Перевоспитание

Перевоспитание
(attitude adjustment)

Анна вся кипит. Дженни, ее дочь, снова попала в неприятности! На сей раз ее с ее парнем — по мнению Анны, никчемным лоботрясом, — с поличным взяли копы прямо на угнанной им машине! В третий раз только в этом году у нее контры с законом. Анну это уже достало!
Она забирает дочь из участка и везет домой, по пути читая лекцию о надлежащем поведении, но Дженни, которая конечно же все лучше всех знает, лишь возводит очи горе, а дома убегает к себе в комнату, хлопнув дверью.
С меня хватит, думает Анна, и набирает номер матери, которая все так же обитает в айовской глубинке.
— Мам, Дженни снова вляпалась. Я совершенно не могу ее контролировать. Да, ей уже восемнадцать, но о самостоятельности там и речи нет. Надо что-то делать, пока она совсем меня с ума не свела...
— А ты привези ее сюда на все лето, — предлагает та. — Пожалуй, у меня есть план, как укротить наше строптивое чудушко.
— Ты уверена? Она своими капризами и тебе мозги вывернет.
— Ну ты же не вывернула, — хладнокровно ответствует мать. — А вообще я думаю, что если нашу худышку Дженни чуток откормить, это улучшит ее характер.
Дженни при своем скромном росточке метр пятьдесят два весит еще более скромные сорок кило, и очень гордится своей стройностью. В то время как и Анна, и ее мать Молли пусть ростом и не отличаются — не выше метра пятидесяти пяти, — но с годами, плюс после родов, изрядно раздались вширь, в Анне этак под восемьдесят кило, в Молли плюс-минус столько же.
— Ох, мама, это просто чудесная идея! Откорми ее как следует, тогда она хотя бы такой шебутной уже не будет! Но ты уверена, что тебе удастся провернуть с ней такой трюк?
— Солнышко, уж кто-кто, а я откормить могу кого угодно! — смеется Молли.
И то, думает Анна, она даже отца когда-то довела до состояния «поперек себя шире», только после вердикта врача «прекратите, у него суставы уже не выдерживают» папе удалось скинуть вес до удобоваримых девяноста.
— Ты права, мам. Когда ее тебе привезти?
— Да хоть завтра. Раньше начнем, раньше решим проблему.
Ближайшим утром Анна сообщает дочери — мол, мы решили, что все лето ты проведешь у бабушки с дедушкой в Айове. Дженни, что удивительно, нисколько не возражает.
С точки зрения Дженни — удивляться нечему, она полагает, что из деда с бабой может веревки вить, они ей там позволят все, что угодно. Ну и готовит бабушка Молли куда лучше матери...
В общем, Анна собирает небольшой чемоданчик, везет Дженни на автостанцию и загружает ее в нужный автобус. Несколько часов в пути, и девушку — злую от жары, уставшую и голодную, — на нужной остановке встречает дедушка Том и везет на ферму.
Бабушка Молли, конечно, уже приготовила громадный обед с самыми любимыми внучкиными блюдами. Дженни, увидев накрытый стол, с радостным писком набрасывается на еду — она искренне считает, что может есть все, что угодно, и не поправиться ни на грамм, такой могучий у нее обмен веществ и вообще. Опять же ну какая бабушка не растает всем сердцем, видя, как дите изничтожает ее кулинарные творения? Так что — два кольца домашней колбасы, бургер с сыром, солидная порция картофельного солата, а потом еще большая миска домашнего мороженого с патокой на десерт, с каковым Дженни тоже расправилась.
К вящему бабушкиному удовольствию, после такой трапезы живот у внучки заметно вздулся.
— Дженни, ты бы пока пошла отдохнула у себя в комнате — хочешь, телевизор посмотри, хочешь, у компьютера посиди, у нас тут и Интернет есть, и спутниковая антенна!
Дженни охотно соглащается на бабушкино предложение и пару часов лазит в сети, а потом включает телевизор и находит на одном из каналов любимый сериал. Бабушка ненавязчиво подсовывает ей поднос с печеньем и лимонад, так что животик у Дженни не слишком-то сдувается.
