Шесть месяцев Шиени

Шесть месяцев Шиени
(Shyeni gets fat)

Февраль

— Что наденешь? — спросила Сьюзи.
Шиени боялась этого вопроса.
— Не знаю. Наверное, куплю что-нибудь новенькое, — ответила она. Авось да удастся выскользнуть.
— Чего? Ты с ума сошла? Там обычное заведение с ужином и выпивкой, никакого дресс-кода восьмизвездочного ресторана.
— Так у меня нет в запасе ничего такого, что мне бы нравилось, — соврала Шиени.
— Чушь, — отрезала решительная подруга, спрыгнула с кресла и подошла к шкафу Шиени. — Да хоть это платье, как тебе?
Платье, нельзя не признать, было очень симпатичным. И очень тесным. Причем еще несколько месяцев назад. Странно даже, что Сьюзи не заметила изменений в фигуре Шиени и отказывалась понимать намеки на трудности с одеждой.
— Оно мне не очень идет, — промямлила Шиени, ерзая под подозрительным взглядом подруги.
— Но ты его сто лет не надевала, — пожаловалась Сьюзи, — а это все-таки будет мой день рождения. Примерь хотя бы.
— Ладно, — выдохнула она, — примерю.
Сьюзи развернулась и достала телефон, пока Шиени разоблачалась. Она встала у зеркала, в одном белье, с платьем на вытянутых руках. Сглотнула. Нет, ей не влезть. Она встала в платье, потихоньку натягивая его снизу вверх. Ноги прошли как обычно — они в объеме почти не увеличились. Выпуклая часть спины доставила больше сложностей, платье пришлось тянуть с силой — из маленьких и круглых ягодицы Шиени стали заметно менее маленькими, хотя такими же круглыми. И вот наконец платье достигло плеч, осталось всего лишь его застегнуть. Она повернулась боком, чтобы поглядеть на собственную спину — дистанция между краями молнии выглядела непреодолимой. Виновато, конечно, ее пузо, которое когда-то было не слишком спортивно-подтянутым, но зато практически плоским; сейчас оно в профиль представляло собой почти идеальную дугу окружности, и как ни втягивай, все равно выпирало.
— Застегни меня, — попросила Шиени.
Сьюзи отложила телефон и встала за спиной у подруги. Взялась за молнию, потянула вверх. Шиени поняла, что надо втянуть живот, и так и сделала, задержав дыхание. Мягкий живот почти приобрел прежние пропорции, молния двинулась вверх. Шиени почувствовала, что краснеет от натуги, но дышать боялась, а то пузо выкатится обратно.
Сьюзи, однако, никак не могла застегнуть молнию.
— Живот втяни?
Шиени лишь кивнула — говорить она в таком состоянии не могла, — и удвоила усилия, сама себе удивившись. Молния, наконец миновав самую объемистую часть фигуры, пошла заметно легче и вот остановилась на уровне шеи. Шиени медленно выдохнула и так же медленно вдохнула. Надо же. Влезла. С громадным трудом, и платье все равно было дико тесным, но — влезла.
— Ух ты. Классно выглядишь, — заметила Сьюзи.
Глядя на себя в зеркало, Шиени не была согласна. Платье слишком плотно облегало ее пузо, демонстрируя всему свету, насколько круглым это самое пузо стало за последние месяцы. Правда, в платье у Шиени хотя бы был виден бюст.
— Все, решено, в нем и идешь, — заявила Сьюзи.
— Ладно, уговорила, — Шиени на все была согласна, только бы поскорее выбраться из этого платья. И мысленно поклялась сесть на диету ну хотя бы до того самого дня рождения.
