Сама себе Валентинка

(My Own Valentine)

День святого Валентина, ароматы любви и все такое. Полный кампус влюбленных и счастливых парочек — парни дарят девушкам цветы и конфеты, девушки отвечают игривыми взглядами и воздушными поцелуями — все такое милое и романтичное, аж с души воротит.
Ну ладно, не воротит, но чувствую себя лишней на этом празднике жизни. С бывшим своим я почти два года как расплевалась, и с тех пор нового кавалера так и не встретила. Вся ушла в работу — преподавание и программирование, — после того, как закончила с собственной учебой и, как могла, постаралась приспособиться к жизни в «реальном мире». Да, я достигла многого и рада этому, но чем дальше, тем отчетливее чувство, что я так никогда и не найду того, с кем хочется провести остаток жизни.
Мать опять же постоянно об этом талдычит, каждый день звонит и повторяет — ах, Лина, тебе уже скоро тридцать стукнет (ну да, лет через пять, совсем скоро), когда ж ты наконец выйдешь замуж и подаришь мне внучат?
Не знаю, мам, как правило, отвечаю я, пока еще Того Самого не встретила. Пытаюсь напомнить, сколько всего я сама за эти годы достигла, подняла с нуля собственную компанию, стала одним из немногих женщин-гуру компьютерных наук...
Ее это не впечатляет.
Ах, Лина, когда ж ты уже наконец похудеешь! — включает она заезженную шарманку, — ты все толстеешь и толстеешь, так тебе никогда не найти мужа.
Моя мать главный критик в том, что касается моего веса и режима питания. Оно конечно да: я хоть и мелкая в смысле роста, но в ширину… в общем, «легче перепрыгнуть, чем обойти» это почти обо мне. И да, аппетита моего хватит на бригаду голодных лесорубов. Люблю поесть и не пытаюсь это скрыть. Забавно, что именно мать всегда критикует мой вес, учитывая, что она сама всю жизнь была толстой, и именно ее усилиями что я, что мой младший братец с детства привыкли к диете из бургеров, пиццы и тому подобного «быстрого питания». Сама вырастила пару обжор, а теперь думает, что я резко стану супермоделью?
В своей лаборатории в универе я почти всегда одна. Да, с теми или иными вопросами заглядывают то студенты, то коллеги, но большую часть дня я там в одиночестве, работаю и лопаю все, что под руку попалось. Я люблю сладкое, но и солененькое вроде чипсов и жареной картошки тоже люблю. А уж шоколад — моя категорическая слабость, как начну есть, так просто не в силах остановиться, пока весь не закончится. Знаю, мне бы следовало грызть «здоровую» хрень типа морковных палочек или там рисовых лепешек, но — это превыше меня, кажется, чем калорийнее вкусняшка, тем больше шансов, что она мне понравится.
И вот время за полдень, я работаю и поедаю шоколадки, и тут ко мне входит Роберт из библиотеки — один из самых классных в нашем кампусе, как по мне. Обычно-то я его вижу только когда мне самой что-то в библиотеке нужно по справочным материалам, а тут он — и у меня. Оказывается, вот именно сегодня в библиотеке возник какой-то глюк с их обновленным софтом, и Роберта послали, а вдруг я смогу помочь. Дело по факту пустяковое, удаленкой войти и вбить правильный ключ, несколько минут; и вот пока я стрекочу по клавишам, Роберт сидит рядом, красавчик, так еще и пахнет от него приятно, и я тихо мечтаю: эх, вот бы он взял да пригласил меня на свидание, ему бы я точно не сказала «нет»...
А когда он уходит, смотрю на себя в веб-камеру, которую пристроила вместо зеркала, и понимаю, что у меня пол-физии в шоколаде все это время было. Мрак. Ну вот тебе и романтическое знакомство, фыркаю я, уж Роберту нафиг не нужна такая квашня и размазня...
Ай, нафиг.
Уже заканчиваю рабочий день, и тут мне звонит Стефани. В студенческие дни мы с ней были неразлейвода, потом она перебралась в Колорадо — пригласили в тамошнюю контору, — но как минимум раз в неделю созваниваемся и обмениваемся сплетнями и личными новостями. В каком-то смысле мы сейчас даже ближе, чем были, хотя нас и разделяет пол-континента.