Наступает вечер, и бабушка Молли зовет:
— Дженни, детка, пора ужинать, я тут твои любимые макароны с сыром сделала!
Не то чтобы я была голодная, думает та, но макароны с сыром — это всегда хорошо… ладно, втиснется, похлопывает девушка себя по животу.
И, плюхнувшись на стул, уплетает три порции макарон, плюс две кружки цельного молока и три ломтя бабушкиного фирменного пирога с пеканом. После этого понимает, что категорически обожралась. Бабушка предлагает — иди на веранду, там у нас большой панельный телевизор, включишь себе фильм и подышишь воздухом, — и Дженни с трудом доползает до дивана и пару часов под фильм лежит там, подгрызая принесенные конфеты и запивая молочным коктейлем. О том, сколько калорий она в себя уже за сегодня утрамбовала, она и не думает.
Спать Дженни отправляется поздно и все такая же объевшаяся, благо бабушка Молли подсовывает любимой внученьке «перекус на ночь» — еще несколько ломтей пирога и молочный коктейль. Туго набитый живот выпирает даже под одеялом.
Просыпается она уже в десять утра, когда бабушка прикатывает тележку — блинчики, омлет, гренки, сосиски, бекон, кружка молока и красный апельсиновый сок. Прямо в кровати Дженни все это и сметает, даже не заметив, насколько после этого ее распирает — и, отдуваясь, падает обратно на подушки, чуть прикемарив. Окончательно встает еще час спустя, принимает душ и заканчивает с утренним туалетом… и появляется перед бабушкиными очами как раз когда та сообщает — о, ты как раз вовремя, пора обедать! И после не менее солидного обеда объевшуюся внучку отправляют валяться-отдыхать на веранде.
Такой, собственно, у нее и устанавливается распорядок. Обильные завтрак-обед-ужин с постоянными перекусами в промежутках и полуночным дожором перед сном. Образ жизни сидяче-лежачий за компом и у телевизора — нет, никто ничего не запрещает, упаси Маниту, можешь бегать вокруг хоть по сорок километров в день, только вот бегать на полный желудок Дженни совсем неохота, а пустым он тут не бывает в принципе. Ей и «социальную жизнь» не запрещают, просто до ближайшего места класса «городок» почти двадцать километров, дедушкин пикап водить может только сам дедушка Том, а из иных транспортных средств в наличии только старый мамин велосипед, и опять-таки смотри выше пункт про полный желудок, на велике это не сильно легче, чем пешком...
Три недели, и Дженни уже трудно узнать: округлый животик, мягкий круглый задний фасад, сочные бедра. Так-то пятьдесят семь кило — далеко не толстая, но при ее росточке жирок более чем заметен. Изменилось также и ее поведение: благодаря сидяче-лежачему образу жизни она сильно обленилась, и вообще стала куда спокойнее. Хочешь пройтись по магазинам? договорись с дедушкой — и пожалуйста, он отвезет, только скушай перед отъездом порцию побольше, а то уличная кормежка в городе совершенно отвратительная… А еще Дженни охотно выполняет мелкие бабушкины просьбы, ведь за них неизменно следует вознаграждение в виде чего-то особенно вкусного, поэтому легко соглашается заправлять постель, убирать свою комнату, вытирать пыль, помогать готовить — дома, заикнись Анна о подобном, скандал был бы на три квартала, а тут пожалуйста.
Как-то утром, глядя на себя в зеркало, Дженни хлопает себя по выпуклому животу, тот колышется. Приспускает штанишки, щипает себя за пополневшие бока. Теплый податливый жирок так приятен наощупь… Да, соглашается Дженни, я толстею. Но черт возьми, как же мне это нравится! Кто бы знал, что мама Анна и бабушка Молли, оказывается, не просто так толстые, это ж реально классно, отрастить пузо, сиськи и задницу… От этих мыслей у нее теплеет внутри — и промеж ног.
Она идет на кухню, где бабушка как раз возится у плиты, готовит для внучки обильный завтрак.
— О, солнышко, ты уже не спишь? Обычно я тебя только через час бужу, все в порядке?
— Ба, я толстею! Смотри, вон, и живот выпирает, и задница едва в штаны вмещается, — демонстрирует Дженни.
