Помощница по обмену

Помощница по обмену
(The Au Pair)

Закончив школу, моя племяшка Катрин на год улетела по обмену в Бостон, помогать по хозяйству в тамошней семье. Она всегда была девушкой стройной (кроме краткого периода созревания) и спортивной. 165 см и около 50 кг, я бы сказал.
До прошлого августа, когда улетела в Бостон.
Американская семья ей очень понравилась — и старшие, и двое мелких детей, при которых Катрин играла роль няни. Она регулярно отсылала нам письма, вкладывая в конверт фото себя и «своих» деток. Милые картинки.
Первый месяц на ней практически не отразился. Однако уже во втором письме — оно пришло в конце сентября — Катрин на фото выглядела как-то иначе. Я не был уверен, так ли это, но лицо на фотографии казалось чуть-чуть круглее обычного. Ни с женой, ни с родителями Катрин я своим открытием не поделился, но уже следующее фото, в конце октября, демонстрировало явно пополневшую девушку. Лицо стало явно полнее, чем мне помнилось, а джинсы туго облегали раздавшиеся округлые бедра.
Жена также это заметила.
— Толстеет, — вздохнула она. — Там столько гамбургеров и сладостей, она к такому не привыкла.
Я согласился. Катрин никогда не могла устоять перед искушением попробовать что-то новое и интересное. С чего бы еде стать исключением?
В ноябрьском письме новых фото не было, но Катрин впервые сообщила, что «немного поправилась».
«Тут иначе едят. Часто вообще ничего не готовят, а просто заезжают по дороге в забегаловку и набирают с собой массу бургеров, жареной картошки, пончиков и мороженого. Я сперва пыталась блюсти фигуру и питаться салатами, позволяя себе бургер раз или два в неделю. Но потом как-то привыкла, что это самая обычная еда. И — хотите верьте, хотите нет — у них тут есть сласти, какие я никогда не пробовала! Боюсь, мне трудно будет от них отказаться...»
После этого послания я часто спрашивал себя — насколько же она поправится в итоге?
Следующее письмо пришло за несколько дней до рождества, и помимо новогодних пожеланий, содержало новое фото. Катрин с Санта-Клаусом в супермаркете; радостная улыбка сияет на ее явственно круглом лице; несмотря на мешковатый свитер, заметно, что под тканью выпирает животик; бедра, кажется, также раздались, но под длинным свитером и вполоборота видно нечетко.
«Будем праздновать рождество всей семьей, — писала она. — Накроют целый пир, а потом меня вместе с другой „приезжей по обмену“ отправляют на каникулы в Мексику. Класс!»
Через две с половиной недели пришел конверт из Мексики — заметно толще обычного. Наверное, там больше фотографий? С радостным предвкушением я распечатал письмо — и не ошибся! Длинное послание и целых пять фото. С них я и начал.
На фотографиях были Катрин с подружкой на пляже. Впечатление — сногсшибательное! От стройной спортивной девушки, когда-то давно уехавшей из Германии за океан, не осталось ничего; с фото улыбалась упитанная девица в синем купальнике, с пышными формами и округлым животиком! Кстати, на каждом снимке Катрин поворачивалась под другим углом (позируя, она никогда не смущалась).
Фото 1. Фон: голубое небо, синие волны, белый песок. Авансцена: Катрин лицом к камере, затянутая в цельный купальник, с бокалом в руке. На круглом лице улыбка. У нее что, появляется второй подбородок? Полные руки, округлые пышные груди. Бедра заметно раздались вширь, а ляжкам явно тесно в слишком узких прорезях купальника. Да, тут она хорошо прибавила!
Фото 2. Фон: голубое небо, синие волны, белый песок. Авансцена: Катрин в профиль с бокалом в руке. Да, второй подбородок! И отсюда видно, что живот выпирает заметно дальше грудей, во всем своем великолепии! Это уже не «маленькая округлость», тут пузо едва не с арбуз. Интересно, ей наклоняться не трудно? Ягодицы также пополнели. Я бы сказал, с отъезда она набрала килограммов 15, а то и 20.
