Растущий вес
Растущий вес
(Dick geworden)
Таня чертыхнулась. Романтическое лето! Штефан, новый парень! Все класс, вот только он регулярно затаскивал девушку в кафешки на порцию мороженого, а в итоге полтора года адовой диеты — псу под хвост. На дворе сентябрь, и она втискивается только в джинсы из «пухлых» времен, которые оставила на память «как страшный сон».
Таня взглянула в зеркало. Над штанами выпирала заметная складка, и весы подтверждали: это не иллюзия, детка, прошлогодний рекорд в 76 кило ты уже явно перекрыла.
А ведь как замечательно все было в прошлом году! Той зимой пятнадцатилетняя Таня небезосновательно полагала себя слишком толстой — 75 кило при росте всего 168. В детстве она была пухлым ребенком, обожала покушать, а от сластей и мороженого и вовсе не могла оторваться. В школе дело немного выровнялось, однако где-то лет с двенадцати снова начала потихоньку поправляться. И вот в прошлом марте они с матерью — та была заметно толще дочери, — дружно решили сесть на диету, и к лету девушка ухитрилась похудеть до 68. В кои-то веки почувствовала себя красавицей — и то, фамильный бюст третьего размера и 85-сантиметрового обхвата с уменьшением живота и бедер явно выигрывал. Помогло и то, что она переместилась с автобуса на велосипед, так что фигура стала более спортивной и подтянутой. В конце лета Таня даже решилась надеть бикини в городской бассейн, где мгновенно стала предметом яростного спора. Половина парней полагала, что у нее все-таки еще слишком пухлая задница и ноги, но зато вторая половина считала, что роскошные сиськи — достаточно серьезный плюс, чтобы простить девушке некоторые излишки ниже пояса. Опыт этот помог Тане укрепиться на избранном маршруте, и впервые в жизни она вышла победительницей из регулярного противостояния со сладкими искушениями, и даже рождественские праздники ухитрилась пережить без лишних килограммов, вступив в нынешнюю весну девушкой с несколько избыточными, но весьма привлекательными округлостями, причем исключительно в нужных местах фигуры.
В апреле Тане исполнилось шестнадцать, и буквально в первый день каникул она встретила Штефана. Девушка была на седьмом небе от счастья, ведь Штефан окружил ее заботой и любовью. Два года назад он закончил обучение в строительной компании, работал каменщиком, неплохо зарабатывал и регулярно приглашал подругу на шашлыки или в МакДональдс. Он же, как правило, платил за посиделки в кафе-мороженом, а по выходным парочка часто заглядывала в гости к его родителям и они всей компанией уплетали пиццу, на десерт же Таня сама готовила пудинг или тирамису. С постоянным физическим трудом у Штефана вопрос «лишних калорий» отпадал сам собою, чего Таня о себе сказать не могла. Просто летом, переполненная радостью и облаченная в легкие сарафанчики и тому подобные свободные развевающиеся одежки, девушка в упор этого не замечала. Особенно с учетом того, что в конце июля ей удалось устроиться на практику в большую страховую компанию в Берлине — не слишком далеко, но дистанция уже не велосипедная, так что она пересела на скутер, оставив байк пылиться в чулане.
И вот с приближением первых холодов Таня вынуждена была надеть джинсы — и пришла в тихий ужас, обнаружив, что ни во что не влазит. Накинув сверху просторный свитер, под которым хоть как-то скрывались складки набранного за лето жира, девушка вздохнула и отправилась на работу.
В кабинете они сидели втроем. Старшая, Мелани, чуть за тридцать, была очень толстой. Без преувеличения, она едва втискивалась за собственный стол. Причина открылась Тане буквально в первые дни знакомства: Мелани с утра до вечера поглощала печенье и плюшки, делая перерыв лишь на обед, когда она совержала налет на столовую и «подкреплялась как следует». Вторая, Илке, в свои двадцать с чем-то также давно и прочно прописалась в категории толстушек, и судя по количеству поглощаемых ею конфет — под конец дня обертки в мусорную корзину приходилось буквально утрамбовывать, — с диетами явно не желала иметь ничего общего, и с годами, безусловно, обещала растолстеть еще сильнее. С Таней, впрочем, старшие коллеги замечательно ладили, подкармливая молоденькую практикантку сладостями из своих запасов, отчего девушка чувствовала себя просто морально обязанной то и дело вносить свой вклад в пополнение общего сладкого стола. А на вопросы по работе, которых поначалу имелось изрядно, у Мелани и Илке всегда находился понятный и полезный ответ.
После работы ее подхватил Штефан, крепко обняв и прижав к себе.
— Здравствуй, сладенькая моя.
И поцеловал, крепко и ласково, а руки его обнимали девушку там и сям. Но когда он сквозь свитер нашарил складку, выпирающую из тесных джинсов, оба вздрогнули. Таня чуть от стыда не сгорела, когда он поинтересовался:
— А это у нас что такое? Ты, оказывается, поправилась?
— Ну, немного, — смущенно ответила девушка.
— Ладно, слишком тощие мне все равно не нравятся, но смотри, не увлекайся!
Тем не менее, он тут же затащил ее в МакДональдс, где с удовольствием слопал два бургера и порцию картошки. А вот Таня, у которой в ушах еще звучало «не увлекайся», вынуждена была глотать слюнки и диет-колу.
Девушка твердо решила взять себя в руки и ограничить потребление съестного. Дело оказалось нелегким. От завтрака она отказалась, но на работе, в окружении сладкого и с бурчащим от голода желудком...
«Я только самую чуточку, только сегодня, завтра такого не будет!» — мысленно повторяла она… и набивала живот сластями.
