​Платье для фройляйн Краузе

Платье для фройляйн Краузе
(Fraeulein Krauses Kleid)

— Сердце мое разрывается, многоуважаемая фрау, однако новое платье вашей дочери слишком узко в талии.
Портной безуспешно пытается застегнуть пуговички на спине.
— Ничего не понимаю, я ведь специально оставлял некоторый запас по ширине для мощной фигуры юной дамы, — удивленно заявляет он и обвивает мерную ленту вокруг пояса дочери. Записывает цифирки в блокнотик и качает головой.
И невысказанные слова его прерывает мать.
— Мастер Фенглер, вина здесь определенно не ваша. Прошу вас, выйдите на минутку вместе с платьем...
Высвободив юную даму из платья, мастер забирает таковое с собой и закрывает дверь.
— Сколько раз я тебе говорила! Умоляла — не ешь ты так много, а то в платье не влезешь. Но кому-то ж обязательно надо каждый день объедаться пирожными… Неудивительно, что тебя так распирает. А теперь — все, без вариантов, в платье уже не влезть. Ну ничего, попробуем поправить дело...
Юная пышная блондиночка держит обе руки перед круглым животом, словно хочет его прикрыть, и опускает взгляд; ее мать, дернув за шнурок звонка, вызывает служанку, которая тут же появляется.
— Герта, позови своего мужа. Нам потребуется сильный помощник. И принеси из моей гардеробной корсет со шнуровкой. Лучше розовый, расшитый розами.
— Слушаюсь, уважаемая фрау.
Вскоре в помещении появляются шофер и служанка.
— Теобальд, ты конечно не должен бы видеть мою дочь в одном белье, но нам нужен сильный мужчина, чтобы затянуть шнуры. Герта, одень девочке корсет. А ты, Теобальд, туго-туго затяни шнуровку на спине, посмотрим, получится ли у нас талия!
Оба исполняют то, что поручено, и Теобальд изо всех сил затяггивает шнуры.
— Так не пойдет! Герта, держи барышню за руки, а ты, Теобальд, можешь не стесняться, упрись коленом ей в спину, чтобы была опора!
— Ох, больно! Не так же тесно! — всхлипывает от этих пыток юная дама.
— Дитя мое, ты хотела надеть на бал приталенное платье. Так чть не жалуйся. Выдохни и задержи дыхание — а ты, Теобальд, действуй.
— Уй!
— Да, вот так, может сработать. Герта, завязывай, и позови портного.
Мастер входит, вновь примеряет платье на дочь и начинает застегивать.
— Что ж, вот теперь все в порядке, и ваша фройляйн сможет надеть это платье на бал, — довольно сообщает он.
— Нет, не смогу. Этот дурацкий корсет слишком тесный. Так что его я не надену.
— Что ж, раз юная дама не желает носить корсет, я могу добавить платью ширины, сделав боковые вставки. Или вшить впереди клин контрастного цвета, да, так получится очень даже симпатично. Увы, но изначальный крой по схеме парижской модели тут невозможен.
— Спасибо большое, мастер Фенглер, но я передумала: сделайте моей дочери свободное платье балахоном. Пусть будет декольте и кружевная отделка по вороту, и достаточно просторно в поясе и пониже. Увы, приталенные платья она носить не может.
— Как пожелаете, многоуважаемая фрау. Но как тогда быть с этим платьем?
— Если не найдете ему иного применения, просто добавьте к нашему счету. И прошу — поспешите, бал дебютанток состоится уже через восемь недель.
— Очень хорошо. Приглашение на примерку вам придет в течение двух недель. Нынешние размеры вашей фройляйн я записал. Честь имею.
*
— Мам, ну почему я не могу надеть модное платье? Ты не можешь меня отправить на бал одетой в сарафанчик, как маленькая девочка!
— Модное платье, дорогая моя, требует талии! У тебя ее нет и в помине, это можно было бы исправить корсетом, но ты же не хочешь.
— В этом твоем пыточном инструменте я дышать едва могу. Танцевать — не получится. И что-то съесть тоже.
— Вот не есть тебе только на пользу пойдет, солнышко. Но платье без корсета не получится.
— Но ведь мастер сказал, что может расширить его, и тогда я смогу его надеть без корсета.