— Ну так как делишки? — спрашивает она, как обычно.
Я расписываю ей неудобную ситуацию с Робертом и шоколадом, плачусь в виртуальную жилетку, мол, я все одна да одна, вон очередной валентинов день на дворе, и мне придется его провести в одиночестве...
— Ну так стань сама себе Валентинкой! — говорил Стефани.
— Ты о чем?
— Чем ждать, что вдруг появится таинственный незнакомец и пригласит тебя на свидание — подари себе подарок сама! Купи цветы-конфеты и устрой себе персональный праздник. Люби себя и пользуйся взаимностью, не прогадаешь!
Какая-то струнка внутри меня отвечает на эти слова, и после разговора со Стефани настроение мое куда лучше, чем было прежде. Почему бы и нет, в конце-то концов, что я теряю?
Первым делом по дороге домой заруливаю в знакомый ресторанчик «деревенской» кухни — естественно, из тех, где «съешь-сколько-влезет», как обычно, на входе с меня берут вдвойне, и как обычно, мы на пару с моим аппетитом это более чем компенсируем. Ростбиф, картофельное пюре, макароны с сыром и много всякого другого, уфф, в общем, сколько влезло, а влезает в меня немало. Выхожу, перевожу дух и понимаю, что мне еще хочется чего-нибудь азиатского, еду в индийский ресторанчик той же категории — там меня тоже знают и тоже требуют двойную плату за вход, а я в отместку сметаю много-много жареной вермишели, жареного риса, целую гору жареных креветок и курятины в кисло-сладком соусе… мм, охх, объесться второй раз подряд — это даже для моего желудка подвиг.
Потом вперевалку топаю в кондитерскую рядышком — у них, конечно же, широчайший выбор пирожных и выпечки на Валентинов день, и покупаю большую коробку всяких ассорти. А потом останавливаюсь у своего любимого шоколадного ларькам и беру там четыре больших «сердечка» в смысле коробки шоколадок с кремовой начинкой, естественно, перепробовав перед этим еще пару дюжин предлагаемых вариантов.
Завершая квест «побаловать себя», покупаю на углу букет роз, и затаскиваю все свои покупки домой. Букет в вазу, переодеваюсь в самый уютный и мягкий спортивный костюмчик и плюхаюсь на диван. Меня ждет запойный вечер старых добрых романтических кинолент и целая гора сладкого. Жадно запихиваю в рот то пирожное, то печенье, то шоколадку, чувствуя, как желудок становится все тяжелее, вся поглощенная романтическими волнами киноклассики с телеэкрана… и сама не замечаю, насколько же меня распирает.
А когда замечаю — уже слишком поздно.
— Охх, что же я с собой сотворила! — со стоном оглаживаю свое громадное раздувшееся пузо, одна, в полумраке. — Ик! Я же целая гора сала! Ох, ну зачем, ик, зачем я с собой такое творю!..
Желудок мой переполнен сверх всяких пределов. ТАК я никогда в жизни еще не обжиралась, состояние «щас лопну» перекрыто давно и прочно. Меня так раздуло, словно я вот-вот рожу сразу пятерых, и болит и давит внутри примерно как при настоящих родах. Наверное. Личного опыта нет.
— Ну вот, мама, я и похудела — ик! — чтобы найти себе Валентинку!..
Сползаю в лежачее положение и пытаюсь массажем унять боль в громадном перетруженном пузе. Голова на подушке, пузо горой торчит надо мной, содрогаясь от каждого вздоха как тяжеленный шмат желатина, внутри все крутится и ревет, как в барабане стиралки. Перетруженная пищеварительная система заставляет обессиленно икать, сигнализируя, что с такими убийственными объемами калорий даже ей, тренированной, так просто не справиться. Пытаюсь перевести дух, по-собачьи свешивая язык… и тут резинка моих спортивок попросту лопается, отчего мое громадное пузо выплескивается еще дальше и колышется еще больше.
— Уффф… прорва твоя обжорливая, — обращаюсь я то ли к себе, то ли к собственному пузу, придерживая его с боков обеими руками.
И тут мой телефон на кофейном столике начинает светиться и вибрировать, подавая знакомый сигнал. Кто-то пишет мне в мессенджере. Ну и кто это может быть глубоким вечером? Пытаюсь дотянуться до аппарата пухлой и неуклюжей рукой, все еще перепачканной в липком креме. Затем, уже сцапав телефон, пытаюсь сосредоточить взгляд на экране, чтобы разобрать слова. После чего меня буквально вздергивает.
