Просто Моника

Просто Моника
(Just Monika)

Звонок эхом отдается в стенах класса, и Джон тяжко вздыхает. Он знает, что неизбежное приближается. Вернее, знает, что приближается одна девица, и она вот-вот будет здесь. Вот только десятиклассник не очень понимает, что он вообще думает по поводу происходящего.
Размышляя, не исчезнуть ли ему еще до ее появления, Джон краем уха слышит перешептывания других девчонок неподалеку. Стройные, максимум среднего сложения — обычные подростки, с какими обычному десятикласснику стоило бы попробовать наладить отношения. Школьная форма на каждой из них сидит так, как и должна сидеть, и Джон знает, что любую из этих идеально нормальных девиц его родители одобрят.
И тут до ушей Джона доносится «привет» влекущим голосом — приятным, спокойным, с гипнотическим тембром звезды радио… или жрицы культа. Да, жрица тут вполне подходящее сравнение.
Джон смотрит, как красавица по имени Моника движется к нему. Темные длинные волосы, стянутые в хвост, приподняты и закреплены белым бантом.
Она.
Знает.
Все.
Все, связанное с его тайной.

Добравшись до парты Джона, Моника откусывает половину кекса с клубничной начинкой, который держит сейчас в руках. В последние дни она все время ест, отчего ее живот выпирает тяжелым шаром сала. Бледное и тучное пузо ее колышется от легчайшего движения. Сугубо из-за габаритов этой части тела жилет Моника носит расстегнутым, а свитер ее больше напоминает бюстгальтер. Собственно, лишь ее громадные груди, массивные и оплывшие шары, опирающиеся на еще более массивный шар пуза, и прикрыты слишком тесным и маленьким свитерком. Одежда ей настолько не по размеру, что над другой бы все окружающие покатывались с хохоту.
Сидящий Джон пытается не замечать, как Моника пристраивает на крышку его парты свое колоссальное пузо. Шлеп. Изобилие мягкой плоти соприкасается с жесткой поверхностью и источает волну запаха — не неприятного, но тем труднее не замечать его.
Спустя несколько секунд Джон отодвигается вместе со стулом. С опаской смотрит на возлежащий перед ним живот, словно это некий инопланетный монстр, пожиратель душ.
Или нечто худшее.
Моника смотрит на него сверху вниз, вежливо улыбается. Зеленые очи ее одновременно живые и мертвые: красивые, но пустые.
— Дам я тебе один совет, раз уж ты так устал, — говорит она, — готов?
— Э… ну да, — отвечает Джон, смущенно почесав в затылке.
Похлопав по пузу свободной рукой, Моника сообщает:
— Если ночью ты не высыпаешься, стоит попробовать лечь на час раньше.
— Ч-чего?
Само хладнокровие, она повторяет:
— Если ночью ты не высыпаешься, стоит попробовать лечь на час раньше.
И отправляет в рот остаток кекса, скомкав обертку.
Пожав плечами, Джон предпочитает выкинуть сказанное из головы. Впрочем, со словами Моники поступить он так может, а вот с ее телом — нет.
Словно прочитав его мысли, та разворачивается и продолжает болтать с прочими присутствующими, покачивая своими изобильными окороками. Она совершенно сознательно изрекает банальности с видом гениального озарения, переводя их в разряд фоновых шумов. Она хочет направить все внимание парня на одно обстоятельство. Ее жиры. Прямо сейчас — на свою едва прикрытую форменной юбкой громадную филейную часть, каковой она опирается на парту Джона.
— Джон, ты ведь сегодня составишь мне компанию за обедом? — говорит Моника. — Думаю, школьная библиотека нам вполне подойдет.
И идет, покачивая обширными бедрами, к мусорной корзинке в углу. Отправляет туда скомканную обертку от кекса и поправляет жилет, пытаясь стянуть его на пузе. О тщетности последнего Моника прекрасно знает, но знает также, как нравится объекту ее манипуляций вид пышек в слишком тесных одежках.
Джон поднимается.
— Но в правилах библиотеки ведь сказано «никакой еды»?
Моника подходит вплотную к нему в буквальном смысле слова и улыбается, впечатав свое могучее пузо в его плоский живот. Берет Джона за руку, ласково пожав ее — его рука теплее, хоть и куда менее пухлая. Взгляд глаза в глаза, и сердцебиение у Джона учащается. С толикой испуга. Он словно встретился взглядом с суккубой.
— С моими связями — можно, — интимным шепотом сообщает Моника.
Джон знает, что готов смотреть в эти зеленые омуты вечно.
Он этого не хочет.
Нет, хочет.
Ну, что-то вроде того.
Наверное.
Да.
Вырвав руку, Джон отступает назад, едва не споткнувшись. В ответ Моника понимающе улыбается и называет его «чудо мое». Говорит она так, словно они с Джоном знают друг друга с пеленок.
Джон приходит в себя, несколько раз моргнув. Он готов поклясться, что волосы Моники отливают розовым — ярким, пронзительно-розовым цветом, точь-в-точь как глазурь на кексе, который она только что съела.
— Если ты не получаешь полноценного восьмичасового сна, — говорит она, — твой разум начинает выкидывать странные коленца со звуком и изображением. Вот почему так важно не засиживаться за полночь, Джон.
Он кивает, потирая лоб.
— Да, мне просто кажется, что что-то… неправильно.
Моника подступает к нему поближе, даже слегка подтянув юбку, сильнее обнажая свои чрезвычайно упитанные мясистые бедра.
Класс совершенно пуст, Джон в упор не помнит, кто и как закрыл двери.