— Сможешь, конечно! И весь город тогда увидит, насколько у меня толстая и жирная дочь. Или, думаешь, они решат, что ты беременна? Так у у беременных просто живот большой, а ты толстая во всех местах: руки у тебя как бедра у обычной женщины, а ноги толще, чем не утянутая талия. Да плюс еще твой толстый живот, который постоянно выпирает. Если все это впихнуть в облегающее платье, партнера на танец тебе не найти, и весь бал так и простоишь у стены.
— Но если я буду выглядеть как маленькая девочка, хорошего кавалера у меня тоже не будет! Я хочу взрослое платье. Балахоны у меня и так есть.
Раздраженная Йозефина хлопает дверью и накидывает удобное домашнее платье — собственно, крой у него именно таков, какой возжелала мать для ее бального платья. И идет прямо на кухню, немного утешиться остатками вчерашнего торта.
В кладовой обнаруживается примерно половина масляного пирога и четыре ломтя шоколадного торта. Она доедает весь шоколадный торт и как раз принимается за масляный пирог, когда раздается звонок в дверь — не громкий колокольчик парадного входа, а зуммер черного хода «для слуг и доставки», как раз рядом с кухней. Кухарка в другом крыле особняка и вернется неизвестно когда, и Йозефина подходит к двери сама, с куском пирога в руке.
— Здравствуйте, вам доставка из кондитерской Цвилля. — Юноша окидывает ее взглядом и улыбается. — Надо же, не знал, что у Краузе появилась новая кухонная служанка, и весьма хорошенькая! Впрочем, сам я давненько у вас не появлялся, обычно с пакетами бегает наш ученик, но он подхватил простуду. Вот и пришлось тряхнуть стариной, а то он всех клиентов поперезаражает.
Йозефина удивленно моргает: «посыльный» — явно сын старика Цвилля.
— Похоже, тебе нравится наша выпечка.
— С чего ты так решил?
— Потому что в руке у тебя кусок масляного пирога, а на губах следы шоколада и сахарной глазури. Умилительный вид. Так кто ты, красотка?
— Ну уж точно не новая кухонная служанка. Ты меня, кстати, должен знать, в школе именно ты дергал меня за косички.
— Так ты Йозефина! Ты тогда училась в третьем классе, а я в пятом...
— И ты меня дразнил «Толстая Фина», — угрюмо напоминает Йозефина.
— Ох, но ты и правда стала настоящей красавицей! Никакого сравнения с тогдашней мелкой пухляшкой, которая врезала мне по физиономии.
— И это ты тоже заслужил, Клаус! Нечего обзываться! Но я по-прежнему мелкая пухляшка...
— Фина, ты роскошная юная дама с женственной фигурой. По крайней мере, я так думаю.
— За комплимент спасибо, но может, войдешь и поставишь всю выпечку на стол?
— Я бы с превеликим удовольствием еще и задержался поболтать, но увы, меня еще ждет визит к портному и примерка нового костюма. Родители выводят меня в свет на бал, что будет в ратуше.
— Клаус, ты что, идешь на бал дебютантов? — восклицает Йозефина.
— Ага, его и так называют. Отец требует, чтобы я был при полном параде, они планируют мою помолвку с дочкой гильдмейстера...
— Я тоже буду на балу! — заявляет барышня.
— О, отличная новость. Тогда я уже знаю, к кому вписываться в бальную карточку, — радостно улыбается молодой кондитер.
— Ты правда хочешь танцевать со мной? С мелкой пухляшкой, которая врезала тебе по физиономии?
— Вообще-то я хочу танцевать с красавицей-дочерью тайного советника* Краузе, которая сейчас столь мило общается со мной и которая обожает наш фирменный масляный пирог. А все прочее — давно забыто.

* Здесь: титул высшего чиновника околоминистерского уровня в Священной Римской Империи и Пруссии с середины 17 в.

— За пирог — большое спасибо, и за все остальное тоже. И да, я рада буду вписать тебя в бальную карточку.
— Со всем моим удовольствием. Увы, но мне пора бежать. Завтра снова вернусь — принесу свежего хлеба. В девять утра.
Клаус вновь садится на свой грузовой велосипед, и Йозефина провожает его взглядом, пока он не заворачивает за угол. Вздыхает, закрывает дверь и запихивает в рот остаток масляного пирога.
*
— Папа, мне нужна твоя помощь! — с порога заявляет Йозефина, влетая в отцовский кабинет.
