Романтический телевечер
Романтический телевечер
(Filmabend und Liebe)
Ты организуешь для нас двоих милый телевечер.
Я, как твоя пышная принцесса, разумеется, занимаю самое лучшее место: прямо посреди дивана.
Ты, конечно, можешь пристроиться сбоку, пока еще втискиваешься, пожалуйста. Кто ж еще будет меня кормить и лелеять. а, милый?
На экране запускается романтическое аниме. Просто прелесть, ты знаешь, как меня растрогать, подлиза ты мелкий.
На столе — тонны моих любимых вкусняшек и напитков, аккуратным ассорти, и перед каждым — мисочка, о, я знаю, зачем, и предвкушение теплым огоньком озаряет все мое существо.
Фильм начинается. Практически тут же мой объемистый желудок начинает ворчать, и ворчание это игнорировать невозможно, и я, ерзая, откидываюсь еще глубже в мягкие объятия дивана, а раздвинутыми коленками чуть придвигаю к себе стол.
Это сигнал тебе: начали.
Приподняв руку, пухлым пальцем я указываю на выбранную вкусняшку — одну, потом другую. Ты тут же наполняешь мисочки и скармливаешь мне по кусочку, чутко и ласково. Мой взгляд все время на экране, я же не хочу пропустить ни одного важного мгновения.
Потом я указываю на «колу». Ты, скатившись вбок, переливаешь бутыль в мою любимую канистру с воронкой и подаешь мне трубку. Пью я сама, в трубке удобный клапан, и все глубже ныряю в омут обжорства и наслаждения, продолжая указывать на те и эти вкусняшки, потихоньку выдувая два литра шипучки глоток за глотком.
Ты привычно ласкаешь мой раздувающийся живот, почти с самого начала, но он все растет и растет — слишком много съедено, а главное, шипучка, вернее, углекислый газ. Так бывает каждый раз, потому-то живот у меня весь в растяжках. Не только он, впрочем.
Громко икаю. И тут же делаю невинный вид: ой, а что это было?
Мы оба хором хихикаем.
С тех пор, как я осознала связь еды и вожделения, с тех пор, как во мне проснулась истинная моя страсть — я стала воистину ненасытной.
Самая толстая в классе. В школе. В округе.
Волшебное слово «еще» и его сокрушительные последствия.
После восемнадцати я переехала жить к тебе. С тех пор я могу есть все, что захочу. Все, что нравится. А главное — в неограниченных количествах!
Аппетит у меня всегда был на зависть, и с годами лишь вырос.
Ты понял это практически сразу, искусно сыграл на моих слабостях и открыл им — меня всю.
И это хорошо.
Я ведь совсем не против, чтобы меня раскормили еще сильнее.
Так что с тех пор, как мы вместе, меня становится все больше — и это продолжалось еще активнее с того дня, как ты надел мне кольцо на палец...
Часа полтора спустя телевечер заканчивается.
В гостиной царит хаос. Там и сям пустые миски и бутылки — кола, пиво, виски.
Я, категорически обожравшаяся и слегка пьяная, лежу на диване. Пришлось лечь: пузо настолько отяжелело и раздулось, что я и экрана-то не вижу, если сидя.
Ты же сидишь на ковре передо мной, места-то на диване уже нет. И когда я икаю, ты меня целуешь. В сотый, в тысячный раз.
Рядом горка одноразовых бумажных платочков. Ты знал, что от романтического фильма меня пробьет на слезы, и заранее подготовил средство этот поток унять.
На экране ползут титры. Пытаюсь встать. Не получается. Слишком растолстела, слишком отяжелела, а сейчас вдобавок слишком объелась и отполировала выпивкой. Нет, чтобы действительно опьянеть, под такое количество закуски мне нужно выпить много, много больше… но двигаться от этого не легче.
Ты помогаешь мне переместиться в вертикальное положение, и совершив этот подвиг, я нетрезвым носорогом топаю по комнате, запинаясь о все, что тут разбросано. Ты направляешь меня в спальню и помогаешь раздеться (ладно, раздеваешь), нежно и ласково, тепло твоих поцелуев ощущается всей кожей.
Особенно тепло там, внизу. Мурашки по коже. Ты чувствуешь это — и большими пальцами потираешь затвердевшие виноградины моих сосков.
Возьми меня, безмолвно кричит все мое тело. Ты знаешь этот крик.
В кровати я сразу перекатываюсь во вдавленную ложбину посередине, углубление это здесь создала я сама — своим тучным массивным телом.
Ты начинаешь гладить мои груди, и губы моего святилища сами приоткрываются в ответ на твои искусные прикосновения. Я столь полна восторга, что ты сходу, как нож сквозь теплое масло, скользишь к моей кнопке.
К КРАСНОЙ кнопке.
И начинаешь искусно манипулировать ею, как всегда. Я сама уж сколько лет этим не занималась — ибо, во-первых, слишком растолстела и обленилась, а во-вторых, кажется, ты с моим телом уже знаком лучше меня.
Твой жезл, твердый и одновременно пульсирующе-мягкий, влажный от восторга… Ты просто прелесть, словно подросток, у которого вот сейчас первый раз будет.
При этом ты играешь с красной кнопкой, вслушиваясь в мое дыхание, точно зная, насколько близко я к вершине.
И оглаживаешь мое разбухшее, раздувшееся, шарообразное пузо медленными теплыми кругами.
И снова, и снова — твой жезл, властный жезл регулировщика...
Правой рукой тянусь к прикроватной тумбочке, нетерпеливо добываю пакетик моих любимых шоколадных шариков, вскрываю и забрасываю в рот. Даже сейчас, даже в таком состоянии — я хочу, я должна есть.
Дыхание мое учащается, внезапно и глубоко...
Ты тоже это чувствуешь, еще до того, как осознаю я сама!
Вот сейчас...
И ты, и я, мы оба смешиваемся в едином порыве, я утробно мычу, как корова на лугу, я взлетаю, я ныряю, вся в тумане… а потом чувствую, как внутри пульсируешь и горячей волной выплескиваешься ты, и меня вновь накрывает, долго и протяжно.
Мгновение длиною в вечность, и все.
Я обессиленно растекаюсь по ложбине на матрасе. Ты сползаешь рядом, а через какое-то время, переведя дух, помогаешь мне перевернуться набок и прижимаешься к моей спине. Жезл твой уютно-расслаблен, впрочем, если посреди ночи ему и тебе восхочется продолжения, я не против.
Убаюканная ласками твоих теплых рук и поцелуями в шею, я погружаюсь в сон. Пробормотав — надо бы повторить такой телевечер, — получаю от тебя одобрительное урчание и последнее на сегодня признание «я тебя люблю», и засыпаю окончательно в твоих объятиях, нежных и надежных.
У меня прекрасная жизнь.
У меня прекрасный мужчина.
Иного и желать нельзя.