Подружка потолще

Подружка потолще
(A Fatter Girlfriend)

— Не могу… — сквозь стон пытаюсь прожевать. — Больше не могу.
Ладонь нашаривает верхнюю часть живота, где он набит туже всего. Сглатываю и тихо поскуливаю.
— И все-таки еще один кусок ты только что съела, — ухмылка Злого Властелина на его лице. Он обожает смотреть на меня, когда я ем, объедаясь до отключки, неважно, на диване, в постели или за шведским столом. — Ну же, всего пять ломтей осталось. Тебе даже не надо вставать и наклоняться, чтобы наполнить тарелку, я все сделаю сам.
Чуть слышно икаю.
— Я уже слопала девятнадцать. Почему бы этим пяти не подождать до завтрака? — Пытаюсь повернуться и улечься поудобнее, но пузо все равно повсюду следует за мной, напоминая, что жадность — это плохо.
— Детка, ну правда, какой смысл брать пиццу-пирог «чудовищных размеров» и оставлять недоеденным?
Обреченно откусываю еще немного от ломтя, что сам собой оказался у меня в руке. Желудок дергается. Я сейчас лопну? Или просто пукну? Нет, ни то, ни то — прожевав, икаю, после чего опять поскуливаю от боли.
— Доем я, просто — ик — не сейчас.
— А я-то думал, моя девочка идет на рекорд.
Отправляю в рот пухлую корочку, что осталась от неровного треугольника, облизываю пальцы.
— Ну правда, не могу. Слишком большой… — неверным жестом указываю то ли на блюдо с пирогом, то ли на собственное пузо.
— А может, недостаточно большой? — Он леголько, подушечкой пальца обводит мой пупок. Щекотка в этом чувствительном местечке порождает во мне вспышку желания. Воображаю, как он берет меня, а между нами мой невероятно раздувшийся живот...
— Ладно, еще ломоть, — вздыхаю я. — Но только один!
Спустя десять минут громадный, размером с Италию, ломоть жирного пирога отправляется в мое разбухшее пузо. Еще через пятнадцать минут — следующий. От третьего я протестующе отмахиваюсь.
— Ты меня раскармливаешь, — ною я, надувая губки. Живот еще глубже оседает промеж моих пухлых бедер, которые я пытаюсь раздвинуть пошире, чтобы дать ему побольше места. Бесполезно. С таким обжорством, когда ощущение «щас лопну» достигнуто уже час как, поудобнее не устроиться. Зато насколько мягче и пышнее ты будешь завтра… Я закусываю губу. — Скоро ты получишь толстую подружку.
— Умилительно, — он целует мое запястье. — Толстую подружку я получил еще когда мы только познакомились, — он ласково проводит ладонью по моему вздувшемуся пузу, и я растекаюсь горячей лужицей. — А сейчас я пытаюсь получить подружку потолще.
Закрываю глаза и делаю жест — мол, приступай, живот требует твоего внимания. Он принимается его оглаживать, а я издаю тихий-тиъий стон. Черт, как же он хорош. Неудивительно, что только за последние три месяца я набрала двадцать кило.
— Что ж, но даже подружке потолще меня не под силу прикончить этот чудовищный пирог в один присест.
— Хмм. Проверим.
Еще несколько минут ласково-нежного массажа, и он останавливается. Приоткрываю левый глаз, поддерживая ладонью живот «тяжело беременной комплекции».
— Ты почему перестал? Я не просила переставать...
— Я продолжу, если ты съешь последние два куска.
Оба глаза нараспашку.
— Ты плохой. Знаешь, это жестоко, отказывать в столь необходимой помощи для улучшения пищеварения...
— Завтра скажешь мне спасибо, когда у тебя подрастет твоя любимая задница.
Взвешиваю за и против. Как будто у меня есть другие варианты.
— Делай что должен. Съем.
Ухмыляется, аки Чеширский кот. Можно считать, что сегодня у нас рождество. А рождество — это когда я демонстрирую, что выросла из очередных трусиков...
— Да ну?
— Живее, пока я не передумала.
Он сидит рядом со мной, проводя ладонями по животу. Нащупывает нужную точку. А нащупав ее...
— Так, — легонько нажимает, и я громогласно икаю. — Ну что, лучше? — Я киваю. — Теперь хватит места еще для двух ломтей? — снова киваю, отлично сознавая, насколько заметно выпирает в этом положении мой двойной подбородок.
Он выкладывает на тарелку последние два ломтя. Каждый примерно с мое лицо.
Следует целая вечность жевательных движений и плаксивой мольбы всем на свете богам, чтобя я не лопнула… но вот я доедаю. Сглатываю последний кусок и лениво поднимаю сжатый кулак. Ура мне.
— Моя хорошая одолела чудовищный пирог.
— Даже не напоминай… — шепотом. Пузо тяжелее, чем когда бы то ни было. Обхватом с Юпитер, не меньше. Я не вижу собственных ног, даже пальцев ног — которые, между прочим, закинуты на подлокотник дивана, чтоб удобнее было лежать...
— О нет, я как раз таки буду напоминать тебе об этом, всю ночь… — он силой поднимает меня и переворачивает спиной к себе, пыхтя от усилий — все-таки килограммов во мне изрядно, а после сегодняшнего так вообще. Чувствую, как его восставшая плоть трется о мои жиры. Желудок урчит, трудясь над перевариванием чудовищного пирога.
Хочу его.
И хочу еще.
— Мороженое принеси, а?