Решение всех семейных проблем
Решение всех семейных проблем
(Fixing the family)
Возвращаюсь домой, переступаю порог и не могу не задать вопрос:
— О, Каролина? — Никаких «Карол», «Кэрри» и прочих уменьшительных, я-де уже достаточно большая девочка, чтобы обойтись без этого. — Я думал, ты нынче вечером будешь на гульках.
Восседающая на диване перед телевизором старшая дщерь моя пожимает плечами.
— Передумала.
И с независимым видом отправляет в рот кусочек тортика.
— Тебе вроде нравилось проводить время в компании.
— Нравилось. — Еще кусочек. — Только вот Рик, этот козел, заявляет, что при нем мне есть не дозволено, а подружки хихикают и тычут пальцами в мой живот. — СНова пожимает плечами. — С такой компанией — спасибочки, лучше посижу дома и спокойно поем.
— Уверена?
Зевнув, Каролина потягивается, из-под задравшейся футболки вываливается пузо, пухлое и бледное, пропорциями вполне соответствующее округлой фигурке моей старшенькой.
— Да. Я голодная, куда-то идти — влом.
— Что ж, по мне, так сиди дома сколько хочешь, — всячески пытаюсь не ухмыльнуться. — Если что понадобится, скажешь.
— Ну… у меня вообще-то почти закончился тортик. Можешь еще принести из кухни, чтобы я не вставала?
— Не вопрос. Молока тоже принести?
Она кивает.
Пополнив ее запас провианта, направляюсь к ванной. По пути прохожу мимо спальни моей младшей, Сэнди (вот она как раз не любит своего полного имени «Александра»). Поскольку дверь открыта, я вижу, как она валяется на кровати с лаптопом на пузе. Смотрит вроде бы в экран, но когда я пересекаю дверной проем, младшая подает голос:
— Привет, пап, как дела?
Удивляюсь и радуюсь одновременно. После вступления в подростковый период Сэнди на волне протеста против всего на свете с головой нырнула в субкультуру готов; то, что она одевается во все черное и слушает не пойми что, меня не задевало, а вот вечно угрюмый вид и общение сугубо междометиями и краткими рычаниями — да.
Волосы у Сэнди все еще окрашены черным, а глаза все так же подведены могильными тенями. Но на губах — улыбка, она вновь воспринимает мое присутствие, и вообще.
— Все отлично, — отвечаю совершенно искренне.
— Класс. И у меня тоже, — и мурлыкнув от удовольствия, отправляет в рот очередной кусочек жареной курятины. Вторая опустевшая картонка валяется рядом. — Еще раз спасибо, что оформил мне личную кредитку. Обещаю не обманывать доверия.
— Да уж пожалуйста, — киваю я. — Увижу расходы на что-нибудь, кроме еды и одежек попросторнее, разговор будет другим.
Очи широко распахиваются.
— Пап, я бы никогда так не поступила.
— Знаю, тыковка. Ты хорошая девочка.
Младшенькая устраивается на подушках поудобнее.
— Стараюсь. А вот из-за тебя мне как раз захотелось тыквенного пирога. Можно?
Фыркаю.
— Конечно. Только закажи столько, чтобы и другим хватило.
Хихикнув, девочка похлопывает себя по пузу.
— Спасибо!
После ванной иду в нашу спальню, где и обнаруживаю любимую супругу, которая так и сяк вертится перед ростовым зеркалом.
— Новое белье?
— В старое я бы не влезла даже за деньги, — разворачивается она ко мне с нежной улыбкой. — Слава богу, ты вернулся, милый. Я так по тебе скучала.
Мягкие руки ее вокруг моей шеи, голое круглое пузико трется о пах, распирающие лифчик сиськи вжимаются под ребра. На губах вкус масла, сахара и корицы.
Обнимаю ее, столь великолепно мягкую во всех местах. А она урчит мне на ухо:
— Милый, я так тебя люблю. Ты чудесный кормилец. Любой подтвердит, кто хоть раз посмотрит на нашу семью.
Ухмыляюсь:
— Думаешь?
— Ну, если мы с девочками с каждым месяцем все толще, значит, ты все делаешь правильно.
— Да, наверное. — Руки мои скользят по ее спине вниз, жадно сгребают ягодицы, куда круглее и массивнее, чем были прежде. Лишний вес моей ненаглядной к лицу. И к другим частям тоже. — Выбраться, что ли, всем семейством куда-нибудь на ужин.
В глазах радостные искры.
— Только чтобы никаких модных рестораций. Пустая трата денег. Какой смысл заказывать еду и встать из-за стола голодными?
— Разумная мысль. — Еще бы, сколько лет я сам ей это повторял и в ответ получал лишь недовольно поджатые губы. Прежняя она рассматривала модные ресторации как знак статуса, еда ее не интересовала. — И что планируешь надеть нынче вечером? Это вот? — ладони мои скользят по ее податливым бокам и накрывают затянутые в атлас груди. Соски становятся твердокаменными, и когда я ласкаю их, с губ моей красавицы срывается стон.
— Ахх!.. А с другой стороны, можно и провести вечерок дома. Кто-то же должен тебя как следует отблагодарить за то, что так хорошо заботишься о нас.
— Кто-то, говоришь? — отступаю на шаг и закрываю дверь спальни. Девочки сейчас не имеют привычки бегать по дому, но все же.
Моя красавица выразительно оглаживает пузо, выпирающее примерно на сандиметр дальше, чем массивный бюст, на губах мечтательная улыбка.
— И какой же именно будет благодарность?
— Такой, какой ты только пожелаешь, — дергает завязки трусиков, и те, аки бикини, ленточками спадают с ее мясистых ног. Лифчик оказывается на полу мгновением позже. — Я вся твоя.