Разрываясь надвое
Разрываясь надвое
(Torn)
Вот уж попал так попал. Категорически разрываюсь между двумя лучшими девушками страны. И выбор несомненно определит всю мою дальнейшую судьбу.
Минди — классическая красавица. Блондинка, красивое личико, стройная фигура, высокие груди где-то третьего размера, длинные ноги. Рост 167, вес 52. Не толстая и даже не пухленькая, но симпатичная попка достаточно полная, чтобы чуть подрагивать при ходьбе. Всегда носит короткие шорты, сводя меня с ума. Плоть загорелых ног при ходьбе самую толику покачивается. Я влюбился с первого взгляда. И еще она очень милая, может, даже чересчур. Голос высокий и симпатичный. Чертовски соблазнительна.
Но еще есть Элизабет. Хорошенькая по любым стандартам, но с далекой от идеала, согласно большинству стандартов, фигурой. Я не то чтобы любитель пышек, просто для меня «полнота» и «стройность» равно привлекательны; вот «тощая» — это плохо. Элизабет весит около 75 при росте 157, у нее симпатичный выпуклый животик, а груди, втиснутые в тугой бюстгальтер, самое малое четвертого размера и 85 см в обхвате. При вздохе все это великолепие раздается вширь и ввысь. Длинные черные волосы прекрасно сочетаются с глубокими черными глазами и пухлыми щечками. Живот распирает эластичную ткань хлопковой блузки, подчеркивая линию пупка — довольно глубокого, и это возбуждает меня так же, как покачивающиеся ягодицы Минди. Впрочем, и Элизабет на это дело грех жаловаться: у нее ягодицы заметно шире и мягче, да и покачиваются куда как сильнее. Пышные ляжки почти всегда видны из-под короткой и тесной юбки. А самое лучшее — впридачу к немалому животику, у Лиз неменьший аппетит. Она сколько раз старалась похудеть, потому что не в восторге от собственных округлостей, но голод оказался сильнее. Я просто в восторге, когда к пятому уроку ее живот начинает громко урчать, и я наблюдаю, сколько снеди она успевает оприходовать за обеденный перерыв. Она обычно первая прибегает в столовую и последней уходит.
У Минди, впрочем, аппетит не намного хуже. Сравниться с Элизабет ей не под силу, но дистанция невелика. Они близкие подруги и, поскольку сидят вместе, не всегда замечают, сколько же они едят. Я обедаю вместе с ними и заставляю себя налегать на еду, а потом обычно говорю, мол, что-то вас недокармливают. Девушки после этого нарочно икают и хихикают.
Я несколько месяцев спорил с собой, какую же выбрать. Кто лучше? А пока… пока что я опасно сблизился с обеими. При встрече я уже обнимал их за бедра (в случае Лиз — за мягкие складки на боках). Но однажды, так или иначе, это должно было закончится… в общем, я решил бросить жребий. Взял четвертак, который потерял у моего порога кто-то из «Свидетелей Иеговы», и подбросил в воздух. Монета несколько раз, позвякивая, покружилась с боку на бок, и наконец остановилась. С аверса мне подмигивал Вашингтон. Я вверил себя судьбе и подбросил монетку еще раз. Она снова зазвякала по столу и остановилась той же стороной вверх. Ну не странно ли?
Понедельник. Проснулся, посмотрел на часы. Понедельник, 13е. Ненавижу понедельники. Медленно выполз из постели, движимый единственно нетерпением снова увидеть Минди и Элизабет. Оно того стоит.
Сегодня, однако, случилось нечто странное. Очень странное. Я шел по вестибюлю, заметил Лиз, подобрался сзади и, схватив ее за складки на боках, дважды легонько стиснул. Она развернулась, глаза искрились, и притянула мое лицо к себе.
— Здравствуй, котенок, — игриво прошептала она.
У меня чуть ноги не подкосились, а Лиз уже страстно целовала меня, язык к языку. О, я вовсе не жаловался! А потом что-то громко заурчало.
— Ой, это мой пузик, ему срочно что-то нужно съесть, чтобы продержаться до обеда. Купишь мне что-нибудь?
— Ясное дело, пельмешечка моя, деньги есть. Идем скорее, пока от тебя еще что-то осталось, — и я потрепал ее по мягкому животику.
