Шейла

Шейла
(Her Belly)

Я завороженный наблюлал, как Шейла расправляется с фахитас. Это была уже вторая порция — а ведь на каждой тарелке было три солидных размеров лепешки с телятиной, сыром и луком, причем с изрядным гарниром из риса, бобов и чипсов-начо. Прикончив вторую тарелку, она поднялась и направилась к стойке за третьей.
72 кило, может, 75 — не так чтобы сильно много, но с шейлиным росточком в 155 сантиметров фигурка ее была весьма пышным вариантом «песочных часов». Черные брюки едва сдерживали напор бедер и ягодиц, заметно покачивающихся при каждом шаге. Красная безрукавка обнажала смуглые пухлые руки — не слишком толстые, но довольно округлые. Большие груди стремились в широкий вырез декольте. Бюстгальтер тесно врезался в мягкую плоть, создавая две пары складок — облегающая блузка никак не могла их скрыть. А ее живот, ее объемистый живот, в котором уже упокоилась солидная порция съестного — но, уверен, это лишь малая толька того, на что он на самом деле способен! Пупок, едва-едва прикрытый подолом блузки — волнительная каверна сантиметров четырех в диаметре, и весь этот океан мягкой плоти вздрагивает и волнуется, когда ее ступня касается земли… Черные волосы до плеч, пухлые округлые щечки — богиня, и только.
Богиня решительно устремилась к стойке с едой. Пора действовать. Я взял поднос и шагнул за ней.
— Привет, Шейла, — я расплылся в ухмылке, слегка ущипнув ее за мягкий бочок.
Девушка, прекрасно зная о наличии у себя излишков веса и не слишком этому радуясь, отнюдь не одобрила того, что кто-то хватает ее сзади и сгребает полную ладонь мягкой плоти. Она отпрыгнула в сторону и взвизгнула.
— Эй, ты чего? С тобой все в порядке? — я изобразил озабоченность.
— А… Не, Джим, все нормально, ты меня просто застал врасплох. Как ты?
— Полный порядок. Вот, пришел перекусить, тут классно готовят. — Я сгреб на тарелку большую порцию фахитас с телятиной и перцем и вручил ей. — Вот, попробуй, тебе понравится.
Ну еще бы не понравилось, она уже шесть таких лепешек умяла.
— Знаю, я уже парочку съела. Действительно вкусно. И с рисом и начо тоже хорошие.
— Ах вот как, — я мысленно улыбнулся и плюхнул ей в тарелку изрядную порцию названного гарнира. — Одной порции оказалось мало, нужна добавка?
— Ну… вроде того. Я в первый заход взяла только одну лепешку и чуток риса и начо, на попробовать. Возьму вторую тарелку, и все, хватит.
— Бери, конечно, не голодать же тебе.
Мы вернулись к ее столику, я сел рядом. На столе стояли две тарелки с остатками, которые вилкой было уже не собрать — можно сказать, девушка вылизала их дочиста.
— Хм, тут стоят две тарелки — или нам их подбросили, или кто-то скушал несколько больше, чем утверждает, — при этом я легонько шлепнул ее по пузу, отчего Шейла аж подскочила.
— Слушай, отвяжись, у меня с утра крошки во рту не было.
Что-то мне подсказывало, что это не так, но доводить красотку до кипения я не собирался.
— Нет вопросов, разве ж я тебя в чем-то ограничиваю? Так как у тебя делишки?
Мы немного поболтали, пока она расправлялась с содержимым тарелки.
— Ух, эти фахитас вышли слишком острыми. Может, сделаешь девушке одолжение, сходишь за водой?
— Сколько угодно. — Вот только «вода» пожалуй не лучший выбор, кока-кола покалорийнее будет. Я принес ей большой стакан.
— Спасибо. — Она осушила залпом едва не половину, потом прикончила тарелку и потихоньку допила колу. Мы продолжали болтать. Шейла откинулась на спинку стула, живот под блузкой изрядно округлился. Покушала девушка более чем хорошо.
— Тебе еще принести? — Не дожидаясь возражений, я сбегал к стойке и принес ей еще пару фахитас и риса. — Вот, возьми.
— Благодарю.