Да уж. Сколько раз с самого сентября она обещала себе похудеть? Тогда ведь все и началось. В сентябре, когда она устроилась на работу. Здесь, в отличие от прежних студенческих подработок, не надо было ни бегать, ни часами стоять. Вычислительная биохимия предполагает активную работу ума, но никак не тела. Так вес и начал расти, к рождеству она набрала уже больше трех кило. Рождество, как и всегда, она отмечала с родителями, и поправилась еще больше. Обычное дело на зимних каникулах, Шиени последние лет пять с этим делом сталкивалась, но в этом году она превзошла все свои рекорды. За эти месяцы аппетит ее явно вырос, на работе была бесплатная кормежка, на которой ее желудок, привыкший к постоянным перекусам, слегка растянулся, так что недели новогоднего обжорства за праздничным столом обошлись Шиени еще в три кило. В январе она пыталась заняться собой; диеты и тренажерка сделали ее раздражительной и злой, а сбросить вес так и не удалось, и через месяц, встав на весы и увидев, что только поправилась на пол-кило, Шиени плюнула на все это окончательно.
— А кто еще будет? — спросила она.
— Джек и Сэмми из нашего отдела, Томми-Шилохвост и Джо. Ну и народ из универа подтянется.
От последнего сердце Шиени забилось активнее. «Народ из универа» — значит, почти наверняка Дэвис, в которого она была тайно влюблена все эти годы. По МордоКниге она знала, что сейчас он один — обычно такое бывало ненадолго, — и очень надеялась на свидание. В прошлом между ними железно проскакивали искорки, однако дальше переглядываний дело не зашло.
— А кто из универа будет?
— Дэвис и Сара — точно, может, Тедди.
— А Дэвис и Сара что, вместе? — с безразличным видом уточнила Шиени.
— Вот уж нет, — рассмеялась Сьюзи. — А что?
— Ну, не знаю. Просто всегда появляются как пара...
— Они скорее как брат и сестра. Кстати, Дэвис недавно расстался с той шлюхой...
— Шлюхой?
— Угу, его бывшая гуляла направо и налево с кем не попадя. Ну да все равно она ему была не пара.
— Это да, — всем сердцем согласилась Шиени.
— Кто знает, может, сейчас он в поисках симпатичной брюнеточки, которая утешит раненое сердце? — пошутила Сьюзи.
Шиени покраснела и взглянула в зеркало. Когда-то она и правда была симпатичной брюнеточкой. А сейчас она пухлая брюнеточка с симпатичной мордашкой.
— Что, все так очевидно? — спросила она.
— Не, просто я такая умная.

Март

Шиени и Сьюзи сидели за столиком с парой бокалов вина. После того дня рождения они не виделись целый месяц и хотели обсудить новости. Шиени на той вечеринке очень даже плодотворно пообщалась с Дэвисом, и он позвал ее на свидание — однако по независящим от обоих обстоятельствам оно вышло очень коротким, а дальнейшее общение пришлось отложить, потому как Шиени уезжала в отпуск. Со Сьюзи они все это время также перезванивались по Скайпу, но вживую все-таки лучше.
Отпуск Шиени провела замечательно, они с сестрой на неделю полетели на Кубу. Восемь часов в день валялись на пляже, вставая лишь перекусить или выпить по коктейлю. И того, и другого имелось в изобилии. «Шведский стол» на завтрак плюс блинчики, омлеты, домашняя выпечка и полоски пряного вяленого мяса — Шиени здешняя кухня очень нравилась, так что с завтрака она уходила, икая от сытости. Бургеры шести сортов и жареная картошка в баре у бассейна — заморить червячка днем, а не облопаться в такую жару мороженым было просто немыслимо. Ну и ужин в одном из семи ресторанов — трапеза из трех блюд, не считая десерта.