— Я могу взять тебя за руки? — говорит Моника.
Джон кивает, даже не спросив, зачем.
Темноволосая девица, взяв его за запястья, направляет его руки к своим преизобильным грудям и помогает Джону правильно оглаживать и ласкать тяжелые шары плоти.
— Это важно? — спрашивает Моника. — Так ли это важно, если случаются несколько странные вещи?
Джон безмолвствует, а разум его жалобно пищит и теряет связь с реальностью.
— Литературный клуб? — выдает он не самый умный вопрос.
— Такого не существует, — сообщает Моника, помогая ладоням парня лапать свои сиськи. — Нельзя организовать клуб, если читать любит только одна девочка.
— А.
— Пошли пообедаем, — игриво шепчет она. — Ты же хочешь посмотреть, как я ем? Ты же хочешь, чтобы я вела себя так, как те женщины, которыми ты втайне любуешься?
— Да.
Язык тела Моники преисполнен соблазна.
— Все, чего я хочу — сделать тебя счастливым. Ты приятно проводишь время, я наслаждаюсь собой, и нам обоим хорошо.

Школьная библиотека — просторное, далеко не оживленное помещение, сама атмосфера здесь располагает к восприятию новой информации. Коричневые ковры, ряды книжных стеллажей, круглые столики. Джон и Моника сидят в самой глубине библиотеки, а на столик выложена целая гора калорийных блюд. Пакеты с бургерами, картошкой и чипсами, коробки с пиццей, сладкая шипучка и все прочие традиционные закуски, от одного взгляда на которые растет обхват талии.
Стул скрипит под многопудовым весом Моники, сало ее окороков заполняет сидение и свешивается по обе стороны. Громадный живот упирается в край стола, отчего она кажется еще более тучной, чем на самом деле.
— Так с чего мне начать? — спрашивает Моника у спутника.
Джон ухмыляется и чешет подбородок. Под глазами у него темные круги, но выглядит он более живым и уверенным, чем когда-либо прежде. Словно внутри у него щелкнул тумблер.
— Попробуй с бургера, — говорит он, — а я проверю, насколько быстро ты его съешь.
Вытаскивает из пакета большой гамбургер в обертке и передает ерзающей от нетерпения Монике. Она берет бургер обеими руками и начинает разворачивать.
— Когда ты запустишь секундомер? — спрашивает Моника.
Джон щелкает пальцами.
— Уже семь секунд как крутится.
Моника поспешно сдирает обертку и вгрызается в бургер, откусывая помногу и часто. При этом она каким-то образом успевает наслаждаться тонким вкусом копченостей и прочих ингредиентов, даже туго набив рот. Прожевав, быстро проглатывает и откусывает еще, и так пока от бургера не остаются лишь несколько крошек на бумаге.
— Готово, — сообщает она, похлопав по пузу с удовлетворенным видом.
— А по-моему, у тебя тут еще немного булочки осталось.
— С тобой что, совершенно нельзя договориться?
— Прости, но кажется, это обеденный клуб Моники? — ухмыляется Джон, ущипнув ее за ближайшую складку пуза. Моника с улыбкой сообщает, что вот всегда его тянет именно на это место, нет чтобы попробовать приложить руки еще куда-нибудь...
— Намекаю для непонятливых, — уточняет она, — моим бокам просто необходимо повышенное внимание.
Джон послушно запускает ладони в складки сала на ее правом боку, и она поздравляет его с достигнутыми успехами в ощупывании ее фигуры.
Девица открывает коробку с пиццей и выкладывает несколько ломтей на тарелку. Подхватывает треугольник пропитанного сыром теста с пепперони, подносит ко рту и вгрызается в теплое лакомство. Потом доедает хрусткую корочку с привкусом чеснока и облизывает пальцы.
— По мне, так обеденному клубу Моники не помешает и литературная составляющая, — говорит затем она. — Пошарь у меня в сумке и почитай вслух книжку, которую я для тебя приготовила.
И берется за следующий кусок пиццы.
— Ты принесла мне книжку? — переспрашивает Джон.
Моника кивает с набитым ртом, а прожевав, отвечает:
— Там много драйва и мало текста, в самый раз чтобы привлечь внимание персоны, не привычной к чтению, вроде тебя… Э… ну, я имею в виду...
Вид у нее, жующей, несколько смущенный; и совершенно умилительный, по пристрастному мнению Джона. Он послушно достает из ее сумки тонкую книженцию:
— Ранобэ? — удивленно восклицает он. — Это ведь что-то вроде манги?
Листает страницы, обильно снабженные иллюстрациями. Три девицы, одну из них загнал в угол монстр, а герой пытается защитить их. По мнению Джона, ничего из ряда вон.
Симпатичные барышни, рыцарь и кровища с мордобоем.
— Перед тем, как начнешь читать, не хочешь кексик? — спрашивает Моника. — Домашние, еще мягкие.
Кивает на ближайший поднос. Положив книжку на колени, парень берет выпечку.
— Моника, как у тебя получается быть такой… идеальной? — спрашивает он, откусив кусочек.
Та улыбается в ответ.
— Я бы не назвала себя идеальной, нет. Но я знаю свои преимущества, — она выразительно накрывает обеими ладонями свои громадные груди. — И знаю, что предпочитаешь ты, Джон. Поэтому для того, кто нравится мне, я могу стать идеальной...