Не лучшим вариантом для Тани было и продержаться до обеда без крошки съестного. Тогда в столовой она, вознаграждая себя за самоотверженность, заказывала дополнительно десерт и пирожное, а потом, поскольку себе любимой всегда хочется еще, в послеобеденные часы без зазрения совести лопала сладкое наперегонки с коллегами. Разумеется, Мелани и Илке из такого состязания проигравшими не выходили.
Так что еще вопрос, не лучше ли для фигуры девушки было просто питаться как обычно...
К началу декабря она, вопреки всем устремлениям, перевалила за 80 и пришлось покупать новые джинсы — в старые втиснуться не получалось уже никак. А уколы Штефана по поводу растущего веса становились чем дальше, тем обиднее.
— Нельзя мне есть столько сладостей! — призналась однажды Таня. Мелани была в отпуске, они с Илке остались в кабинете вдвоем. — Мой парень и так говорит, что я слишком толстая.
Учитывая габариты собеседницы, звучало это забавно, и Илке фыркнула.
— Толстая тут я. А ты вполне еще стройная.
Вполне логичное заявление, в сравнении с Илке Таня выглядела почти стройной.
— А уж если с Мелани сравнить, то и вовсе тростинка.
Ну да, рядом с Мелани стройной показалась бы даже Илке.
— Да, конечно, но дальше так нельзя. Я как начала здесь работать, так уже пять кило набрала.
— Знала бы ты, насколько на этой работе растолстела я, — ухмыльнулась Илке. — Я пришла в компанию четыре года назад, как и ты, практиканткой. Весила тогда восемьдесят пять — пожалуй, побольше, чем ты сейчас. Ну а когда последний раз взвешивалось, было 127.
Таня от удивления замерла. Мелани, в сравнении с которой килограммы Илке как-то нивелировались, сейчас в кабинете не было, а обширные бедра и округлый живот старшей коллеги никуда не делись, опять же при ее росте всего в 162 см все эти сто двадцать семь кило, сосредоточенные в нижней половине тела, делали Илке персоной из серии «легче перепрыгнуть, чем обойти».
— Так что я каждый год поправляюсь килограммов на десять.
Тане было трудно представить себе Илке в «стройном» варианте, но та показала ей групповое фото в альбоме «наши новые сотрудники» — сразу после успешного завершения испытательного срока..
— Вот она я, четыре года и сорок кило назад.
Таня шумно сглотнула. Молодая Илке стояла в первом ряду, и до модельных статей ей и тогда было явно далеко, но насколько же стройнее она была четыре года назад! Девушка даже не знала, как на такое ответить.
— Но я бы не сказала, что ты изменилась к худшему, — выдавила она.
Илке улыбнулась.
Тане в общем-то не пришлось даже кривить душой: Илке следила за собой и одевалась настолько аккуратно и стильно, что Таня думала — она просто всегда такой была. И не поверила бы в обратное, если бы не фото более стройной Илке.
— А вот насчет себя я не так уверена. И в общем-то совершенно не хотела толстеть...
На что получила ответ:
— Не хочешь — не толстей, вопрос не в этом. Пять-семь лишних килограммов — это совершенно не конец света, можешь мне поверить. Сорок — тут уже есть над чем задуматься. Но увы, — добавила Илке, — без сладкого я жить не могу.
И сунула в рот очередной сникерс.
К вопросу о диетах Таня в тот день более не возвращалась.
Из любопытства она влезла в фотоархив компании, просматривая фото предыдущих лет. А вдруг и Мелани когда-то была стройнее? На хреновеньком скане почти пятнадцатилетней давности она ее нашла. Наверное. Самая толстая практикантка в рядах. Но у нее узкое лицо и длинные темные волосы ниже плеч, мало общего с нынешней Мелани — лицо круглое как шар, с массивным двойным подбородком, а волосы подстрижены довольно коротко.
Таня даже вздрогнула, так сильно вдруг врезались тесные джинсы в мягкие складки живота. Да уж, в этой конторе надо следить за собой, иначе разнесет втрое, моргнуть не успеешь.
— Илке, послушай...
— Да?
— Ты Мелани давно знаешь?
— Все четыре года, что здесь работаю. А что?
— Она с тех пор не поправилась?
— А тебе зачем?
Таня покраснела.
— Так, просто любопытствую...
— Только ей не говори, что это я рассказала. Когда я сюда пришла, Мелани уже была толстая. Но с годами… в общем, скажу так, она поправилась заметнее, чем я.
Сердце у Тани забилось сильнее. Посмеет ли она спросить?
Посмела.
— Я тут нашла фото, — указав на экран.
— И? — Илке тяжело поднялась, подошла к Тане и взглянула через плечо.
— Это Мелани?
— Минутку… — Илке наклонилась, прижавшись тяжелым чревом к плечу девушки. Тане стало жарко. — А знаешь, действительно она. Только тут она куда стройнее, чем я ее помню.
— А какой ты ее помнишь?
— Так тебе точные цифры нужны? — рассмеялась Илке, а Таня снова покраснела. — Пожалуй, четыре года назад она была чуток потолще, чем я нынешняя. Ну и с тех пор заметно растолстела.
В декабре Таня с коллегами несколько раз выбирались на рождественские ярмарки. Глинтвейн пить девушка не могла, поскольку должна была водить скутер, но зато вовсю уплетала колбаски, зразы и жареные орешки.