Шейла надкусила лепешку, в которую я снова добавил изрядную толику перца, и я принес еще порцию колы. На сей раз она ела медленно, тщательно пережевывая каждый кусочек, но через полчаса тарелка опустела, и объевшаяся девушка со вздохом отодвинулась от стола. Потом посмотрела на стойку с десертами, где как раз обновляли ассортимент. В глазах вспыхнул явственный интерес.
— О боже, у них там мои любимые бисквиты! Пожалуйста, принеси мне ма-аленький кусочек, ну пожалуйста!
— Да не вопрос. — Стал бы я бегать за маленьким кусочком! Уж если брать, так что посолиднее, я сгреб на тарелкуп примерно треть целого бисквита.
— Большое спасибо! — глаза Шейлы блестели, она, похоже, даже не заметила, сколько я ей притащил, девушка просто взяла вилку наперевес и атаковала пирог. Через пять минут противник был расчленен и уничтожен. — Знаю, знаю, я и так слишком много съела, но можно мне ЕЩЕ ОДИН кусочек?
Второй кусочек размерами не уступал предыдущему — но я заметил, что пока я ходил за бисквитом, Шейла расстегнула штаны. Солидный живот с радостью заполнил освобожденное пространство, давая девушке возможность расправиться и с этой порцией в столь же короткие сроки. Под тяжестью пуза молния на штанах потихоньку ползла вниз, а край слишком тесной блузки начал вздергиваться вверх, оголяя полоску пышной плоти.
Я легонько ткнул ее в бок, стараясь попасть в эту самую полоску.
— Что, вкусный пирог?
Шейла попыталась втянуть пузо, но разумеется, ничего не получилось. И отозвалась:
— О да, просто божественный. И вообще… кажется, меня хватит еще на один кусочек. Если только ты будешь таким же милым и принесешь его, если можно, с сахарной пудрой, хорошо?
— Всегда пожалуйста.
Да, вот это я понимаю любительница покушать! Еще один громадный кусок калорийнейшего бисквита с сахарной пудрой. Шейла уже дышала, и то с трудом, но в итоге осилила и эту порцию. Потом мы еще немного посидели и поболтали, она потихоньку приходила в себя. Пора было уходить...
— Ну ладно, все, ПОСЛЕДНИЙ кусочек.
Этот уже действительно был последним. Затем она, не иначе как соизволением божьим, ухитрилась застегнуть штаны, а я помог ей встать. Раздувшийся живот полусферой выпирал из тесных штанов и блузки. Мы медленно вышли — она опиралась на мою руку и, кажется, с облегчением вздыхала, что наконец-то с внезапным приступом обжорства покончено.
— Ты на машине? — спросил я.
Шейла покачала головой, и я предложил подвезти ее. Со вздохом облегчения она плюхнулась на сидение моего крошечного спортивного авто, машина обиженно скрипнула.
— Уфф, ну я и обожралась. Сама поверить не могу, как в меня СТОЛЬКО влезло. Растолстею, видит бог… или просто лопну.
— А вот так легче не будет? — Ловким движением я расстегнул ей штаны, и раздувшееся пузо вырвалось на волю. Шейла чуть не взорвалась от ярости… но тут прислушалась к себе, поняла, что так действительно намного легче, и с улыбкой откинулась на спинку сидения. Огладила обеими ладонями внушительное пузо, начала его массировать. «Обожралась» это еще мягко сказано.
— Сегодня побила все рекорды, а? Покушала солидно. — Я снова легонько шлепнул ее по пузу.
На этот раз девушка просто наклонила голову, поглаживая округлое чрево.
— Мягко говоря. Неделю теперь на еду смотреть не смогу. — Ага, конечно. — Так, здесь налево, мой дом четвертый от угла по правой стороне… Слушай, может, зайдешь на минутку?
— С удовольствием. Планов на вечер у меня не было.
Я припарковался у живой изгороди, вышел, обошел машину с другой стороны и открыл ей дверцу. Она развернулась, уперлась ногами в землю и протянула мне руки, чтобы я извлек ее из машины, что и было благополучно проделано. Мы медленно зашагали к дверям, Шейла обеими руками поддерживала туго набитое пузо.
— Родители в отъезде, ключ под половиком.
Мне, конечно, следовало нагнуться и самому его достать, но я не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать, как это будет делать она.
