​Почему я люблю толстушек

Почему я люблю толстушек
(Why I love Fat Women)

Меня зовут Ян Вебер, и я люблю толстушек… дурацкое начало, как у «Анонимных алккоголиков», ну да уж ладно. В общем, когда я рос, меня, как и всех остальных, приучали считать «красивым» определенный тип фигуры, по большей части основанный на социальных стандартах. Меня, однако же, всем сердцем подталкивало в иную сторону, к женщинам, иносказательно выражаясь, «с широкой костью». Ничего не имею против стройных дамочек, но вот лично мне — нравятся толстые.
Почему так? Наследственное. Взять хотя бы отца. Крис Вебер всегда предпочитал дам как минимум пышнотелых, и уж мама моя под такое определение подходила с запасом. С ну очень большим запасом. Два с лишним центнера живого веса, круглое лицо, три подбородка, руки-окорока, ноги-колоды, филей шириной в диван и живот, в который влезало еды на целую деревню. И это только по части внешнего вида, а уж характер — сколько я помнб, она всегда была самой доброй и ласковой женщиной, какая только могла быть. Идеальная мама.
Помню, отец рассказывал, как она меня рожала. Мол, из-за ее габаритов акушер никак не мог добраться куда нужно, и он велел одной из медсестер влезть сверху на ее живот и своим весом выталкивать меня наружу. Но, честно гоаоря, папа порой любит приврать, сугубо интереса ради.
Если вы обратили внимание, я говорю о маме в прошедшем времени. Увы; она умерла, когда мне было четыре года. Нет, с ее ожирением это связано не было, другие проблемы. В общем, мы с отцом, конечно, горевали, но — жизнь продолжалась. И примерно через год он позвал меня на серьезный разговор.
— Ян, как ты знаешь, миновало уже больше года после смерти твоей матери. Это был тяжелый удар для нас обоих, особенно для меня. И прежде чем я продолжу, хочу, чтобы ты знал: я любил твою маму и всегда буду ее любить, она навеки останется в моем сердце, — проговорил отец.
— Почему ты это говоришь? — спросил я.
— Потому что я кое-кого встретил, Ян. Мы общаемся уже некоторое время и полюбили друг друга, и я подумал, что пора и тебе познакомится с ней. Ее зовут Сэнди, и она придет с минуты на минуту, — сообщил отец.
И минуты через три в дверь позвонили. Отец пошел открывать, а я все еще сидел в гостиной. Новость о том, что после смерти мамы отец «кое-кого встретил», была, мягко говоря, неожиданной, у меня все это в голове не укладывалось. А потом дом вдруг как-то содрогнулся, словно от землетрясения. Потом все стихло, отец вошел в комнату и сказал:
— Ян, познакомься, это Сэнди.
Все вокруг вновь задрожало, когда в помещение вступила Сэнди.
Помните, что я говорил насчет моей мамы? Что ж — в смысле габаритов Сэнди крыла ее по всем статьям. На голову выше отца, щеки как у хомяка, который запихал в рот пару грецких орехов, руки в обхвате как большие подушки, ноги — ну примерно с два бревна каждое. В ширину она вряд ли уместилась бы на наш диван, но живот — это вообще нечто, невероятно громадный и круглый, ниже колен. (Рост — двести четыре сантиметра, вес — триста двадцать восемь килограммов, но это все я узнал уже сильно позднее...) С каждым шагом Сэнди весь наш дом содрогался, и даже когда она опустилась на колено передо мной, пупок ее оказался примерно на уровне моих глаз, такая громадная.
— Значит, ты и есть Ян, Крис мне о тебе рассказывал. Приятно познакомиться, приятель, — Сэнди тепло улыбнулась и протянула руку.
Я несколько секунд переваривал все это и неуверенно протянул свои лапку для рукопожатия.
— П-привет...
Я всегда нервничаю, знакомясь с новыми людьми, а уж в пять лет да в такой ситуации… Она, конечно, поняла, что я жутко смущен, ибо дальше был сцапан подмышки и усажен ей прямо на живот. Не могу не признать: сработало. Ощущение очень неожиданное и невероятно уютное. Опять же так я мог смотреть ей прямо в глаза.
— Меня можешь не стесняться, приятель. Я, конечно, кому-то могу показаться грозным чудищем, но на самом деле я мягкая как плюшевый мишка, — улыбнулась она.
— Ну так что скажешь, Ян? — спросил отец. — Дадим Сэнди шанс?
Я посмотрел на них обоих, набрал в грудь воздуха и кивнул. Оба с облегчением обменялись улыбками.
А потом отец повез нас обоих на бейсбольный матч. Сэнди заняла сразу четыре места (повезло, что без подлокотников). Игра была классная, народ на стадионе весело орал. Не повезло разве только тем, кто вынужден был сидеть прямо за спиной у Сэнди. Ну, может, еще отцу, которого она каждые пять минут гоняла за добавкой вкусняшек, так что он половину матча по сути пропустил, но расстроенным вовсе не выглядел.
Следующие несколько месяцев мы — в смысле, я — потихоньку привыкали к Сэнди как части нашей жизни. Она все чаще навещала наш дом, все чаще оставалась на ужин, и в конце концов переехала к нам окончательно. Я к тому моменту уже принял ее, а они с отцом и вовсе не могли оторваться друг от друга, постоянно обнимались, целовались, а каждую ночь прыгали вместе на кровати (ну а что может о таких звуках подумать шестилетний ребенок?).
Я успел уже узнать, что Сэнди обожает бейсбол и сахарную вату, не любит ужастики, зато охотно смотрит мультики. До сих пор помню, мы сидим на диване — в смысле, она на диване, а я у нее на животе, — и смотрим «Книгу джунглей» и «Утиные истории»...
И вот где-то год спустя Сэнди и папа решили вечером выбраться в ресторан, попросив соседку присмотреть за мной. Вернулись они когда я уже спал, так что увидел я их только утром, когда спустился в столовую.
