Оставайтесь дома

 Оставайтесь дома

(StayAtHome)

Первая неделя

— Похоже, эта хрень надолго, — на седьмой день карантина замечает Джек, прослушав очередной выпуск новостей и перебирая мои длинные локоны.

— А мне, честно говоря, даже нравится, — ответствую я, сцапав с кофейного столика очередной пончик, а потом вновь умостившись головой у него на коленях.

— Да я уж вижу, Кэти, — фыркает он и похлопывает меня по голому пузу, которое благодарно колышется. — Надеешься наконец перевалить за двести сорок? — подмигивает, глядя, как я расправляюсь с пончиком в два укуса.

Мы с Джеком, понимаете ли, не совсем нормальная парочка. Нет, у нас все как у людей, а «не совсем нормальное» подразумевает одну не такую уж мелкую фишку… ну, это изначально была скорее фишка Джека, чем моя, но со временем она и моей стала, и меня от этого прет теперь даже сильнее, чем его...

Раскармливание.

Мы встретились в конторе, я была свежеиспеченной девочкой за стойкой — собственно, до сих пор в приемной сижу, — а он, тогда интерн-юрисконсульт, ныне вырос в партнеры-совладельцы! Помню, как я впервые положила на него глаз — нет, это была не любовь с первого взгляда, он казался мне слишком самоуверенным и высокомерным, и каждый вечер болтался с приятелями по барам, пару раз кому-то бил морды и делал прочие глупости, в которых мужики потом стесняются признаться. Душа компании, рубаха-парень — такой был тогда Джек. Я же была полной его противоположностью, тихой интроверткой — не от смущения, нет, но лишних разговоров старалась избегать. И вообще общаться с людьми — ну не мое это. По мне, так самое лучшее — сидеть дома в одиночестве, не напрягаться и не нервничать!

В контору я пришла сразу после школы, восемнадцатилетней, и выглядела тогда… иначе. Я с детства была пухлым ребенком, выросла в такую же пухлую девушку, и честно говоря, на эту тему не парилась ни капельки. Мне не хотелось запихивать себя в социальные шаблоны красоты — мне было удобно, и это главное. Весила я тогда в районе девяноста кило, и распределены они были правильно — сиськи, окорока, немного в животик, но в деловом костюме все сочные округлости выглядели очень даже соблазнительно, привлекая совершенно ненужное мне внимание мужской части населения.

Джек несколько месяцев собирался с духом, чтобы подойти ко мне. Помню, я подумала — как это странно, что он вдруг заговорил со мной. Я тогда от сидячей работы, заедая нервы, поправилась килограммов на десять, в основном все это ушло в живот, который нависал над поясом, и я совершенно не чувствовала себя эталоном соблазнительности! Однако Джек категорически желал вытащить меня на свидание — и я согласилась.

Наедине со мной он оказался совершенно другим. Нервным, неуверенным, я даже спросила, почему он на людях ведет себя совсем иначе — все от нервов, признался он, мол, я очень нравлюсь ему и он не хочет испортить дело! Я, честно говоря, ушам своим не поверила, чтобы я вдруг кому-то понравилась? Джек не метросексуальный красавчик, но парень вполне симпатичный: ухоженные каштановые волосы, подстриженная бородка, накачанное в тренажерке тело, да такой может получить любую девчонку, какую захочет, а втюрился в такую стокилограммовую корову, как я!

Мы встречались почти месяц, прежде чем я решилась попросить Джека «остаться на ночь», и какая великолепная это была ночь! Он был заботлив и нежен, и мои формы ему нравились; я нервничала, но пара бокалов джина с тоником позволили мне расслабиться и дать Джеку возможность сделать со мной все, чего мы оба хотели!

Полгода спустя во мне было уже сто пятнадцать кило, меня переполняло отвращение к себе самой, пузо росло как проклятое, впрочем, не только оно — меня всю распирало, даже второй подбородок начал расти. Я расплакалась в объятиях у Джека, мол, я жирная уродина, а он успокаивал меня. Тогда-то он и признался.

— Кэти… я кое-что должен сказать тебе.

— Что, милый? — сквозь слезы спросила я. Честно говоря — я ждала, что сейчас он меня бросит, потому что я жирная корова; но случилось ровно наоборот.

— Мне нравятся… большие… девушки, — выдавил он.