Фото 3. Фон: голубое небо, синие волны, белый песок. Авансцена: Катрин сидит на песке, в раздельном купальнике, с бокалом в руке. Другая девица, настолько поправившись, не сидела бы перед камерой в такой позе — но это Катрин, и она гордо демонстрирует новообретенные округлости. Над низом бикини нависают две складки плоти, пышные груди свободно колышутся в лифчике (вероятно, она ошиблась размером и купила слишком свободный?), а ляжки кажутся еще шире, потому что она сидит на пятках. Кажется, на этом фото она еще полнее, чем на двух первых.
Фото 4. Фон: голубое небо, открытое кафе-мороженое. Авансцена: Катрин с громадной миской мороженого. Шариков восемь или десять. Улыбка до ушей, одета в обрезанные джинсы и короткую футболку, оставляющую живот на свободе. И эта свобода ему нужна — над поясом джинсов свисают складки и на боках, и спереди. Джинсы слишком тесные, складки плоти заметны не только сверху, но и снизу, на ляжках. По фотографии ясно, что девушка вовсю наслаждается жизнью и едой.
Фото 5. Фон: столовая. Авансцена: Катрин и ее подружка (также довольно пухленькая) с удовольствием уминают наперегонки нечто вроде БигМаков, и перед девушками целый поднос с бургерами, жареной картошкой и молочными коктейлями. Сцена явно не срежиссирована специально для фото, а повторяется каждый день раза два или три.
Потом я занялся письмом. Катрин накатала аж четыре страницы! Сперва она описала бостонское рождество.
«Может, вы и не поверите, но мы начали есть 24 декабря, а закончили уже 26-го, разве что покемарили пару часиков! 24го приехала куча родственников — дяти и тети, бабушки и дедушки (угу, минимум три бабушки и два дедушки — странно), и начался пир. Я предложила помочь на кухне, слишком много там всего полагалось приготовить. Ко мне присоединились две младших кузины „моей здешней мамы“, они где-то моего возраста. Веселые девчонки! Мы за большим столом почти и не сидели, кушали на кухне — и пока готовили, и потом. Семья уже сидела вокруг елки, а мы все еще продолжали делать бутерброды и подъедать остатки… А потом одна из кузин откопала в буфете пару бутылок с ликером — наверное, обычно его использовали для готовки. Мы сперва принюхались, потом попробовали по ложечке… а дальше наливали в большой бокал и пускали вкруговую. Вечер удался, а уж сколько под этот ликер мы умяли пирога… Под конец мы уже с трудом двигались. Каким было утро, сами понимаете, но глоточек ликера все исправил.
И вот так вот — три дня напролет! Когда родственники отбыли по домам, я чувствовала себя откормленной рождественской индейкой. Ни в одни джинсы влезть не смогла, но не лететь же в Мексику без штанов? В общем, утром 27го (рейс был в полдень) я смоталась в местный супермаркет и быстро взяла себе пару джинсов и новое бикини — увы, оно оказалось на два размера больше, чем нужно, но я боялась, что не влезу в старый синий купальник. Как-то непривычно было в новых габаритах.»
Мне хотелось бы узнать цифровой эквивалент этих габаритов, но в письме Катрин его не сообщила.
«К вечеру 27го мы прибыли в гостиницу. Одного взгляда на буфет мне хватило, чтобы понять: впереди две недели сплошного праздника живота! Там у них было все, что душе угодно — курятина, индейки, рыба, стейки, жареная картошка и гамбургеры (настоящие, наши!), пудинги, мороженое… ну и так далее. В первый вечер я не слишком налегала на еду, зато дальше мы только и делали, что ели, спали и лежали в шезлонгах у бассейна или на пляже. Гордостью гостиницы были коктейли, и за день мы их выдували немало — с алкоголем и без.
Сами понимаете, что из этого вышло. Мы обе расли вширь как на дрожжах. Весов в гостинице я так и не нашла (они это специально, уверена), и я чувствовала, что поправляюсь, лишь по тому, какой тесной стала одежда. Два первых фото в синем купальнике — это мы первый день на пляже, через неделю я свой старый купальник уже не могла натянуть и перешла на бикини. То, которое сперва было на два размера больше, а потом потихоньку стало как родное.
Фото в обрезанных джинсах тоже сделано в первые дни. Сами догадайтесь, почему.