— И что же случилось такого важного, что моя Йо-йо должна сказать мне беспромедлительно, как только что сообщил мой секретарь? — вопрошает банкир, расправив пиджак на внушительном животе. — Во-первых, сядь и объясни спокойно.
— Спасибо, папа. Это насчет бала, — пыхтит Йозефина, чуть запыхавшись оттого, что бежала по лестнице.
— О да, твоя мать решила, что настал час представить тебя обществу. Это, кажется, называется «балом дебютантов». Что ж, ты и правда вошла в должный возраст, барышень и полагается выводить в свет лет в шестнадцать, если тому нет особых препятствий.
— Именно так, и как раз в этом-то все и дело: барышне моих лет полагается шикарное платье, — объясняет она.
— Да, и я сказал твоей матери заказать для тебя подходящее платье у лучшего портного в нашем городе. Портной уже приходил.
— В том-то и дело: я хочу бальное платье, подходящее моему статусу, а не такое, как делают для маленьких девочек...
— Так, погоди. Боюсь, дело займет больше времени. Когда твоя мать начинает рассуждать об одежках, это может длиться часами...
Позвонив в колокольчик, банкир велит секретарю подать плюшки и кофе.
— Полагаю, немного сладкого поможет нам обоим лучше относиться к этому миру. Бери плюшку и рассказывай, что не так с платьем.
— О, спасибо, пап. Мама всегда сердится, когда я ем пирожные или печенье… Ну, в общем, поэтому, наверное, платье и оказалось не впору… — поясняет Йозефина, продолжая жевать, потом запихнула в рот остаток плюшки.
— С самого начала, Йо-йо, пожалуйста. Полагаю, мастер Фенглер сшил платье специально для тебя, так? И почему же оно оказалось не впору? — вопрошает отец.
— Ну, мама говорит, из-за пирожных, просто они очень вкусные, и я их так люблю, — честно отвечает барышня. — В общем, талия оказалась слишком объемная, и платье просто не налезло, когда я его примерила.
— Ах вот как, понятно. С моим прошлым костюмом та же история вышла. Моя малышка Йо-йо растолстела из-за пирожных, а портной, конечно, не пророк и скроил платье по прошлым твоим измерениям, и конечно же сейчас оно уже не налезло.
— Именно так. Я и правда стала покруглее в поясе, и мама запихнула меня в один из тех своих корсетов на шнуровке. Тогда платье удалось застегнуть, только я в этой штуке дышать не могу, — признается Йозефина.
— Она запихнула тебя в этот пыточный инструмент? Для юной барышни — категорически неприемлемо. Никогда не понимал, зачем она себя-то так истязает, она отлично выглядит без него. Я это точно знаю, ведь каждый день вижу ее голой.
— Отец! Пожалуйста, без таких подробностей, — смущенно восклицает барышня.
— Ну, я полагаю, ты уже достаточно взрослая, чтобы знать, чем мужчина и женщина занимаются в спальне. Впрочем, неважно, корсет ты носить не будешь, и это мы учтем. Но мастер-портной наверняка может сшить платье пошире, если фигура клиентки этого потребует, — подвел итог банкир.
— Да, он это и предложил, но сказал, что с новомодным парижским кроем так не получится. Он хотел сделать вставки на боках и впереди на животе. Но мама так не захотела, она сказала, что тогда весь город увидит, какая у нее толстая дочь, а так нельзя. И заказала ему наряд как у маленькой девочки. Вот я к тебе и пришла. Хочу красивое и модное платье! — радостно требует Йозефина.
— И оно у тебя будет. Бери еще плюшку и давай подумаем вместе. Одно мне точно ясно: дочь банкира Краузе не пойдет на бал в матросской робе. Я, хвала небесам, могу позволить самую лучшую одежду для себя и своей семьи. В конце концов, поэтому я столько и работаю. И если считающийся лучшим портной не может этого сделать, он останется без работы! — страстно заявляет отец.
— Папа, ты самый лучший! Но у меня нет стройной талии. Мама считает, мне нужно скрыть мою «мощную фигуру», — жуя, сообщает Йозефина.
— Ох уж мне эти экивоки! Да, у тебя толстый живот и большой круп. Но еще у тебя роскошный бюст — ты уже не девочка, а привлекательная юная женщина. Ты моя дочь, и я тобой горжусь, — продолжает негодовать отец. — И будет просто смешно, если все и каждый на этом балу не увидит: у Йозефины Краузе самое красивое платье, какое только бывает. И в нем она затмевает кого угодно, — он прикрывает глаза, воображая себе эту картину. Йо-йо, малышка, просто не ограничивай себя, четко ставь цель — и ты сможешь достичь всего.