«Лина, привет, это Роберт из библиотеки. Надеюсь, ты не против, мне твой номер дали на факультете. Понимаю, что это вроде как в последний момент, и прости, что так поздно — но скажи, у тебя есть планы на нынешний Валентинов день?»
С трудом верю собственным глазам — это что, правда, на самом деле? То, о чем я только мечтала — вот сейчас сбывается, становится явью, а я лежу на диване, обездвиженная из-за собственного безудержного обжорства.
Не очень понимаю, что тут можно сказать, и отвечаю честно.
«Привет, Роберт. Нет, я не против, что тебе дали мой номер, и даже рада, что ты на связи. Так, если совсем уж честно — сегодня, когда мы работали у меня в кабинете, я вроде как надеялась, что ты пригласишь меня на свидание.»
«Знаю. Я и хотел. Уже почти собирался именно это и сказать. А в последнюю минуту духу не хватило. Прости. Лина, ты мне правда нравишься, просто это я такой стеснительный.»
«Ничего, это я понимаю. Ты тоже мне нравишься, Роберт. Я-то боялась, что ты решил, что я неряха и размазня, потому как у меня вся физия в шоколаде была, ха.»
«Хаха! Ну, раз уж мы все говорим честно — я тоже признаюсь, что когда у тебя лицо перепачкано едой, мне кажется, это очень мило.»
«А, то есть в других случаях, когда ты меня такой видел, тоже?»
«Ну да, то есть почти всегда, как я тебя вижу, хе-хе. Но мне кажется, это даже умилительно.»
«Правда?»
«Угу. Сказал же — честно. Мне всегда нравились женщины, которые любят поесть. А ты каждый раз что-то жуешь, и мне это очень нравится.»
«Серьезно?»
«Да. По мне, это красиво.»
«Правда?»
«Ага. И соблазнительно.»
«Ох, видел бы ты меня сейчас. Валяюсь на диване, вся обожрамшись, пузом кверху, перемазанная кремом и шоколадом, ха-ха.»
«Серьезно?»
«Господи, Роберт, я сегодня такая обжора!»
«Да?»
«Как на духу скажу — никогда в жизни столько не ела.»
Подробно расписываю Роберту, как я рухнула в депрессию от того, что осталась одна на Валентинов день, и как подруга Стефани предложила стать «сама себе Валентинкой» и устроить себе персональный праздник — ну и как моя интерпретация этого предложения привела к тому, что вот я, обожравшись до невозможности, валяюсь на диване, аки выброшенный на берег кит. А потом, словно напрочь позабыв о стыдливости, щелкаю собственное селфи — вот прямо так, с гигантским голым пузом, перемазанной едой — и отсылаю ему.
«Ох, бедняжка, — отписывается Роберт, — тебе бы сейчас явно не помешал хороший массаж живота.»
«Еще как не помешал бы, — соглашаюсь я. — Самой не осилить, мои пухлые ручонки сейчас едва до пупка достают, так меня раздуло.»
Роберт отвечает сердечком, и тут до меня доходит, что, собственно, сейчас происходит.
Мой бывший, с которым я расплевалась два года назад, как и моя мать, постоянно меня критиковал за лишний вес и пытался изменить мою натуру. А я по натуре — толстая. Всегда (лет этак с десяти) была толстой. И всегда буду. И любой мужчина, который пожелает войти в мою жизнь, или это принимает, или идет лесом. В идеальном мире я бы с радостью нашла такого, кто бы не просто принял это, но и обожал бы меня-толстую. Такие существуют, я знаю, читала в Сети кучу историй и статеек о мужчинах, которые страстно вожделеют именно крупногабаритных женщин — еще и побольше меня, такие тоже бывают, — которые водружают своих Венер Виллендорфских во плоти на виртуальные пьедесталы и поклоняются им, как вполне реальным богиням. В общем, в чем тут суть: мне нравится быть толстой. Мне нравится мое неохватное пузо и жирная задница. Мои раскормленные бедра и пухлые руки. Мои сочные непослушные сиськи, круглое лицо и два подбородка, за которыми шеи не видно. Я знаю, что я милая и соблазнительная. И так ли невероятно полагать, что кто-то в этом мире разделяет мое мнение о себе, любимой?