— А, Ян, ты уже проснулся. Вот и хорошо, нам кое-что нужно тебе сказать, — проговорил улыбающийся отец.
— И что же?
— Мы с твоим отцом вот уже год встречаемся, и решили сделать следующий шаг в наших отношениях, — сообщила такая же радостная Сэнди.
— Ты о чем? — я не понимал, что происходит.
— Вчера вечером я задал ей вопрос, и она сказала — да! — «пояснил» папа.
— Мы женимся! — наконец сказала открыто Сэнди, выставляя напоказ пухлый палец с кольцом.
Тут-то я и проснулся, все осознав. И новость эту я принял… не самым лучшим образом, соглашусь.
— Нет! Нет-нет-нет! Ты не моя мама! ТЫ! НЕ! МОЯ! МАМА!!! — заорал я главным образом на Сэнди.
Они оба ошарашенно переглянулись, снова взглянули на меня — Сэнди, похоже, мои слова обидели, — а я со слезами рванул обратно в свою комнату. В психологии я и сейчас не дока, а тем паче — тогда, но полагаю, я просто еще не полностью принял, что мамы больше нет. Когда папа и Сэнди встречаются — все нормально, а вот когда он женится на ней — для меня это было подобно предательству маминой памяти.
И вот я лежал на кровати и рыдал, сколько — не знаю, двадцать секунд или два часа, для меня это было вечностью. Но вот все вокруг знакомо затряслось от тяжелых шагов Сэнди, и она постучалась в мою дверь.
— Ян, приятель, могу я войти? — спросила она.
Я не ответил, она сказала, мол, молчание — знак согласия, отворила двери и… Так, я забыл упомянуть, во многие двери у нас в доме Сэнди протиснуться могла лишь с очень-очень большими сложностями, слишком широкие бока и слишком объемистый живот. Особенно ко мне в детскую, там и по высоте пришлось бы изрядно пригнуться. В общем, она таки ввинтилась в помещение, присела на пол у моей кровати и сказала:
— Послушай, приятель, я прекрасно тебя понимаю: ты думаешь, если мы с твоим папой поженимся — это значит, что я хочу заменить твою маму. Но это вовсе не так, — и она погладила меня по голове.
Я всхлипнул.
— А разве нет?
— Ну конечно же, нет. Мы женимся потому, что мы очень любим друг друга и хотим вместе провести остаток наших дней. Но ведь то, что твой папа очень любит меня, не значит, что он уже не любит твою маму или тебя.
— Разве? — я утер слезы кулаком.
— Конечно, нет. И кто знает? Может, однажды ты и меня мамой назовешь, хотя, если хочешь, зови меня и дальше по имени, «Сэнди» меня вполне устраивает. Ну так что скажешь? Остаемся друзьями?
И раскинула руки. Я поднялся и обхватил ее живот — как сумел, — и она заключила меня в объятия, утопив в своих уютных и теплых жирах.
Потом мы вернулись и я извинился перед папой, а он лишь кивнул, мол, спасибо, но сам виноват, он должен был обсудить это со мной перед тем, как делать Сэнди предложение.
Дальше мы дружно готовились, месяца три. Ну, я-то просто в школу ходил, а они оба, помимо работы, договаривались с церковью, рестораном и всем прочим. На меня возложили обязанности хранителя колец. Венчальное платье для Сэнди шили, разумеется, по особому заказу, и мерки с нее снимали шесть раз, потому как на каждой следующей примерке платье оказывалось слишком тесным...
И вот настал день свадьбы, в церкви стояла толпа народу — родственники и друзья, — началась церемония, мне вручили подушечку, на которой лежали венчальные кольца, я прошел к алтарю после подружек невесты, там уже стоял отец и его шафер, и вот настал тот самый момент, заиграл мотив «входит невеста», и Сэнди прошествовала по ковровой дорожке, сотрясая с каждым шагом всю церковь. Священник говорил все, что следует, а я честно старался не заснуть от скуки. Наконец я поднял подушечку с кольцами, отец и Сэнди их одели друг другу, произнесли нужные слова, оба сказали «да», потом священник кивнул — можете поцеловать невесту, — но из-за габаритов живота Сэнди это оказалось делом нелегким, ей сперва пришлось наклониться чуть вбок, и вот аплодисменты, они загрузились во всятый напрокат лимузин, и все отправились в ресторан продолжать праздник, говорить красивые речи и танцевать.
После свадьбы папа с Сэнди уехали в медовый месяц в Японию, а меня отправили погостить к другу семьи. По возвращении они много чего порассказывали об этом вояже, так, Сэнди там часто принимали за звезду женского сумо и просили автографы. Впрочем, поездка им понравилась.
Дальше мы стали жить так, как и живут обычные семьи. Сэнди весьма серьезно относилась к своему статусу жены — готовила, стирала, даже делала мне обеды в школу. Все было хорошо, пока однажды у Сэнди не начала развиваться какая-то слабость, ее начало тошнить, голова кружилась от самых простых дел. Папа тут же попросил соседку побыть со мной, и как только та прибыла — повез Сэнди в клинику. Я еще помнил, как вот так же из клиники не вернулась мама, и боялся худшего. Через несколько часов, однако, они приехали, отпустили соседку и позвали меня «есть разговор». Я, конечно, уже вовсю нервничал.
— Есть важные новости, — сказал папа.
— Но ведь все не так плохо, да? — волнуясь, спросил я.
— Да нет, напротив, очень хорошие новости, — сообщила Сэнди, — врач осмотрел меня и сказал, что у меня в животике ребенок, — похлопала себя по пузу и прослезилась.
— Чего? — озадаченно спросил семилетний я.
— Ян, ты будешь старшим братом! — исполненный восторга, проговорил папа.