— Ну, я себя и не ограничиваю, поэтому и живот такой большой. Но как же сшить под него платье? — вслух рассуждает Йозефина и тянется за следующей плюшкой.
— Я совершенно не разбираюсь ни в моде, ни в портновском ремесле, но вот что я тебе скажу: если в каком-то деле ты сам не специалист — обратись к эксперту. А вот такого эксперта я как раз знаю: это моя сестрица Текла.
— Тетя Текла? Она держит ревю-театр, верно? И поэтому считается парией в нашей семье, потому что это подрывает ее статус, — уточняет Йозефина.
— Да, так полагает твоя мать. И кое-кто из моих клиентов. Строго между нами: пару последних постановок у Теклы финансировал я, и выступления прошли замечательно, вложения окупились с неплохой прибылью, — улыбнулся банкир.
— Что ж, я не вижу ничего непристойного в театре или танцах, ведь это тоже культура. Как симфоническая музыка и живопись, — вспоминает барышня уроки пансиона.
— Вот именно! Ты уловила самую суть. А кроме того — это выгодное дело, люди желают видеть что-то подобное, а если кто на сцене и носит весьма откровенные костюмы — что ж, многие как раз на такое зрелище и тянутся. А если вдруг у кого-то есть вкусная деловая идея, но не хватает капитала — банковский дом Краузе всегда готов открыть кредит.
— Да, конечно, однако я понимаю также, почему ты не хочешь афишировать свое участие. Но… чем может тетя Текла мне помочь?
— Все очень просто: наша Текла как та райская птичка, всегда разодета по последней моде, у нее связи по всем модным домам Европы, там она и актеров-танцоров своих подбирает. И в театре имеются свои портные, ведь костюмов им требуется немало. Так что она должна спроворить что-нибудь симпатичное для моей маленькой пухляшки Йо-йо. Уж не хуже мастера Фенглера, которому нынче больше платят за громкое имя, а не за сшитую им одежду.
— Отличная идея, папа! — радостно берет барышня следующую плюшку. — Вот только что мама скажет? Она недолюбливает тетю Теклу.
— А у твоей мамы выбора не будет. Все счета ведь проходят через мою конторку, а я просто отменю заказ Фенглера. Мастер получит оплату за то, что уже сделал, и хватит с него. Хорошо, проявлю щедрость и добавлю небольшую премию, в конце концов, твоей матери ведь может понадобиться заказать у него еще платье. Это не проблема, мы с ним оба деловые люди и все решим. А Текле я сейчас прямо и позвоню, по моему настоянию ее театр теперь тоже оборудован телефоном. Она будет только рада помочь тебе, ведь не раз уже спрашивала, чем может отблагодарить за беспроцентную ссуду. Я ей сказал — семья важнее всего, и это правда.
— Папа, ты и правда самый лучший! — заявляет счастливая Йозефина. — И я точно знаю, что будет дальше. Мы просто никому-никому не скажем, что были в театре у тети Теклы!
— Очень рад, что малышка Йо-йо просит моего совета, и что я действительно могу помочь. А сохранить этот секрет — совсем несложно. Теобальд отвезет тебя на авто к черному входу, и там тебя никто не увидит. Я сам всегда так делаю, когда навещаю Теклу. Ты уже достаточно взрослая, чтобы разобраться с платьем сама — с помощью тети, конечно, — так что просто маму с собой не возьмешь. Она в ревю-театр в любом случае ни ногой, слишком боится за свою репутацию. Что за вздор! Всякий, кто заявит, что видел тебя там, тем самым подтвердит, что сам там был, — ухмыляется банкир. — Считай, что с платьем вопрос решен, так что доедай последнюю плюшку — и вперед. А мне осталось заработать некоторую толику талеров, чтобы оплатить расходы на одежду для дочки...
*
— Мы на месте, фройляйн, — докладывает Теобальд, остановив машину на задворках за театром. — Когда мне забрать вас отсюда?
— Думаю, часа два дело займет. Тогда, если несложно, и подъезжайте. И пожалуйста, оставайтесь в машине, я выйду сама.
— Как скажете, уважаемая фройляйн. Буду через два часа.