Марси тоже округлилась. На фото вы видите, что аппетиты у нас на равных (как и объемы талии)...
В Бостоне я первым делом влезла на весы. Ого! Неимоверные, невозможные ранее 73 кило! Когда я приехала сюда, во мне было что-то около 50, то есть я всего ухитрилась набрать 23 кило! Надеюсь, сколько-то сброшу. Поживем, увидим...»
Это письмо пришло в январе. И до марта ни слова. Потом мы получили следующее послание — фото там не было, но Катрин открыто писала насчет своего веса, причем судя по тону, наслаждалась и результатом, и процессом его достижения.
«Сперва я пыталась блюсти диету и за две недели сбросила четыре кило. Ничего не ела, только пила воду и грызла салат с морковкой. Смотрю на себя в зеркало в ванной — 69 кило, все тот же выпирающий живот и полные бедра. Ну и что толку? Плюнула и начала есть как обычно. Через два дня уже вернулась к прежним 73! Думаю, причина еще и в том, что я не могу устоять перед сладостями. Джилл — моя „здешняя мать“ — заклинает не давать сладостей детям, потому как после моего возвращения из Мексики они что-то немного округлились.»
Новые фото Катрин прислала в мае. На них была она, с детьми, в саду у коттеджа. День, вероятно, выдался жарким, потому что на девушке были лишь шорты и футболка.
— Ты только посмотри, как растолстела! — заявила жена.
— Стала пышечкой, вне сомнения, — согласился я. — Хотя бы на этот живот взглянуть. Девушке явно не до диет.
— А под напором грудей эта ткань сейчас треснет. У нее что, нету большей футболки? Что скажет ее мать?
Я со своей стороны сказал лишь одно:
— Возможно, Катрин нравится ее новое тело и она хочет это показать.
Игравшие в саду дети, действительно, выглядели толще, чем на прошлогодних фото. Девочка отрастила округлое и выпирающее брюшко, а мальчик превратился в натурального колобка. Да, определенно заразились от своей нянюшки...
В письме Катрин сообщила:
«Сами видите, толстею с каждым месяцем. Сегодня взвесилась — 82! Видели бы вы меня в бикини, куплено четыре недели назад, а кажется, что оно вот-вот треснет!.. Может, в следующем письме пришлю фото.»
Следующее письмо было последним — дальше Катрин должна была вернуться уже во плоти. Письмо пришло в конце июня, она вложила в конверт обещанное фото в синем бикини — в профиль! Просто поверить немыслимо, что из маленькой школьницы выросла эта роскошная пышнотелая юная дама. Живот, раздувшийся, как пляжный мяч, выпирал вперед, служа подпоркой для пышных грудей. Симпатичные округлые ягодицы уравновешивали его сзади двумя массивными сферами. Катрин гордо стояла, уперев руки в бедра — насчет собственной фигуры у нее никогда не возникало ни малейших сомнений.
Она писала:
«Может, вы не поверите, но я еще поправилась. Взвесилась — 90. Набрала восемь кило за четыре недели. Только представить себе, почти десять кило в месяц! Знаю, я просто слишком много ем, но тут все такое вкусное… а когда желудок плотно набит, мне всегда так уютно… Надеюсь, в аэропорту вы меня узнаете!»

И действительно, узнать ее, выходящую из дверей аэровокзала, было мудрено. Да, конечно, эта улыбающаяся юная женщина немного походила на нашу Катрин… Я мысленно представил себе всю чреду фотографий. Да, без сомнения, Катрин — только еще полнее, чем на последних снимках, и джинсы выглядят (уже привычно) слишком тесными.
— А вот и я! Ты еще меня узнаешь? — рассмеялась она.
Мы обнялись. Мне пришлось наклониться, чтобы расцеловать ее — мешал круглый живот и пышные груди. Глядя на племянницу сбоку, я заметил, что живот заметно выпирает из джинсов и нависает над поясом. Она перехватила мой взгляд.
— Растолстела, правда? — Катрин шлепнула себя по животу. — Угадай, сколько я вешу?
— Ну… э… 92?
— Больше!
— 95?
— Больше!
— Сама хвастайся.
— 97! Вчера утром взвесилась, глазам своим не поверила. Последние две недели я ела так, словно в Европе меня будут морить голодом.