Я как-то осознал все это и расплылся в улыбке. Все треволнения улеглись, а где-то полтора месяца спустя Сэнди отправилась на УЗИ, где оказалось, что ребенок — это девочка, а вернее, сразу две девочки. Вот так вот, у нее будут близнецы. Отец невероятно нервничал и был жутко рад. Мы затеяли небольшой ремонт и комнату, где ранее хранилось всякое барахло, переделали в большую детскую для моих будущих сестренок. Папа работал сверхурочно, зная, что денег на детей уйдет уйма. Сэнди на шестом месяце ушла в декретный отпуск, начала ходить на специальную гимнастику и все такое (слово «пренатальный» я тогда, разумеется, запомнить не мог), а потом мы с ней как-то сидели в гостиной и смотрели мультики, и она внезапно ахнула.
— Все в порядке? — спросил я.
— Все хорошо, Ян, просто сестрички твои иногда больно пинаются, — и потерла живот чуть ниже пупка.
— А можно я попробую их послушать?
— Конечно. Давай помогу, — привычно приподняла меня и аккуратно усадила себе на живот. Я распластался на этом шарике, прижался ухом, чувствуя, как могучий живот Сэнди приподнимается и опадает с каждым вздохом. Кстати сказать, за время беременности он ничуть не вырос, хотя казалось бы, там внутри растут двое детей — но живот Сэнди и так был настолько громадным, что видимо, дальше просто некуда. Так вот, я прижался ухом, стараясь услышать эту растущую жизнь, затих, замер — и сквозь все эти толстые слои сала услышал возню, кажется, моим сестренкам уже не терпелось наружу, а потом внезапно одна из них ка-ак саданула ножкой, я чуть не скатился на пол, хорошо, Сэнди поймала.
— Ого! — воскликнул я.
— Я ж сказала, пинаются они дай боже, — фыркнула Сэнди.
Через три недели настал день Д. Начался он как все обычные дни, а потом вдруг вздрогнул весь дом. Мы с отцом прибежали на кухню — а там, прямо на полу, сидела Сэнди, обхватив живот обеими руками.
— Сэнди, все хорошо? — спросил отец.
— О боже, Крис, кажется, пора! — воскликнула она.
Папа понял, что это значит, особенно увидев лужу на полу. Мы с немалым трудом помогли Сэнди подняться, прихватили подготовленную сумку с вещами, уселись в авто и помчались прямо в клинику. Там Сэнди тут же отправили в палаты для рожениц. Мне, конечно, доступа туда не было, но к счастью, отец по дороге успел позвонить тому самому другу семьи, который и остался со мной в приемном покое. Сколько мы так ждали — не знаю, целую вечность (потом оказалось, двенадцать часов), и вот наконец отец вышел.
— Хочешь повидать своих сестренок, Ян? — спросил он.
Я кивнул — конечно же, да — и меня провели в палату, попутно впихнув в халат и что-то там еще такое. В палате была Сэнди, с двумя младенцами на руках.
— Привет, приятель. Познакомься — это Мэри и Рэчел.
Потом Сэнди спросила, хочу ли я взять их на руки; я кивнул, и мне осторожно вручили сперва один кулек, потом другой (отец страховал и показывал, как правильно держать этих крох). Сердце мое преисполнилось новым, неизведанным чувством любви и ответственности. Мари и Рэчел открыли глазенки и посмотрели прямо на меня; я ожидал писка и плача, однако обе улыбнулись, радостно и беззубо, как будто сообщали, что рады стать частью нашей с ними жизни. Сэнди и отец умилялись происходящему.
Дальше меня отвезли домой, и мы ждали, пока Сэнди, Мэри и Рэчел выпустят на волю. Случилось это через неделю, тогда мы и закатили праздник для узкого семейно-дружеского круга. Отец же расписывал в лицах, как именно родились близняшки, по его словам, у Сэнди из-за габаритов были трудности, и в какой-то момент врач велел двум медсестрам по очереди взобраться к Сэнди на живот и выталкивать малышек наружу. Помните, я уже говорил насчет его склонности приврать, сугубо интереса ради. Такой уж мой папа.
Из декрета к работе Сэнди вернулась чуть больше года спустя, когда малышки приспособились — а вернее, когда достаточно приспособились мы все. Мэри и Рэчел, безусловно, требовали и получали массу внимания со стороны родителей, но я не жаловался — мне ведь тоже доставалось столько же внимания. Знаете, что самое забавное? Всякий раз, когда одна из девочек плакала — один взгляд на меня, и все прекращалось. Понятия не имею, почему, просто пока я не приду, был натуральный слезоразлив. Наверное, я просто хорошо влияю на младенцев.
Неудивительно, что выросли они сильно привязанными ко мне. Смотреть телевизор, играть, гулять в парке — что бы Мэри и Рэчел ни желали делать, они желали делать это непремнно со мной. Я не возражал, с ними было весело. Всякий раз, когда я возвращался из школы или из гостей, первым делом меня ждали двойные обнимашки и сказанное хором «мы без тебя очень-очень скучали». Конечо, со временем девочки — кстати, они оказались не близняшками, при общей схожести мордашек различить, кто где, труда не составляло, — завели себе собственные компании друзей, но связь нашей троицы никогда не ослабевала.
Что еще больше всего обожали Мэри и Рэчел, кроме меня, любимого — покушать. Когда меня не было, успокоить их можно было только чем-нибудь вкусненьким. Так что выросла та еще пара обжорочек, годам к восьми они уже были тяжелее меня, и когда они обнимали меня с двух сторон — я чувствовал себя сосиской между двух булочек. И несмотря на свой вес и объемы, обе были теми еще электровениками. Уж я-то знаю. Мэри была звездой футбольной команды младших классов — нет, бегать она не могла, но вот вратарь из нее получился отличный; Рэчел же блистала на волейбольной площадке, на бегать и прыгать ее, конечно, не хватало, зато отразить ее точный и хлесткий удар мало кто мог. Я всегда ходил на их игры, свистел и радовался их успехам, как Мэри отбивает «неберущийся» мяч, или как Рэчел могучей подачей сшибает сразу двоих, принося команде успех.
