Программа защиты свидетелей

 Программа защиты свидетелей

(The Witness)

1 мая

Задание: скрыть ключевую свидетельницу от мафии. Не более чем в пределах пары часов от Флоренции. Италия, конечно, одна большая деревня, но если как следует пошерстить… Потратил пару дней, нашел домик в тосканском стиле — старый, скрытый между деревьями, не то что с дороги — с вертолета практически незаметно. Домишко не первой благоустроенности, но условиям отвечает: пригодное для жизни и практически романтическое убежище, кухня функционирует, и даже есть большой холодильник.

2 мая

За день до ее прибытия отправился за покупками. Закупался на четырех разных рынках, полностью забил холодильник и кладовую. Двоим должно хватить недели на три. Хотя… черт его знает, никогда толком не умел планировать расход продуктов, а мой опыт «жизни в убежище» дальше трех дней не простирается. В нынешнем случае должны управиться за месяц, если не произойдет ничего экстраординарного. Ладно, если вдруг закончится провизия или что потребуется, всегда можно связаться с Марио, парень надежный.

3 мая

Клавдия, то есть подопечная, решительно не одобряет состояния жилища. Отказывается даже садиться на что-либо под этой «омерзительно убогой» крышей, а уж спать здесь — категорически немыслимо, и она неустанно мне сие повторяет. Ну-ну. Четыре недели под одной крышей с этой истеричкой, и меня пора будет отправлять в психушку.

4 мая

Сегодня она, оглядевшись, менее склонна встречать в штыки окружающий мир. Яркое солнце, роскошная природа в туманно-серебристой дымке, словно с классических пейзажей. Несмотря на окружающие нас деревья, сквозь просветы можно было разглядывать весьма отдаленные ландшафты — этим она и занималась почти до вечера.

Вполне симпатичная девица оказалась. 23 года, стройная, светловолосая; я было подумал, что у себя в Милане она работала на подиуме в мире моды, но потом присмотрелся — нет, стройная-то стройная, но бедра у нее для модельной карьеры все же тяжеловаты.

9 мая

Расписание более-менее выстроили, хотя деревенская пастораль и нагоняет на нее скуку. Просыпаемся не по будильнику, а когда захочется (вот самая лучшая часть этой работы!), что-то в районе восьми; потом в девять завтрак, дальше она валяется и читает или смотрит зомбоящик (ее основное занятие). Около одиннадцати я начинаю готовить обед, около полудня мы начинаем его есть. Затем у нас обоих традиционная сиеста; часикам к четырем — чашечка капучино, обычно с бисквитами и пирожными, а около восьми — ужин. Затем смотрим телевизор и отправляемся на боковую к половине одиннадцатого. В последнее время, впрочем, чаще к половине двенадцатого, а до того распиваем по бутылочке-другой винца. Оказывается, она любит хорошее домашнее вино; не ожидал. Поди заподозри в такой худышке знатока выпивки. Не отсюда ли ее бедра?

15 мая

Почти две недели прошло, а я знаю о ней немногим больше, чем при первой встрече. Говорит она немного и, как правило, не о себе, а видимся мы главным образом за обеденным столом. Вот кушает с удовольствием — то бишь не жалуется на мою готовку, а с ее характером это практически комплимент. Кстати, аппетит у девушки завидный, и не только для ее комплекции — уписывает она заметно больше половины выставленного на стол. Внешность обманчива. За едой она порой раскрывается и рассказывает о проведенном в селе детстве, как она доила коз и коров; когда речь заходит об этом, еда у нее из тарелки словно испаряется, и я неизменно подкладываю ей добавки. Выжимаю из себя все, на что способен по части кулинарии; коль скоро у девушки единственной отрадой в здешнем бытие осталась хорошая трапеза...

17 мая

Две полных недели позади. А поскольку делать совершенно нечего, время тянется тугой резиной. Впрочем, обнаружилась одна новость: джинсы Клавдии стали тесноваты. Когда она только появилась, штаны сидели на ней как влитые, позади у нее не имелось ничего достойного упоминания, да и живот плоский что твоя доска. Сейчас же, если я, конечно, не выдаю желаемое за действительное, там в джинсах образовался какой-никакой зад, а над поясом округляется животик. Возможно, она просто ест больше, чем следовало бы. То бишь моя готовка всему виной. Согласен: с диетическими блюдами в моем ассортименте полный швах. Ну а чего ожидать от итальянской кухни? Макароны и соусы — не сплошные, но калории; салат — непременно с оливковым маслом; а уж о выпечке и десертах и говорить нечего. И еще не забываем домашнее фруктовое вино, которого мы приговариваем под два литра в день. Неудивительно, что северная красавица на тосканской кухне потихоньку расцветает. Я не против, новые округлости ей идут.

Единственно что, пора попросить Марио пополнить запасы провизии, а то наши, вроде как рассчитанные на три недели, уже почти на нуле.