Йозефина отважно шагает к дверям черного входа, и тут они открываются, выпустив высокую и стройную женщину в длинном облегающем платье.
— Привет, Фина, рада тебя видеть, входи же!
— Спасибо, тетя Текла, — вежливо ответствует Йозефина, — я тоже рада встрече.
— Мы давненько с тобой не виделись, ты тогда еще в школе училась, не в пансионе, сколько я помню. И пожалуйста, «тетю» опустим, а то я чувствую себя такой старой! Для тебя — просто Текла, — просит та, провожая племянницу в свой кабинет.
— Да, ты у нас была на рождество, года четыре назад, — кивает Йозефина. — А пансион я как раз закончила.
— Давненько, да. И твой отец совершенно прав, ты уже выросла, настоящая взрослая барышня. И вся в папочку!
— Ага, моя «могучая фигура» именно от него и унаследована, — соглашается юная барышня, — в этом-то и вся сложность.
— Да, братец Петер мне уже объяснил, — улыбается Текла, — тебе нужно красивое платье на бал.
— Да, Текла, пожалуйста. Мама хочет запихнуть меня в балахон, чтобы мой большой живот был не такой заметный. Но я-то хочу что-нибудь модное. Что-то взрослое.
— Понимаю. Нередкое заблуждение: дамы с пышными фигурами хотят прикрыть свое изобилие, чтобы не выделяться. Ну ведь все понимают, что вот эта вот выпуклость под балахоном — все равно указывает на живот, с беременными та же история. Но не переживай, для тебя мы подберем что-нибудь стильное, — заверяет Текла племянницу.
— О да, было бы очень хорошо.
— Тогда давай-ка на тебя посмотрим. Встань и сними свое платье, чтобы я оценила, какие у тебя действительные преимущества, а что мы не хотим показывать во всех подробностях.
— Что, прямо тут, в кабинете? — удивляется Йозефина.
— А где ж еще, Фина? — улыбается Текла. — Или хочешь выйти сразу на сцену? Или можем пройти в мастерскую, чтобы на тебя взглянула Мария. Да, пожалуй, ты права, так даже лучше.
*
— Вот, это моя племянница Йозефина. А это Мария, наша швея, закройщица и волшебница тканей и ножниц. Она обучалась в домах моды Рима и имеет опыт работы в высококлассных театрах Гамбурга и Амстердама, мне повезло переманить такую мастерицу к себе.
— Добрый день, многоуважаемая фройляйн, — вежливо кивает Мария. — Вам, значит, нужно бальное платье?
— Ох, Мария, давай без формальностей, — морщится Текла, — мы в театре привыкли общаться просто по имени. Ты же не против, Фина?
— Конечно, — тут же соглашается Йозефина, — пожалуйста, Мария, зовите меня просто Фина или Йо-йо.
— Йо-йо — очень милое имя, — отвечает Мария, — итак, ты уже думала, каким должно быть твое платье?
— Не-а, — признается барышня, — я всю жизнь ношу одежки, в которых можно упрятать мой большой живот.
— Тогда снимай нынешний свой камуфляж и давай посмотрим, как мы можем лучше подчеркнуть твои женские прелести, — велит тетя.
Йозефина стягивает обширное платье-сарафан через голову и остается в одном нижнем белье. А именно — в белых чулках, панталонах по колено и коротенькой сорочке. Никакого корсета, конечно.
— Фина, ты стала просто красавицей, — довольно отмечает Текла. — Я тебя помню совсем малышкой, но сейчас ты премилая юная дама.
— Но я слишком толстая, — грустно отвечает Йозефина. — Слишком люблю поесть. Оттого и живот такой.
— Поесть ты любишь, это видно, — соглашается Текла, — но в твоем случае это выглядит очень симпатично. И у тебя замечательный бюст, так что нам, возможно, удастся отвлечь внимание от прочей фигуры.
— Да, бюст у меня солидный, даже приподнимать ничего не нужно, — хвастается Йозефина.
— А если все-таки попробовать приподнять? Толика поддержки не повредит. Преимущества нужно подчеркнуть, и тогда слабые места не будут столь заметны.
— Да, но я не хочу затягиваться в корсет или корсаж, меня для такого слишком много, и я дышать не могу, — возражает Йозефина, — мы с мамой это уже пробовали.
— Чтобы поддерживать грудь, корсет ни к чему, — вступает Мария, — есть одна заокеанская новинка, называется — бюстгальтер. Вот, смотри, как это выглядит. — Добывает из шкафа журнал моды и открывает нужную картинку.