Штефан жестко заявил ей, что не желает больше ее видеть, пока она не сбросит хоть пару кило. Вечером Таня разделась догола и встала перед зеркалом. Живот стал еще заметнее, бедра отяжелели и расплылись, ягодицы пополнели, а лямки бюстгальтера заметно врезались в жирок на спине. Нет, не может быть, ожесточенно думала девушка, я же тщательно слежу за собой, почти не ем ничего лишнего — так, разве что на рождество, но ведь это же праздник, самую чуточку! — и все-таки похудеть никак не удается. Влезла на весы — новый удар: 83 кило! Нет, это все от нервов, обмен веществ шалит в последние подростковые годы, иначе подобного не случилось бы. И все же… дальше так продолжаться не может, иначе скоро ее разнесет вширь, как ту же Илке. Или, господи спаси, Мелани! Нет-нет, такое немыслимо, они обе просто совсем себя запустили, объедаясь сладостями, а с ней такого никогда не произойдет.
Утром, выйдя к завтраку, Таня спросила у матери:
— Мам, как по-твоему, я поправилась?
Мать нахмурилась.
— В том году тебе удалось хорошо сбросить, но сейчас, боюсь, все это возвращается. Увы, доченька, со мной то же самое, — вздохнула она, — я сейчас стала еще толще, чем была раньше. Сто одиннадцать.
— И я, мама. Я тоже стала толще прежнего.
— Правда? А я даже и не заметила.
— Правда, правда. Так что я решила пока отказаться от завтрака.
— А, вот куда ветер дует, — сказала мать и повторила то, что Тане было известно и без того. — Без завтрака ты при первой же возможности будешь набивать желудок до отказа. Уж мне поверь, я пробовала. Так что лучше все-таки немного покушай, а после Рождества попробуем опять вместе сесть на диету.
Так что мать и дочь праздновали Рождество более или менее принятым порядком. К весам даже не подходили, во избежание, и предчувствуя тяготы грядущей диеты, заранее вознаграждали себя усиленными порциями сытных рождественских блюд. Кое-что Таня приносила на работу, щедро делясь с Илке и Мелани.
Но со Штефаном отношения у нее испортились окончательно.
— Таня, — снова и снова повторял он, — ты же толстеешь, ты заметно поправилась с тех пор, как мы вместе.
— Сама знаю, представь себе, и виноват в этом, между прочим, ты! Кто меня каждый раз затаскивает то в кафе, то в шашлычную — и что мне, сидеть и глотать слюнки, смотря, как ты ешь?
— Но я же голодный! И я могу есть сколько захочу, не набирая вес!
— Очень за тебя рада! Ну а я толстею от одного взгляда на твою тарелку!
— Да если бы ты следила за тем, сколько ешь! А то лопаешь как та лошадь! Я не хотел об этом говорить, но когда мы познакомились, ты была восхитительно стройной, а сейчас — куда ни ткни, сплошное сало! — И ущипнул ее за упитанный бок.
— Тогда найди себе другую, постройнее, сволочь!
И вся в слезах, бросилась к скутеру и поехала в ближайший МакДональдс. Где назло уплела четыре порции, и только после этого почувствовала себя отмщенной.
К счастью, больше Штефан вопрос ее растущего веса не поднимал, и остаток праздников Таня наслаждалась вкусностями, зная, что вскоре такого себе позволить не сможет. В первый день нового года они с матерью торжественно достали из-под ванны весы. У Тани в голове еще шумело от вчерашнего коктейля из пива и ликеров, под который она уплела полное блюдо лепешек с жареным сыром.
Стройной мать Таня помнила разве что по свадебной фотографии, но все же такой толстой она раньше никогда не была. А мать, первой взобравшись на весы, воскликнула:
— О боже! Сто пятнадцать! Нет, так дальше жить нельзя.
Таня, имея на работе пару куда более корпулентных знакомых, не была столь поражена. Ну и под ней весы показали несколько более скромную цифру: «всего» 87.
— Что-то надо делать, — повторила мать, и Таня согласилась: дальше так продолжаться не может.
В первый рабочий день она появилась чуть позднее обычного и встретила в вестибюле Мелани — та, пользуясь преимуществами свободного графика, обычно приезжала минут через пятнадцать после начала рабочего дня.
— С Новым Годом! — хором поздравили они друг друга и обменялись впечатлениями о праздниках. Таня несколько удивилась: Мелани, похоже, всю неделю напролет только готовила и ела.
— А что, лифт не работает? — спросила Мелани, несколько раз нажав на кнопку вызова.
Как раз тут мимо протиснулся человек в рабочем комбинезоне.
— Не, — ответил он, — сломался. Но я уже тут, спокуха, ща замайстрячу!
Обычно сияющее лицо Мелани вдруг как-то поблекло, а Таня уже направилась к лестнице.
— Мелани, ты идешь?
— Ой, давай лучше вызовем дальний лифт, что ведет к столовой?
— Так он же только до второго этажа.
— Ну, все лучше, чем ничего.
Таня несколько удивилась: «сэкономить» два лестничных пролета, дав такой крюк — странный выбор. Тем не менее, она составила коллеге компанию, и пока они болтали о том о сем, Мелани уже слегка запыхалась. А передвигалась она крайне медленно и неуклюже. А когда стали подниматься по лестнице на третий этаж, Таня поняла, почему Мелани вела себя именно так: втаскивать вверх по лестнице собственные разбухшие формы у нее едва хватало сил. Через каждые три ступени она останавливалась, тяжело дыша.
— Слишком растолстела, чтобы бегать по лестнице. Когда-то мне такое труда не составляло… — выдохнула Мелани в середине пролета.
Таня, утратив дар речи, наблюдала за старшей коллегой. Массивные бедра терлись друг о дружку при ходьбе. Громадное чрево свисало до середины бедер, и обычно под свободной одеждой этого не было видно. Жакет Мелани, как правило, оставляла расстегнутым, чтобы не стеснял разбухших форм. От усилий вся она колыхалась, как желе. Девушка предстваить себе не могла, как так можно себя запустить.
