста. Но только за то время, что я тут работаю, она изрядно поправилась. Килограммов на тридцать так точно. Муж, по ее словам, от этого просто кипятком писает и каждую ночь устраивает ей сеанс постельной гимтастики. С таким раскладом никакой потребности в диетах у Ани, разумеется, нет.
— На выходных устроим большое барбекю, — предлагает она, пока мы обедаем, расправляясь с тарелкой сандвичей и пудингом.
Я глубоко за.
Каждую свободную минуту набиваю желудок до отказа. Хочу поскорее перейти в разряд «трехзначных».
В субботу вечером затеваем барбекю. В саду у Вима, там удобнее.
Специально надеваю сарафанчик не из новых — тесноват, но зато в нем хорошо виден мой прогресс за последние месяцы. Пузо завлекательно и соблазняюще выпирает вперед, подпихивая снизу мои сиськи, которые подушками распирают чашки бюстгальтера. Сзади видно, как лямки врезаются в мягкий жир на спине.
Вим заранее смешал большие миски салата, а мы с Аней притащили целые ведра сосисок и колбасок на любой вкус. Первый десяток колбасок улетает с решетки сам собой — наши вместительные желудки такой малости даже и не заметили. В перерыве хрустим салатиками. Очень вкусно, Вим не только гениальный пекарь, он в любой готовке знает толк. И все-таки салатики салатиками, а главная еда сегодня — мясо!
Через несколько часов валяюсь в жезлонге, объевшаяся и довольная. Радостно вздувшееся чрево горой распирает легкий сарафанчик. Оглаживаю обеими ладонями пузо и бедра. Все килограммы, которые я наела в «Сладостях» — вот они, здесь. Пузу досталась большая часть, но и бедра, и прочие фрагменты некогда стройной девичьей фигуры не остались без внимания.
Подходит Аня с двумя полными подносами. Жареные колбаски, лук и куриная грудка на вертеле.
— Вот, возьми еще, вкуснятина ведь, жалко выбрасывать.
Послушно открываю рот и берусь за дело. Соус, салат, масло, мясо, все свежее и натуральное.
— Вот-вот, — вздыхает Аня. Капли соуса стекают с ее подбородка. — Как смотрю на еду, так оторваться не могу, пока все не съем. Да, от этого и растолстела. Но это неважно. В детстве мечтала быть толстой, и вот — мечта сбылась. А еще мне нравится, как толстеешь ты.
— Ах вот как?
— Ну а с чего бы мы так вот тебя откармливали? Наблюдать, как стройная барышня превращается в толстушку — это же великолепно!
Любовно поглаживает мое пузо. Еда, упакованная в желудке, перемещается и освобождает немного места. Восхитительное ощущение.
— Чувствуешь, правда? — замечает Аня. — Чем больше ешь, тем больше растягивается желудок. И тем больше в него влезает, что позволяет тебе расти вширь еще активнее.
Доедаю первую тарелку и берусь за вторую...
От пережора ненадолго отключаюсь. Потом передо мной возникает Вим с полной миской домашнего мороженого. Сплошные калории.
— Не могу, — вздыхаю с искренним сожалением. Хочу. Но не могу.
— А ты попробуй, — и подносит ложку мне к губам.
Открываю рот. Сладкое, нежное, восхитительное. Всех усилий — открывать и закрывать рот, в глотку оно скользит само, а Вим с ложкой наготове сидит рядом. Желудок распирает. Сейчас лопну. И пусть. Живот под сарафаном как гора. От веселой реплики Вима захожусь хохотом, на сарафане с треском лопается шов.
— Прости, я что-то слишком переела...
— Неважно, — отвечает Вим, ласково касается моего пуза. Твердое как камень, несмотря на все жиры. — Ого!
— Я толстая, — сообщаю я.