— Ой, ты такой хороший… но если честно, по-твоему, я толстая?
— Ты очень симпатичная.
— Ну да, но все-таки, я толстая?
— Ты ОЧЕНЬ симпатичная.
Хихикнула.
— Что, правда? — Ласково взяла мою руку, прижала к своему животу и погладила по кругу. Живот снова заурчал. — Ладно, тогда пошли есть, я ТА-АК проголодалась!
Она заказала большую порцию яичницы с сосиской и бисквит с сыром, и все это мгновенно смела. Я принес ей еще стакан молока, который также исчез во мгновение ока. Я собрался было уходить, думая, что этого на перекус вполне достаточно, но Лиз резко остановила меня.
— Ты что, думаешь, такой малости мне хватит? Кончай дурить и купи своей девушке как следует поесть! — И она шлепнула себя по мягкому животу.
«Как следует поесть» обошлось в 15 баксов только на завтрак. М-да, если так и дальше будет, мне определенно нужна более денежная подработка. Ну ладно, кажется, решение все-таки принято. Посмотрим, как обернется дальше.
И когда я снова повернулся в сторону вестибюля, судьба напомнила мне о второй моей любимой девушке, поскольку именно ее покачивающиеся ягодицы исчезали вдали. Минди! О боже, надеюсь, я все-таки выбрал правильно. Вечером я не мог заснуть — пришлось принять снотворное и понадеяться на будильник.
Понедельник, тринадцатое. Ненавижу понедельники… То есть как понедельник?! А вчера что было? О боже, это не может быть сном; но какой сон! Уфф. Ну, наверное, сегодня я все же лучше подумаю насчет выбора...
Но когда я прибыл в школу, оказалось, что выбор уже сделан. Минди, спускаясь по главной лестнице, выпятила одновременно грудь и попку; сегодняшний ее костюмчик был весьма и весьма откровенным. Без долгой прелюдии она бросилась мне на шею и немедленно начала целовать.
— Эй, родная, куда ты так торопишься?
— О, я так соскучилась! Мне просто необходимо было почувствовать вкус тебя, чтобы вернуться обратно к жизни.
Опять-таки, я не возражал. Она великолепна. Не знаю, как мы поняли друг друга без слов, да и какая разница! Остаток дня мы провели, плюнув на занятия и просто болтая. Я купил ей поесть — не так много, как Элизабет во вчерашнем сне, но обед вышел весьма плотный. Она пожаловалась, что переела, и я массировал ее небольшой животик.
— Я толстею. Пора садиться на диету, у меня попа начинает подрагивать.
Начинает?
— Нет-нет! Ты великолепна, не нужно тебе никаких диет, ты только утратишь все свои соблазнительные выпуклости. И по-моему, у тебя симпатичная попка.
— Ну да, понимаю. Самой не по вкусу все эти модели-анорексички. Но если я начну толстеть, ты мне немедленно скажешь.
— Не беспокойся, я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое.
— Ммм, а печенье вкусное. Есть еще деньги?
— Для тебя — всегда.
Минди, смакуя каждую крошку, съела еще несколько штук, а я продолжал гладить ее маленький, но уже округляющийся животик.
— Пора идти, котенок, но я тебе еще сегодня позвоню.
И она удалилась, нарочито покачивая ягодицами. Вот так денек!
Вторник, 14е. Что ж, Минди, я уже иду! Я нетерпеливо ждал в вестибюле, где там моя красотка, и очень удивился, когда сзади подобралась Элизабет, сцапала меня за бока и плотно обняла, вжимаясь в меня грудями и животом. На ней были обтягивающие джинсы, обнажающие пупок, и блузка, из-под которой проглядывало несколько сантиметров белой кожи живота. Этим летом Лиз явно не носила бикини — загореть ей не удалось. Согласно выглядывающей из-за пояса этикетке, джинсы были 50 размера. Сидели они не слишком плотно и удобно поддерживали ее живот.
— Привет, детка, ты это чего?
— Жду, когда мой милый накормит меня не хуже, чем вчера.
— Э? — У нее что, был тот же самый сон? Или это Минди я видел во сне?