Бабушка Молли не может понять, рада внучка такому или рассержена, и отвечает осторожно:
— Дженни, милая, ты прекрасно выглядишь, и вовсе ты не толстая, у тебя прекрасная фигура, ты просто чуть округлилась в правильных местах...
На что Дженни хихикает.
— Да все в порядке, ба, мне самой это очень нравится, когда у меня все колышется, это такой кайф!
Критически оглядев растущие пропорции внучки, бабушка не упускает и того факта, что трусики ей категорически малы, а пополневшему бюсту, пожалуй, без поддержки уже свисать не стоит. И заявляет:
— Так, родная, после завтрака едем в город вместе. Купим тебе новое белье.
Похлопав себя по животу и заднему фасаду, Дженни ухмыляется:
— Новая одежда мне тоже не помешает, ба. Твоими заботами я тут реально толстею.
Так-то бабушка выделила ей одежку из собственных старых запасов, но Дженни права: в свою она точно уже не влезет. Так что дедушка Том поставлен перед фактом и после завтрака везет обеих в городок. До гипермаркета там не доросли, но есть семейная лавочка с вывеской «Галантерейные товары» и ассортиментом в стиле «все, что нужно». Их с улыбкой встречает сама хозяйка, Алиса:
— О, миссис Джонс, рада снова вас видеть. А это кто с вами — неужели малышка Анны уже такая большая?
— Да, Алиса, это моя внучка Дженни, она у нас гостит нынче летом. Но, боюсь, я слишком хорошо готовлю, и с тех пор, как она приехала, успела немного подрасти, — улыбается бабушка Молли.
Дженни, хихикнув, подтверждает:
— Факт, бабушка очень хорошо готовит, кажется, я тут только и делаю, что ем!
— Что ж, дамы, — говорит Алиса, — давайте пройдем в примерочную, я обмерю Дженни и посмотрим, что получится.
В примерочной в дамском отделе Дженни снимает старые бабушкины шмотки, и Алиса, поставив ее на табуреточку, берется за мерную ленту.
— Хороший у тебя аппетит, Дженни. Талия восемьдесят два, бедра девяносто шесть.
От искреннего удивления Алисы бабушка и Дженни тихо фыркают. Затем следует эпопея с подборкой белья и одежек часа на полтора, после которой жутко голодная девушка тащит бабушку в местную кафешку — мол, согласна, ты готовишь куда лучше, но я ж помру, пока домой доберемся… Втроем, прихватив и дедушку-водителя, они расправляются с заказанной горой бургеров и жареной картошки, и возвращаются обратно на ферму.
Бабушка Молли вперевалку топает к себе, сообщив:
— Дженни, солнышко, я пойду полежу пару часиков. Слишком много карбонатов, глаза закрываются.
— Конечно, ба, отдыхай, я все равно пока за компом собираюсь посидеть.
Дженни, уйдя к себе, переодевается в новый купальник — он замечательно облегает и подчеркивает ее стремительно раздающиеся вширь телеса, — спускается на кухню, от ощущения собственных покачивающихся жиров ее аж прет, и хотя меньше часа назад она более чем плотно поела, но все равно берет себе большой стакан молока и пару плиток шоколада. С ними и устраивается за экраном. Дженни осознает собственное возбуждение и она пытается понять, что все это значит. Подбирает ключевые для своего настроя слова — «переедание, обжорство, раскармливание, толстый живот», — вбивает все это в поисковую строку и тут же попадает на кучу тематических сайтов.
Через пять минут молоко и шоколад заканчиваются, а Дженни аж колотит от возбуждения. Еще через пять минут она срывается со стула, бежит на кухню и начинает запихивать в рот все, что случилось под рукой. Пара литров молока из кувшина, четыре пачки печенья, килограммовая коробка мороженого, два пакета шоколадного соуса, пакет чипсов, а еще она делает полдюжины бутербродов с ореховым маслом и мармеладом, и уписывает и их тоже...
Она так обожралась, что сидит теперь на полу, раздвинув ноги, и ее разбухший, раздувшийся сверх всякой меры живот свисает аж до самого пола! На лице мазки шоколада и блаженная улыбка, руки нежно оглаживают громадный живот...