Хорошая была жизнь. Я закончил школу, поступил в местный колледж, но на втором курсе выиграл грант Эм-Ти-Ай. Таким не пренебрегают, и мне пришлось уехать. Никогда не забуду тот день. Отец сказал, как он гордится мной, эмоциональная Сэнди плакала и все такое, как плакала бы родная мать, каковой она для меня к этому времени уже и была. А еще горше плакали Мэри и Рэчел — мы будем без тебя скучать, зачем ты вообще уезжаешь, обещай, что будешь звонить, до Нового года еще целая вечность!.. Естественно, все это они хором выдавали, стиснув меня в объятиях промеж своих животов, как ту сосиску. Я уж думал, там и застряну. Сэнди с трудом высвободила меня, обняла сама — еще крепче и жарче, — и я уехал, готовый начать следующую главу своей жизни...
МасТех, скажу я, оказался тем еще адом. Я знал, что будет непросто, но чтобы настолько… С первого дня меня завалили домашними заданиями так, что я разгребал все это за полночь, и дальше все только усугублялось. Я весь день сидел в библиотеке за книгами и рефератами, вечером и ночью дописывал все, что не успел сделать днем. Хорошо, если удавалось поспать часа два. Жил на кофе и энергетиках. И вот в такой беспросветной кутерьме я крутился до той самой вечеринки...
Так вот, я в очередной раз зависал в библиотеке, и тут меня окликнули:
— Эй, Ян!
Развернулся и увидел две знакомых физиономии. Энди и Том. Энди — сын того самого «друга семьи», который нам раньше не раз помогал, мы с ним дружим еще с тех времен, но как-то я пропустил, что он тоже поступил в Эм-Ти-Ай; впрочем, с нынешней загрузкой я и солнечное затмение мог пропустить. Том — мой сосед по общаге, помогал мне с химией, а я ему — с матаном.
— Ян, я тебя уже минут пять докричаться не могу, — усмехнулся Энди.
— Прости, все мысли другим забиты.
— Учитывая, что у тебя тут стопка книг с тебя ростом — неудивительно, — заметил Том.
— Ага. Нашу группу совсем загоняли. Завариваю кофе на энергетиках, тем и жив, — вздохнул я.
— Да уж, тебе точно нужен перерыв. Рекомендую отвлечься нынче вечером на вечеринку, — предложил Энди.
— Какую еще вечеринку?
— Соседи из Дельта-Каппа-Пи устраивают сабантуйчик. Айда с нами, братан, чем бы ты там ни был занят — проветришь мозги, — пояснил Том.
— А еще там наверняка будут классные девчонки, и ты вполне можешь подцепить чью-нибудь толстую подружку, — ухмыльнулся Энди.
Друзья мои в курсе моих предпочтений и разве что слегка подшучивают над такими особенностями. Почему нет, у всех свои фишки. Опять же, в чем-то они правы, мне действительно не помешает отвлечься...
— А знаете, народ, я согласен. Пойдем вместе.
— Отлично, братан, но рекомендую перед этим чуток поспать, — заметил Энди.
— И в душ влезть не забудь, а то девчонки бывают привередливыми, — фыркнул Том.
Я последовал и этому их совету, и часикам к семи мы подрулили к общежитию Дельта-Каппа-Пи. Энди тут же зацепился языками с одной из девчонок, а Том поинтересовался, где тут наливают. С бутылкой пива в руках я прошелся туда-сюда, кучкующийся группками народ общался — кстати, увидел многих своих одногруппников, так что не мне одному явилась светлая мысль сделать перерыв в учебе. В принципе Энди прав, а вдруг мне повезет найти тут толстушку посимпатичнее...
С толстушками я уже встречался — собственно, только с ними и. Пока мой опыт ограничивался тремя персонами. С первой я расстался в девятом классе — родители переехали в Европу, ну и она вместе с ними. Со второй — в десятом, потому как она решила похудеть, я пытался поддерживать ее в принятом решении, но дальше оба мы поняли, что «дела не будет»; потом она нашла себе другого парня, так что хотя бы с этой стороны у нее все прошло неплохо. С третьей я встречался дольше всех, с выпускного класса и до второго курса колледжа. С ней я, кстати сказать, и лишился девственности (после выпускного бала), она была первой, с чьими родителями я познакомился, она же была первой, кого я привел знакомиться со своей семьей, и я даже думал, что, возможно, она и есть Та Самая Единственная… а потом случайно узнал, что она спит не только со мной, но и с парой других парней. Я взвился на дыбы, она лишь пожала плечами — ну да, есть такое, я вообще сторонница открытых отношений; я таковым сторонником не был и быть не желал, так что она меня открыто бросила — и это тоже был мой первый раз.
И все же, несмотря на такой вот не слишком удачный опыт, я прогуливался и надеялся встретить достойную моего внимания барышню.
И — встретил. Именно такая, о какой я всегда мечтал. Невысокая, метр шестьдесят или около, лицо круглое как шар, два массивных подбородка, руки-окорока и бедра обхватом в мешок, сиськи как баскетбольные мячи, задница ровно в два стула шириной — но самой заметной частью был живот, громадный и круглый, свисающий с колен. За два центнера живого веса так точно. И еще — очки, строгие и прямоугольные.
Она сидела, сдвинув два стула, с бутылкой пива в руке, и болтала с парой тощих девиц — видимо, ее подружки. Я собирался с духом, дабы заговорить с ней, мысленно проигрывая, что правильно будет ей сказать — но пока я был этим занят, она заметила мой взгляд, попыталась встать, не смогла, попросила подруг помочь… и вот вперевалку направилась ко мне, громадный живот ее колыхался туда-сюда, и остановилась прямо передо мной, на дистанции протянутой руки — то есть практически упираясь в меня могучим животом. Взгляды наши пересеклись, а сердце мое словно растеклось лужицей, когда она нарушила молчание.