— Ты над этим трудилась с самого начала, с тех пор, как стала у нас работать, — говорит он, и я вижу, как у него в брюках кое-что начинает шевелиться. — Так набивать пузо с утра до вечера — вот оно и выросло. — Целует меня в щеку. — Но, замечу, выросло у тебя не только пузо. Вот и щеки округлились, и подбодорок стал помягче, — легонько щипает за складку появившегося второго подбородка...
Аня уже ушла домой. Вим скармливает мне все мороженое, а потом ведет в спальню. Извлекает меня из лопнувшего сарафана, преклоняет пред моим взбухшим чревом колени, обнимает его, целует и ласкает. Подает мне горсточку шоколадок и, пока я жую, свободной рукой ласкает мои бедра и между ними. Великолепно. Еще. Еще.
— Ты толстая, — повторяет он, — а ты хочешь быть еще толще?
Киваю. Да. Еще толще. Меня распирает изнутри.
Вим на мне, во мне, жаркие волны проходят сквозь меня сверху донизу и обратно, моя расплывшаяся плоть жаждет большего, его ладони сжимают мои бока, вперед и назад, вглубь и ввысь, я вся дрожу, хочу еще, еще, еще, ох, как же хорошо, как же это чудесно!.. Он взрывается, долго и мощно, и эти калории тоже остаются во мне и будут усвоены организмом...
Утром, пока заведение еще закрыто, Аня извлекает из кладовой весы.
— Ну-ка, детка, давай похвастайся, что у тебя получилось.
Неделю назад весы у меня дома показывали 97. Думаю, сотня получится, три кило за неделю — это немало, но я кушала очень хорошо.
Мне и самой не терпелось. Между ног все еще приятно трепетало от вчерашней ночи. Вим встал рано, очень рано — пекари всегда живут по такому графику, надо очень рано замешивать тесто, чтобы к открытию магазина свежая выпечка уже была готова. Но все отпущенные нам часы он провел, наслаждаясь мной, моим телом, моим гигантским пузом. А я чувствовала себя окруженной заботой и любовью. Аня права, быть толстой — это великолепно.
Вим заглядывает в кладовку как раз когда я, раздевшись, собираюсь влезть на весы. Видит меня во всей красе. Я с улыбкой смотрю на растущую выпуклость у него под фартуком.
— Ты прекрасна, — шепчет он.
О да. Его заботами моя фигура заметно улучшилась. Особенно заметно вот здесь, в районе пупка, пузо растет с каждой неделей. И бока. Складки уже свисают на бедра. Задний фасад за ними не поспевает.
Встаю на весы, а Вим и Аня с нетерпением ждут. Им тоже интересно, что получилось. Вчера я, конечно, обожралась до неприличия даже по своим меркам, но Аня из личного опыта знает, что на средних и длинных дистанциях это мало что решает. Ее личный рекорд — килограмм в день, больше не получалось. Так что у меня будет в лучшем случае чуть за сто.
Оба издают удивленный писк. Я толком не вижу экрана — пузо мешает, — но все-таки могу разобрать, что цифр там три. Ура, порог пройден!
И чуть не падаю с весов, услышав:
— Сто семь! — Аня.
— Это же на десять больше, чем на той неделе. Ух ты! — Вим.
«Ух ты» — это еще слабо сказано. Такого не бывает!
Вим обнимает меня, целует и сжимает ближайшее мягкое местечко.
— Ты восхитительно, чарующе прекрасна, — шепчет мне на ухо.
Никто подобного мне не говорил. Ни один мужчина. И чувствую я себя восхитительно прекрасной.
— Ну-ка, Аня, а теперь ты, — говорю я.
Аня, пожав плечами, расстегивает штаны.
— Ну, я потяжелее буду. Правда, сама не знаю, насколько, особенно после вчерашнего.
Не сомневаюсь, вчера она тоже обьедалась как не в себя. Это мне Вим скормил миску мороженого, а куда делось все остальное из ведерного бачка? И это после мяса и салата.