24 мая

Три недели безвылазного сидения под тосканскими маслинами (нам же и прогуляться по округе нельзя) — и благодаря моим кулинарным заботам подопечная явно поправилась. Она ходит все в тех же джинсах, но над поясом уже нависает складка жира, и застежка в любую минуту может лопнуть. Пополнели и груди, лицо тоже округлилось в сравнении с тем, что было три недели назад. За столом она всегда расстегивает джинсы, и сегодня я не удержался:

— У тебя что, штаны сели от стирки?

— Не… это я поправилась на пару кило. Еда недурственная.

— Спасибо — от своего личного имени, а также от имени всей тосканской кулинарии. Не ожидал, что у девушки твоих лет и пропорций обнаружится такой аппетит.

— Я и сама от себя не ожидала, всю сознательную жизнь за весом слежу. У меня подружка когда-то растолстела и я поклялась, что со мной такого никогда не будет. Какой была в шестнадцать, такой и осталась.

— Пока не оказалась тут.

— Ну да.

— То есть ты постоянно морила себя голодом?

— Вроде того. Питалась в основном салатами. Обожаю шоколад, но одна его крошка — и я запрещаю себе есть что-либо еще, калории как-никак. В общем, я почти его не ем.

Намек понял. Шоколада в кладовой не было — для выживания продукт не самый необходимый; но я тут же решил связаться с Марио, пусть привезет коробку килограммов на пять.

— В любом случае, меня достали эти диеты. Да и чем тут себя занять-то, кроме еды?

— Боишься растолстеть?

— Раз уж я во все это вляпалась, даже лучше, чтобы меня не узнали. Безопаснее. А еще… мне втайне всегда хотелось узнать, каково это — пуститься во все тяжкие и не ограничивать себя по еде. Мама всю жизнь была толстой, в детстве мне было интересно, каково это для женщины, постоянно таскать лишние полста кило жиров.

— А что с той твоей подружкой, которая растолстела?

— Вот на нее я не хотела быть похожей, факт. Но при этом завидовала ей по части возможности вкусно покушать на всяких праздниках и вечеринках. Она там отрывалась по полной — ела и пила сколько влезет, и даже если ценой наслаждения становились лишние килограммы — удовольствие того стоило. А я жевала сушеные салатные листья и давилась минералкой. Вино, и то не могла себе позволить, слишком много калорий. Да, я ей жутко завидовала...

25 мая

Сегодня Марио привез шоколад (50 стограммовых плиток в коробке), о чем я так между делом упомянул при Клавдии — мол, все ваше, не стесняйтесь. Девушка вся просяла и нырнула в кладовку, откуда появилась с тремя плитками. Ну-ну. Потом после обеда она взяла еще две или три штуки, а вечером, под вино, сжевала еще парочку.

Увы, новообретенная страсть к шоколаду имела следствием вынужденное сокращение прочих трапез. Осталось много несъеденного; я подумал было сократить порции — но к утру все несъеденное самым чудесным образом испарилось прямо из холодильника.

26 мая

Чудо объяснилось просто. Вечером, отправившись в уборную, увидел на кухне свет и пошел проверить — не грабители ли? Подкрался на цыпочках, смотрю — а там сидит Клавдия и что-то жует. Кашлянул, она аж подпрыгнула.

— А, это ты! — выдохнула она.

— Я, все нормально. Проголодалась?

— Ну, вроде того. Грызла-грызла шоколадки, и почувствовала, что желудок жаждет чего-то поплотнее… — Она помолчала. — Тебе не кажется, что я слишком растолстела?

— Ну, с таким аппетитом неудивительно, что ты немного поправилась, но «слишком растолстела» — нет, я бы так не сказал.

Она улыбнулась.

— Отлично. Но если будет «слишком», скажи, ладно?

— Не вопрос.

30 мая

С появлением шоколада Клавдия перестала обращать внимание на обычную еду. Похоже, я готовлю исключительно для себя одного; она ест, но, по ее словам, «просто чтобы во рту другой вкус был». А вот шоколад сметает со страшной скоростью, коробка уже полупуста, а ее живот округляется с каждым днем. Застегнуть свои джинсы 46го размера Клавдия уже не может и просто носит их распахнутыми настежь, благо на объемистых бедрах они и так держатся.

Нет, мне это не кажется, с каждым днем живот у нее все круглее и выпирает все дальше. Пузо растет как на дрожжах, а она на это ноль внимания. Вот это и правда странно — я видел девиц, у которых на обжорстве срывало крышу, таких, чтобы игнорировали все проявления собственного обжорства — никогда.

4 июня

Утром холодильник снова пуст. Ни лазаньи, ни котлет, ни пудинга. Кажется, ночью у Клавдии снова проснулся аппетит.

Вышла к завтраку — ну да, так и есть, ночью лопала как не в себя. Круглое лицо с кругами под глазами, круглое пузо выпирает из-под сарафанчика.