Проснувшись примерно в половине четвертого, бабушка думает: так, пора идти готовить ужин, Том и Дженни скоро проголодаются. Вперевалку спускается на кухню — раскармливая внучку, она и сама не избежала искуса сытной еды, — и по пути спрашивает:
— Дженни, солнышко, что тебе сегодня на ужин приготовить?
В ответ из кухни слышится:
— Ик… я уже объелась, ба… ик!..
Бабушка Молли замирает в дверях, увидев разбросанные по полу обертки и картонки — и сидящую у буфета внучку, разбухшую от обжорства, которая гладит раздувшийся живот и хихикает:
— Ик… прости, ба, я плохо себя вела и съела слишком много!..
— Ох, Дженни, солнышко, ничего страшного, у тебя такой умилительный вид с таким круглым пузом! Жор напал, да?
— Ик! Прости!.. Да, ба, именно так. Мне было так хорошо, я все ела, ела и не могла остановиться!
— Ну что ж, девонька моя, ты у нас растущий организм, а значит, хороший ужин тебе тоже не повредит. Встать можешь?
Дженни, хихикнув, похлопывает себя по пузу.
— Не-а! Слишком объелась!
— Ну тогда я начну готовить, а когда вернется дедушка, думаю, мы сможем тебя поднять.
Появившись дома, дедушка Том фыркает при виде все еще сидящей посреди кухни Дженни, оглаживающей раздувшийся живот, и замечает:
— Кажется, кто-то нынче активно отрывался.
— Это точно, деда! Ик!.. — хихикает Дженни.
Вдвоем бабушка и дедушка все-таки помогают обожравшейся внучке встать и дойти до веранды, где она и растекается по дивану.
В последующие недели такие вот «обжорные срывы» случаются у Дженни еще несколько раз, пока бабушка не переводит ее на полноценное шестиразовое питание. Теперь живот, вернее, уже пузо — перевалившее за метровый обхват меньшего эпитета не заслуживает, — выпирает постоянно, за вычетом буквально десятиминутной паузы между пробуждением и первым завтраком.
С улыбкой глядя на свой раскормленный шедевр, отдувающуюся объевшуюся внучку, бабушка Молли говорит:
— Дженни, как насчет пригласить Анну на выходные и решить, что ты будешь делать дальше? До конца лета всего ничего осталось.
— Ой, ба, а можно я останусь тут с тобой? Мне тут так нравится, и ты обо мне так хорошо заботишься! — оглаживает Дженни массивное пузо.
Анна прибывает в пятницу вечером, и дедушка Том едет встречать ее сам. Дженни специально не едет с ним — хочет устроить маме сюрприз.
Что ж, сюрприз — на все сто! Ну, вернее, девяносто два, до сотни Дженни все-таки дорасти не успела, хотя очень-очень старалась. Зато родную мать встречает, гордо стоя посреди комнаты в эластичных шортиках и бюстгальтере от купальика, пузо вперед — такое круглое и раздувшееся, что вид практически как у беременной! И хихикает, глядя на ошарашенную Анну:
— Ну что, мам, как тебе новая я? — и хлопает себя по пузу, которое недовольно колышется туда-сюда.
Анна переводит взгляд на бабушку Молли, которая за это лето также пополнела.
— Ты, похоже, нынче летом тут тоже вовсю отрывалась.
Молли с улыбкой разводит руками — что да, то да.
А Дженни вперевалку подходит к матери и целует ее в щеку, отчего у Анны на глаза слезы наворачиваются: прежде дочка этих «телячьих нежностей» в упор не желала признавать! Они обнимаются (с их объемами это не слишком легко), и Дженни говорит:
— Мам, спасибо тебе большое, что послала меня жить к бабушке с дедушкой. Я тут замечательно провела время! Мне разрешали есть все, что хочу, и я каждый раз объедалась до отвала, а в перерывах лопала вкусняшки, мам, я, окажывается, жуть как обожаю есть! И мне очень-очень нравится быть толстой!
— Ох, Дженни, солнышко, это просто чудесно, я так рада, что ты счастлива! И вид у тебя с этим круглым пузиком совершенно умилительный!