— Ну и долго ты на меня пялился?
— О, прости. Я пытался придумать, что бы такого тебе сказать, — нервно начал я.
— Обычно мне говорят что-то вроде «жирная бегемотиха», «уродливая обжора» и все такое, — заметила она.
— От меня ты подобного не услышишь никогда. Более того, ты, так сказать, дама моего типа, — сообщил я.
— Да ну? Твоего типа? Пареню вроде тебя нравится девушка вроде меня? — вид у нее был озадаченно-недоверчивый.
— Святой истинный крест. Мне всегда нравились женщины побольше. Я в школе как раз с такими и встречался, — откровенно признался я.
Она просверлила меня взглядом, пытаясь понять, не затеял ли я какую-нибудь тупую игру.
— То есть ты серьезно?
— Конечно.
Она чуть расслабилась, и мы продоожили болтать уже вполне обычным образом, обо всем и ни о чем. Напряжение ушло.
— А те девчонки в школе, с которыми ты встречался — они большими были?
— Довольно-таки, — согласился я, — хотя тебе и не чета.
— Ясно. И как, уже имел дело с толстушкой? — проворковала она этаким влажно-мускусным тоном.
— Ага, — я чуть покраснел.
— И думаешь, что сможешь совладать с такой, как я?
— Знаю, что смогу! — уверенно заявил я.
Она тут же стиснула мою руку.
— Пойдем-ка проверим.
— Давай ко мне в общагу, комната свободна, — предложил я.
Когда мы выходили, я краем глаза засек, как Энди и Том показывают мне жестами «так держать, братан!». Мы пересекли полупустой кампус, я провел ее к себе, отпер дверь и вошел. Ей пришлось протискиваться в дверь, но зайдя, она огляделась и кивнула.
— Ничего так комнатка. И которая кровать тут твоя?
Я указал на самую большую.
— Эта. Специально занял, для таких вот случаев.
— Предусмотрительный. Ну что, ты сверху или снизу? — ухмыльнулась она.
— Лучше сверху.
— Ладно. Посмотрим, что ты можешь.
Разделись мы, кажется, одновременно. Пока я натягивал резинку, она успешно растеклась по кровати. Я забрался на нее, уже в полной боевой готовности от одного вида ее мягких и тучных округлостей, правда, до нужного места, скрытого слоями сала, добрался не сразу. Аккуратно вошел — в первый свой раз я был грубоват, факт, так что сейчас решил быть поласковее и двигался медленнее. На что она практически возмутилась:
— Ты что там возишься?
— Ну, все-таки это наш первый раз, я решил быть с тобой понежнее...
Дальнейших слов я не ожидал.
— К черту нежности, я хочу все, что у тебя там есть!
Ладно, все так все, я ворвался вглубь резче и требовательнее, и судя по ее стонам, именно так ей и нравилось. Быстрее, жестче, сильнее! — требовала она, и потом буквально обхватила меня руками и ногами, вдавливая в себя, и я так глубоко погрузился в ее тучные жиры, что долго продержаться не смог и выплеснулся. А потом плюхнулся рядом, восстанавливая дыхание.
— Ну что, смог я совладать с такой, как ты? — спросил я.
— Ох, да, определенно! Ты точно знаешь, как сделать девушку счастливой, — улыбаясь до ушей, подтвердила она.
— Знаешь, я уже чуток восстановился, так что можем повторить, — предложил я.
Улыбка ее стала еще шире, она приподнялась и чмокнула меня в губы.
— Вот сейчас и повторим. Только теперь я сверху!
Я едва успел заменить резинку на новую, как она вдавила меня в кровать всей своей тяжестью, сдавив голову промеж грудей и накрыв своим громадным пузом. В постели она — само неистовство, даром что я на голову выше, в этот раз всем управляла она. Взмывая и опадая, с каждым толчком вышибая из меня дух, я думал, у меня ребра треснут, даже реально услышал хруст — но нет, это подломились ножки кровати, и она вскрикнула последний раз и обмякла на мне всем телом, и я тоже разрядился внутри нее и замер.
— Ох господи… черт… извини за кровать… — выдохнула она.
— Все хорошо, оно того стоило, — честно признался я.
— Спасибо за комплимент. — Она повернулась набок, приподняв ногу. — Ну что, продолжаем?
Я ухмыльнулся.
— Я только за.
Мы перепробовали еще несколько позиций, пока окончательно не выбились из сил. Лучшей ночи у меня еще не было. Отключились мы в позе «валетом», я лежал на ее животе как на подушке. Одновременно и проснулись с лучами рассвета, она притянула меня и крепко поцеловала.
— Мне вчера понравилось, а тебе?
— Лучшая ночь в моей жизни, — признался я.
— Ты милый, ты это знаешь?
— Ага, мне уже говорили. Знаешь, тут рядом хорошая кафешка имеется, может, сходим позавтракаем?
— Я бы с удовольствием, но у меня утром лекция, а перед ней еще бы и в душ залезть. А вот поужинать — не откажусь. Где-нибудь в шесть нормально будет?
— Конечно, считай, свидание назначили! — ухмыльнулся я.
Она попыталась выбраться из сломанной кровати, но не сумела. Я как джентльмен помог ей и встать, и одеться, за что был вознагражден объятиями и поцелуем в щеку. И вот она уже начала протискиваться в дверь, а я вдруг вспомнил, о чем совершенно забыл спросить...
— Стой! — воскликнул я. Она повернула голову.
— Что такое?
— Я понял, что у нас знакомство как-то неправильно началось. Меня зовут Ян.
Она рассмеялась, глаза ее засветились.
— А я Ванесса. Рада наконец-то познакомиться, Ян.
— Я тоже. Значит, увидимся в шесть.
— До встречи. — И она, выдвинувшись в коридор, игриво подмигнула мне через плечо и вперевалку потопала к выходу.