— Ну вчера, когда ты пятнадцать баксов на меня потратил, так что я бы и не напоминала о деньгах. А сейчас пошли купим мне еще поесть. Что-то я жутко проголодалась. Уже умяла на завтрак три яйца, миску каши, гренку, четыре вафли и молоко — и до сих пор голодная, поверить не могу. Наверное, я все еще расту. Но боюсь, если так будет продолжаться, я жутко растолстею, а я не хочу утратить свою девическую стройность, — хихикнула Лиз.
И тут из ее изголодавшегося живота громко заурчало.
— Как мои новые джинсы? Купила на выходных. Старые, должно быть, сели во время стирки. То есть старые 48-го, потому как 46 я и натянуть не сумею, не то что застегнуть. Жаль, дорогие были. Но зато эти свободные и с запасом, их мне должно хватить на год. — Урчание. — Ну вот, опять. Так что скажешь?
— Извини, не могу. Жду Минди.
С удивительной силой и проворством Элизабет сбила меня на пол и уселась на меня.
— Что? Какую еще Минди? Слушай сюда, ты сейчас же пойдешь и купишь мне еды, или я за обедом разорю твой счет на большую сумму, чем ты себе можешь представить! — Ох и тяжелая же эта красотка. — Итак, что ты ТЕПЕРЬ скажешь насчет завтрака?
Сопротивляться я далее не мог, пришлось купить ей столько, сколько она хотела.
— Еще, — потребовала Лиз, поглаживая раздувшийся живот. Он пытался выбраться ей на колени, переполненный жареной картошкой с курятиной, плюшками, молоком и конфетами, однако джинсы не позволяли ему подобной роскоши. Лиз не обращала на это внимания и просто требовала еще пищи. В ее обширном желудке столько уже уместилось, а она сновно и не чувствовала этого. Я бы и на голодный желудок столько не съел, тем более после такого обильного завтрака, однако Лиз требовала еще и еще.
— Притормози. Ты всю мою наличку уже съела, я пустой.
— Ну, я определенно никуда не пойду голодной. Ты же не хочешь, чтобы я такой навсегда и осталась? — Девушка намекала на свой рост, но если так будет и дальше, расти она будет главным образом в ширину.
— Да тут и без еды баксов на двадцать, — я легонько шлепнул ее по животу. Она удивилась и, смущенная, отвела мою руку в сторону. Однако не сдалась.
— Ты что, считаешь, что я вру? — с чертиками во взгляде заявила Лиз. — Я все еще не насытилась. Ты послушай, как в животе урчит. — Она погладила живот, втянув его, словно пытаясь себя обмануть. Да, она определенно проголодалась, уж если так озабочена своей полнотой, но не может совладать и сметает невероятное количество снеди. — Ты же знаешь, у меня папа не бедный, так что вот тебе сорок баксов. И если я сейчас съем еды на вот эти сорок баксов, с тебя — извинения, а потом ты весь остаток месяца
— У-угу. Как скажешь.
— Мы ждем.
Ох она и поправится, учитывая, что в этой кафешке о «здоровой пище» слыхом не слыхивали, сплошной жир.
— Так, восемнадцать куриных хрустиков, четыре порции картошки, три пирожных, два бургера, две колы, два цельных молока, два шоколадных молока и вот это мороженое. — Ну, этого моей обжорке пока хватит, а тут всего на 28 баксов.
Я забрал три больших подноса и поставил перед ней. Лиз сморщила носик.
— Это что, все? Считай, что продул, — улыбнулась она, нарочито облизываясь.
Надеясь, что так и будет, я сел рядом и обнял ее за талию, положив обе ладони ей на живот, чувствуя, как он урчит. Нет, ну вот как можно при этом быть такой голодной?
Лиз набросилась на еду, начав с хрустиков.
— Мммммм! Вкусно-то как! Спасибо, большое спасибо, вот именно это мне и было нужно.