Затем все семейство садится за стол, и Анна восхищенно взирает, как ее некогда худенькая дочка объедается не просто до отвала, а съедает больше, чем трое взрослых вместе взятых, как ее пузо раздувается до немыслимых пропорций, а она все продолжает и продолжает! Хотя «приличия ради» за ужином по настоянию мамы и бабушки Дженни надела футболку, эта самая футболка в процессе задирается выше пупка, так расперло пузо! И лишь полтора часа спустя, икнув, обожравшаяся девушка оседает на стуле, и по ней видно, что готова отключиться здесь и сейчас.
— Дженни, солнышко, ты так объелась, давай-ка мы с бабушкой тебя до кровати доведем, — предлагает Анна.
— Ик… прошу прощения… да, мам, спасибо, было бы неплохо. Только тебе еще придется помочь мне встать, я сейчас сама не смогу...
Дженни с трудом переставляет ноги, пока ее ведут к постели и помогают стащить щтаны и футболку. Потом мама и бабушка возвращаются на кухню, прибрать, и Анна, пока есть возможность, спрашивает — так как по-твоему, что дальше с Дженни делать?
Бабушка Молли ответствует:
— Может и дальше жить у нас, без проблем. Оно и ей понравилос, и нам. Она выросла и стала куда спокойнее.
— Да уж, мам, я и не думала, что ее тут разнесет в два с лишним раза! Я ожидала — ну пять, ну десять кило наберет, но чтобы настолько… это просто поразительно. И ты была права, это и с характером помогло.
— Ах, Аннушка, дорогая моя, я и сама такого не ожидала, только Дженни тут как с цепи сорвалась, словно чем больше ест — тем больше хочется! Но я довольна, что она счастливая, ей очень нравится ее нынешняя фигура. Так что если хочет — пусть остается.
— Да я-то не против. Меня больше волнует, что и ты этим летом поправилась, и папа. Не так, как Дженни, конечно, но… вам-то уже не восемнадцать, как ей...
— Килограммов этак пятнадцать я тоже набрала, — соглашается Молли, — и Том где-то с десяток. Но не переживай, с нами все будет хорошо. На нас жор не нападает.
Следующим утром Дженни появляется на кухне к половине одиннадцатого, мама и бабушка спокойно попивают утренний кофеек.
— Ага, соня, встала наконец?
— Доброе утро, солнышко, как спалось? — спрашивает Анна.
Хихикнув, Дженни похлопывает себя по пузу, едва прикрытому бабушкиной футболкой — из всех своих она выросла.
— Я вчера так объелась, что отрубилась — и вот только-только глаза открыла!
И привычно плюхается за стол, пузо вываливается на коленки.
— Что на завтрак будешь, милая? — спрашивает бабушка.
— Все! — смеется Дженни, похлопав себя по радостно всколыхнувшемуся пузу.
И принимается уписывать выросшую перед ней гору блинчиков с сиропом, гренки с колбасой и молоко. Мама с бабушкой тем временем раскрывают перед ней карты задуманного для нее будущего.
— Дженни, ты можешь оставаться тут у бабушки с дедушкой сколько хочешь, но — при двух условиях, — говорит Анна.
— Каких? — успевает выдохнуть та в промежутке между двумя блинчиками.
— Первое. Ты поступаешь в окружной колледж Джефферсона. Специализацию выбери сама, но мы хотим, чтобы ты получила полное высшее образование или практическую профессию. С транспортом решим вопрос.
— Уже согласна, думаю, кулинарные курсы у них там должны быть. Чувствую, это мое призвание, — хихикает Дженни, любовно огладив круглое пузо.
— И второе. Сама как хочешь, но бабушке и дедушке толстеть не позволяй, им это уже вредно.
— Обещаю! — клятвенно заверяет она, — сама все буду съедать!
Все трое хохочут.
… Уезжая домой в понедельник утром, Анна уже в автобусе расстегивает ставшие слишком тесными джинсы. На ферму она приедет уже на День Благодарения. То, что в Дженни к тому моменту будет уже больше ста — оно понятно, вопрос только, насколько больше?..