Девушка медленно наклонилась, сокнула колени. Складки на боках выбрались из-под блузки, обнажая заодно верхний краешек заднего фасада. Она подцепила ключ, но когда клала половик на место — потеряла равновесие и чуть не упала носом вперед. Тут уже вмешался я, сцапав ее под грудью и поставив на ноги. Возможно, комплексующей из-за своих габаритов Шейле не очень понравилось чувствовать мои лапы там, где эти габариты невозможно было не заметить, но уж лучше это, чем носом в пыль. Мне самому также пришлось потрудиться, приводя ее в вертикальное положение — я в общем парень неслабый и поднять 75 кило или сколько там в ней для меня труд невеликий, но это если бы я мог как следует ее обнять, а так, фактически одними ладонями, и чтобы не задеть переполненного пуза — это уже непросто. Я попытался осторожно опустить ее на землю, но сантиметрах в пятнадцати от земли ладони мои соскользнули и, в попытке удержать падающую девушку, перехватили ее немного повыше. Спустя очень-очень долгую секунду я неохотно выпустил ее груди. Шейла развернулась с сердитым видом, но не смогла удержаться от улыбки.
— Спасибо. Прости.
Открыла дверь. Мы вошли, она сразу провела меня к себе в комнату.
— Садись и — ну, не знаю, делай что хочешь, я пока переоденусь. Буду через пару минут.
— Ладно, не спеши.
Мне хотелось пить и я сходил на кухню за стаканом воды. Возвращаясь, услышал из ванной:
— Еще минутку погоди. Я где-то там оставила халат, так что закрой глаза, ладно?
Какой же я иногда умный. Мгновенно заметив халат, я сунул его под кровать. Потом услышал ее шаги, подождал секунд десять и вошел в спальню, увидев Шейлу в одном белье — примерно на размер меньше нужного. Она аж подпрыгнула.
— Джим! Я думала, ты там… — Попыталась прикрыться чем-то, потом вздохнула. — Ладно, неважно. Я в конце концов не голая. Ты моего халата не видел?
— Извини, нет. Очень жаль. — Какой я все-таки хитрый!
— За что извиняться-то, ты не виноват. Ну раз халата нет… ты же не будешь возражать, если я пока похожу вот так вот? Другой домашней одежки все равно нет… после такого ужина я все равно больше ни во что не втиснусь. Переросла весь свой гардероб, — пожаловалась Шейла, поглаживая выпирающую полусферу живота.
— Конечно, я не возражаю, чего возражать-то?
— Спасибо. Может, составишь мне завтра компанию — хочу пройтись по магазинам и купить новые шмотки? А то ходить не в чем.
— Если хочешь — пожалуйста. Только, чур, плачу не я, а то знаю я вас женщин, вам на тряпки несколько сотен спустить — раз плюнуть.
— Ха-ха-ха. Не переживай, родители мне оставили штуку баксов на расходы. Они уехали в круиз на три недели. Три дня назад. Спасибо. — Я лишь улыбнулся в ответ. — Господи, как же я устала. Вчера пол-ночи не спала. Все тело ноет. Надо бы лечь. Хочешь, посиди рядом.
Мы переместились на двуспальную кровать.
— Ты умеешь делать массаж спины?
— Конечно.
Она повернулась и попыталась лечь ничком, но потом снова перевернулась на спину.
— Нет, не получится. Слишком объелась. — Шейла снова погладила раздувшееся пузо. Я присоединился, и через минуту она просто лежала и улыбалась от удовольствия, а я вовсю гладил ее мягкий-мягкий живот. — Оххх, как хорошо… не останавливайся, Джим, только не останавливайся… знаешь, я плохо выношу, когда кто-то или что-то мне намекает на то, как я разожралась… но почему-то когда ты вот так вот меня гладишь, не чувствую ничего неправильного.
— «Разожралась»? Было бы о чем говорить. Сколько ты весишь-то? — Главное — вполне уместно, правда?
— Утром было 72. На той неделе — 71.
— Не так уж и много. У тебя крепкие ноги и вообще много мышц, так что вполне резонный вес.