Бувально пять минут спустя в комнате появились Энди и Том, увидели сломанную кровать и поздравили с успехом. Кстати, они оба вчерашний вечер завершили в одиночестве: Энди барышня продинамила, а Том выпил лишку и даже не стал искать себе компанию. Я сообщил, что нынче вечером у меня еще свидание, и оба, похлопав меня по плечам, хором посоветовали не растренькать свой шанс.
К шести я уже был на месте и высматривал Ванессу. Увидел ее еше на горизонте — ну, тут не перепутаешь; барышня была при полном параде. Прическа, макияж, платье под легкой курткой. И так-то хорошенькая, нынче она выглядела совершенно роскошно.
— Привет, Ян, я вроде не слишком опоздала?
— Вовсе нет, это я чуть раньше пришел. Великолепно выглядишь, кстати, — сказал я, и она чуть покраснела.
— Спасибо! Соседка помогла, когда я сказала, что иду на свидание, она на колени встала, только чтобы сделать мне лучший вид. И прическу нарисовала, и с косметикой поработала.
— Передай ей, у нее отлично получилось, вид освершенно сногсшибательный.
— Передам, — кивнула Ванесса, — а теперь давай наконец присядем, а то я голодная.
Кафешка внутри была притягательно-уютной, пахло свежеприготовленной едой. Мы устроились за столиком — Ванессе пришлось запихнуть свой живот под столешницу, — сделали заказ и начали обмениваться впечатлениями, как у кого прошел день. Очи Ванессы сверкали заразительной радостью, мы без стеснения болтали обо всем, от мелких пустяков до тем весьма личных. Поговорили о делах семейных, о былых отношениях, о том, как видим свое будущее.
Когда наконец подали съестное, Ванесса аж заискрилась от удовольствия, и она буквально набросилась на еду. Я-то ограничился одним основным блюдом, порции тут достаточно солидные; Ванесса взяла два, плюс три варианта закусок, и конечно же, десерт. Она радостно поедала все это, я с неменьшей радостью за этим делом наблюдал, потихоньку подгрызая свое. Моя тарелка опустела раньше, что совершенно не мешало нам продолжать болтать. Наконец Ванесса очистила свои тарелки, огладила живот и чуть виновато взглянула на меня.
— Прости, Ян, на свидании я обычно пытаюсь себя контролировать, но тут было так много всего вкусного, ну не могла удержаться и не попробовать.
— Не за что извиняться, уж женщина со здоровым аппетитом для меня не в новинку. Так что можешь от меня не скрывать эту свою сторону, ты восхитительна во всех отношениях, — заверил я.
— И чем я заслужила такого парня? — задала Ванесса совершенно риторический вопрос.
Дальше должен был последовать поцелуй, но с ее животом дотянуться до меня через стол она просто не могла, поэтому я встал, обошел столик и приник к ее губам, вкусно перемазанным десертом. Затем я попросил счет. М-да, прошлый мой опыт свиданий с толстушками в принципе меня подготовил, что ходить с ними по ресторациям — дорогое удовольствие, но нынешняя сумма таки мой кошелек изрядно напрягла. Ванесса предложила оплатить хотя бы половину, но я рыкнул «молчи, женщина — оплатишь натурой», на что она фыркнула, снова поцеловала меня и потащила оплачивать уже к себе в общагу.
На следующий день я устроился на подработку в кофейне, чтоб было чем рассчитываться за следующие свидания с Ванессой, хотя она всякий раз и предлагала взять на себя хотя бы половину суммы. В постели это заканчивалось не всякий раз, но не от недостатка желания, просто нам надо ж было еще и учиться… А так мы часто посещали окрестные ресторации, ходили в кино, а когда я узнал, что Ванесса любит бейсбол, я еще и на стадион ее затащил. Забавно мы наверняка выглядели со стороны: тощий длинный я и разжиревшая шарообразная она. Всякий раз, когда до меня долетала едкая реплика насчет «странной парочки», я видел, как Ванесса на меня косится, а вдруг я смущаюсь, что меня видят в ее компании. Я — не смущался, более того, на людях всегда держал ее за руку, и не будь я по натуре столь скромным, я кричал бы на весь свет — да, Ванесса моя барышня, и я этим горжусь!..
Отношения наши развивались вполне всерьез, мы уже готовы были к совместным семейным визитам. Договорились, что я предстану перед ее семейством на День Благодарения, а она с моей семьей проведет рождественские праздники. О Ванессе я своим сообщил, так что мне было дозволено не прибыть на День Благодарения — уважительная причина.
За сутки до Дня Благодарения мы сели на самолет, для Ванессы пришлось выкупить два билета, мое же кресло оказалось совсем в другом ряду, и поменяться, чтобы сесть рядом, не вышло. Худшие два часа в моей жизни. Прибыли в аэропорт, и встретила там нас ее старшая сестра, Дейзи. Совсем не похожа на Ванессу — выше на полголовы и стройная, даже модельно тощая. Потом я узнал, что она действительно работает моделью. Когда сестры обнялись, Дейзи нижней частью буквально погрузилась в живот Ванессы; потом она обняла меня и сказала — добро пожаловать в семью.
Скромный наш багаж легко устроился в багажнике авто, и нас отвезли в дом родителей. Альберт и Кларисса, так их звали, ждали нас перед домом, чтобы поскорее обнять свою маленькую девочку, море слез и все такое. Потом Ванесса представила меня родителям, оба тепло приветствовали меня, повторив традиционное «наш дом — твой дом». Вещи наши мы забросили в старую комнату Ванессы, затем всей семьей сели в гостиной и пересказали, как мы с ней познакомились. Сломанную кровать и прочие интимные эпизоды оставили в стороне.