Потом она высосала колу и молоко. Я чувствовал, как ее живот становится все тяжелее, и сам от возбуждения едва дышал. Потом Лиз начала постанывать от удовлетворения и боли. Ей не прикончить всего этого вот так вот запросто, но если захочет натянуть мне нос — справится. Я начал легонько массировать ее объемистый живот, пытаясь, однако, делать это как бы мимоходом, случайно. Но никакой помощи не предлагал, это было бы уже слишком. Она расправилась с пирожными, постанывая, потом съела оба бургера. Глубоко выдохнула, втянула объемистый живот, и быстро вдохнула. Под напором плоти джинсы словно взорвались — пуговица отлетела прочь, а живот выплеснулся на колени, заставив «молнию» раскрыться полностью. Высвободившись, плоть сразу стала очень-очень мягкой.
Лиз жутко смутилась.
— Ох, черт бы их побрал, этих халтурщиков, и почему...
Я ущипнул ее за мягкий бок, несколько раз, и указал на этикетку, предательски выглядывающую из-под складки живота.
— Знаю… Я просто не могу. Не могу с собой справиться. Все так вкусно и… и я так люблю поесть. Ненавижу себя, — и она заплакала.
— Ш-ш, тише, ну перестань. Лучше послушай. Ты прекрасна, ты просто чудо, и я бы ни за что на свете тебя не променял. Ты не можешь с собой справиться? А зачем вообще справляться? Что тебе за дело до каких-то там стандартов? По мне, так ты недостаточно упитанная, сплошные кожа да кости, — я сгреб ближайшую из складок и ласково ее стиснул.
— Ты, значит, правда так думаешь? Ну что ж, я люблю тебя, и если ты не хочешь, чтобы я худела — значит, буду просто продолжать вести себя так же.
После этого она в два укуса прикончила остаток еды, а потом — еще и добавку на 12 баксов. Да, мне определенно понадобится приработок, моих нынешних доходов едва достанет, чтобы оплатить ее обеды до конца месяца.
Но денек того стоил. Значит, Элизабет — и есть Та Самая. Значит, так и будет. Ладно, завтра будет новый день, пора бы поспать.
Утро. Черт. Снова вторник. Ладно, хватит, кажется, принцип я понял. Как только увижу Минди — поцелую ее глубоко-глубоко, язык в язык, и если мне это сойдет, значит… значит, кто-то Там, Наверху, заключил со мной весьма выгодный для меня договор.
Вот она, моя красотка. Ну, удачи мне. Рывок и поцелуй.
— На завтрак ел блинчики, да? — пропела Минди своим ангельским голоском. Итак, я был прав — день Лиз, а потом день Минди. Что может быть лучше? — Ммм, блинчики. Как подумала о еде, так и проголодалась. Как ты насчет купить мне завтрак?
— Запросто, если только ты меня не разоришь.
Она ухмыльнулась.
— Знаешь, я могу. Что-то проголодалась. А ведь вроде позавтракала. Даже два раза. И все равно жутко голодная!
И вот я снова в школьной кафешке и снова покупаю голодающей девушке удивительно большую порцию снеди. Ну, для начала-то я взял яичницу с ветчиной, а сели мы, так уж вышло, рядом с Элизабет.
— Привет, Лиз. Кажется, мы снова едим вместе.
— Угу. Я жутко проголодалась, в животе урчит. — Именно в этот миг у нее в желудке громко и протестующе заурчало. — Вот, видите. Наверное, завтрак был слишком маленький.
— Да, понимаю тебя. Я сама всего-то взяла пару тарелок шоколадных хлопьев. Ну и немного овсянки. С молоком. И бисквитами. Но и все. Мммм, а ветчинка пахнет вкусно!
Минди в момент прикончила все восемь кусочков, а потом смела и яичницу. Пришлось мне снова идти и покупать новую порцию еды и напитков, уже побольше, для своей сегодняшней красотки. Вскоре перед Минди и Элизабет осталась лишь горка оберток. Элизабет потянулась, и ее блузка задралась сантиметров на двадцать, обнажая белый живот. Минди легонько до него дотронулась.
— Ты это чего? — удивилась Элизабет, все еще смущаясь насчет своего веса; она быстро втянула живот и отвела руку Минди. — Это мое пузо, у тебя свое есть.
— Знаю. Прости, но ты просто вроде как наелась. А когда я плотно поем, всегда хочется, чтобы мне кто-то помассировал живот. Думала, и тебе понравится.
— Ну, пожалуй. Я действительно хорошо поела. Но только сейчас.