Шиени в упор не замечала, насколько поправилась за эту неделю, пока не пришлось втискиваться в дорожную одежду для перелета домой. На Кубе-то она таскала исключительно в бикини, а там, если вдруг тесемки становились тесноваты, их банально можно было перевязать, что они с сестрой и делали каждый день. Счастье еще, что дорожным костюмом были эластичные спортивки, футболка и фуфайка с капюшоном, так что влезть в это Шиени удалось, но в талии прибавилось сантиметра три. И все равно штаны пришлось приспустить, чтобы живот нависал сверху, и в самолете весь рейс она пощипывала себя за складку сала, не веря, что прежний ее пухловатый животик за неполные две недели вырос в такое вот пузико.
Дома она первым делом прыгнула на весы и осознала уже в цифрах, что за каникулы набрала, на минуточку, пять кило и теперь весит уже семьдесят. При ее росточке в метр пятьдесят четыре — явно много, и черта ожирения совсем рядом.
Теперь, зная правду, игнорировать лишний вес стало еще труднее. Когда мылась, когда одевалась, и вообще Шиени теперь быстрее обычного выбивалась из сил. А еще у нее появилась привычка играть с собственным пухлым пузиком, которое все равно выпирало под любыми ее одежками.
После отпуска она сходила на свидание с Дэвисом — перед этим ей пришлось специально прикупить новых одежек, ни в одни старые все равно не могла влезть. Но новое платье Шиени нравилось, да и свидание прошло отлично, они сразу же договорились в ближайшие выходные повторить.
— И куда вы идете? — спросила Сьюзи.
— Без понятия. Я предоставила решать ему, — отозвалась Шиени.
— Рискуешь.
— Ничуть. На первом свидании было достаточно романтики.
— И все равно трудно поверить, что он знаком с владельцем «Микелина», там я даже не знаю сколько звезд!
— Я тоже не знаю, но кормежка вкуснейшая, и я столько слопала — просто объелась, оторваться не могла.
— Ну, раз Дэвис пригласил тебя на следующее свидание, он явно не возражает.
Шиени ухмыльнулась: она тоже это заметила. По сути, после свидания с Дэвисом все ее благие намерения насчет диет пошли прахом, ибо его явно не волновал ее вес. И как он целовал ее на прощание… Шиени просто таяла. Он так крепко ее обнял, что ее пухлое пузико терлось об его крепкие мышцы.
— Да, но на мою диету это влияет не лучшим образом, — заметила она, вгрызаясь в шоколадку.
Сьюзи рассмеялась.
— Или ему нравится девушка, которая любит вкусно поесть.
— Эй! — сделала Шиени возмущенный вид, но не могла не признать, что подруга права.
— А может, ему нравится, что ты поправилась.
— Тоже может быть, — отозвалась Шиени, поглаживая пузико. — Во всяком случае, я на это надеюсь, потому как что-то меня прет и прет.
— То есть ты сделала всем диетам ручкой.
— Угу. Силы воли не хватает. Опять же это не волнует его, и честно говоря, это не так чтобы волнует меня — зачем тогда издеваться над собой? Вкусно поесть я ведь и правда люблю...

Апрель

На выходные Шиени поехала домой, навестить родителей. Сестра также выбралась под родной кров, и мама, радостная, приготовила громадный ужин, и они отлично провели время. Шиени съела больше всех, впрочем, не больше, чем обычно по собственным меркам. За минувший месяц она еще поправилась; взвешиваться не стала, но килограмма четыре, по общим ощущениям, набрала. Одежда снова стала тесновата, хотя она и носила теперь сорок восьмой размер. Сегодня Шиени натянула штаны из «просторного» сектора сорок восьмых, но они оказались тесноваты. Так что после ужина ей, смущенной, пришлось расстегнуть джинсы, надеясь, что никто не заметит.
Они с сестрой решили посмотреть фильм, и Шиени затарилась вкусняшками на кухне — что ж это за фильм такой, если под него нельзя жевать конфеты, фыркнула она. Сюжет оказался не самым завораживающим, так что она больше сосредоточилась на еде, чем на экране: рука ныряла в пакет за карамелькой, забрасывала в рот и автоматически тянулась за следующей, пока предыдущая пережевывалась. Собственно, так и продолжалось, пока пакет не опустел — а что Шиени объелась еще за час до того, это совершенно неважно, ей не привыкать, и она немедленно решила взять на кухне еще.