Кларисса потом принесла фотоальбом, демонстрируя сценки «Ванесса учится ездить на велосипеде», «Ванесса со своим любимым щенком», несколько общих фото Ванессы со всем классом — лет с восьми и до выпускного. Что можно было сразу сказать, в классе своем Ванесса всегда была самой объемистой. Потом мы так же всем семейством поужинали, затем Ванесса утащила меня в свой любимый кинотеатр не помню уже на что (вволю потискаться на заднем ряду, конечно же), а дальше мы отправились спать.
День Благодарения начался блинчиками на завтрак, а дальше начали прибывать родственники, начиная с тетушки и двух двоюродных сестер, и с каждым часом просторный вроде бы особняк становился все теснее. Сколько там было родни — уж не знаю, я сбился со счета на третьем десятке. Мужская часть семейства смотрела на меня свысока, поигрывая мускулами, но я держал себя ровно и вежливо, а когда мы после обеда решили размяться и погонять мячик на заднем дворе, ухитрился забить гол и был принят.
Ванесса же сильно выделялась среди всех своих родственниц — там почти все были стройными, кроме Клариссы и пары тетушек, но и те разве оказались только слегка полноватыми. Ужин накрыли снаружи — в столовой весь кагал не уместился бы, — меня усадили между Ванессой и Дейзи, и за столом витала теплая, воистину семейная атмосфера, и все было хорошо.
После ужина народ сел перед телевизором смотреть футбол, кто играл — не помню, а после матча стали потихоньку разъезжаться. Мы с Ванессой, конечно, отправились к себе, в смысле к ней в комнату, но когда я взглянул на ее голый живот, плоть моя тут же восстала столбом. И когда мы легли, я попытался взять себя в руки и заснуть, но не сумел.
— Ты чего вертишься, что-то не так? — спросила Ванесса.
— Просто ты чертовски соблазнительная, — почти смущенно признался я.
Ванесса проверила наощупь, правильно ли она меня поняла, и расплылась в улыбке, заметной даже в темноте.
— Ну так чего же ты ждешь? — и перекатилась на меня.
— Стоп-стоп-стоп, а твои нас не услышат?
— В этой комнате из автомата стрелять можно, не услышат! — фыркнула Ванесса, потом смущенно добавила: — Я тут, понимаешь, когда-то пыталась экспериментировать с рок-музыкой, в общем, пол и стены обиты поролоном...
Я потянулся к джинсовке и добыл из кармана три резинки.
— Тогда давай зажжем по полной!
И мы зажгли. Не уверен. что дом от этого не дрожал, но...
Наутро мы распрощались с Клариссой и Альбертом, Дейзи отвезла нас в аэропорт и обняла на прощание. На сей раз с билетами нам повезло, мы выкупили три рядом и спокойно сидели вместе.
Месяц до рождественских каникул пролетел быстро, единственно, что стоит отметить — за неделю до дня Д я позвонил Сэнди и предупредил, чтобы готовила чуть больше обычного, потому как тут кое-кто тоже любит поесть.
И вот снова аэропорт, народу — тьма, потому как очень многие на праздниках желают воссоединиться с семьями. Билеты мы забронировали загодя, так что снова смогли сидеть вместе во время перелета. Из аэропорта взяли такси, которое и доставило нас к парадной двери.
— Очень хочу познакомть тебя со своей семьей, Ванесса, — предвкушающе сказал я.
— Я только надеюсь, они не будут шокированы моей внешностью… — проговорила она, а я лишь улыбнулся.
— Не будут, уж поверь. Есть у меня подозрение, что ты замечательно впишешься в нашу компанию...
И вдавил кнопку звонка. Раздалось звонкое «открыто», я вошел — и тут же попал, как та сосиска, промеж двух громадных животов моих маленьких сестренок. Двенадцатилетние оторвы тискали меня и хором причитали, как они тут без меня соскучились, силой объятий выдавливая кислород из моих легких. Спасла меня Сэнди, отобрав у них и обняв сама — тоже крепко, но не до такой степени.
Когда же я снова смог нормально дышать и как следует взглянуть на свою семью — полгода их не видел, — до меня вдруг дошло, что за эти месяцы маленькие мои сестренки заметно подросли. И ввысь, уже под метр шестьдесят, самую чуточку ниже Ванессы — и вширь. Раньше-то в них что-то за сто двадцать было, а сейчас, похоже, уже за сто пятьдесят, и в основном именно животы и выросли. Сэнди, разумеется, ввысь давно уже не росла, а вот вширь также раздалась, центнера этак четыре с лишним — ну, это не за полгода, а вообще, просто раньше я как-то не обращал на это внимания.
И пока меня вот так вот обнимали и тискали, Ванесса смотрела на мою семью с изрядно ошарашенным видом. Ну да, понятно, почему, она-то привыкла, что она самая большая что в семье, что в школе, что в институте — а тут перед ней две «малявки» с нее ростом и поперек себя шире, и Сэнди, которая на две головы выше нее и чуть ли не вдвое тяжелее. Дабы она не считала себя покинутой, я взял ее за руку.
— Сэнди, Мэри, Рэчел — хочу представить вас всех Ванессе, моей девушке.
— Здравствуйте, рада со всеми вами познакомиться, — вступила в дом Ванесса.
— Привет, Ванесса, добро пожаловать в семью, — сказала Сэнди, обнимая Ванессу.
Потом в комнату вошел отец и также присоединился к обнимашкам. Мэри и Рэчел, однако, держались в стороне; я не удивился, прошлых моих барышень они также не любили. Я потом шепнул Ванессе — не парься, ты тут ни при чем, мелкие просто ревнуют.
После того, как мы с Ванессой затащили шмотки в мою старую комнату, мы сели поговорить с папой и Сэнди, и теперь уже настала ее очередь смотреть на мои детские фото. И уже за ужином Ванесса была тут как своя, вплетаясь в семейный гобелен так, как если бы всегда на нем была. Сэнди даже умилилась, мол, очень похожа на меня в твоем возрасте… Мэри и Рэчел продолжали сверкать гневными взорами и очень старались съесть больше, чем Ванесса, что у них получилось без особого труда. Наконец Мэри вопросила:
— Итак, Ванесса, что ты разглядела в нашем брате?