Мы сидели вот так часа два, наверное. Потом девушка наконец решилась перевернуться на живот, а я сделал ей обещанный массаж. Спиной я не ограничился, потихоньку спустившись ниже — бедра, ягодицы и ноги тоже получили свою долю внимания (сама же сказала, ВСЕ тело ноет). Наконец Шейла задремала. Был уже второй час ночи. Я пристроился рядом, поглаживая ее, и сам покемарил до половины шестого. Потом тихо поднялся и поехал домой.
По дороге мне попалась кондитерская, они как раз открывались. Я притормозил, взял корзинку свежей, оглушительно горячей выпечки — две дюжины пончиков с глазурью и четыре громадных калача с сыром и сосисками, — развернулся, вернулся к Шейле и оставил корзинку на кухонном столе, а сверху положил записку — мол, как проснешься, позвони, мой номер такой-то. Потом наконец добрался до дому и плюхнулся в постель.

Телефонный звонок поднял меня в полдвенадцатого.
— Алло? — отозвался я, пытаясь придти в себя.
— Ну как есть соня. Просыпайся и приходи.
— Договорились, дай мне минут десять.
Сжевал тарелку хлопьев и в путь. Шейла встретила меня в дверях, «одетая» как вчера, полусъеденный пончик в руке.
— Заходи. Зря ты принес мне пончики — я между прочим пытаюсь блюсти фигуру. — Она ухмыльнулась. — И вовсе не так, как ты вчера вечером подумал.
Я тоже ухмыльнулся и легонько шлепнул ее по мягкому бедру.
— Проходи в гостиную. Спорт любишь? Обожаю Спортцентр, там Кенни Мейн, он такой дуся...
Симпатичная, пышечка, любит покушать и спортивные каналы. Это не девушка, а просто клад.
— Люблю, конечно.
Мы расположились на диване. Одеться Шейла и не подумала. На кофейном столике лежала одна пустая коробка из-под пончиков, и вторая, в которой еще осталось штук семь. И корзинка с последним калачом. Под любимую программу она продолжала грызть выпечку; к полудню и то, и другое закончилось, и она пошла наконец одеваться «для выхода в люди». Живот ее слегка покачивался, выпирая из слишком тесного белья сантиметра на три; грудям также было явно тесно в бюстгальтере; бедра при каждом шаге весело вздрагивали. Несмотря на солидный вес, двигалась девушка довольно быстро. Я минут пять еще сидел, сражаясь с собственной восставшей плотью, и тут в дверях снова возникла Шейла, по-прежнему в одном белье.
— Сушилке еще минут десять крутиться, — объяснила она. — А пока там после рекламы вроде анонс следующего выпуска крутят...
И неожиданно села прямо мне на колени. Да, фактурная девица. Я обнял ее за талию и погладил животик. Наощупь мягкий — мягче, чем вчера вечером. А ведь завтрак был более чем солидный!
— Ты не голодная? — поинтересовался я.
— Нет, но места в желудке еще полно. Мне, правда, вообще не следовало завтракать, и так не знаю как втиснусь во вчерашние джинсы.
— Ну в крайнем случае пойдешь прямо так, — улыбнулся я и пару раз ущипнул ее за бока где помягче. Она хихикнула, отчего ее живот заколыхался. Потом обняла меня левой рукой за плечи и, все так же сидя у меня на коленях, отклонилась назад. Прямо передо мной оказался ее бюстгальтер — вернее, выпиравшее из него пышное содержимое...
Тут, как всегда, не вовремя пискнуло реле сушилки; Шейла попыталась подняться, при этом мой нос уткнулся ей в левую грудь. Со второй попытки она все-таки сумела встать, я только и успел, что шлепнуть ее по попке. Через минуту девушка вернулась, пытаясь натянуть джинсы. Круглые коленки протиснулись без проблем, а вот дальше понадобилось приложить силу. С изрядным трудом Шейла впихнула в джинсы свои широкие бедра и задумчиво посмотрела на застежку. Ха-ха. Втянула живот и потянула изо всех сил. Все равно между пуговицей и петлей осталось сантиметра полтора.
— Нужна помощь, — усмехнулась она и улеглась мне на колени, выгнув спину. Я уминал живот девушки, а она тащила пуговицу к петле. В итоге мы победили, она встала, потеряла равновесие и плюхнулась на меня всем весом. Хорошо, что Шейла такая мягкая. Обтянутые джинсами бедра казались еще шире, живот нависал над поясом сантиметра на полтора. В облегающую блузку девушка втиснулась с несколько меньшими усилиями, между джинсами и краем подола образовалась полоска голого живота.