С дивана она воздвиглась не без труда — очень уж много слопала, — и двигаясь со всей возможной скоростью, придерживала обеими руками раздувшееся, но все еще мягкое пузо. В буфете ничего толкового не нашлось, зато пошарив в кладовке, Шиени обнаружила большую жестянку с шоколадными шариками. Сцапав коробку, она направилась обратно в гостиную.
— Надо же что-то сказать, — услышала она мамин голос, доносившийся из-за неплотно прикрытой двери родительской спальни.
— Не смей, — отозвался папа.
Шиени остановилась в коридоре: подслушивать, конечно, нехорошо, но… любопытство было сильнее.
— Почему? Она так поправилась.
Тут Шиени поняла, что спор идет о ней, и почувствовала, что краснеет.
— Что бы ты ни сказала ей, это может ранить ее чувства, — ответил папа.
— Может быть, и нужно ранить ее чувства. По-моему, она не видит реального положения вещей, — убеждала мама.
Шиени задумчиво посмотрела вниз на собственный живот. Он выпирал дальше, чем бюст, под его напором джинсы приспускались вниз, а свитер задирался наверх.
— За обедом ей пришлось расстегнуть джинсы. Не думаю, что она этого не видит, — фыркнул отец. Он явно не воспринимал ситуацию так уж всерьез.
Рука Шиени скользнула к расстегнутой пуговице джинсов: она напрочь забыла. На ее упитанных бедрах джинсы прекрасно держались и расстегнутыми, а под выпирающим пузом застежки не было видно, если только специально не посмотреть в зеркало.
— Знаю, я об этом и говорю. Она настолько поправилась, что на ней аж шмотки трещат. Ты видел, сколько она съела за ужином? Три раза добавки накладывала!
— Она приехала домой на выходные. Может наслаждаться сколько влезет.
«Папа, ты лучший!»
— Но она по-прежнему ест! Она взяла с собой в гостиную мешок конфет. Такими темпами эти джинсы она вообще уже никогда не сможет застенуть.
Шиени нахмурилась: а может, мама и права. Она осторожно, чтобы ничто не звякнуло, поставила жестянку с шоколадками на столик, обеими руками взялась за джинсы. Попробовала натянуть, чтобы застегнуть; дохлый номер. Попыталась втянуть живот, но в ее объевшемся состоянии это было совершенно бесполезно. Несколько секунд усилий, и она сдалась.
Шиени продолжала поглаживать живот, пока мама говорила:
— Если она и дальше будет есть, как сегодня — перемахнет за черту ожирения и сама не заметит этого.
Перебирая слой мягкого сала, Шиена обдумала эти слова. Тут мама тоже права. Другой вопрос, что перспектива сия ее не беспокоила. Ну, не совсем так: она знала, что ей не следует так себя вести. Знала, что должна быть расстроенной услышанным и хотя бы выглядеть смущенной. Вот только ничего плохого в том, чтобы стать еще толще, Шиени в упор не видела.
Сперва ей не нравилось, что она полнеет, и она старалась об этом не думать. Потом не думать и не замечать очевидного стало невозможно, как-то утром она, встав перед зеркалом и внимательно изучив свое отражение, пообещала себе похудеть. Спустя сутки, за которые не было сделано ровным счетом ничего, что помогло бы сему благому намерению стать реальностью, Шиени повторила свои слова. И на следующий день было то же самое. И на следующий тоже. Вскоре для нее это превратилось в регулярное изучение собственной растущей вширь тушки. Она продолжала повторять «мне надо сесть на диету» и оглаживать и тискать свои сочные бока и упитанные ягодицы. Через некоторое время градус решимости понизился и «сегодня же на диету» превратилось в «я сяду на диету», а потом в «мне следует сесть на диету». Она стояла перед зеркалом, повторяя, что ей надо худеть, не имея притом ни малейшего намерения делать это. В каком-то смысле самообман, только с каждым разом она все больше внимания уделяла собственному телу, ощущениям от того, каким оно стало на ощупь: стоя, сидя, лежа, Шиени тискала свои жиры и повторяла, какая она стала толстая. И хотя не торопилась признавать этого вслух, но сие занятие ей до ужаса нравилось.