— Чего?

— Я же вижу, как ты на стенку лезешь из-за своего веса, и просто хочу, чтобы ты знала — мне это нравится. Более того, мне понравится еще больше, если тебя станет побольше, — нервно проговорил он, глядя мне в глаза.

— Ох… вот уж чего не ожидала… хотя теперь-то понятно, почему ты всегда подсовываешь мне какие-нибудь вкусняшки и ни словом не пожаловался, что я за последнее время набрала пятнадцать кило.

Теперь паззл сошелся! Вот что во мне его привлекло. Я попросила Джека подробнее рассказать о своих пристрастиях, о том, что и почему возбуждает его, и от этого рассказа нам обоим сорвало крышу так, что мы прокувыркались в постели до утра! В итоге я согласилась воплотить в жизнь его фантазии, и… имеем то, что имеем.

Вот и лежу шесть лет спустя двухсоттридцатипятикилограммовой горой жира. Вскоре после той ночи мы стали жить вместе, и я начала расти как на дрожжах. В районе двухсот тридцати пяти я стабильно держусь вот уже четыре года — правда, когда мы проводили медовый месяц в Греции, на курорте «все включено», я таки доросла до двухсот сорока, но по возвращении, вернувшись к привычному ритму жизни, немного скинула обратно. Народ откровенно косится на нас: Джек, крепкий и подтянутый парень, и рядом с ним жирная и расплывшаяся я. Кто воротит нос, кто осуждающе поджимает губы, а нам пофиг, мы любим друг друга, и это главное!

В раскармливании мы пробовали все. Обычное чревоугодие, кормление через воронку, и мое любимое — «ролевые игры». Иногда мы запихиваем под мою одежку подушку, чтобы я выглядела еще толще, но самый частый вариант — я лежу на кровати, Джек обкладывает меня подушками и накрывает покрывалом, как будто мое пузо стало совсем уже горообразным, а я, соответственно, даже пошевелиться не могу, так разжирела. Это, наверное, самая темная фантазия у Джека: раскормить меня до неподвижности. Мы обсуждали такую фантазию, но сразу поняли, что это совершенно нежизнеспособный вариант… однако сейчас, замкнутая в четырех стенах, я почему-то только о нем и думаю!

— Милый...

— Да?

— Помнишь, мы когда-то фантазировали, мол, вот бы я настолько растолстела, что даже из дому выбраться не могла бы...

— Помню, конечно, было классно!

— Вот я тут и подумала: сейчас мы все равно сидим дома и не можем никуда выбраться, так может быть… пока попробуем?

Джек смотрит на меня, удивленно-озадаченный:

— Правда? Ты хочешь стать такой толстой, что даже не сможешь двигаться?

— Ну, может, не настолько, что даже двигаться не смогу — но мне кажется, мы должны выжать из нынешней ситуации все возможные преимущества. Раз уж нам твердят никуда не выбираться, не ходить ни в какие спортзалы, а только за жизненно важными покупками не чаще раза в день — мы оба знаем, что в спортзал я и так не пойду, за покупками можеть съездить ты, а я буду сидеть дома весь день… и объедаться с утра до вечера! Думаю, в таком режиме я смогу чуток поправиться! — И поглаживаю свое обильное пузо, мягкой горой выпирающее надо мной, лежащей на диване.

— Кэти, ты правда так решила? Они говорят, что вся эта хрень может продолжаться до рождества, это же восемь месяцев обжираловки! — голос Джека подрагивает от такой перспективы.

— Вот именно! Помнишь, в Греции я за две недели доросла до двухсот сорока, потому как набивала пузо двадцать четыре часа в сутки. Только потому и похудела, что потом вернулись на работу. А сейчас я буду лежать на диване и лопать — ты представь себе, как меня разнесет! Может, потом, когда все это закончится, я снова урежу рацион, чтобы все-таки выбраться из дома, но пока...

— Тогда давай не тратить времени зря, доедай пончики, а я пока организую побольше провизии! — Джек, преисполненный энтузиазма, спрыгивает с дивана, оставив меня распростертой пузом вверх.

— Не терпится, да? Тогда помоги, — протягиваю руки, и Джек помогает мне перетечь в сидячее положение, пузо выплескивается на бедра и промеж раздвинутых ног.

— Ты бы сняла штанишки-то, — предлагает Джек, глядя на мои растянутые розовые спортивки.