— Кушать подано! — изобразил я поклон.

— Ой, нет, мне сейчас о еде и думать неохота… — простонала она.

— Что, снова на диете? — я прикинулся шлангом.

— Не. Но я ночью проснулась и очистила весь холодильник, вот в желудке до сих пор комом стоит. Почти не спала. О еде и думать не хочется.

— Может, глоточек граппы поможет?

— А она помогает пищеварению?

— И пищеварению тоже. Алкоголь расщепляет жиры, засевшие в желудке.

— Тогда налей немножко.

Вынул бутылку граппы и налил ей пол-чашки.

— Спасибо, хватит! — замахала она руками, но выпила все залпом. — Ухх! Забористая штуковина. — Поставила пустую чашку на стол и запила обычной водой.

— Это уж точно. Еще налить?

— Ну… ладно, еще чуточку можно. Вкусно, правда, только очень крепко.

Я налил ей еще пол-чашки, и она снова выпила все — медленными глоточками, но без перерыва.

— Так, еще чуть-чуть, и голова пойдет кругом. Ну и пусть, еще глоточек, и Клавдия будет петь и плясать.

Я налил ей еще пол-чашки, она залпом опустошила ее, поднялась и явственно покачнулась.

— Надо… пойти… прилечь, — выдохнула девушка.

— Как желудок, лучше?

— Даже… не чувствую… его...

Она продрыхла до вечера, восполняя упущенное ночью.

5 июня

После завтрака она влезла на весы, впервые за все время. Весы она привезла с собой, намереваясь проверять показания каждый день и следить, чтобы ни в коем разе не поправиться… ну а сейчас Клавдия хотела проверить, насколько же она поправилась.

— Когда уезжала сюда, весила 57. Для моих 174 нормально.

Влезла на весы — стрелка взлетела до 75.

— Чего? — возопила она. — Быть не может, не могла я набрать восемнадцать кило за пять недель, так не бывает!

Вообще-то, милая моя Клавдия, еще как бывает — а уж с твоим аппетитом я и сам удивляюсь, как это ты не поправилась еще больше...

До вечера девушка ходила как в воду опущенная, ничего не ела, ничего не говорила. А сидя перед зомбоящиком, так же молча выдула литровый кувшин красного вина. Потом, покачиваясь, уползла к себе и больше не показывалась.

6 июня

Пришло сообщение из конторы: начало суда откладывается минимум на два месяца. Двух главных свидетелей никак не могут найти, плюс итальянские суды жутко тормозят: громкие мафиозные дела им не по плечу.

Контора пускай работает, а у меня все нормально. Ну, разве только наружу особо не выберешься, а так здесь полный порядок, да и к Клавдии вернулся аппетит. Она заметно раздалась вширь и в джинсы уже не могла втиснуться вообще, задница так выросла, что они попросту не налезали на ягодицы. А все шоколадки. Какие шоколадки? Да, пожалуй… уже — никакие, коробка опустела.

— Хм, похоже, у нас закончилось сладкое. Заказать еще? — спросил я.

Она просияла.

— Было бы классно!

Потом осмотрела себя, развернулась, шлепнула себя по заднице.

— Слушай, тебе не кажется, что я стала толстой?

— Толстой я бы тебя не назвал; а вот упитанной — да, пожалуй.

— Ладно, на «упитанную» соглашусь, — подмигнула она.

Весьма упитанная, мысленно заметил я. И не удивительно — весь день валяться на диване и лопать шоколадки, тут быстро начнешь расти как на дрожжах. Вот что с девичьими фигурами делает скука… Клавдия опустилась в кресло, складка пуза выкатилась ей на колени, почти до середины бедер. Роскошное создание.

15 июня

Жара жуткая. Нам еще повезло: у старого домика толстые стены и жара не так чувствуется, но все равно потеем мы как проклятые, а потому стараемся одеваться полегче. Клавдия носит маечки и мини-юбки, так что ее «прогресс» виден невооруженным взглядом.

Благо аппетит у нее ничуть не изменился. Она теперь не так налегает на шоколад, но вознаграждает себя удвоенной порцией за обедом и ужином. Продолжает расти вширь. Ноги остались такими же загорелыми — она регулярно принимает солнечные ванны на балконе, — но крепких мускулов теперь не видно и близко, ниже подола мини-юбки сплошные жиры, пышные и мягкие. Задница так раздалась, что мини-юбка вот-вот треснет по швам, и когда девушка ходит по дому, позади у нее все весьма волнующим образом колышется. Груди, не стесненные бюстгальтером — она переросла все имещиеся — заметно выросли и колышутся туда-сюда от малейшего движения. В профиль ее пузо выпирает как у беременной, дальше, чем груди. Располневшие руки с трудом влазят в рукава футболки. Начинает расти второй подбородок.