— Договорились. — Она принялась медленно гладить мягкий живот Элизабет. Та, пытаясь скрыть смущение, явно втягивала живот. — Да расслабься ты, разве так не лучше?
Элизабет постепенно расслабилась, живот обретал естественные размеры. Она прикрыла глаза и удовлетворенно выдохнула.
— Оххх, так и ПРАВДА лучше. Ммммм...
Оказывается, она все время втягивала живот, потому что сейчас он начал выпирать из-под тесной блузки, нависая над пухлыми ляжками. Бока складками нависали над короткой облегающей юбкой. Через несколько минут, пока Лиз постанывала от удовольствия, ее бока покраснели.
— Стой, Лиз, так же нельзя, тебе жутко неудобно, кровоток перехватывает. Я сейчас… — Минди приподняла ее живот и осторожно расстегнула пуговицу.
— Ой. И правда. Я так и чувствовала, что что-то не так. — Краснота пропала, бока Элизабет снова обрели обычный кремово-белый цвет, живот выпятился еще сильнее. Минди еще минут пять играла с мягкой плотью Лиз, а потом в животе у нее снова заурчало. — Только не это!
— Ух ты, Лиз. Я так тебе завидую! Ну почему у меня не так? Я все ем, ем и ем, а результат? Только вот это вот. — Минди ткнула в собственный животик, доволько-таки округлившийся от недавней еды, но в сравнении с Элизабет — более чем скромный. — А у тебя — настоящее. Кого бы за такое убить? — И она потрясла мягким животом Лиз.
— Ты что, смеешься? Это мне следует завидовать! Вот это, — Лиз шлепнула себя по пузу, — просто большой мешок сала. А у тебя практически плоский, он куда красивее. С таким брюхом на меня ни один парень не смотрит, а я даже не могу пересилить собственный аппетит и перестать столько жрать! Уродство какое-то. Я перерастаю все свои шмотки за считанные дни. А когда на пляж выхожу, на меня словно все пальцами показывают...
— Да нет же, нет, все с тобой в порядке, ты хорошенькая. Это у меня уродство, я чувствую себя анорексичкой, недокормленной, тощей как вобла — зови как угодно. Я хочу, чтобы у меня был объемистый живот, большие ягодицы, пышные ляжки и огромный бюст. Я всю жизнь мечтала как следует поправиться, но это выше меня. Слишком быстрый обмен веществ. Помоги мне, научи меня, как это делается. Я сама не справлюсь.
— Знаю, о чем ты думаешь: что можно поправиться и по-прежнему оставаться красивой. Лучше бы ты подумала как следует.
— Я ЗНАЮ, что хочу поправиться.
— Ну что ж, я тебе список составлю — все, что съедаю за день, и попробуй есть столько же. А помимо этого — попробуй меньше двигаться и больше есть. Но я сильно сомневаюсь, что тебе это поправится.
— О, спасибо большое, спасибо. Я знаю, что понравится.
— Как знаешь. Но польщена, что ты считаешь меня красивой.
Урчание.
— Так… ладно, хватит. Вот деньги, будь так добр, возьми нам… — И Элизабет послала меня за целым вагоном снеди для двух голодающих красоток.
Вот это я называю — день удался.
Завтра выходные. Ура. Я бы не вынес 10 дней школы подряд, если бы за ними не следовали 4 выходных. Так, что у нас сегодня? День Элизабет. Обычный ритуал «завтрак в школьной столовой», потом занятия, потом я пару часиков покемарил и поехал к Элизабет в гости. Мы отправились в кино. Она надела флисовый свитер и очень-очень коротко обрезанные джинсы. Кремово-белые ляжки соблазнительно подрагивали с каждым шагом. Лиз взяла здоровенный пакет попкорна, как следует полив его маслом, и большую колу; под фильм она без труда все это прикончила и очень проголодалась.
— Давай заедем в МакДональдс, есть хочу — умираю. — Из-под свитера согласно заурчал живот. — Надеюсь, налички у тебя хватит?
Я свернул к МакДональдску и припарковал машину.
— Что-то жарко стало, свитер довольно плотный. — Она стянула свитер и бросила на заднее сидение. Под ним оказалась безрукавка, полностью обнажающая ее талию. Живот и пышные бока свисали на джинсы.