Неделю назад она, принимая душ, растирала по телу шампунь — и сей процесс ей неожиданно понравился больше, чем обычно. Она ласкала свои колышущиеся жиры, пополневшие груди, тискала себя за бока и ягодицы, затем ладонь скользнула промеж бедер и… в общем, дальнейшее в рейтинге уже имело пометку «восемнадцать-плюс». С тех пор каждый вечер Шиени повторяла это, иногда и не по разу, уже необязательно в душе.
Дослушивать спор родителей она не стала. Взяла жестянку подмышку и поспешила в свою спальню.

Июнь

Шиени сидела у себя на кровати. Недели, миновавшие со дня визита к родителям, прошли весьма продуктивно с точки зрения ненасытного желудка. Она продолжала толстеть и весила уже восемьдесят два кило, что с точки зрения медицинского индекса чего-то там для ее роста было «ожирением». Собственно, по ней сие было видно невооруженным взглядом.
Пятидесятый размер был Шиени уже тесноват. Она пополнела во всех местах, но фигура по-прежнему сохраняла «яблочные» пропорции, большая часть веса осела в области живота, который состоял из трех складок, и нижняя сейчас отдыхала у нее на коленках. Груди также чуток подросли, заставив купить лифчик на номер больше, и лицо впервые за все время стало чуть полнее. Щеки округлились, но никаких признаков второго подбородка пока по-прежнему не было.
Перед ней лежали две больших пиццы. На лице Шиени застыло задумчивое выражение, словно она пыталась принять судьбоносное решение. Да, она чувствовала себя на распутье. Обнаружив сегодня, что пересекла рубеж ожирения, Шиени понимала: если она хочет когда-либо стать снова стройной, решение о диете нужно принимать сейчас. Прямо сейчас. Завтра будет поздно, она попросту не справится.
Решение осложняло и то обстоятельство, что сегодня они с Дэвисом расстались. Оно к тому шло уже несколько недель, и вот сегодня он наконец открыто сказал «я ухожу», обвинив во всем ее, вернее, то, как Шиени расперло. Справедливости ради, когда он впервые пригласил ее на свидание, в ней было почти на двадцать кило меньше. Винить во всем Дэвиса было бы легко — но в конце концов, они провели вместе всего два месяца, друзьями были и останутся, а что-то большее… Шиени спросила только:
— А если я похудею, ты захочешь общаться со мной снова?
Почему бы нет, признал он; сбрось килограммов семь, и поговорим.
Шиени действительно обдумывала этот вопрос. Похудев на семь кило, она все равно останется вполне пышнотелой, что, возможно, в должной степени удовлетворит ее внутреннее желание; желание быть толстой, она впервые озвучила это вслух. С другой стороны, она совершенно не хотела худеть, а пиццы выглядели весьма… завлекательными. Машинально погружая пальцы в самую нижнюю складку пуза, Шиени еще раз взвесила все «за» и «против». И неясно почему, но в голове крутились слова, которые как-то произнесла Сьюзи: «Думаю, в тебе скрыта толстая девица, которая пытается выбраться наружу»...
Сказано это было еще в университетские времена, когда Шиени сложением мало отличалась от швабры, однако предвидение подруги оказалось чертовски точным. Вопрос для самой Шиени, по сути, сводился к тому, правда ли она толстая, или обычная девушка со странными тараканами в голове?