— На самом деле не такая это и новинка, нечто подобное существовало в Древней Греции и Древнем Риме, — замечает Текла, — но вот в нынешнем виде эта штучка появилась всего несколько месяцев как. Такой элемент нижнего белья ты можешь надеть даже с обширным вырезом, и из-за окружающей кружевной пены все равно ничего заметно не будет.
— Поняла, значит, у меня будет большой вырез сверху. А внизу? — уточняет Йозефина.
Мария достает еще несколько журналов и раскладывает на столе.
— Выбирай что-нибудь красивое. Ты определенно О-типаж, — говорит Текла.
— Что-что? — переспрашивает племянница, — какой такой типаж?
— Новомодная практика в мире моды, — поясняет тетя, — они классифицируют фигуры по типажам, чтобы удобнее было понять, накой крой кому больше всего идет. Х-типаж — это как песочные часы, узкая талия при широких бедрах и плечах; Н-типаж — это когда талия не выражена, сверху-снизу-посередине все практически одинаково. А у тебя живот, и там, где у Х-типажей талия, у тебя, напротив, шире всего, твоя же талия находится прямо под грудью, и в целом все это выглядит как большая такая литера О. Еще это зовут фигурой «яблочного» типа, но мне больше нравится описание по буквам.
— Существует много вариантов кроя, которые ты можешь носить — например, широкая распашная юбка, которая начинается прямо под грудью, — поясняет Мария, — и основная идея столь же проста, сколь и очевидна: ты подчеркиваешь достоинства и прячешь недостатки.
— Но я толстая, — отмечает Йозефина, — сами видите, и это ни в каком платье не спрятать!
— И не надо прятать! Мы просто хотим сделать так, чтобы ты выглядела красивой. Красивая — это не толстая и не худая, понимаешь? Это вообще не о том. У меня тут одна из танцовщиц имеет пузо побольше, чем у тебя, и очень большой круп, и Мария сотворила ей такой роскошный костюм, что она в нем выглядит как минимум не хуже, чем ее более стройные коллеги, — сообщает Текла. — А по мне, так даже лучше, потому что я считаю, что хорошей женщины должно быть много. Многие зрители-мужчины, к слову, со мной совершенно согласны.
— Поняла, — радуется Йозефина, — значит, мой живот мы прячем под широкой распашной юбкой, а глубоким декольте приковываем внимание к верхней части.
— Именно так, — подтверждает Мария, — вот, смотри, как тебе такое? Или вот, тоже симпатичный вариант.
Пересмотрев много-много картинок из журналов, Йозефина с помощью более опытных дам останавливается на подходящем образе, Мария уверена, что он в ее случае будет идеальным.
— Теперь давай обмерим тебя везде, где надо, — просит Мария, — я подберу ткань и узор, и через пару недель жду на примерку. Пожалуйста, разведи руки в стороны.
Йозефина поднимает руки и Мария пускает в ход мерную ленту.
— Живот не втягивай, просто стой расслабленно. Расслабься, говорю. И дышать не забудь.
— Диктуй, Мария, — говорит Текла, — я запишу.
— Окружность груди — сто двадцать восемь сантиметров, грудная клетка под бюстом — сто семь, талия — сто тридцать, бедра… тоже сто тридцать. Крупногабаритная ты у нас, но не волнуйся, мы сделаем для твоей «могучей фигуры» красивое обрамление, обещаю.
— Надо же, живот больше, чем грудь, — замечает Йозефина. — Мама права, у меня толстое пузо.
— Как и у твоего папочки, — смеется Текла, — яблоко от яблоньки, как говорится.
— Ну толстое, и что с того? Сошьем мы для тебя платье, куда оно прекрасно влезет.
— А мы с тобой сходим в лавку модного белья, где продают бюстгальтеры, и прикупим тебе подходящий, — обещает тетя. — Завтра ты свободна?
— Конечно, для такого — время найду, — довольно кивает Йозефина. — Попрошу папу, чтобы Теобальд нас подвез.
— О да, это определенно составит должное впечатление, если мы приедем туда на авто, — улыбается Текла, — тогда хозяева в лепешку расшибутся, чтобы нам угодить.
— Как папа всегда говорит, — ответствует Йозефина, — банковский дом Краузе должен получать только самое лучшее!