— Мэри! — возмущенно сказала Сэнди, имея в виду, мол, невежливо так, но Ванесса только улыбнулась и ответила:
— Все в порядке, Сэнди. Понимаешь, Мэри, у меня раньше бывали парни, но ни один из них не желал, чтобы его видели со мной на людях. Наоборот, старались напоказ меня избегать, один и вовсе начал распускать про меня дурные слухи… в общем, не хочу ни повторять, ни даже вспоминать об этом. А вот Ян ничуть не стыдится появляться со мной где угодно, не боится показывать свои чувства, более того, всякий раз, когда мы где-то идем вместе, берет меня за руку и ведет себя так, словно рядом с ним самая желанная и привлекательная женщина в целом свете. Вот за это я его и люблю.
Я видел, что папу и Сэнди речь Ванессы растрогала, а вот Мэри и Рэчел даже глазом не моргнули. Потом уже я узнал, что обе именно в этот момент приняли Ванессу как часть семьи, но не пожелали этого показывать.
А потом, вечером, мы отправились спать, и у Ванессы было игривое настроение.
— Ну что, Ян, пошалим? — предложила она, распластавшись поверх покрывала.
— У меня комната, в отличие от твоей, поролоном не обита, — возразил я, — а родители прямо под нами, могут и услышать.
И тут снизу донесся характерный такой стон.
— По-моему, они возражать не будут, — рассмеялась Ванесса, демонстративно раздвигая ноги.
— А, к черту! — я решительно прыгнул на нее сверху. Нас ждала очередная жаркая ночка.
И вот настало рождественское утро, множество поздравлений, множество разнообразных подарков, горячий шоколад и фигурные пряничные домики. Мы с отцом, как всегда, поделили один на двоих. Ванессе вручили сразу два. Мэри и Рэчел слопали по три штуки. Сэнди как раз доедала пятый, когда в дверь позвонили. Отец открыл и сообщил Рэчел, что тут к ней пришел некий Мики. Сестренка с сияющим видом вылезла из-за стола.
— Боже, Мики уже тут! Идем, Ян, я хочу, чтобы ты познакомился с моим парнем!
Я мысленно фыркнул — двенадцать лет, и уже парня себе завела, ну да, ну да, — но конечно же, пошел к двери, она быстро, как могла, топала к порогу, переваливаясь с боку на бок, потом обняла вошедшего, взяла его за руку и официальным тоном произнесле:
— Ян, хочу представить тебя моему парню, Мики.
Я посмотрел на него и подумал: парень, ты попал. Никак не ожидал увидеть свою копию лет этак в тринадцать. Те же непослушные черные волосы и карие глаза, даже росту такого же! Зная, как обе сестренки относятся ко мне — никуда она эту мою копию не отпустит...
Сохраняя вежливую серьезность, я пожал руку паренька.
— Так ты, значит, и есть тот старший брат, о котором Рэчел столько рассказывала. Рад наконец-то встретиться вживую.
— И я рад познакомиться. А как вы с ней вообще пересеклись? — спросил я.
— Ой, я все расскажу! — затрещала Рэчел. — Буквально через несколько дней, как ты уехал в МасТех, я сидела на скамейке и грустила, и Мики прошел мимо и сунул мне пару пирожных, поднять настроение. На следующий день после волейбольной тренировки я его снова увидела, и он повел меня в маленькую кондитерскую, где и взял еще несколько пирожных, мол, у него там скидка как у работника, так что он охотно купить мне все, что я хочу. Потом он помогал мне с историей, а я ему с физикой, и мы вроде как слшлись. С тех пор мы настоящая пара, и у нас все чудесно!
— Очень мило. Мики, ты к нам на праздник пришел?
— Ой, нет, я только занести подарок для Рэчел. Детка, мне уже пора бежать, но ты же к нам потом на новогодний банкет придешь, правда? — спросил Мики.
— Ну конечно, ни за что не пропущу, увидимся!
И они поцеловались. Умилительная парочка, но как знать, возможно, у них действительно все будет всерьез и надолго.
Я потом спросил у Мэри, завела ли и она себе парня — нет, отвеетила та, пока еще не нашла правильного. Наверняка завидовала сестре, впрочем, какие их годы, успеет еще.
А потом был рождественский ужин, большой и сытный, а после него, увы, нам с Ванессой пришлось прощаться и возвращаться обратно в МасТех. Сэнди по очереди обняла нас обоих, затем Мэри и Рэчел снова сплющили меня между собой, как ту сосиску, а потом, к моему облегчению, все же обнялись и с Ванессой.
… Что было дальше? Ничего такого уж особенного. Мы с Ванессой отучились в институте, я устроился на работу, ожидая, пока выпустится она, прямо после выпуска сделал ей предложение, мы поженились, и вскоре она забеременнела. Оказалось, что у нас будет сразу тройня: две девочки и мальчик.
Хотя — нет, был один действительно особенный момент. Когда у Ванессы начались роды, я помчался в клинику, меня пустили в палату, и я держал ее за руку, Ванесса тужилась-тужилась, но ничего не получалось, и тогда врач велел трем медсестрам по очереди вскарабкаться к ней на живот и выдавить детенышей наружу. Все прошло как по маслу, а я вспомнил истории, которые рассказывал отец о том, как родился я сам и мои сестры, и мысленно извинился перед ним за то, что был таким Фомой Неверующим.
Ну а так мы с Ванессой и нашими детишками жили не тужили, стараясь быть для них самыми лучшими родителями, и дети росли в любви и радости.
Как же хорошо, что я все-таки решился пойти на ту вечеринку в Дельта-Каппа-Пи. Не будь ее, я бы, скорее всего, так и не встретил Ванессу, и жизнь потекла бы совсем иным чередом… Да, конечно, у нас не все было идеально, но, право слово, лучшего — и желать не стоит.