— А до вчерашнего сколько было? — интересуется Вим.
Аня тем временем сбрасывает штаны и блузку, оставшись в одном белье. Пузо у нее похоже на разбухшую каплю жира, скрывающую почти все тайные места. Массивные, с бочонок, бедра и громадный задний фасад. Между ногами и ладонь не просунешь, так плотно соприкасаются. Я от нее взгляда оторвать не могу: довольная собой и жизнью Аня так и светится. Я за эти месяцы набрала пятьдесят кило, но и Аня явно себя не забыла. И еще: до ста — растешь в основном вперед (и назад), после — больше вширь. У себя я это заметила не сразу, а вот у Ани складки на боках настолько внушительные, что хватило бы на животы двум девицам постройнее. Впрочем… у меня тоже будет примерно так же.
Аня взбирается на весы. На экране высвечивается — 145.
Это что-то. Мы с Вимом с нее глаз не сводим.
— Ну и ну, — выдыхает Вим, — ты и правда толстая.
— Ага, — делает она смущенный вид. — Но, правда, дело не только в здешних сладостях. Муж в последнее время очень хорошо обо мне заботится. Когда я прихожу домой, весь остаток вечера он кормит меня как на убой. Вот и растолстела.
Шлепает себя по пузу, отчего то колышется вправо-влево. В отличие от моего, у Ани пузо двойное, с глубокой складкой в районе пупка, причем верхняя половина кажется больше, чем нижняя.
— Ладно, давайте-ка за работу, — говорит Аня, — а то со всеми этими разговорами я проголодалась.
— И я, — отвечаю, — умираю, есть хочу.
Одеваемся в служебную униформу — тесноватую, надо признаться, — и Вим замечает:
— Закажу у босса пару комплектов побольше. Авось хотя бы на месяц вам хватит.
Работаем за стойкой, обслуживая посетителей и время от времени жуя сладости. Вим и Аня меня развратили — десять минут не могу выдержать с пустым ртом.
Сзади подходит Вим, обнимает меня.
— Мы ведь можем сделать одну красавицу еще красивее, — ласково теребит он складки у меня на боках. — Ты толстая, а хочешь стать еще толще?
— Да, — отвечаю я и трусь об него всем крупом, по восставшей плоти чувствую, как ему это нравится. — Принеси мне что-нибудь покушать, видишь же, стою и худею прямо на глазах!
Весь день напролет набиваю пузо. Расту вширь, округляюсь, толстею. Ох, как же это меня заводит! А вечером я снова с Вимом, в постели, объевшаяся так, что пальцем пошевелить не могу, а он продолжает меня кормить.
И так каждый день.
С каждым килограммом я все роскошнее, все соблазнительнее, все прекраснее. Мечтаю о том, чтобы у меня было пузо, как у Ани — а лучше еще больше. 107 и 145 — в цифрах вроде не так и велика разница, а внешне более чем заметно.
Одна из клиенток, глядя на упитанных нас, интересуется самым вкусным тортом.
— Вот этот, — дружно показываем мы и смеемся.
Аня отрезает покупательнице кусок, а я добавляю:
— Только будьте осторожнее. — Хлопаю себя по пузу. — Разок попробуете, потом оторваться не сможете.
Продолжаем толстеть. Цифры на весах с каждой неделей растут. На венчании, когда мы с Вимом стояли у алтаря, среди почетных гостей была 180-килограммовая Аня. Я, проработав в «Сладостях» меньше года, достигла уже 160 и едва втиснулась в свадебное платье — трижды пришось переделывать.
А апофеоз праздника, безусловно, получается, когда мы с Аней наперегонки поедаем свадебный торт. Изрядно приложившись перед тем ко всем остальным блюдам на столе, разумеется. Для наших тренированных желудков такое развлечение вполне посильно.
Ну а как же без тренировки, ведь мы обе желаем толстеть и дальше, благо работа всячески этому способствует...