В магазине Шейла примерила пару шмоток 48 размера — с трудом влезла, но именно из-за этого и выглядела как конфетка! Прикупила несколько мини-юбок 52го — пока они были ей великоваты и она застегивала их на талии, но судя по темпам роста этой самой талии, вскоре Шейле придется застегивать их под округлившимся пузом. Заглянув в раздевалку, где девушка примеряла джинсовые шорты и майку, я чуток оттянул резинку лифчика и шлепнул по ее роскошной плоти.
— А бюстгальтер пообъемистее тебе не нужен?
— Ладно, раз уж я все равно тут, можно примерить. Талия у меня сейчас 80 см, значит в груди должно быть где-то 95. А неплохо звучит!
— Угу, и по-моему, это уже не совсем третий номер, — я кивнул на выпирающую из чашек нежную плоть. — Попробуй четвертый.
Она принялась перебирать бюстгальтеры различных моделей и цветов, и я пару раз приподнимал ее груди, спрашивая — «ну как?» — и возражений не услышал. Да, с этой девушкой мы определенно поладим.
Наконец она накупила новых шмоток на четыре с лишним сотни, прошлась передо мной модельной походной, затем мы обнимались и целовались в уголке, а потом ее живот громко заурчал — мол, девушку пора бы и покормить. Макдональдс был рядом, и Шейла опустошила мой кошелек, в одиночку умяв два «семейных» обеда и отполировав тройной порцией мороженого.
Голод временно сдал позиции, и мы вернулись к ней продолжать общение в приватной обстановке. Я сыграл ей на трубе пару джазовых мотивов — хобби у меня такое. Она тоже разгорелась попробовать; я вручил Шейле трубу, она глубоко вздохнула, вздымая могучую грудь к самому подбородку, и издала жуткий звук.
Пришлось выдать ей коротенькую лекцию насчет дыхания.
— Во-первых, дышать надо не грудью, а животом. Со стороны это выглядит так, как будто ты от вдоха поправляешься на три кило. Попробуй.
Еще один громадный вдох — живот раздулся так, что даже новые джинсы запротестовали.
— Я сказал «три кило», а не тридцать! — и шлепнул ее по пузу. Шейла захихикала, живот вовсю заколыхался, и даже когда девушка успокоилась, волны еще пробегали по нежной плоти. Она попробовала еще несколько раз и сдалась. Впрочем, время мы провели неплохо.
— В бассейн хочешь влезть? — предложила она.
— С удовольствием. Иди переодевайся, а я пока перетащу туда твой центр и пару дисков.
Я переключил стереосистему в наружную розетку, поставил мелодию поприятнее и нырнул в бассейн. Снаружи морозный февраль, а я в теплой воде, кайф. Через пару минут появилась Шейла. Пышнотелая богиня. Купальник хоть и цельный, но настолько тесно облегающий, что ничего не скрывает. Швы подмышками явно трещали под напором покачивающихся грудей, которые, несмотря на пышность, оставались крепкими (и прекрасно!). От холодного воздуха соски у нее затвердели, сквозь синюю ткань это было прекрасно видно. Объемистый живот растягивал купальник до прозрачности, глубокая впадина пупка выделялась темным пятнышком.
— Ой, полотенца забыла! — Развернулась и помчалась в дом, светя полуголым задом — пышные ягодицы втиснулись в купальник едва наполовину. Бедра вовсю колыхались на бегу. Через минуту девушка вернулась с двумя полотенцами и большой коробкой шоколадных конфет. Полотенца бросила на шезлонг, стоящий на краю лужайки, и спустилась в бассейн. — Ахх, какое наслаждение… водичка теплая, пузо так и млеет...
Распечатав коробку, я потихоньку скормил ей конфеты одну за другой, свободной рукой поглаживая упомянутое пузо. В теплое воде оно стало мягким-мягким. Я пригласил Шейлу составить мне компанию — смотаться в Канкун на весенних каникулах; девушка охотно согласилась, а когда я спросил, какие у нее планы на лето, она сильно меня расстроила: оказывается, мать отправляет ее в лагерь для похудания, на десятинедельный курс! Это же минимум килограммов двадцать долой!