25 июня

Милая Клавдия утром снова влезла на весы и обнаружила, что весит уже 85. Десять кило за три недели! Я удивился, она почти испугалась… а потом снова плюхнулась за стол и принялась наворачивать за обе щеки. Разбухшее от обжорства пузо живет собственной жизнью и ходит ходуном от малейшего движения. А одежда, естественно, все теснее и теснее — футболки-майки чем дальше, тем больше обтягивают ее складки, штаны трещат по швам — даже эластичные спортивные шортики, в каких играют в волейбол; а между шортиками и майкой выпирает солидная складка пуза. Ну а ниже шортиков роскошные и округлые коленки!

Иногда я обожаю свою работу.

27 июня

Получил извещение: вскоре к нам заглянет следователь и задаст Клавдии несколько вопросов. Пожалуйста, подумал я, пусть его заглянет и убедится, что клиенка тут как сыр в масле катается.

Клавдия, однако, пришла в расстройство: она так растолстела, что ей совершенно нечего надеть!

— Перемеряла все джинсы, ни в одни не влезаю!

— А если оставить расстегнутыми и сверху накинуть что-нибудь свободное?

— Дохлый номер. Бедра и те не пролезают.

— А тот сарафанчик?

— Уже попробовала, пузо не помещается.

Ну вот. На горизонте большая шишка, и я должен предъявить ключевую свидетельницу разжиревшей как порося и полуголой. Хреново, даже для меня. Потому что за все происходящее здесь несу ответственность я один, а «все происходящее» включает и такие вот аспекты.

Клавдия так расстроилась, что весь остаток дня не вылезала из-за стола, заедая горе. Слопала почти весь громадный творожник, умяла обед и без перерыва на сиесту подсела к холодильнику. Пять гамбургеров, два куска куриной грудки, миска лазаньи — даже для объемистого пуза Клавдии это показалось мне уже чересчур. Я забеспокоился, как бы прибывшего следователя не хватил удар.

— Мне, наверное, не стоит готовить ужин? — спросил я.

— Это еще почему? Потому что я решила немного перекусить? Раз уж я так растолстела, что все равно ни во что не влажу, какая теперь-то разница?

— Я… я просто подумал, что в тебя больше не влезет...

— Чушь собачья! Ужинать так ужинать!

Разумеется, я быстро взялся за большую кастрюлю булоньской вермишели. Первую тарелку девушка смела мгновенно, вторую — в две секунды, и лишь после третьей остановилась передохнуть. Я наблюдал, как раздувается ее пузо, а на лбу выступает испарина.

— Ну как, наелась? — поинтересовался я.

— Да. Уфф. Наелась. — Громко икнула. — И даже обожралась. Давненько со мной такого не бывало...

— С чего бы это? Ты ведь только и съела, что творожник, пару бургеров, курятину, чуток лазаньи и немного вермишели, разве от такой малости можно обожраться?

— Ай, кончай ехидничать. Да, я люблю покушать. Факт. И если я слишком растолстела, чтобы достойно встретить этого… копа, то это его трудности, а никак не мои.

Вот это уверенность в себе, восхищенно подумал я.

И она права.

3 июля

Несмотря на троекратные уведомления, следователь не появлялся. А Клавдия продолжала лопать в прежнем темпе и толстеть. Некогда мешковатые, футболки сидели на ней в обтяжку, демонстрируя все складки жира.

4 июля

Он прибыл сегодня! После полудня незаметный седан остановился у входа, даже я его не засек — проснулся, только когда в двери постучали. Следователь желал переговорить с Клавдией, я пошел ее будить.

— Клавдия, он приехал, просыпайся.

— А? — донеслось с дивана.

— Он хочет с тобой побеседовать. Полицейский.

— Дьявол. Мне ж и надеть нечего.

— Слишком поздно, иди как есть.

Девушка натянула футболку, из-под которой выпирали все ее складки, и с трудом втиснулась в некогда свободные «бермуды», едва вместившие ее раздавшиеся бедра. Швы затрещали; еще чуть-чуть, и лопнут.

Краткое собеседование она успешно прошла; следователь явно все понял и оценил, ибо на прощание подмигнул:

— До свидания, и приятного аппетита.

Когда дверь закрылась и Клавдия с облегчением плюхнулась в кресло, шорты наконец не выдержали и лопнули. Мы хором рассмеялись.

14 июля

Милая Клавдия уже весит 97. Именно это сообщили ей утром весы. Плюс сорок кило за два с половиной месяца «жизни на тюфяках». Есть что отпраздновать, решила она.

Ну и как тут отпразднуешь, если она все равно каждый день лопает как не в себя?

Но вид у девушки и правда роскошный. Когда она стоит, пузо свисает над поясом, а когда сидит — уютно покоится на массивных бедрах. О, эти бедра — впрочем, и зад, и сиськи ничуть не уступают, совершенно великолепные.