— Забыла заправить? — я легонько ущипнул ее за ближайшую складочку.
— Ха-ха. Я просто растолстела. Если все это умостить внутрь, джинсы в любой момент могут лопнуть. Так что пусть брюхо свисает. Или тебе не нравится?
— Вовсе нет, очень мило. И насколько же моя обжорка потолстела?
— Утром было 79. Два кило за неделю, неплохо, да? Талия в обхвате 95 сантиметров, 105 сидя. Будет больше, но для начала сойдет. Но хватит издеваться над моим желудком, идем.
— Дамы вперед.
Мы подошли к кассе. В зале почти никого не было.
— Что будете заказывать?
Лиз, умостив живот на столике перед кассой, начала медленно его поглаживать, крутя головой во все стороны, словно советуясь с желудком насчет заказа.
— Так. Для МЕНЯ — номер первый, — урчание, — ну ладно, два номера первых, потом номер четвертый, двадцать куриных хрустиков, три больших картошки, две яблочных слойки и коробку печения. — Урчание. — Ах да, и большой шоколадный коктейль. А ему — БигМак, картошку и колу.
— Здесь или на вынос?
— Закуски, пожалуй, здесь, — улыбнулась Элизабет. Несколько минут, и заказ принесли. — Ммм, пахнет вкусно, спасибо.
Она взяла два подноса и унесла на столик на террасе. Я принес туда же три остальных. Я потихоньку жевал свою порцию, пока Лиз прорубалась сквозь гору снеди, а закончив, устроился рядом с ней и стал кормить ее. Она жевала не останавливаясь, прикончив все до последней крошки. Я массировал ее раздутый живот, а Лиз сидела, откинувшись назад и упиваясь собственным чревоугодием.
К нам подошел парнишка с кассы, в руках он держал несколько пакетов с бургерами и картошкой.
— Если хотите, возьмите с собой. Вечер выдался так себе, а я терпеть не могу выбрасывать еду, — и он подмигнул мне.
— Хмм, даже и не знаю. Ну разве что к этому еще пойдут напитки, а то всухомятку не очень.
— Не вопрос, только никому не говорите.
Я помог Элизабет подняться, она гордо поддерживала руками раздутый живот. Прихватив пакеты и напитки, мы удалились, тепло распрощавшись с кассиром. По дороге домой Лиз не удержалась и сжевала один пакет жареной картошки. Снедь мы затащили через гараж, авось родители не узнают. Она загрузила кофейный столик и устроилась на диване, собираясь переходить к делу, потом остановилась.
— Погоди. Лучше переоденусь, будет удобнее.
Стащила тесную безрукавку и шорты, осталась только в белье. Вся пышная и мягкая. Двадцать минут назад живот был раздутым, а сейчас он, хотя и немаленький, уже снова был мягким. Пищеварительный аппарат у нее работает с сумасшедшей скоростью. Лиз откинулась на спинку, шлепнула себя по животу.
— Поехали.
Это был натуральный конвейер. Она ела и ела, иногда наклоняясь, чтобы подтащить к себе очередную порцию, отчего ее трусики сползали, открывая начало ложбинки между ягодицами. Может, и не самая сексуальная поза, но меня возбуждала ее полнота. Живот выплескивался на обширные ляжки, раздувался все больше и круглее, набитый все плотнее, но Лиз не останавливалась. Она была словно одержима едой. Возможно, подсознательно она хотела стать самой толстой женщиной на свете, и до сегодняшнего дня боялась признаться себе в этом, а сейчас просто отпустила поводья.
Она прорвалась сквозь жареную картошку, как раскаленный нож сквозь масло, закидывая бургеры в рот, словно это были конфетки. Двенадцать больших порций картонки и восемь двойных мясных бургеров, после всего-то! Живот раздулся до неимоверных размеров.
— Аххх, ммм, да, еще! — воскликнула моя ненасытная.
Чуть ли не залпом выдула две больших содовых. Все. Ни крошки не осталось. Я целовал ее снова и снова, гладя ее живот.
О нет. Что за… не может быть… о нет.