Наконец они добрались до кабинета, где поздоровались с Илке. Мелани доплелась до кресла и обессиленно плюхнулась в его уютные объятия.
— Уффф. После таких усилий, — объявила она, — мне срочно нужно как следует подкрепиться.
— Каких таких усилий? — спросила Илке.
— Лифт сломался, — пояснила Таня. Сама Мелани ответить не могла, набив полный рот шоколадного печенья, да и дышала все еще с трудом.
— А у меня работал, — заметила Илке и добавила: — Что ж, мне повезло, с моим весом таскаться по лестницам — никакого удовольствия.
— Мне можешь не рассказывать, — прожевав, отозвалась Мелани и забросила в рот еще горсть печенья.
Илке повернулась к Тане:
— Как Рождество?
— Отлично, классно отдохнула, — отозвалась девушка. — Но к сожалению, еще поправилась.
— Ну, это не ново, — ответила Илке, — я сама набрала пять кило. Правда, по тебе не сильно заметно.
— Ну нет уж, я и так растолстела. Но моя цель в новом году — снова сесть на диету и похудеть, — решительно заявила Таня.
— Что ж, удачи. Мне на диеты так толком силы воли никогда и не хватало, — призналась Илке и потянулась за сникерсом.
Мелани, расправившись с печеньем, уже почти восстановила дыхание и цвет лица.
— А я их давно забросила, — отозвалась она. — Быть толстой порой утомительно, зато я могу есть что хочу и сколько хочу.
Таня недоверчиво покачала головой. Да уж, ее коллеги смотрели на мир с какой-то совсем другой колокольни. Они ведь фактически целенаправленно толстеют. Неудивительно, что их так расперло.
Саму девушку чрезвычайно удручали набранные на рождество килограммы, она чувствовала, как выросли ее и без того заметные складки жира, и зачем только она так объедалась всякими вкусностями! Но теперь с этим покончено, скоро она снова будет стройной.
На диете Таня продержалась неделю, скинув граммов триста. А потом ее отправили на интенсивные трехнедельные курсы в учебный центр в горах Вестервальда. Большое здание, со всем необходимым оборудованием, круглый год принимало из всех уголков Германии то одних, то других сотрудников, повышающих квалификацию. Общежитие, полный пансион, шведский стол и свежая выпечка на обед и ужин. Утренние и послеполуденные лекции перемежались десятиминутными перерывами на кофе с пирожным. Печенье, шоколад и орешки повсюду и в большом количестве, как «топливо для мозгов». Занятия тяжелые, материала — море, у Тани просто голова кругом шла.
А еще она познакомилась с некоторыми из сокурсников. Силке, стильная блондинка, оказалась из того же берлинского подразделения, только из соседнего корпуса. Андреас из мюнхенского отделения был спортсменом-любителем. Дирк, несмотря на явный избыток веса, предпочитал всякому иному транспорту личное авто.
Ко второй неделе Таня втянулась и вечерами отдыхала в компании Силке, Андреаса и Дирка. Дирк регулярно мотался на машине за пивом, ликером и чипсами. Под выпивку Таня как-то почти не замечала, что Дирк ей очень интересуется.
А после посиделок натрескавшуюся девушку порой пробивало на что-нибудь пожевать. Она быстро оценила преимущество имеющегося в номере холодильника, где постоянно имелись колбаса, сыр и мармелад, и устраивала себе полуночный перекусончик. К которому вскоре стала добавлять прихваченные с ужина дополнительные булочки. Несколько раз Силке составляла ей компанию.
На третьей неделе Силке пожаловалась, что штаны стали ей тесны. Стройная и вся из себя модная, она всегда носила стильные облегающие одежки, в которых был заметен каждый лишний грамм. Сама Таня, наученная многократным опытом, предпочитала что-нибудь попросторнее и посвободнее.
В пятницу, вернувшись с курсов, Таня как раз обняла мать и распаковывала сумку, и тут зазвонил ее мобильник. Силке билась в истерике: она за эти три недели поправилась на два кило! Любопытства ради девушка сама влезла на весы, и у нее челюсть отвисла: плюс пять! 92 кило!
Весь вечер она плакалась матери о том, сколь несправедливо устроен этот мир. Они с Силке были вместе на курсах, так почему же у нее два, а у Тани целых пять! Девушка предпочла забыть, что в ее тарелке, как правило, еды было заметно больше, чем у Силке...
В субботу она снова встретилась со Штефаном, и он категорически не порадовался увиденному.
— Ты же обещала, клялась, что похудеешь! И что я вижу? Ты стала еще толще!
— Да все эти проклятые курсы! Там же кормят как на убой!
— А ты и рада лопать все, до чего руки дотягиваются, да?
Глаза у Тани застилали слезы.
— Думаешь, мне самой нравится быть толстой? Обещаю, я сяду на диету!
— А сколько ты весишь сейчас?
— Даже не спрашивай.
— Почему?
— Много. А ты и до того говорил, что я слишком толстая.
— Верно. Когда мы познакомились, ты еще держалась в рамках, а сейчас тебя попросту распирает от жира.
— Злой ты, — всхлипнула Таня. Разговор нисколько ее не утешил.
— Я просто говорю правду. Очнись! Еще немного, и ты будешь толще собственной матери!
— Моя мама не толстая! После трех детей девичья стройность — нонсенс.
— Почему, моя мама вполне пример обратного.
— У нее-то всего двое!
Чем дальше, тем агрессивнее был тон у обоих.
— В общем, так дальше продолжаться не может! — заорал Штефан.
— Потому что ты считаешь меня слишком толстой? И тебе за меня стыдно? — возопила Таня в ответ.