И тут приходит извещение — скоро прибудет ее сестра. Она выбила разрешение увидеться с Клавдией и при первой возможности появится у нас. Клавдия пришла в ужас: чтобы она встретила свою стройную сестру в таком виде?!

— Ну, она пожет хотя бы привезти тебе новую одежду, — предложил я.

— Ага, а я должна ей сказать по телефону, что одежда мне теперь нужна 56го размера?

— Ну, она ведь все равно это узнает, не так ли?

Но ситуация для Клавдии и правда вышла сложной, и тут у меня возникла мысль.

— Слушай, а если я ей скажу, что у нас тут есть девушка, которой нельзя появляться на людях, и этой девушке нужны джинсы 56 размера?

— Так пожалуй будет лучше. А может, она заодно прихватит белье и пару футболок XXL? И «бермуды» того же размера?

Так я и передал, на что Мария, ее сестра, ответила, что без проблем поможет с одеждой для служанки. Ну, теперь остается только ждать, чтобы она ее привезла.

17 июля

Появился маленький красный «фиат», а в нем Мария. Симпатичная девица, длинная темная коса и пара лишних килограммов в правильных местах. Не такая стройная, какой была Клавдия — но конечно и близко не такая толстая, как Клавдия нынешняя, где-то 59 кило при росте 165. Я поздоровался и пригласил ее в дом.

— Привет, я Мария!

— А я Джованни. Уверен, вы хотите увидеть Клавдию?

— Точно. И еще я привезла одежду для служанки, как просили.

— Отлично, я позже вас представлю. А теперь идемте к Клавдии.

Так-так, что-то сейчас будет, подумал я — и тут услышал вопль ужаса.

— Клаааавдияааа! Это правда ты?

— Ну… да, это я.

— О боже, да как же ты так растолстела? Ты тут что, обжиралась все дни напролет?

— Не надо так говорить… тут жуткая скукотень, а еда правда вкусная… Ну входи же.

— Господи боже, да сколько же ты весишь-то?

— 97… было пару дней назад. Сейчас, наверное, уже больше.

— Господи боже...

— Да перестань ты поминать Бога своего всуе, не все так плохо!

— Но как же твоя карьера? Тебя же выгонят с треском, ты больше не сможешь работать моделью!

— Еще как смогу, просто с другой конторой. Переключусь на компанию, выпускающую одежду больших размеров.

— Никогда о них не слышала. Такие вообще существуют?

— Само собой, просто о них в прессе не слишком упоминают. Толстыми сегодня быть непрестижно.

Такое явно успокоило Марию, а за обедом она съела столько же, сколько ее сестра.

— Что ж, теперь я понимаю, как ты тут так поправилась, — ухмыльнулась она после обеда. — Если бы меня так каждый день кормили, и не надо было бы ничего делать — меня бы скоро тоже разнесло, как бог свят. Смотри, у меня штаны уже стали тесными.

— Так может, задержишься у нас на несколько дней? Уверена, здешняя кормежка тебе понравится, ведь так, Джованни? — радостно предложила Клавдия.

— Да пожалуйста, — согласился я, — все равно все расходы идут за счет государства, а мне что на двоих готовить, что на троих… к тому же я тут и так, считай, на троих готовлю.

— Класс! — решила Мария. — Ну, будем надеяться, что мне самой в ближайшее время не понадобится одежда, как для вашей служанки...

— М-да… похоже, нас поймали на горячем, — рассмеялась Клавдия.

— Само собой, я как тебя увидела, так и поняла, что все эти одежки для тебя, обжора, — и она шлепнула сестру по массивному бедру.

— Ты не очень обзывайся, — фыркнула Клавдия, — потому как кто тут из нас обжора, мы еще посмотрим!

20 июля

Мария быстро привыкла к нашему расписанию и отрывалась по полной. Все время сестры проводили вместе, временами я чувствовал себя лишним — впрочем, за обеденным столом они появлялись без малейшего промедления.

Мария потихоньку поправлялась, джинсы сидели на ней уже в облипку, а судя по аппетиту, вскоре она и вовсе их не сможет натянуть.

22 июля

Вот сегодня уже и не смогла. Быстрее, чем я думал. У Марии вырос небольшой животик — в купальнике смотрится более чем мило. Выросла и филейная часть, теперь она колышется, когда девушка поднимается по лестнице передо мной. А уж за столом сестры не уступают друг другу ни крошки, причем нередко устраивают натуральное обжорное состязание. Занятно, что-то с Марией будет через неделю...

30 июля

Сегодня Мария уехала домой. В течение двух недель она вовсю старалась обогнать старшую сестру — и за столом, и по части истребления шоколада, к которому питала не меньшую слабость. Вы мне не поверите, если я скажу, что она каждый день набирала по килограмму… но так и было. Уезжала она 75-килограммовой и в старых джинсах Клавдии, поскольку в свои все равно не влезла бы. Что скажут родители, увидев подобный прогресс у своий дочери? И что им расскажет Мария относительно Клавдии?