— Ну тогда и это тоже, — большим пальцем потираю лямку лифчика.

— Согласен!

Джек быстро и привычно стягивает штанишки с моих бочкообразных бедер и расстегивает крючки бюстгальтера, сиськи тут же выплескиваются по обе стороны моего громадного пуза.

— Открывай, — велит Джек, тут же запихивая пончик мне в рот.

— Мммф! Спокойно, милый, — смеюсь я, дожевывая сладкое колечко.

О да, этот карантин мне точно пойдет на пользу!

Десятая неделя

— Двести сорок шесть! Черт возьми, Кэти, еще чуть-чуть, и будет ровно четверть тонны! — сообщает Джек, фиксируя мой вес на графике, который мы повесили в спальне.

— Ага! А все карантин, это он творит чудеса! — отвечаю, любуясь своими новыми жирами, отраженными в ростовом зеркале. — Можно мне уже наконец позавтркатать? — демонстративно хлопаю себя по колышущемуся пузу.

— Разумеется, миледи, где предпочитаете принимать пищу? На кухне, в гостиной или прямо тут, в кровати? — изображает Джек высокомерного британского дворецкого.

— Смотря что на завтрак, — фыркаю я.

— Ну поскольку как раз сегодня утром «МакДональд» наконец открылся для тех, кто принимает заказ, не выбираясь из машины, я решил, что одной из их первых клиенток обязана быть ты, — поглаживает он мое изголодавшееся пузико.

— Черт, «Мак» — конечно же, да, как же я по нему соскучилась? Что ты мне привез?

— Две булочки с колбасой, два рогалика с сосисками, две упаковки завтрака, шесть драников и дюжину блинчиков! — подмигивает Джек.

— О, хороший мой, это много, пожалуй, лучше устроюсь прямо в постели! — и со всей доступной моей тушке скоростью двигаюсь обратно к кровати.

— Устраивайся поудобнее, детка, я пока все принесу.

Ну наконец-то «МакДональдс» открыли! Я так долго этого ждала, ведь до карантина почти каждый день туда заглядывала! А сейчас наконец моя двухсотсорокашестикилограммовая тушка оторвется по полной программе!

Подумать только — двести сорок шесть! Одиннадцать кило набрала с начала карантинного сидения, это за девять недель, а впереди еще, судя по всем прогнозам, с полгода такого режима! Интересно, получится ли дорасти до двухсот семидесяти к Новому году? Очень уж хочется сделать Джеку подарок, это ровно втрое больше, чем когда мы только познакомились!

Впрочем, оно и неудивительно: я все это время только и делаю, что ем. Проснувшись, обычно принимаюсь за громадное блюдо с барбекю или грилем, лопаю до самого обеда, каковой Джек заказывает с курьером из соседней ресторации «помогая соседу пережить трудные времена», каковой уплетаю до самого ужина, организованного точно так же из ресторации на вынос, а после него — обильнейший десерт перед сном! Собственно, вот он, мой день, если вкратце, и перемещаюсь я сугубо между ванной, гостиной, кухней и спальней. Уж не знаю, карантин тому виной или новонабранные жиры, но я чертовски разленилась! Даже периодически прошу Джека покормить меня, чтобы поменьше двигать руками!

Впрочем, раскармливать меня Джеку всегда в радость, он всеми силами старается, чтобы я постоянно пребывала в состоянии «щас лопну», и следит, чтобы у меня в пределах досягаемости всегда имелось чего пожевать — и не приведи Господь, вкусняшки вдруг закончатся! А еще он взял на себя всю готовку и вообще домашнее хозяйство, чтобы я не тратила даром столь тяжко набираемые калории, даже помогает мне помыться, очень уж трудно с моими объемами втискиваться под душ! Никогда не видела его столь счастливым! Может, это потому, что я весь день голышом, демонстрируя ему свои разбухшие телеса? То-то у него всегда в полной боеготовности — и если только я не обожралась до полной отключки, я всегда раздвигаю ноги и позволяю ему приподнять мое пузо, чтобы Джек получил все, что желает...

— Ну, кто тут у нас голодный? — спрашивает Джек, протискиваясь в дверь с большим подносом.

— Я! Я! Я! — подпрыгиваю на кровати, отчего мое пузо ходит ходуном.