— Ты чертовски права! Мне стыдно показаться рядом с жирной коровой, которая зовет себя моей девушкой!
Это стало последней соломинкой.
— В таком случае, гад подколодный, можешь найти себе другую, поприличнее!
Хлопнула дверью и отправилась домой.
Снова поплакалась матери о жестокости этого мира и мужской неблагодарности. А поскольку и мать, и дочь привыкли заедать расстройство, весь остаток выходных они этим и занимались. И телефонный разговор в воскресенье вечером поставил в отношениях Тани и Штефана жирную и окончательную точку.
В понедельник утром, когда девушка вошла в кабинет, Илке сразу заметила, что-то не так.
— Таня, что случилось?
Таня сперва отвечала уклончиво, но Илке обойти не удалось. И в итоге призналась:
— Мой парень меня бросил, потому что я для него слишком толстая.
— Ой, бедная девочка, мне так жаль!
— А хуже всего, что он ведь прав. Я на этих чертовых курсах набрала пять кило!
— Ну, бывает и хуже. Курсы и диета плохо сочетаются.
— О да, — заметила Мелани, которая как раз появилась в дверях, — я на первых своих курсах набрала десять кило.
— Да если бы только курсы, — вздохнула Таня. — Я непрерывно толстею последние полгода. Такой толстой, как сейчас, еще никогда не была.
— Да ну брось, — ответила Мелани, — во-первых, ты не так уж сильно поправилась, а во-вторых, погляди ну хотя бы на меня. Ты и втрое больше можешь набрать, и все равно останешься стройной, в сравнении с.
Чуткое отношение коллег немного помогло. Помогло и сладкое, к которому все трое как следует приложились.
Наступил февраль. а за ним март. Таня без зазрения совести поглощала вкусности всякий раз, когда душа просила — ведь боль расставания надо хоть чем-нибудь утешить. За работой она с Мелани и Илке килограммами поглощала сласти. Вечерами и по выходным девушка часто встречалась с Илке — разница в возрасте у них была невелика, и они стали довольно близки; как правило, девушки валялись на уютном диване в квартире у Илке, заказывали пиццу, смотрели зомбоящик или играли на компе, пили коктейли и объедались чипсами и шоколадом. Весы оставались безжалостны, а одежду Таня покупала исключительно из просторных и безразмерных моделей. Перевалить за сто к семнадцатому дню рождения, то есть в начале апреля, стало вполне реальной перспективой.
Также она время от времени встречалась с Силке, с которой после курсов сохраняла связь. Поправившаяся на курсах Силке в обществе заметно более корпулентной Тани чувствовала себя вполне свободно, а кроме того, несмотря на избыточный вес, Таня пока оставалась вполне ловкой и сноровистой. Как-то во вторник вечером в забегаловке они случайно заметили Штефана, который как раз обсуждал с приятелем Таню. В разговоре мелькали фразы «жрет как не в себя», «хвала Господу, я расстался с этой бегемотихой», «и как в нее столько влезает», «того гляди лопнет от жира», — и тому подобное. Таня закаменела. К счастью, парни вышли до того, как она разрыдалась.
— Я что, правда такая толстая? — всхлипнула она.
Силке обняла подругу.
— Нет, родная. Я не знаю, почему некоторые мужчины поднимают такой шум из-за толики лишнего веса.
И все же вечер был испорчен окончательно. Дома она разделась перед зеркалом и взглянула правде в глаза. Лицо стало круглее, обозначился грядущий двойной подбородок. Груди заметно выросли, но потеряли девичью дерзкую подтянулость и тяжелыми дынями распирали бюстгальтер. Под грудью беззастенчиво выпирал солидный живот, причем нижняя складка частично прикрывала тайные места — трусиков спереди почти и видно не было. Бока раздались вширь и складками свисали на массивные, покрытые целлюлитом бедра, которые соприкасались почти до колен. Девушка прошагала в ванную и, пыхтя, достала из-под ванны весы. Чтобы прочесть цифры на дисплее, пришлось вытянуть шею. Большие красные цифры неумолимо показывали 103. Как она только позволила себе дойти до подобного? Злые, хлесткие оскорбления Штефана гвоздем буравили голову. Ее действительно распирало как на дрожжах. Грустная, Таня села на кровать и потянулась к тумбочке за привычным батончиком… и остановилась на полпути. Слишком она себя запустила, вот что. Слишком часто себе потакала. Неудивительно, что ее распирает от жира. Нет, решено, завтра же — на диету.
И приняв сие решение, девушка отправила батончик в рот. За ним второй, третий, и так пока вазочка не опустела. Раз завтра грядет диета, к чему их беречь? А завтра, с новыми силами — начать новую жизнь.
Начало диеты, однако, пришлось отложить: ну кто же начинает новую жизнь в среду? Понедельник — куда более подходящий вариант, так что Таня получила небольшую отсрочку. И использовала ее, чтобы вволю полакомиться всем тем, от чего вот-вот придется отказаться, так что до вечера воскресенья кушала девушка заметно плотнее обычного.
В понедельник благие намерения продержались примерно до полудня. Ибо в обществе Илке и Мелани, безостановочно поглощающим сласти и не испытывающим никакого пиетета перед чужими диетами, удержаться было немыслимо. Она сделала вторую попытку во вторник. Та же история. Среда. Снова провал. А уж в четверг и начинать не стоит, решила Таня, лучше собраться с силами и в понедельник попробовать еще раз… и весь остаток недели отправлялась в постель, объевшись до отвала.