— Не переживай, не будут — мы к твоему прибытию специально приготовили большой обед.
— Правда? Это хорошо, а то я уже проголодалась, хотя в самолете и кормили.
Мы прошли к машине. Плюхнувшись на сидение, она расстегнула джинсы; под футболкой сразу обрисовалась заметная складка плоти.
— Надо купить новые, побольше. А то эти, старые, едва налезли. С трудом пуговицу застегнула, уф.
Мне показалось, что можно говорить без обиняков.
— Когда именно ты взялась за еду так, что начала набирать вес?
— За первые три месяца я чуток поправилась — килограммов пять-семь, около того. Но, думаю, началом был тот рождественский пир — только тогда я поняла, что по-настоящему люблю покушать. Мы же объедались с утра до ночи, и через три дня я выглядела, как на шестом месяце! Это обошлось мне еще в шесть кило, ну а в Мексике я просто продолжала делать то же самое. Меня и расперло — когда вернулась, «талия» в обхвате была уже метр!
— А когда вернулась в Бостон, ты писала, что пыталась сесть на диету.
— Ага. Выдержала две недели. Сплошное разочарование — я, понимаешь, живу на одних салатах, а вес стоит как проклятый. Сбросила килограмма четыре. Никакой разницы — живот в зеркале как был толстый, так и остался. Ну я и послала все подальше и снова начала питаться чем хочу. Вот с тех самых пор неуклонно толстею и толстею.
— Да, по фото видно. Но похоже, растолстела не только ты.
Она хихикнула.
— Это точно. Малышка Энн и крошка Питер всегда знали, где я прячу конфеты и сласти, а когда мы вместе ездили в город, они вечно хныкали — хочу мороженого, или пончик, или бургер, или что там им в тот момент попадалось на глаза. Я знала, что им этого не разрешают, но ты же знаешь, что такое хнычущие дети… Опять же, я не видела, что такого страшного случится от стаканчика мороженого или пончика.
— Страшного, может, и ничего, но на том фото они выглядели довольно-таки пухленькими.
— Ну да, их мать тогда как раз легла в клинику на две недели. Вроде и ничего серьезного, но две недели ей пришлось пролежать в стационаре. Муж не мог надолго отрываться от нее, так что я сама готовила — и готовила то, что требовали дети. Пицца, макароны, жареная картошка, бургеры. Обычно они такое получали раз или два в месяц, а тут две недели сплошного счастья. У деток резко улучшился аппетит, а я поняла, что происходит, только когда Энн пожаловалась, что брючки у нее стали очень тесными… Не знаю, насколько она поправилась, но как-то вдруг у девочки выросло пузо, которое не вмешалось в штаны. И Питер стал эдаким колобочком. Тот еще сюрприз вышел для мамы, когда та вернулась из лечебницы!
— Да уж я думаю. И что было?
— Так, ничего особенного. Мать не хотела сажать их на жесткую диету, а за готовку и покупки по-прежнему отвечала я, потому что она еще не полностью оправилась. Ну и… в общем, сам понимаешь, дети не похудели, а наоборот, еще поправились. У Энн живот так вырос, что ей стало трудно наклоняться, доставая руками до ног. То же и с Питером. Мне как-то даже неудобно было, я совсем не хотела раскармливать детей таким вот образом — но за всей домашней работой я никак не могла еще и за ними присмотреть и отследить, что они едят… — Катрин вздохнула.
— Но то, что ты растолстела сама, тебя не смущает? — вернулся я к ее великолепной фигуре.
— Ничуть. Меня даже возбуждало, вот так вот наблюдать, как мой живот растет и округляется день от дня, неделя за неделей. Я иногда по полчаса проводила перед зеркалом в ванной, любуясь новоокруглившимися формами и выпирающим животом.
Наконец мы прибыли домой — перед тем, как возвращаться к себе еще за пару сотен километров, племянница денек должна была погостить у нас. Жена как раз приготовила «североамериканский обед» — масса бургеров, жареной картошки и пончиков. Катрин ела за троих, запивая трапезу целым морем колы, и радовалась жизни.

Судя по последним новостям от сестры, аппетит у племяшки ничуть не уменьшился. Увидимся — посмотрим, какой-то она стала...