Впрочем, мы же в Италии, а для здешних женщин полнота скорее правило, чем исключение. Так что, пожалуй, никто ничего и не заметит.

1 августа

Жара. И еще более жаркая женщина рядом, которая уже весит 108, как гордо сообщила нынешним утром. За три месяца Клавдия набрала более пятидесяти кило. Ни семья, ни друзья ее скорее всего уже не узнают, даже после предупреждения Марии.

Вся она стала пухлая и толстая, а в последнее время еще и обленилась сильнее прежнего. Старается передвигаться поменьше, а уж если двигается, то медленно и целенаправленно. Иногда она просто ждет, пока я пройду мимо, и просит принести ей еще шоколада и пару мисок чего-нибудь съедобного, просто потому что лень подняться и взять самой. На кухне она даже руку теперь не протягивает, чтобы вынуть из шкафа бутылку вина, а днем почти не поднимается на второй этаж, хотя вид на окружающие ландшафты оттуда самый лучший. Так что это мне приходится шевелить булками и таскать ей все, что она попросит.

Вчера она забыла на кухне дистанционку от зомбоящика, но заметила это, уже плюхнувшись на диван. От громкого «Джованни!» стекла задрожали. Дистанционку я ей, естественно, принес, а заодно и пару вкусностей, чтобы подлечить нервы.

Нет, я не возражаю. Таскаю ей шоколада сколько захочет, днем и ночью; хотя работать становится все труднее. Я тут и сам несколько поправился, но нынешней беготней согнал весь жир и пришел в идеальную форму.

2 августа

Все жарче и жарче. Клавдия носит исключительно бикини, которое доставила Мария — но судя по всему, с размером при заказе промахнулись. На пышном теле бикини и так-то врезается в складки, а уж в ее случае… завязки, почитай, практически тонут в жире, а роскошный бюст того гляди заставит лифчик треснуть по швам и вывалится на свободу. Любуясь видом ее колышущихся складок, я одному удивляюсь: как она при всей этой жаре ухитряется уписывать такие объямы макарон, лазаньи, мусса — и, разумеется, шоколада? В профиль Клавдия вообще выглядит совершенно невообразимо, пузо так выросло, что буквально повсюду шествует перед ней, а массивные окорока колышутся еще несколько секунд после того, как она поднимается из кресла. Пузо, сиськи, задница — она вся растет вширь, постоянно, каждый день.

4 августа

110 кило — есть что отпраздновать (100 было более круглой цифрой, но этот порог Клавдия незаметно прошла еще во время визита Марии). Я приготовил роскошный торт со сливками, но Клавдия заметила его еще до завтрака и сходу умяла половину, я даже не успел ее остановить.

На обед я испек восемь куриных грудок в тесте и с маслом; она слопала шесть. Торт испарился вскоре после этого, причем девушка, похоже, не заметила, что я и попробовать его не успел.

После торта ее пузо раздулось как пляжный мяч. Пожалуй, с ужином стоит повременить, но я решил уточнить.

— Нет, пожалуйста, не надо, если съем еще хоть крошку, точно лопну.

Судя по виду девушки, возможность такую исключать не стоило.

— Ты, кажется, опять потолстела. Хочешь влезть на весы?

— Потолстела, — согласилась она, резко вдохнула и икнула. Смутилась. Но при этом явно что-то хотела у меня спросить, так что я задержался.

— Ты знаешь, что тут происходит? В смысле, я ведь не страдаю здесь от одиночества, оторванная от внешнего мира — вовсе нет. Я обжираюсь, уходя в блаженное забвение. Но хотелось бы знать, какой я буду, когда выйду отсюда — 130 кило, 150? И когда это вообще случится?

— Не знаю, правда не знаю. От властей ни слова, то есть не в ближайшие пару недель.

— А ведь еще немного, и я буду весить вдвое против того, какой сюда приехала.

— Тебя это волнует?

— В смысле фигуры — нет. Мне действительно понравилось быть толстой, никогда о подобном и не думала.

— Но?

— Лестница. Крутые ступеньки. Пока я добираюсь до комнаты на втором этаже, вконец задыхаюсь.

— Ну да, тебе приходится таскать немалый груз.

— А что будет дальше? С такими темпами — 8-12 кило в месяц — к октябрю во мне уже будет 130, и по лестнице я подняться точно не смогу.

— Значит, тебе придется жить здесь, внизу. Так в чем собственно трудности?

Она улыбнулась.

— Твоя правда. В чем собственно трудности?

18 августа

Еще две недели. Ничего нового. Из министерства сообщили, что дело отправлено на доследование, то есть суд снова откладывается на неопределенный срок. По крайней мере мне этот срок не обозначили.