Так миновал остаток весны и начало лета. Сколько-нибудь похудеть девушке не удалось. Только поправиться еще. Носила она исключительно эластичные штаны и вязаные накидки-пелерины. Усилия на почве диеты проходили незамеченными, а Таня все больше и больше свободного времени проводила в обществе толстой Илке, не желая обращать внимания, с какой скоростью растет вес. От постоянного обжорства она утратила былую грацию и обленилась, но в итоге лишь стала меньше передвигаться. Так что почти каждый вечер они с Илке сидели на диване и объедались чем-нибудь вкусненьким. Для Илке, разумеется, сие также не прошло даром, к лету она весила уже 135 кило, а Таня — что-то около 110, но точно этого не знала, ибо на весы и смотреть не желала.
Как-то вечером в июле у Тани сдох скутер. Сколько она ни пыталась завестись, без толку. К счастью, рядом проходила Мелани.
— Что случилось?
— Да эта проклятая штука не заводится! Теперь даже не знаю, как мне домой добраться.
— Ну, это не беда. Я на машине, могу тебя подбросить.
— Правда?
— Само собой, не вопрос. Залезай!
Обрадовавшись, Таня влезла в легковушку на переднее сидение и бросила сумку назад. А затем с отвисшей челюстью созерцала, как Мелани втискивает в машину свою шарообразную тушку буквально-таки по частям. Сперва, бедром придерживая дверь, внутрь скользнула правая нога. Затем, кое-как протиснувшись между рулевым колесом и сидением, на водительское место плюхнулось громадное седалище, отчего машина заколыхалась на рессорах. Потом под баранкой у педалей устроилась левая нога. Затем Мелани поерзала туда-сюда, утрамбовывая свои колоссальные жиры, чтобы можно было закрыть дверь. Водительское кресло было сдвинуто назад до упора, и все же громадное чрево Мелани терлось о руль, а обильные бедра свешивались с сидения, почти прикрывая сцепление. Внушительный бюст, подпираемый снизу чревом, частично перекрывал ей обзор. Таня помимо своей воли косилась налево, отчего сама смущалась.
— Ты права, — заметила Мелани, — еще немного, и мне понадобится новая машина. Когда я покупала эту, было попросторнее.
— Наверное, ты тогда была несколько стройнее? — решилась спросить Таня.
— Разумеется. Нет, стройной я не была и тогда, но все же не настолько толстой. Слишком много ем. За последние годы совсем перестала за этим следить.
— А сколько ты сейчас весишь?
— Точно не знаю. Года три назад пыталась взвеситься, а весы выдали ошибку. Они рассчитаны на сто пятьдесят кило. Так что сейчас уж точно больше, три года назад мне в этой машине было где развернуться.
Таня даже слов найти не могла, но Мелани продолжала сама:
— Ты ведь тоже поправилась с тех пор, как устроилась к нам, верно?
— Да, — ответила девушка, покраснев. — Но я обязательно сяду на диету.
— А зачем? — просто спросила Мелани. — Не такая ты и толстая. Пышная — да, пожалуй.
— Ну… — замялась Таня, а потом все-таки брякнула: — Все же я не хочу быть такой же толстой, как ты.
Мелани как раз остановилась у окошка «Царь-бургера».
— Бургер хочешь?
— Ага, — кивнула девушка.
Рядом с Мелани было легко — мало кто умел так радоваться жизни, как она.
Мелани высунулась из окошка и заказала четыре «семейных» бургера, жареную картошку, большую колу, жареный лук, сырные хрустики, а на десерт еще печенья и пончиков. Таня ограничилась «скромным» макси-меню. Заказ Мелани едва поместился в четыре пакета, но она явно не собиралась тащить лишнюю тяжесть домой, прямо на стоянке расправляясь со всей снедью с такой скоростью, что едва дышать успевала. Таня смотрела на это широко раскрытыми глазами — раскормленная сверх всякой меры женщина определенно продолжала целенаправленно двигаться в том же направлении. И как только в нее столько влазит?..
А Мелани решила, что десерта будет маловато, и взяла еще порцию мороженого.
Добравшись домой, Таня еще какое-то время смотрела вслед удаляющейся легковушке. Та двигалась с явным креном влево. Нет, ну как же можно так обжираться, еще раз подивилась она. Девушка прекрасно сознавала, что сама давно уже не тростинка и продолжает толстеть, но Мелани — нет, это уже чересчур.
В августе ее ждал второй курс обучения. Новая встреча со старыми знакомыми из других отделений. Они за это время также чуток поправились, но до Тани им, конечно, было далеко. Особенно обрадовался встрече Дирк, просто-таки осыпав девушку комплиментами.
— Привет, чудесно выглядишь!
— Спасибо.
— Даже лучше, чем в прошлый раз!
— Да ну, — зарумянилась она. — Только растолстела.
— Правда? А по тебе и не скажешь!
И вскоре они с Дирком уже целовались. И еще ее поражало то, как ласково руки Дирка ласкали ее многочисленные складки. Штефан относился к ее жирам как к неизбежному злу, которое вскоре не смог терпеть, а Дирк… она все еще не была уверена, хочет ли явно показать ему, насколько поправилась, и все же с ним ей было хорошо. Вообще-то толстого и рыхлого Дирка она не избрала бы Прекрасным Принцем — но он был милый и заботливый, и еще он хотел быть с ней. К концу трехнедельного курса оба сообщили коллегам, что они теперь пара. А еще к концу курса Таня набрала семь кило — кормили в учебном центре не хуже прежнего, плюс забота Дирка, и в итоге девушка, хотя и знала по опыту, к чему это приведет, каждый вечер объедалась до отвала. И сентябрь встретила уже 117-килограммовой, с заметными растяжками на пузе и бедрах и в смешанных чувствах по отношению к собственному телу.