— Ну да, конечно. Прости, что заставил тебя утром так долго ждать, но сама знаешь, взвешиваться нужно на пустой желудок, — извиняется он и ставит поднос на матрац рядом с моей тушкой.

— Знаю, родной, и ты принес достойную компенсацию, — улыбаюсь, видя количество принесенной еды.

— Именно так, — соглашается он. — У меня через несколько минут будет видеоконференция, я тебе еще принесу вкусняшек, если захочешь пожевать, ладно?

Но я уже вгрызаюсь в первый пакет.

— Мммфф! Черт, какой класс! Господи, «МакДональдс», родной, как же я по тебе соскучилась! Мммм! Да, и пару больших бутылок колы, ммм, прихвати, — запихиваю пакет в рот почти целиком.

— Кэти, осторожно, пальцы откусишь, — смеется Джек.

— Грррр! Я голодная! — выдыхаю и икаю. Ну да, голодная! Двести сорок шесть кило нуждаются в хорошей кормежке!

— Твоя кола, — ставит Джек три двухлитровых бутыли на прикроватный столик. И еще пакет конфет.

— Ммм, спасибо, любимый, — запихиваю в рот сразу оба рогатика.

Двадцать минут спустя поднос пуст, а пять тысяч триста тридцать калорий плотным комом устроились у меня в желудке, чтобы превратиться в очередные слои сала. И-ик!

— Прошу прощения, — говорю сама себе. В последнее время я икаю куда больше прежнего. Наверное, потому что куда больше ем! До карантина мне не каждый день удавалось слопать пять тысяч калорий, а сейчас я легко съедаю столько в один присест — и, пожалуй, еще и повторила бы! О да, мне суждено было стать громадной ненасытной обжорой!

— Дзззинннь!

Это что, в дверь звонят?

— Я открою, — кричит Джек из гостиной.

— Естественно, — смеюсь я, поглаживая раздувшееся пузо. — Кто это там? — спрашиваю, когда дверь закрывается.

— Курьер, — ответствует он.

— И что он привез? — удивляюсь я.

— Протеиновый коктейль для набора веса, — показывает мне Джек этикетку.

— Это для тяжелоатлетов?

— Ага. Мощная штука, полторы тысячи калорий в одном пакетике! Я тут подумал, ты вполне можешь пару раз в день такой пить.

— Родной, но я не хочу отращивать мускулы...

Джек смеется.

— Кэти, любимая моя, чтобы отращивать мускулы, нужно их упражнять, а ты только и делаешь, что лежить и жуешь! Это просто самый простой способ впихнуть в тебя побольше калорий. Попробуем?

— А, тогда понятно — ну давай, конечно, почему нет?

Он быстро смешивает коктейль и подает мне большой стакан. Я выдуваю его в три глотка.

— Ммм, а ничего так. Это что, полторы тысячи калорий?

— На цельном молоке — две тысячи сто!

— Ого! Ты серьезно занимаешься раскармливанием меня, — подмигиваю я.

— А то по тебе не видно, — кивает он на пустой поднос и мое пузо.

— Ну да, семь с половиной тысяч калорий — и это только на завтрак! — гордо оглаживаю я свою и его разбухшую гордость.

— Ты растолстеешь, Кэти, — качаешь он головой.

— Ха! Знаю!

— Поскорее бы!

— Самой не терпится! У тебя конференция уже все?

— Одна уже, вторая скоро начнется. Но до обеда должен справиться.

— Любимый, я уже по тебе скучаю, — нарочито надуваю нижнюю губу.

— Кэти, я же здесь, рядом, — хихикает он, — если что понадобится, только крикни.

— Мне нужно постоянное внимание и обнимашки! — ухмыляюсь я.

— Понимаю, но давай ты пока займешься тем, чтобы твой животик оставался плотно набитым всякими вкусняшками, — поглаживает он мои тучные прелести.

— О, на этот счет не волнуйся! Я уже планирую, что бы такого слопать на обед, — облизываюсь я.

— Весь внимание, — кивает Джек.

— Пиццу из «Домино»! Большую с пепперони, большую с двойным мясом, картофельные оладьи и чесночный хлеб! Это плюс еще шесть тысяч триста восемьдесят калорий к моей талии, — поглаживаю пузо.