И вот доходит до меня, что я, возможно, как раз этого кого-то и нашла.
«Ты живешь далеко от кампуса?» — спрашивает Роберт.
«В двух кварталах, — отзываюсь я, — ходила бы на работу пешком, не будь я такой жирной лентяйкой.»
Пауза. Что дальше — не знаю. О чем он думает? Пытается устроить так, чтобы я пригласила его к себе? А если да — должна ли я ему это позволять? Нет, Роберт мне очень даже нравится, он милый и симпатичный, и есть такая вероятность, что у нас есть кое-что, очень важное кое-что, общее. Но… мы с ним не пара. И даже не знаем друг друга так хорошо, чтобы ею быть. Рискнуть?
«Ты вызываешься добровольцем на массаж моего живота на этот вечер?» — решаюсь я на полушутливый вопрос, в глубине души надеясь, что он примет его вполне всерьез.
«Если дашь свой адрес, — тут же отвечает он, — буду через десять минут.»
Сердце мое замирает. Я и радуюсь, и сомневаюсь. Дальше-то что? Чего он ожидает? Затащить меня в койку вот так вот, сразу, даже без прелюдии в виде романтического свидания? Я сейчас в таком раздувшемся и обожравшемся состоянии, что едва пошевелиться могу, и насчет секса мало на что гожусь по той же самой причине. И каким бы Роберт ни был симпатичным, прямо сейчас я на это опять же вряд ли готова. И пока я вот так вот размышляю, что бы ему ответить, приходит еще одно сообщение, сразу разрешив почти все сомнения.
«Лина, я просто хочу сказать тебе: если хочешь, чтобы я пришел — я с удовольствием, и для меня будет честью свершать сегодня массаж твоего живота. Просто, чтобы ты знала: я не хочу делать ничего такого, что бы заставило тебя чувствовать себя неудобно. Я знаю, что нам еще только предстоит как следует познакомиться, и я с нетерпением жду этой возможности, чтобы проводить с тобой больше времени, чтобы мы с тобой лучше узнали друг друга. Считай, что сегодня я твой, чтобы помочь умерить боль в желудке, не более того. Можешь довериться мне.»
Рискнуть и надеяться, что он говорит правду. Что ж — я отписываю ему свои координаты, и звонок в дверь раздается через девять минут двадцать секунд. Я как раз собираюсь с духом, чтобы сползти с дивана и впустить его в свои апартаменты.
Роберт оказывается идеальным джентльменом. Садится рядышком на диван и, как и обещал, устраивает моему большому и раздувшемуся пузу приятный расслабляющий массаж. Весь вечер мы вот так вот сидим, смотря старые романтические фильмы, немножко разговариваем, обмениваясь кусочками информации о личной жизни, но по большей части — все-таки молчим. Очень хорошо вот так вот быть с тем, кто не испытывает необходимости заполнять тишину звучанием собственного голоса просто для поддержания разговора. Роберт разговаривает в основном руками, ласковые пальцы его легкими прикосновениями убирают всю боль и вздутие, когда скользят по моему круглому пузу, вверх и вниз, по часовой стрелке и против. Беседовать — это великолепно, но как же много можно узнать друг о друге попросту прикосновениями! Думаю, тем вечером я многое узнала о Роберте.
Я расслабилась настолько, что позволяю теплому и ласковому массажу убаюкать себя. Просыпаюсь уже на рассвете, с удовольствием вижу (и чувствую), что Роберт никуда не ушел, он тихо посапывает тут же, на диване, рядом со мной, и рука его все так же лежит на куполе моего пуза, любовно и бережно. Это настолько тепло и приятно, что воспоминание об этом я сохраняю в особом уголке своего сознания, намеренная раз за разом возвращаться к этому моменту и вновь переживать его.
Нам с Робертом действительно предстоит еще познакомиться как следует, и с каждым последующим днем мы все больше времени проводим вместе. Наверное, он — это действительно Тот Самый, кого я искала прежде, возможно, как раз тот, с кем я хочу прожить остаток жизни, и все это началось в тот чудесный Валентинов день.
Самый лучший Валентинов день, какой только бывает!