Парой они с Дирком и остались. Да, между ними немало километров, но ведь существуют поезда и прочий транспорт, так что хотя бы раз в две недели Таня и Дирк проводили вместе хотя бы выходные. И надо сказать, для Тани это были очень насыщенные выходные, Дирк постоянно пытался скормить ей «еще какую-нибудь вкусняшку» и обычно преуспевал. Бургеры, шашлыки, пиво, плюшки и кексы, завтрак в постель и постоянно набитый сластями и закусками буфет. От такой заботы у Тани, как правило, просыпался аппетит, а уж Дирк тщательно следил за тем, чтобы она оторвалась от стола лишь в состоянии «ох, сейчас лопну». Естественно, вместимость желудка у девушки от такого питания постоянно росла, что позволяло ей съедать все больше и больше. Илке вскоре заметила, что на их вечерних посиделках Таня уплетает вкусности в таких количествах и толстеет с такой скоростью, что вскоре пожалуй ее догонит. Разумеется, заметил это и Дирк, но определенно не имел ничего против такого прибавления в их отношениях. А Таня… Таня просто была рада, что рядом опять есть парень, и о каком-либо контроле собственного обжорства более и не помышляла.
Восемнадцатилетие она встретила статридцатикилограммовой. Передвигалась пешком как можно меньше, ибо быстро выдыхалась, а еще все ее телеса от резких движений ходили ходуном. Разбухшее чрево вечно вываливалось из штанов, и лишь в положении «лежа на диване» девушка не слишком ощущала неудобства собственных габаритов. Да, Таня прекрасно знала, что слишком растолстела и обленилась — но этого было недостаточно, чтобы отказаться от удовольствия, которое ей дарила еда, еда и полный желудок. Одна порция, одна добавка и еще немножечко на десерт — ну разве от такого толстеют, в самом-то деле? Да, из многих слагаемых складывался солидный итог, выраженный во многих килограммах, вот только итога-то она в процессе не чувствовала, лишь мелкие отдельные слагаемые.
На рождество из Гамбурга приехала крестная; в последние годы она заглядывала нечасто и, естественно, увидев Таню, воскликнула:
— Господи, девонька, что с тобой случилось?
Что будет дальше, Таня уже знала.
— Ты так растолстела! Я тебя едва узнала!..
В общем, весь праздник испорчен. Она, конечно, сидела за праздничным столом, вволю наслаждалась роскошными блюдами и старалась пропускать мимо ушей стенания крестной… К счастью, сразу после рождества удалось сбежать в Мюнхен к Дирку, а уж он-то ее подобными придирками не донимал.
Но вот спустя год «раздельной жизни» Дирку удалось перевестись в Берлин, и пара немедленно поселилась в собственных апартаментах. 134-килограммовая Таня очень радовалась наличию в доме лифта. Ну и на авто Дирка было куда удобнее добираться на работу, а удобство в ее состоянии было фактором немаловажным.
Совместная жизнь наложила очередной отпечаток на фигуру девушки. У себя в Мюнхене Дирк жил отдельно от родителей и, в отличии от Тани, давно сам привык вести домашнее хозяйство. Так что ни он, ни она даже не поднимали вопрос о том, кто делает покупки и убирает. Таня же по вечерам была занята исключительно сидяче-лежачим отдыхом и уничтожением всех вкусностей, заготовленных для нее Дирком. Шоколад, блинчики с творогом, кексы, жареная картошка, пудинги, торты — все это она поглощала в изобилии, валяясь на диване после сытного обеда, состоявшего из пиццы или бургеров. И разумеется, толстела еще активнее, чем раньше. Вскоре она обогнала Илке — не то чтобы это что-то изменило в их отношениях. Зато Дирк постоянно ласкал ее и гладил, погружая пальцы в складки на ее боках, покачивая разбухшее чрево или вволю стискивая раскормленные ягодицы. От такого Таня чувствовала себя слишком толстой… но Дирку позволяла все.
Хотя порой ее несколько пугало, с каким энтузиазмом Дирк настаивает, чтобы она «скушала еще немного» и обеспечивает полный дом вкусностей.
— Ты нарочно меня откармливаешь? — как-то спросила она.
— С чего ты так решила? — отозвался он.
— Да ты мне уже пятый кусок торта скармливаешь, хотя я и так сожрала столько, что хватило бы на троих. Причем делаешь это постоянно.
— А тебе разве не нравится торт?
— Нравится, он вкусный, но это уже слишком много!
— Почему слишком много? У тебя всегда был прекрасный аппетит, а я просто забочусь о тебе.
— Заботишься? Да от такой заботы я уже поперек себя шире, с тех пор, как мы живем вместе, я только и делаю, что толстею.
— А тебе это не нравится? В смысле, что ты толстеешь?
— Не очень. Я слишком толстая.
— А вот мне так не кажется. Ты прекрасна. Куда прекраснее, чем раньше.
Таня удивленно моргнула.
— То есть как? Тебе нравится, что я толстею?
— Да, — кивнул Дирк. — Ты само совершенство. И становишься еще совершеннее, когда толстеешь.
Такого он ей еще не говорил. Таню накрыло сразу и полностью. Ужас. Ее нарочно раскармливают! Неудивительно, что ее прет как на дрожжах.
На одной силе воли девушка скатилась с дивана и разрыдалась:
— У тебя не все дома! Это мрак какой-то!