— Из тебя же там сделают сушеную воблу! Один только хороший момент вижу во всем этом: после лагеря мы оба получим море удовольствия, откармливая тебя до нормального размера.
Шейла лишь улыбнулась, продолжая поедать шоколадки. Минут через двадцать коробка опустела, я прижался к ней поплотнее и стал поглаживать по спине. Вскоре девушка заявила:
— Чувствую, все эти шоколадки осядут у меня на бедрах.
— Здесь? — уточнил я, кладя руку ей повыше колена. — Или выше? — я скользнул пальцами вверх, легонько ущипнув мягкую плоть.
— Еще выше, — она опустила руку между бедер и раздвинула ноги, чтобы они не соприкасались. Я скользнул ладонью туда же, потом ей под купальник… в общем, что было дальше и как долго это продолжалось — точно не помню, но в итоге у Шейлы снова разыгрался аппетит, и мы выбрались из бассейна и отправились на кухню. Там девушка умяла две полных талерки овсянки с шоколадом, пока я жарил ей яичницу и оладьи. Такой себе «полуночный завтрак» получился. Она устала, я тоже, и мы плюхнулись в постель.

В шесть сорок семь меня грубо растолкали и пожаловались «я голодная». Ладно, ответил я, поднялся, снова пожарил оладьи и яичницу, и принес ей прямо в постель вместе со стаканом шоколадного молока (Шейла его обожала). С полной тарелкой девушка расправилась практически не просыпаясь, икнула, допив молоко, и плюхнулась обратно на подушку. Я лег рядом, поглаживая ее живот, и также заснул. Часиков в одиннадцать мы проснулись уже окончательно, я приготовил очередную порцию оладьев и яичницу, теперь уже с сосисками и беконом. Шейла смела все без остатка.
— Вот интересно, сколько весит моя малышка?
— Ну, я сижу на строгой диете. Так что где-то 50-55 кило.
— Ага. На Марсе. — Я ущипнул ее за бока. — Весы в доме есть?
— Где-то есть. Погоди, сперва доем — очень сосиски вкусные. Ты чудесно готовишь, я бы и от добавки не отказалась.
Это всегда пожалуйста.
Насытившись наконец, Шейла направилась в ванную, где стояли весы — старые, с ручной балансировкой.
— Без одежды будет точнее, — заметил я.
— Наверное, ты прав. А то кто его знает, из какого брезента нынче шьют шмотки. — Девушка сбросила все, кроме трусиков; груди, более чем пышные, задорно торчали сосочками вперед. Взобравшись на весы, она принялась перемещать гирьки. — Два дня назад было 72. Так… 73… 75… 78. Шесть кило за два дня. Недурственно. Конечно, в основном это в желудке, но все это обжорство мне точно обойдется где-то в килограмм жира.
— Если не больше, — я сгреб в горсть складку у нее на боку. Шейла хихикнула.
— Два дня назад я ненавидела себя за это. А ты изменил все мое восприятие. Но если тебе покажется, что я стала слишком толстой — обязательно скажи, и я перестану есть.
— Ага, конечно. Ты — и перестанешь есть? Сильно сомневаюсь.
— Думаешь, не смогу? Спорим: следующие два дня я на жесткой диете — вода, лист салата и пара крошек хлеба. Просто чтобы показать тебе, что я могу продержаться и на лагерном пайке!
— Договорились. А если не выдержишь, я посажу тебя на СВОЮ диету и буду кормить, пока ты не пожалеешь, что Господь изобрел желудок!
— Заметано!

Шейла удивила меня. С полудня и до самой ночи она съела в общей сложности менее пятисот калорий. Но посреди ночи девушка проснулась и выскользнула из постели — я бы и не услышал, но когда она открывала дверь спальни, у нее очень громко заурчал желудок. Я притворился, что сплю, а потом тихо поднялся, прокрался за ней и подсматривал, пока она выгребала все, что нашлось в буфете и в холодильнике. Через полчаса, умяв съестного на целый взвод, Шейла икнула и довольно погладила раздувшийся живот. Убрала все следы преступления и собралась обратно в спальню.
