Откормить до кондиции

Откормить до кондиции
(Essen bis zum Traumgewicht)

Чокнутый? Кто, я? Ну, одни так считают, другие нет. Просто меня тянет только к женщинам, которые весят хорошо так за сто. Более того: мне нравится, когда женщины активно лопают, все больше и больше, и как следствие, толстеют.
Со своей будущей женой я познакомился, когда она весила всего-то около семидесяти кило. При росте метр пятьдесят шесть это уже считается много — как же, «индекс массы тела» или как там эта хрень правильно зовется, без малого тридцатка, на грани ожирения! А по мне, так почти тростинка.
Я бы на такую и не взглянул во второй раз, если бы не ее целеустремленность. А еще — ее открытая, манящая натура… В общем, проняло даже меня, сходу. С самого начала мы честно и подробно обсудили мои предпочтения, и я четко сказал: я позабочусь о том, чтобы ты кушала как следует, но от этого ты неизбежно поправишься. И не могу не признать: сегодня я дьявольски рад, что она столь самоотверженно отдалась моим желаниям.
Разумеется, обещание я сдержал. По моему настоянию моему сокровищу следовало перейти на четырех-, а лучше сразу на пятиразовое питание. Не меньше трех тысяч калорий ежедневно. По моим прикидкам, ее привычный режим требовал чуть меньше двух с половиной тысяч калорий, так что дополнительное потребление пищи обязано было превратиться в дополнительные килограммы. По факту же аппетит ее скоро достаточно вырос, чтобы не сидеть с калькулятором над каждой тарелкой, она и так самым прекрасным образом продолжала полнеть.
Сперва дело двигалось медленно, от силы полкило в неделю, однако моими стараниями и моральной поддержкой чем дальше, тем лучше. За первые три месяца моя крошка поправилась на пятнадцать кило, и с каждым днем выглядела все лучше. Розовые щеки, отяжелевшие округлые ягодицы, и заметный слой сала по всей фигурке. Я неустанно сообщал ей, что все эти изменения только к лучшему, окружал ее вниманием, дарил небольшие презенты, так что мне удалось уговорить ее, что еще десять-пятнадцать кило сделают ее еще привлекательнее. И ни звуком не соврал.
Еще два месяца спустя моя пышечка перевалила за центнер, и мы гордились этим фактом, как будто взяли первый приз на фестивале. Почти каждый вечер я провожал ее в ванную и вместе с ней наблюдал, сколько теперь высвечивается на весах. Радостно и забавно. Она любила сласти, и я ежедневно подкармливал ее шоколадками и плюшками; она же случайно открыла для себя пудинг, и теперь регулярно уплетала его на десерт даже после очень сытной трапезы, и конечно же, перед сном.
Как раз в то время мне пришлось отбыть в командировку на две недели. Мы каждый день перезванивались, но сидя в одиночестве в своем гостиничном номере, я представлял себе ее роскошное тело и страдал, потому что ее не было рядом. Она наверняка похудеет от расстройства, думал я, ну ничего, приеду — удвою усилия, чтобы вернуть ее в прежний тонус.
Когда я вернулся и моя принцесса открыла мне дверь, она вся сияла. Тут же она потащила меня в ванную и, ухмыляясь, влезла на весы. За две недели она набрала почти шесть кило! Груди ее, ранее похожие на половинки крупного грейпфрута, выросли до сочных дынь, а живот живым искушением обильно выпирал вперед и вширь, округлый и колышущийся. Те выходные стали для нас праздником любви, проходившим в замкнутом треугольнике «холодильник-плита-кровать». Я неустанно подносил все новые вкусности моей маленькой обжорке, она столь же неустанно уплетала их. Такой же ненасытной она была и в постели, источающая мощь и желание. А еще она призналась, что пока меня не было, от скуки принялась набивать желудок сама… и ей понравилось, конечно, лучше, чтобы ее кормил я, но изобильная еда и ощущение раздувшегося «по самое не могу» живота сами по себе стали для нее открытием. Так что у нее оформились планы на ближайшее будущее:
— Решила сделать тебе подарок на день рождения — растолстеть до ста сорока кило, чтобы стать вдвое тяжелее, чем в день нашего знакомства! Я смогу, поверь, — сообщила мне моя принцесса на следующее утро, рассматривая себя в зеркало в ванной комнате, — смотри, — она встала на весы, — сейчас ровно сто одиннадцать, всего двадцать девять кило осталось.
Я улыбнулся. Получится у нее или нет, но само стремление моей любимой предаться такому вот обжорству было совершенно восхитительным. До моего дня рождения три месяца, ей придется поддерживать стабильный режим «два с половиной кило в неделю», при ее весе это уже не так легко, фактически нужно пребывать в перманентно объевшемся состоянии. Я признался, что такого приятного подарка мне еще никто не делал, и конечно же, я помогу ей всем, чем только могу.