В животе все еще урчало. Она улыбнулась, жадно и ненасытно.
— Ты знаешь, что делать.
Я помчался к буфету и смешал ей в пуншевой чаше две коробки шоколадных хлопьев и два литра молока. Воткнул половник, плюхнул чашу перед ней на стол и побежал на кухню. Что-то приготовить, да поживее… Три сковородки на плиту. Яичница — две дюжины яиц, добавить немного соли и перца. Прихватил шкворчащие сковородки на подставку и бегом понес к ней. Лиз как раз допивала последние капли молока, внушительный живот покрывал колени сантиметров на двадцать. Она безжалостно набросилась на яичницу. Нет, эта — не остановится. Я смешал ей еще чашу хлопьев и побежал к вафельнице.
Хлопья и яичница продержались ровно столько, сколько потребовалось мне, чтобы густо намазать 24 вафли ореховым маслом и полить кленовым сиропом. Лиз едва не лопалась, швы трусиков трещали. Массивные груди заляпаны едой; она поочередно высвободила их из лифчика, подняла ко рту и начисло облизала. Потом заметила вафли и принялась за них. Ела Лиз хотя и медленно, но — целеустремленно. О боже, да сколько же влезает в этот живот! Талия всего метр в обхвате и общий вес чуть меньше восьмидесяти кило… Как ей это удается? Ну, с учетом нынешней кормежки, в обхвате там будет 110, а вес что-то около 85. Давай, обжорка моя, ты справишься, ешь, еще, еще! Я скормил ей всю стопку вафель, ее любимых. Но вот это точно было все — сжевав последнюю, Лиз просто отрубилась. Так, но ей нельзя тут спать, она же свернет весь позвоночник. Хорошо, что я футболист и атлет, иначе черта с два справился бы, а так — поднял и перетащил в спальню, на королевских размеров кровать. Даже так, лежа, ее живот выпирал сантиметров на пятнадцать дальше, чем массивные груди. Лиз вырубилась окончательно. Я лег рядом и медленно, нежно и ласково гладил ее живот.
23:30. Лучше бы заснуть до полуночи. А то кто его знает, как там обернется...
Я проснулся, и разумеется, в моих объятиях не было холма мягкой плоти. Ах, Лиз, я уже по тебе скучаю. Ну ничего, Минди тоже кое-чего стоит.
С ней все прошло по тому же сценарию, что и с Элизабет. Кино — с попкорном и колой, — затем все тот же МакДональдс, где работал тот же парнишка. Минди заворожила его мини-юбкой и безрукавкой, вернее, тем, что было в них упаковано: живот у нее оставался почти плоским, но когда она наклонялась, образовывалась небольшая складочка. Начало большего, как я надеялся. Кассир поразился, когда она заказала неимоверное количество снеди. Минди доела все, хотя и не так, как Лиз прошлым (по моему счету) вечером. Она объелась, животик округлился и стал вроде небольшого мячика, и Минди гордо смотрела на него, желая, чтобы он вырос в такое же обширное чудо, как у Элизабет.
Точно так же, как в тот раз, парнишка предложил нам дармовую еду и точно так же подмигнул.
— О нет, правда. Я же сейчас лопну.
— Минди, но это часть программы. Элизабет, уж поверь, способна съесть столько же и попросить добавки. Опять же, ты пока не перешла порог в 8000 калорий в день, а по программе Лиз нужно 10 тысяч, минимум 9.
— Уффф. Мда, кажется, поправляться — тоже тяжелый труд. Ну что ж, потрудимся.
И Минди вышла из забегаловки, каждым шагом явно доводя парнишку на кассе до умопомрачения. Она широко покачивала бедрами, ляжки и ягодицы дрожали, когда ее нога касалась земли. Я подмигнул парню, тот улыбнулся.
— Ты же не думаешь, что я все это смогу схесть?
— Само собой, сможешь. Я тебя покормлю, тебе и пальцем пошевелить не придется. Просто лежи и считай, что ты голодна.
— Договорились, так и сделаем.
Ее родители на выходные уехали за город, и мы устроились прямо в гостиной.
— Уфф, пузо сейчас лопнет, — пожаловалась она.
— Да ну брось, возьми себя в руки. Ты будешь есть или хныкать?