Ну а у нас жара немного спала и Клавдия пытается втиснуться в одну из старых футболок. Само собой, безуспешно.

Кстати о Клавдии. Она так растолстела, что с трудом протискивается в дверку под лестницей, где у нас кладовая со всеми запасами провизии и вином. Днем-то она туда и не заглядывает, а вот ночью, если на нее вдруг нападает жор, причем того, что осталось в холодильнике, не хватает — я нередко слышу, как под ее немалым весом скрипят ступеньки. Ну и наутро, разумеется, приходится заказывать у Марио «срочное пополнение», потому что в кладовке усилиями Клавдии произведено изрядное опустошение. Первым делом она истребляет шоколад, но ее внимания не избегают и прочие продукты; пироги, равиоли, сосиски, паштет, тунцовые стейки — в общем, все, чего душа пожелает в данный конкретный момент. Порой всплывает вопрос — а что, если однажды ночью она сожрет столько, что не сможет потом протиснуться обратно в дверь и застрянет в кладовой? Ну положим сложить запасы в другом месте я смогу, а ее оттуда как доставать? Или проводить выездное заседание суда прямо в этом доме, потому как свидетельница не в состоянии покинуть кладовку? Фантазия… вдохновляющая. Впрочем, Клавдии пока до этого далеко. Хотя весит она уже 118, вдвое против того, какой приехала сюда в мае, толстеет со страшной скоростью. Громадное пузо почти скрывает нижнюю часть бикини, а массивные груди свисают чуть ли не до пупка — вернее, до того места, где он был в «стройные» времена.

19 августа

Утром Клавдии в комнате не оказалось. Я поискал в гостиной, вдруг она задремала перед телевизором; потом на кухне — возможно, опустошала холодильник и в процессе заснула. Но ее не было и там. Тут я вспомнил свои недавние фантазии и решил проверить кладовку — а не застряла ли она, действительно, там после полной ночи обжорства? Заглянул под лестницу. Кладовка открыта, внутри свет.

— Клавдия, ты там?

Ответа нет.

Спускаюсь, вижу — лежит Клавдия, в одной пижаме, а рядом с ней корзина банок из-под пива и опустошенная бутыль граппы. Ой-ой-ой… похоже, у девушки опять возникли проблемы с перевариванием всего сожранного, и она попыталась их решить...

Долго я приводил ее в чувство и еще дольше вытаскивал наружу. Когда она всей тяжестью навалилась на меня, я еле на ногах устоял, а объемы девушки не позволяли толком ее обхватить. Но наконец я доволок ее до дивана, на который она плюхнулась и немедленно отрубилась. Проснулась уже ближе к вечеру с тяжелейшим похмельем. Кто б сомневался. Думаю, больше она на граппу и не посмотрит, а настроение себе будет повышать исключительно шоколадом, так безопаснее.

20 августа

Сегодня нас неожиданно посетил чиновник из министерства юстиции. Клавдии пришлось одеться — нельзя же принимать официальное лицо в одном бикини. Заняло у нее это не минуту и не десять; выбор «что надеть» в ее случае явно был затруднен в ином смысле данного слова. Наконец она спустилась, облаченная в просторное белое платье, расшитое цветочками. То бишь «просторным» платье было когда-то, нынешнюю же Клавдию оно изрядно стесняло в области талии. Стороннему человеку Клавдия могла показаться изрядно беременной — а чиновник, разумеется, понятия не имел об особенностях ее «диеты». Когда он увидел, как она шествует вниз по лестнице, медленными аккуратными шагами, вся колышась туда-сюда, — челюсть у него отвисла. Он посмотрел на нее, на меня, опять на нее… внутренне чиновник явно кипел, только я не совсем понимал, почему.

— Синьор Баттиста! — воскликнул он. — Это просто немыслимо! Вас разве не ознакомили с правилами и условиями? Вам что, ничего не сказали, когда давали задание?

Я молча смотрел на него, понятия не имея, каким должен быть ответ.

— Синьор Баттиста, вы за это ответите в полной мере, клянусь.

— За что отвечу? О чем вы?

— Как о чем? О беременности вашей подопечной, разумеется!

Какой еще беременности? — не понял я, а Клавдия громко и искренне расхохоталась. Отчего все ее чрево затряслось, и тут до меня дошло.

— Дражайший синьор Валентино, моя подопечная вовсе не беременна! Она просто немного поправилась.

И рассмеялся вместе с Клавдией.

— Хмм, «немного» мне представляется некоторым преуменьшением, — чиновник попытался максимально вежливо сдать назад. — Как правило, такой живот у женщины появляется в совершенно конкретном положении.

— Как правило — да, но не в этой ситуации.