Первым делом мы решили, что во вторник, четверг и на выходных мы будем устраивать моей пышечке дополнительную трапезу в ресторане. Сперва была итальянская кафешка, где она объедалась вариациями макарон, не забыв и про полную тарелку тирамису на десерт. Затем варианты сетей быстрого питания, где мы заказывали бургеры, жареную картошку и целые литры колы. Греческий ресторанчик, где она в одно лицо уплетала жаркое с сыром и овощами-гриль «на двоих». И конечно, плотная деревенская кухня немецкого заведения, от которой телесное изобилие моей любимой становилось все круглее и пышнее. А еще я каждый день приносил мороженое, пирожные и шоколадки, которые мое сокровище поглощало в несметных объемах. Оба мы наслаждались этим процессом, каждым часом, каждым днем, каждой неделей, и так до самого дня Д — по-моему, она еще больше меня упивалась тем, как толстеет, становится все тяжелее и объемистее. И в постели с каждым днем было все лучше, хотя казалось бы, куда уже...
Правда, твердо заявила она, столь целенаправленно объедаться она планирует только до моего дня рождения, в качестве презента. Ну и ладно.
Однако за день до дня Д, придя домой с работы, я обнаружил, что моя ангелочка лежит на диване вся в слезах. Что случилось? — вопросил я, выкладывая на стол пакет (а там, между прочим, был целый торт «Шварцвальд», бутыль колы и блок «деревенского» цельного молока). Ответа не получил, только отчаянные всхлипы, даже говорить током она не могла. Я решил, что ласка и терпение помогут лучше, сел рядом и приобнял, одной рукой касаясь великолепных окорочков, а другой поглаживая ее румяные щеки… Причина эмоционального раздрая прояснилась лишь через час. Оказалось, днем весы в ванной показали сто тридцать восемь кило, и достичь поставленной цели за оставшийся день совершенно не представлялось возможным. Мое сокровище ударилось в депрессию: как же, наобещала — и оставила меня без подарка на день рождения. А я вдруг понял, какая же я сволочь. Видя мой энтузиазм в процессе «создаваемого презента», моя ненаглядная на этих ста сорока килограммах просто помешалась, и теперь считала, что это она во всем виновата. Знал бы я раньше, как моя принцесса будет страдать от моей дурости… а теперь-то что делать?
И тут я понял — что.
Для начала я убедил ее, что плач со столь обильным слезоистечением — пустая трата сил и калорий, что уж точно не способствует поставленной цели. Ручьи слез высохли едва ли не моментально. Затем я добавил, что еще ничего не потеряно, в конце концов, впереди целые сутки, родился-то я не в час ночи, а вовсе даже ближе к семи вечера. Времени немного, но и не так чтобы совсем мало. И пока моя принцесса восстанавливала себе настроение с помощью тортика и молока, я влез в Сеть и нашел сайт того ресторанчика со шведским столом, что был в нескольких кварталах от нас. Позвонил и забронировал столик на завтра с полудня и «до как получится», заодно обсудил с шеф-поваром одно важное дело. Потом позвонил еще в пару мест и был рад, что все будет как нужно.
Ровно в полдень мы с любимой, рука под руку, вошли в ресторанчик, проворный как ласка официант проводил нас к заказанному столику. Моя рубенсовская ангелочка опустилась на сидение, я заказал бокал сухого вина для себя и шерри для нее, чтобы подогреть аппетит, а затем начался четырехчасовой марафон чревоугодия. Фиги с беконом и салат с авокадо в качестве закуски, затем вяленый лосось с багетом чесночного хлеба… — я клал себе в тарелку лишь небольшие кусочки на попробовать, все остальное было для моей принцессы, которая совершенно не страдала отсутствием аппетита. За ними последовали клецки в сливочном соусе, хрустко-поджаристая утятина с тушеной капустой, жареная грудинка и еще несколько блюд помельче, и в итоге моя ненаглядная, глубоко вздохнув, растеклась по сидению: даже в ее желудок больше влезть физически не могло. На часах было пол-пятого, я кивнул официанту: пора.
Вскоре из кухонной зоны к нам выплыла небольшая процессия. Идущий впереди повар торжественно нес на подносе шоколадный торт, далее четверо сотрудников ресторана держали искрящие бенгальские огни. Я встал и упал на колени перед своей любимой, достав из кармана брюк коробочку, за которой еще рано утром смотался в ювелирный.
— Ты выйдешь за меня замуж? — спросил я, протягивая ей кольцо.
… Дальнейшее — уже история. Я счастливейший смертный на этой земле. Три месяца спустя мы с моим стапятидесятитрехкилограммовым сокровищем стояли у алтаря, а сегодня ее вес плавает в районе ста восьмидесяти. Дни рождения и годовщину свадьбы мы всегда отмечаем в том самом ресторанчике полноформатной трапезой на несколько перемен блюд, и она не отказывает мне и себе в удовольствии объесться «по самое не могу», однако вскоре опять же оказывается примерно в тех же массогабаритах, что и прежде. Что ж, мне и моей ненаглядной — достаточно.