Сьюзи сказала это после того, как они пошли в китайский ресторанчик, и Шиени слопала больше, чем сама считала возможным. Конечно, в те времена это было куда меньше, чем она употребляла теперь «просто так», но сама по себе идея, что у нее аппетит куда более толстой персоны, горела путеводным маяком. Тем самым вырисовывался и ответ на ключевой вопрос. То бишь если Шиени подтвердит для себя, что она в действительности толстая — она пойдет этой дорогой дальше, продолжая набирать вес; а если подтвердить этого не сумеет, то завтра же сядет на диету. Шиени смерила взглядом картонные коробки. Есть ли лучший способ, чем попробовать слопать обе пиццы в один присест?
И Шиени принялась за дело, намеренная доказать, что она действительно толстая, какой хочет быть. Осилить одну большую пиццу для нее уже было обычным делом, так что первая коробка опустела довольно быстро. Со второй пришлось приложить усилия. Шиени расстегнула юбку, аккуратно подвернув ткань, чтобы живот свободно возлежал на коленках. Блузка начала сама собой ползти вверх — обычно она была заправлена в блузку, и не заглядывая в зеркало, трудно было сказать, где сейчас находится подол. Из-под которого робко выглядывала нижняя часть живота, а пуговицы тихо и обреченно потрескивали под натиском раздувающейся плоти.
Шиени продолжала есть, чувствуя, что желудок уже переполнен сверх всякой меры. Стало больно, но она упрямо продолжала жевать и глотать… и вот наконец в коробке остался последний треугольник. От пережора Шиени едва шевелилась, в глазах темнело. Она с трудом дотянулась до последнего ломтика пиццы, сцапала его. Да, несомненно, пожелай она — она бы и его съела… и принялась есть. Медленно, наслаждаясь вкусом пиццы и ощущением окончательного приговора себе самой. Ее судьба — быть толстой, теперь это решено и пересмотру не подлежит.
Доев последний ломтик, она перевела дух и взглянула в зеркальную дверь шкафа напротив. Отражалась в нем… та еще особа. Разжиревшая барышня двадцати трех лет от роду, сидящая на краю кровати, расстегнутая юбка наполовину скрыта расплывшимися складками живота. Задравшаяся блузка расстегнута внизу — Шиени не помнила, чтобы сама расстегнула две нижние пуговицы, возможно, они сами сдались, не выдержав давления плоти? Судя по тому, что весь открывшийся объем заполняло вздувшееся пузо, второе куда как вероятнее.
Она с трудом поднялась на ноги. В таком обожравшемся состоянии это и так было непросто, не говоря уже о том, что она так быстро набирала вес, что толком не успевала привыкнуть к собственным габаритам. Шиени сбросила юбку — к счастью, эластичную — и трусики. Расстегнула блузку, ткань радостно распахнулась, сняла слишком тесный лифчик. Подошла, чуть вперевалку, к двери шкафа и накинула ночнушку.
Все так же вперевалку добралась до ванной, сделав крюк на кухню, чтобы прихватить пакет молока и печенье. Включила воду в ванне. Сняла ночнушку и несколько секунд любовалась выпирающим пузом, восхищаясь, какое оно тугое и шарообразное от всего съеденного, и одновременно мягкое от жира. Еда вскоре будет переварена и преобразуется в очередной слой жирка, так что пузо вырастет еще больше. Устроиться в ванне Шиени было непросто, но в итоге она удобно умостилась в теплой воде. Пузо буйком выпирало наружу, пупком вверх. Она осторожно коснулась его ладонями; желудок твердый, как тот камень, даже за последние месяцы такого не бывало. Взгляд Шиени сам собой скользнул к принесенным с собой вкусняшкам. После того, как пицца немного переварится, придет час десерта.
— Надо бы поставить еще один холодильник прямо здесь, — вслух подумала она. Потом добавила: — Хотя, пожалуй, холодильники нужно сразу устанавливать в каждой комнате в апартаментах...