Убежала (насколько позволяли раскормленные телеса), заперлась в ванной и, не слушая сквозь дверь его сбивчивые извинения, разделась и пустила воду в ванну. А пока набиралась вода, взглянула в зеркало. С той стороны стекла на нее смотрела толстуха. Сиськи едва влезают в бюстгальтер. Трусики едва угадываются в складках боков и бедер. Приподняв разбухшее чрево, она пробежала по нему пальцами. Сплошные растяжки. Слишком долго она пряталась от себя, но сейчас надо взглянуть правде в глаза. Пыхтя от усилий, Таня нагнулась и достала из-под ванны весы. Экрана из-за пуза толком не было видно, а когда она все же его рассмотрела, то увидела лишь «ошибка». Она твердо движется по стопам Мелани. Заплаканная, девушка опустилась в ванну — с трудом втиснулась, бедра стали слишком широкими для стандартной ванны. Слезы ручьем текли, смешиваясь с горячей водой. Сегодня у нее словно пелена спала с глаз, она поняла, что за эти пару лет сотворила с собой и своим телом. Фигуристая девушка оказалась погребена под слоями жира, которые сама же и отрастила собственным обжорством.
Нет, ожесточенно подумала Таня, это все их вина, это не я, это они! Бывший, который ее подло бросил, это из-за него она вынуждена была заедать горе. Нынешний, который ее раскормил до свинского состояния...
В самооправдании Тане равных не было.
Трещина в отношениях с Дирком быстро закрылась. Он наиубедительнейшим образом извинялся и обещал всячески помогать ее диетам. Все-таки Таня его любила. Ну а что она больше нравится ему толстой — о, эти мужчины, что они понимают в красоте! Сам же, в конце концов, сколько раз повторял, что ему нравится она, она сама, а не ее тело, значит, она будет ему нравиться и похудев. Итак, решение принято. Теперь надо как-то стрясти эти чрезмерные жиры...
Первым делом Таня заказала весы с более солидным порогом — на 300 кг. И узнала, что в неполные девятнадцать весит уже 152. Мышцы ослабли, все ее тело было разбухшим и отекшим от лени.
А диета не очень-то задалась. Дирк держал слово, порции стали вполне скромными, но у Тани вокруг было слишком много легкодоступных вкусностей, только руку протяни. Она честно пыталась сдерживаться и не объедаться сластями на рабочем месте, хотя рядом сидели два искушения, Илке и Мелани, постоянно занятые именно этим. Ценой огромного нервного напряжения Таня ограничивалась пятью сникерсами в день, отказывалась от десертов на обед и тортиков на полдник. На обратном пути не проезжала через МакДональдс, отворачивалась от выпечки в знакомом насквозь ларьке. Тем самым у девушки возникала настоятельная потребность вознаградить себя за проявленный героизм хотя бы сытным ужином. С такой диетой Тане удалось несколько похудеть, до 145, но дальше вес встал и не двигался. Чувствуя себя как в концлагере, мол, я во всем себе отказываю, а толку ноль — хотя это было не совсем так, — Таня выдержала еще полгода, похудела до 142, а потом в ее рационе то и дело начали появляться дополнительные вкусности...
И вот судьба подбросила новое испытание: последние учебные курсы, аудит. Сосредоточив все усилия на учебе, девушка автоматически вернулась к былым привычкам, килограммами поглощая вкусности, чтобы успокоить нервы. На весы и не смотрела.
Экзамены сдала на «отлично».
Однако это стоило ей не только десяти сброшенных за этот год килограммов, но и еще двенадцати сверху. 164-килограммовая Таня стояла на весах и в очередной раз поражалась: как я дошла до жизни такой?..
Дальше все так и продолжалось. Время от времени Таня брала себя в руки и ценой полугодовой аскезы сбрасывала пять-десять кило… а потом срывалась и набирала десять-пятнадцать за пару недель. Ее распирало от жира. Общий тонус скатился к нулю. Неуклюжая, разбухшая, отяжелевшая; с каждым днем все труднее становилось заниматься бытовыми мелочами. Раскормленное пузо мешало стричь ногти на ногах; просто прогуливаясь по парку — мгновенно выбивалась из сил; штаны постоянно протирались между ног, потому что разбухшие бедра активно терлись при ходьбе; в кресла с подлокотниками ее задняя часть втискивалась с громадным трудом или вообще втиснуться не могла, а с сидений без подлокотников — свешивалась с обеих сторон. Очень неудобная ситуация, особенно на публике. Таня просто чувствовала себя под перекрестным огнем любопытно-брезгливых взглядов: экая раскормленная корова, наверняка только и делает, что лопает торты один за другим, поэтому она такая толстая. Иногда это давало ей стимул начать очередной раунд борьбы с весом. Иногда, однако, эффект был прямо противоположным: девушка в расстроенных чувствах набрасывалась на буфет и холодильник, и лишь объевшись до отвала, снова обретала душевное равновесие. В общем, классическая «диета с перерывами на завтрак, обед и ужин».
Вес с таким расписанием, разумеется, скорее рос, чем снижался. Но в обществе более чем упитанных коллег Таня не чувствовала себя белой вороной, ведь Илке и Мелани тоже продолжали расти вширь. Поэтому совместные трапезы были делом привычным. Да, старшим подругам тоже пришлось столкнуться с неудобствами чрезмерного ожирения, однако они сумели организовать свою жизнь так, чтобы это не слишком им мешало. И Таня сумела, благо Илке и Мелани в перерыве между вкусностями охотно делились полезными советами.
К двадцати пяти годам она весила уже 198. Но рядом с Илке, которая в 29 лет весила 170, и особенно с Мелани — та в 38 лет перевалила за 240, — Таня чувствовала себя «среди своих». Правда, подруги уже не могли втроем загрузиться в установленный в офисе лифт — тот хотя и был рассчитан на восьмерых, но лишь на 600 кг общего груза, — однако их это не расстраивало. Все равно в стандартную кабинку трем раскормленным грациям никак было не уместиться...