Разглядывая габариты Клавдии, чиновник явно подумывал, как бы урезать выделенные на наше содержание фонды; затем прикинул, во что выльется выбивание соответствующего распоряжения из римских властей, и затею эту оставил. Но ему явно не нравилась ситуация, когда свидетельница беззастенчиво объедается за державный кошт. Сквозь стиснутые зубы чиновник сообщил: весьма возможно, что суд в этом году может даже не начаться, поскольку основной ответчик тяжко заболел. Но ключевой свидетельнице, сиречь Клавдии, безусловно необходимо и дальше бежать известности — для ее же собственной безопасности, пока дело не закрыто.

Изложив все это, он сел в свой желтый «альфа-ромео» и укатил прочь, только покрышки завизжали.

— Когда он сказал, что в этом году суда может и не быть — мне показалось, или глаза у тебя и правда вспыхнули?

— Ага, вспыхнули, факт. А как бы ты себя чувствовал, пообещай тебе кто-нибудь дополнительно четыре месяца в раю? — Счастливая, она крепко обняла меня. — Ну что, отпразднуем?

Так, похоже, предстоит потрудиться. Если ОНА желает праздновать, МНЕ светит много-много трудов на кулинарном фронте.

Но ведь это мой долг!

21 сентября

Миновал еще месяц. Ничего не случилось, разве только Клавдия, сохраняя прежние аппетиты, неизменно растет вширь и растолстела уже до 125. Я упоминал, как она обленилась? Так вот, упоминаю снова, и с каждым днем она все реже и реже встает с дивана. Разве что протягивает руку за очередной горстью шоколада и конфет. Или за бутылью сладкой колы.

14 октября

Даже здесь, в Тоскане, становится холоднее. Утром в долины сползает туман, и порою солнце не в силах развеять его до самого полудня. Крестьяне собирают виноград, и каждый день Марио подбрасывает нам несколько кувшинов сладкого шипучего виноградного сока. Отличная штука.

Клавдия, как и обещала, к октябрю перевалила за 130, а сейчас уже вовсю подбирается к 140. Кровать и шкаф ее я перетащил в гостиную, так что больше ей не приходится карабкаться по хлипкой крутой лестнице. Но возникла другая сложность: девушка больше не может втиснуться в душевую кабинку, которую специально для нас установили в старом домике, и мне пришлось притащить из сарая древнюю деревянную бадью и воткнуть ее вместо ванны, куда Клавдия хотя бы может налить горячей воды из душа. Бадья здоровенная, через борт просто так не шагнешь, пришлось мне еще и сколотить пару прочных ступенек, чтобы она смогла влезать и вылезать.

А на кухне под ее весом уже сломались два стула. Правда, старых. Кровать я, не дожидаясь худшего, усилил дополнительными стяжками. Клавдия так раздалась вширь, что с трудом протискивается в кладовку, и я непрестанно повторяю ей: не ешь ты прямо там, возьми что хочешь на кухню или в комнату, а то неровен час застрянешь ведь, а я ночью сплю...

20 ноября

Трудно поверить, но даже в нашей прекрасной Тоскане ноябрь — время мрачное и серое. Дожди, солнце не каждый день проглядывает сквозь тучи, темно и тоскливо. Неудивительно, что моя подопечная находит отраду исключительно в еде (ну не в зомбоящике ведь, правда?) и растет как на дрожжах. В этом-то и загвоздка: не знаю, как долго она еще при таких темпах роста сможет таскать собственный вес. Вообще-то большую часть дня она этого и не делает, а с дивана встает лишь чтобы посетить уборную. Теперь я и еду подаю ей прямо в кровать, чтобы Клавдия не слишком себя утруждала вставанием (а также, правду сказать, чтобы сохранить в целости последний оставшийся на кухне стул). Забавно, она теперь и сидеть-то толком не может — пузо так выросло, что с трудом вмещается между бюстом и коленками.

Старые весы сломались, пришлось заказать новые — подопечная по-прежнему желает видеть свой прогресс. Впрочем, задача «видеть» перекладывается на меня, поскольку громадное пузо закрывает ей весь экран, а наклониться она не может, не рискуя потерять равновесие. Ладно, уж это-то не труд. Нынче утром на весах высветилось 154.

18 декабря

Рождество, похоже, мы тоже празднуем здесь. Клавдия продолжает толстеть и уже перевалила за 170.

15 января

Наконец-то — свобода! Суд назначен на послезавтра, осталась главная трудность — извлечь из дома двухсоткилограммовую тушку Клавдии и переместить в машину. За последние четыре недели она набрала тридцать кило, еще чуть-чуть — и сдвинуться с места не сможет, так разжирела. Пока ее еще хватает на сделать несколько шагов, но еще килограммов пятнадцать-двадцать, и все.

Впрочем, это уже не мои трудности. Я свое поручение выполнил, хотя и не совсем так, как предполагал изначально. Министерство юстиции довольно: ключевой свидетель в безопасности, никуда не сбежал и оставался неузнанным, пока они с традиционной итальянской неторопливостью готовили материалы для представления в суд. А как именно я этого добился, их не волнует...