Июль

Шиени сидела в «обжорном уголке» в местном гипермаркете. Она не планировала питаться здесь, но удержаться просто не могла. По плану она ожидала подругу, вместе они пройдутся по магазинчикам, а потом поужинают в ресторанчике неподалеку. Но Шиени прибыла на место несколько раньше срока и решила побаловать вечно голодный желудок.
Она несколько нервничала. Кэти всегда весьма критически относилась к людям с избыточным весом. А поскольку они последний раз виделись почти год назад, Кэти не в курсе, что Шиени так поправилась. Как минимум начало беседы точно будет неловким.
Она забросила в рот очередной куриный хрустик, наслаждаясь солоновато-маслянистым сочетанием. В последнее время Шиени решительно предпочитала калорийную еду с большим содержанием жиров, особенно до хруста прожаренную. С остатком курятины она расправилась за несколько минут, посмотрела на часы. До назначенного времени встречи оставалось еще минут десять, вполне достаточно для еще одной порции картошки. Шиени подошла к стойке, и кассир приветствовал постоянную клиентку.
— Сделайте мне, пожалуйста, большую жареную картошку, — сказала она, затем добавила: — Хотя нет, две картошки.
— Две больших картошки, — кивнул кассир, — что-нибудь еще?
— Нет… впрочем, да. Еще один бургер. — Черт, подумала Шиени, чтобы все это съесть до того, как придет Кэти, придется постараться.
— Две больших картошки и бургер. Это будет...
— И еще порцию хрустиков. И мороженое, — выдала Шиени.
И мысленно ругала себя последними словами. Всего этого ей до появления подруги точно не осилить. А если Кэти увидит, как она это ест — точно решит, что она обжора.
— Хорошо, это будет… — попытался сказать кассир.
— И яблочный пирог, — снова перебила его Шиени. Все, больше даже ей сейчас не слопать. Еды точно хватит.
— Еще что-нибудь? — саркастически уточнил кассир.
— Да, еще сандвич с курятиной и клубничный коктейль, — махнула рукой на всякую сдержанность Шиени. Кэти все равно увидит, как она обжирается, с тем же успехом можно сделать это как следует.
Расплатившись, она с заказом устроилась за столик и тут же принялась запихивать еду в рот со всей возможной скоростью. А вдруг Кэти чуть задержится, такое ведь возможно, и тогда она сможет все это прикончить. Картошка улетела в момент, она приступила к бургеру, запивая его короткими глотками коктейля.
Через несколько минут телефон пискнул. Не отрываясь от тарелки, Шиени скосила взгляд на экран: сообщение от Кэти.
«Я в обжорном уголке. Ты где?»
Скользнув взглядом по окрестностям, Шиени мгновенно заметила подругу. Та стояла в том конце обжорного уголка и осматривалась. Зрение у Кэти двухсотпроцентное и не увидеть Шиени с двадцати шагов она физически не могла. На всякий случай — вдруг ошибка, — Шиени решила не махать рукой и отписалась:
«Я тоже тут, сижу за столиком.»
Девушка на той стороне быстро что-то набрала на своем смартфоне, и через несколько секунд аппарат Шиени пискнул. Нет, это точно Кэти.
«Я тут, стою у входа, тебя в упор не вижу. За столиком сидит только какая-то толстуха, которая явно решила в одиночку сожрать весь тутошний ассортимент.»
Шиени, моргнув, уставилась на экран. Она не верила собственным глазам. Она, конечно, знала, что поправилась — но вот Кэти ее увидела, не узнала и случайно оскорбила, можно сказать, прямо в лицо. Шиени почувствовала, что краснеет, но весь расклад привел ее в восторг. Вместо ответа она развернула сандвич с курятиной и быстро сжевала его. Перечитала сообщение четырежды, с каждым разом наслаждаясь им все больше и больше. В самом деле, надо бы попробовать как-нибудь «в одиночку сожрать весь тутошний ассортимент», а пока — налицо отличная возможность просто поиздеваться над подругой. Как скоро до той дойдет, что «толстуха» — это Шиени и есть? Она ответила:
«Погоди, сейчас попробую тебя найти.»