Я выпрыгнул в коридор поямо перед ней, обвиняюще указывая на округлое пузо.
— Ты помнишь наш уговор?
— Ну и? — горделиво вздернула она подбородок, проскользнула у меня подмышкой и метнулась в спальню. Впрочем, я быстро ее поймал, поди побегай с таким пузом. Посмеялись и забрались обратно в кровать.
— Кормить меня будешь уже завтра.
— Ладно. В ресторанах съестного побольше, чем на кухне.

— 'Еезет… — с набитым пиццей ртом выдохнула она. На щеках, подбородке, шее и груди — сальные пятна. Блузка расстегнута, штаны расстегнуты, раздувшееся пузо тяжело лежит на коленях.
— Что-что? Не слышу.
Шейла прожевала пиццу, проглотила.
— Не лезет больше. Все, не могу.
— Да ну брось, остался последний ломтик пиццы, потом бургеры — и все! Давай, ты можешь. Все равно ведь съешь. Я не отступлюсь — руки-ноги у тебя связаны, а откажешься открывать рот — отшлепаю по пузу, что будет крайне неприятно, учитывая, сколько ты уже умяла.
Я поднес ломтик пиццы к ее губам и она с явными усилиями одолела его. Но на бургерах заартачилась, и я звонко шлепнул ее по пузу. Тугое как барабан, факт, девушка более чем объелась. На столе — коробка из-под «семейной» пиццы и громадная миска, где была вермишель. Остались два больших бургера. Может, это и грубо, но уговор есть уговор — я силой открыл ей рот и принялся буквально запихивать их ей в глотку. Шейла едва не лопнула, секунд на десять даже сознание потеряла. Но — выдержала, и через пятнадцать минут с бургерами было покончено. Она устало, но торжествующе улыбнулась мне. Я улыбнулся в ответ, освободил ее, поцеловал и погладил подрагивающее от напряжения пузо. Потом стащил с нее штаны. Дальнейшее оставляю воображению читателей...

Когда ее родители наконец вернулись, Шейла весила 86 кило и с трудом влезала в те одежки, что купила на второй день. При родителях, впрочем, она поправлялась далеко не столь космическими темпами, к лету набрав еще где-то пяток килограммов. Впереди у моей 91-килограммовой красавицы был кошмарный лагерь. Мы договорились, что оттуда она мне о своем весе писать не будет.
В середине августа она вернулась, и тем же вечером я приехал к ней.

— Привет, Джим! — встретила она меня в дверях.
Я чуть не рухнул на месте.
— Ну как? — Девушка прошлась передо мной, как на подиуме, в тех же джинсах, что носила перед отъездом. Только тогда эти джинсы облегали ее подобно второй коже, а живот нависал над поясом.
Она обняла меня. Груди у Шейлы стали меньше, хотя оставались вполне достойных габаритов для ее росточка. Ладони мои сомкнулись на ее мускулистой спине.
— Что они с тобой там сотворили? Куда делось все остальное? — я ткнул ее в живот. Туда, где живот когда-то был. Кубиков пресса под блузкой не прощупывалось, но роскошная мягкая округлость исчезла без следа.
— Ну, мне там показали, какой мне следует быть. Похудела на 34 кило. И чувствую себя ГОРАЗДО лучше. Там я была толстухой. А теперь все отлично, я могу ходить куда угодно и все думают, что я красавица.
— Да, но как же я? Мне ты нравилась как раз такой. Я ОБОЖАЛ тебя именно такой.
— Ну, уж прости, но теперь я — такая.
Мы молча смотрели друг на друга.
— Ничего, я все равно тебя люблю, какой бы ты ни была.
Она улыбнулась и снова обняла меня. А я знал, что все равно своего добъюсь и как-то откормлю ее обратно.

Две недели спустя. Вряд ли она поправилась хоть на полкило. Выглядела точно так же. Впрочем, мой план потихоньку претворялся в жизнь. Шейла строго блюла диету, но не могла устоять перед моими фруктовыми коктейлями, куда я добавлял сахар и мед. Я на голубом глазу заявлял, что они не просто вкусные, но и очень полезные — что в принципе правда, если только знать меру. Шейла же поглощала их буквально литрами… и все равно ее фигура оставалась прежней. Тогда я добавил в рецепт мороженое. Вкус Шейле понравился еще больше. Ну, кажется, дело на мази.