Она улыбнулась и вгрызлась в бургер.
— Погоди… эта юбка очень дорогая, я хотела бы, чтобы она на мне лопнула, но нельзя же так. Будет зряшная трата.
— Минди, ты же из нее сейчас вырастешь и никогда не сможешь натянуть, так какая разница?
— Твоя правда. А я и забыла. Тогда давай сюда еще...
Больше получаса я переправлял еду ей в рот.
— Давай, последний пакет картошки, ты справишься, тут совсем немного.
Она потерла раздутый живот.
— Не могу больше.
— Можешь, можешь. Или хочешь навсегда остаться тощей воблой?
Она застонала, потом указала на картошку и на свои губы. Жевала она очень медленно, и когда в пакете осталось чуть больше половины, швы юбки треснули. Животу Минди стало чуть посвободнее и она сумела доесть картошку.
— Уффф. Ммммм. Я справилась.
— Да, обжорка моя, скоро ты будешь вся кругленькая и мягонькая… Ах да, забыл тебе сказать. Ты за сегодня смела почти 15 тысяч калорий, 10 тысяч было еще до МакДональдса.
— Извращенец. Ну что ж, значит, у меня образовался излишек энергии, который можно кое на что потратить.
Она сняла безрукавку и стянула остатки юбки. Затем сняла бюстгальтер, уткнув пышные груди буквально мне в лицо. Какое-то время мы ласкали друг друга, я гладил ее груди, а потом она стащила трусики. Отказаться от такого приглашения было свыше моих сил. Самый лучший секс в моей жизни — наверное, особенно потому, что первый. Никогда бы не подумал, что и для нее это будет в первый раз. Кажется, Минди ранее к этому тоже не так стремилась. Но какая разница? Она само совершенство, красавица, и я ее обожаю. Она просто ангел.
О нет, без пяти двенадцать. Пора спать.
Через три месяца обе девушки заметно поправились. Элизабет весила 113 кило, Минди — 68. Обе записались на плаванье — то еще было зрелище, особенно в случае Лиз, купальник явно был ей слишком мал. Объемистый живот и пышные ягодицы растягивали ткань до предела. Жир легче воды, и выкладываться ей не приходилось. Минди хорошо плавала и на выступлениях показывала неплохие результаты.
Прошло еще три месяца — и мы закончили школу. Хвала Господу, творителю чудес! Мы, все трое, поступали в Стэнфорд, и каждый день для меня был светел и радостен. Все мы получали стипендию, Элизабет — полную, так что денег на еду у нас прибавилось.
Лето мы с Минди провели дома, а в июле отправились на пляж в Калифорнию. В бикини она смотрелась великолепно.
В то же самое время (ну, вы поняли) богатый папочка Лиз послал нас в круиз на Гавайи — на полтора месяца, до середины июля. Найти бикини для Лиз было той еще задачей, но мы справились. Груди растягивали лифчик до предела, а ягодицы сотрясались с каждым шагом. Живот ходил ходуном, могучие ляжки твердо удерживали на себе немалый вес.
Минди медленно поправлялась, после Калифорнии она весила что-то около 80, и несмотря на чудовищный аппетит, полнела она все медленнее.
Лиз жутко понравилась гавайская еда, которую она и поглощала в неимоверных объемах под удивленные возгласы туристов и аборигенов. Когда мы вернулись в Штаты, сходни прогибались под ее 129-килограммовой тушкой. Родители только посмеялись. Лиз любила заводить меня, влезая в старые шорты, которые лопались по швам вскоре после того, как она устраивалась в зале со «шведским столом».
К 24 годам вес Минди застыл на отметке в 106 кило. Она оставалась столь же соблазнительной и я женился на ней.
Лиз в свои 24 весила более 200 и полнела все дальше. У нее особые гены в буквальном смысле этого слова, она специально сдавала их для исследований на вакцину «против последствий ожирения» (я позаботился, чтобы Минди не осталась без такого лекарства). Самой Лиз такие последствия никогда не будут угрожать. Я женился и на ней тоже — неважно, насколько варварски все это звучит. Но я люблю их обеих, в равной степени — и от странных, необъяснимых и чудесных «двойных дней» не устану никогда.