Взяв поднос с остатками еды, она поднялась, прошлась туда-сюда, делая вид, что кого-то ищет, на ходу жуя хрустики. Через пару минут снова села за стол и взялась за мороженое.
«Все равно я тебя нигде не вижу, — отозвалась Кэти. Потом: — Боже, эта толстуха сметает свою еду как пылесос. Прорва обжорливая.»
«Клуб Кэти-путешественников снова с нами, ха-ха. Давай встретимся за столиком? Я сейчас возьму себе перекусить,» — быстро отписалась Шиени. Ей хотелось продолжить этот диалог, но не перегибать палку.
Кэти, пожав плечами, прошествовала поближе к стойке, а Шиени допила коктейль. Она не хотела облегчать подруге задачу и заказывать себе добавку слишком быстро. Выждав должное время, она поднялась и направилась к стойке пиццерии: после всего съеденного живот изрядно раздулся и протискиваться между расставленными там и сям стульями-столами оказалось нелегко. Не глядя на Кэти, она прошла мимо и полушепотом, чтобы не быть узнанной по голосу, заказала себе большую пиццу.
«Новости по той толстухе: она купила себе целую пиццу! Ты где? Скучно тут.»
«Я же сказала, только что взяла себе перекусить. Доем — подойду и найду тебя. Может, ты сядешь рядом с той толстухой, искать будет легче.»
«Ну ладно, но ты поторопить. А насчет толстухи хорошая идея, ее нельзя не заметить. Пока жду, хоть какое-то развлечение...»
Кэти пересела за соседний столик, чуть сбоку. Осознавая потенциал занятой позиции, Шиени расстегнула джинсы. Молния под давлением тяжелого пуза сама опустилась вниз, она с облегчением вздохнула. По большей части эту сцену она разыграла для удовольствия Кэти, впрочем, ей и самой стало легче.
«Новости толстухи: она расстегнула свои джинсы. На людях, подумать только!»
Шиени с трудом сдерживала ухмылку. Как и когда читала следующее сообщение:
«Просто отвратительно. И продолжает жрать пиццу...»
Следующий фокус Шиени — закинуть руки над головой, как бы зевая, и потянуться. В результате ее футболка сама собой задралась, обнажая часть пуза. А когда руки вернулись на место, футболка осталась где была, открывая нижнюю складку пуза, массивную и откормленную. Шиени жевала уже с изрядным трудом, так объелась, но получала от всего этого дела слишком большое удовольствие, чтобы останавливаться на полпути.
«Ее пузо вываливается между джинсами и футболкой. Отвратительно. Но где ты вообще бродишь, уже сколько времени прошло?»
Шиени продолжала есть, наслаждаясь каждым словом, каждой минутой. Но понимала, еще немного — и она встать не сможет, не то что куда-то идти.
«Буквально минутку, я еще ем.»
«Господи-Исусе, я думала, ты так, перекусить возьмешь.»
«Я ем так быстро, как могу! Но тут, кстати, весьма недурственная кормежка.»
«Сети быстрого питания всегда добавляют в еду ароматизаторы. Ты поторопись, толстуха уже почти закончила, когда она уйдет, я тут со скуки повешусь.»
Запихнув в рот остаток пиццы, Шиени прожевала, вытерла пальцы и отправила последнее сообщение.
«Ну все, я доела. Пицца тут вкусная, без дураков.»
И огладила пузо, причем Кэти, читая сообщение, прекрасно это видела.
Затем Шиени повернулась на стуле к Кэти и помахала рукой:
— О, Кэти, привет. Давно не виделись.
Та уронила челюсть.