Месяц спустя. Кажется, работает, очень потихоньку. Поправилась до шестидесяти, то бишь на пару кило. Стала лишь самую чуточку мягче, и то если знать где щупать. Но наступает осень, многие любимые шейлины фрукты отходят. Мне частенько удавалось уболтать ее на обычный коктейль из мороженого уже без фруктов. Плюс в холодную погоду она не будет бегать так активно… Да, немного усилий, и моя пышечка вернется.

Еще месяц. Фруктов нет, есть обычные молочные коктейли. И просто молоко, само собой, не обезжиренная водичка. Аппетит возвращается. Девушка все чаще ест со мной, а не только пьет «полезные коктейли». Вес 66, наконец-то снова появился мой любимый животик. Округляется зад, увеличились груди, а одежда трещит по швам, что лишь добавляет Шейле привлекательности.

День Благодарения. 69. Приглашаю ее к нам на ужин — после того, как она, соблюдая семейную традицию, съест полный праздничный обед (сытный ужин шейлина родня не признает).
— Можно мне еще картошки?.. Пожалуйста, передайте клюквенный соус… Ой, а можно мне еще чуточку индейки?..
Она ела, ела и ела, а у меня сердце радовалось. Я наполнял ее тарелку, она улыбалась и очищала ее. Так продолжалось дольше часа. Потом семья потихоньку расползлась по углам, я привел ее к себе в комнату, уложил на большой диван и включил ящик — там показывали какой-то футбол. Девушка обеими руками поддерживала живот, раздувшийся от всего съеденного. Через некоторое время триптофан (если вы не в курсе, в индейке его полно) взял свое и она отключилась прямо у меня в объятиях. Моя пышечка вернулась. Я тоже задремал.
В два часа ночи она проснулась. Мы спали часов семь, и разумеется, Шейла снова хотела кушать.
— Я немного проголодалась, милый, не принесешь мне чего-нибудь? Сандвич с индейкой, например?
— Ну наконец-то твой аппетит вернулся. И животик. Я уж думал, никогда больше его не увижу.
— Я что, по-твоему, толстая? — оскорбленно взвилась она.
— Ну, местами, — фыркнул я и пощекотал ее животик и бока.
— Прекрати… не… смеши… меня… вовсе… я… не… толстая!
— Ага, а это что такое? — я прекратил измываться и несколько раз ткнул ее в бока и в пузико.
И тут ее накрыло. Она ТОЛСТАЯ, и толстой останется. Девушка разрыдалась, я обнял ее и принялся утешать. Одно к одному, и вот мы уже на диване и активно ласкаем друг друга, а потом прямо там и занялись куда как более приятным делом. Потом, утомленные и довольные, уже готовы были уснуть, но тут шейлин живот протестующе взвыл.
— Так где там мой сандвич? — вопросила она.

К рождеству Шейла весила 77 кило. К февралю — 81. Потом ее родители снова отправились в месячный круиз по европам, и мы провели этот месяц с обоюдной пользой и удовольствием, будьте уверены. Каждый вечер мы посещали тот ресторанчик, где впервые встретились. Шейла раздалась до 92 кило. Родители рвали и метали, но она их больше не слушала. Познав как изобилие, так и аскетизм, девушка решительно предпочитала первый вариант.
В начале лета Шейла весила уже 103, а в конце августа — 109. Родители отступились, разве что теперь не столь охотно выделяли дочери средства на обновление гардероба, который она постоянно перерастала. Я не возражал: мне нравилось видеть Шейлу в слишком тесных шмотках. 120 стало своего рода порогом, после которого девушка поправлялась уже очень медленно, хотя аппетит оставался прежним. Я был без ума от моей прожорливой красавицы.
Замуж (за меня, конечно — что я, дурак, упускать такое сокровище?) Шейла выходила 130-килограммовой. От «песочных часов» остались лишь старые фото, раздавшаяся в талии новобрачная напоминала наливное яблочко. Вот и прекрасно, кто бы возражал. Мы счастливы и возврата к былому не желаем.
А живот моей любимой продолжает расти...