— Пожалуй, я нарушу твои планы, родная… тут сообщили, что открылся не только «Мак», но и Кей-Эф-Си, — подмигивает Джек.

— Черт, да, да, хочу окорочка и крылышки! На такое нарушение планов — согласна! — радостно ответствую я.

— Я знал, что ты не сможешь отказаться. Так что, окорочка и крылышки на обед, а пицца на ужин?

— Отличный план!

Шестнадцатая неделя

— Вот не знаю, что тебя заставляет так потеть, — говорю я, глядя, как Джек заканчивает отжиматься от пола, пока я валяюсь на диване и доедаю торт. Целый «Красный бархат», на шесть персон… был.

— Еще бы, Кэти, ты каждое утро жалуешься даже на то, что нужно сползти с кровати, — смеется он.

— Не так-то легко таскать вот это вот! — демонстративно покачиваю своим колоссальным пузом, показывая, какое оно стало большое. — Трудно, знаешь ли, ходить, когда пузо свисает почти до лодыжек! — И запихиваю в рот остаток торта из горсти.

— Что не мешает тебе лопать еще больше, — широко улыбается Джек.

— Родной мой, мне уже ничто не помешает! Врата Бездны открыты! — смеюсь и тянусь за следующим тортом, тарелка с которым стоит на тумбочке.

— Да уж я вижу! До сих пор поверить не могу: в тебе уже двести семьдесят один килограмм! Шестнадцатая неделя карантина, и плюс тридцать шесть кило! — Джек ласково поглаживает мой тучный бок. — А ведь карантин еще и за середину не перевалил...

— Я слышала, они собираются его и на следующий год продлить, — сообщаю я Джеку, пока он играет с моими жирами, а я лопаю второй торт.

— Правда? Что ж… оно и к лучшему. Когда ты сказала, что хочешь всеми силами отдаться раскармливанию и набрать вес, я даже не представлял себе, что ты сумеешь дорасти до двухсот семидесяти — а вот в тебе уже двести семьдесят один, и ты твердо намерена продолжать!

— Я сама и не мечтала о таких успехах, Джек! Предварительной целью было — дорасти до двухсот семидесяти к Новому году, если повезет… кроме того, двести семьдесят один было два дня назад, а я хорошо кушала, так что уже, пожалуй, больше, — улыбаюсь я.

— Так и есть, скорее всего — впрочем, неудивительно, если съедать между завтраком и обедом по паре тортиков! — любовно шутит Джек, продолжая гладить мое пузо.

— Ха, еще бы! Если для меня теперь целый торт как маленькое пирожное, вот уже второй доедаю — и влезет еще! — сообщаю я, запихивая в рот остаток.

— У тебя желудок изрядно растянулся за это время, — задумчиво говорит Джек, загипнотизированный моим пузом, — вот и влазит в него гораздо больше. Но ты посмотри на эти растяжки, совсем новые! — проводит пальцем по свежей красноватой отметине.

— Ты, кажется, спортом занимался? Нарушаешь режим! — весело прерываю я.

— Черт, да, немного отвлекся, — соглашается Джек, просовывая два пальца в большую каверну моего пупка перед тем, как встать.

— Ты бы мне добавки принес, — протягиваю я опустевшую тарелку.

— Еще один торт? — он вздергивает бровь.

— Вполне… — задумчиво оглаживаю я обеими руками пузо, тяжело лежащее на коленках и норовящее с них свеситься.

— Сейчас будет!

Через полминуты Джек возвращается, разворачивает следующий торт — «Черный бархат», но тоже на шесть персон — и кладет на тарелку. Которую ставит мне на пузо как на столик.

— Дорогой, ты порезать забыл.

— Я не забыл, — подмигивает он.

— Ты хочешь, чтобы я его ела прямо так? — не без труда поднимаю торт обеими руками.

— Ага, — кивает Джек.

— Почему?

— Мне так больше нравится.

— Да? Но почему?

— Так ты выглядишь еще более ненасытной, как будто тебе не хватает терпения, чтобы дождаться, пока его порежут, да и все ты весь торт съедаешь сама, — объясняет он.

— Ах вот как, — хихикаю я. — Ненасытная и жадная я!

— Точно, Кэти!

— Мммф! Ты прав, я жадная и ненасытная обжора, — заявляю, откусывая краешек с цельного торта. — Ты сними футболку, милый, ммм, хочу видеть, как напрягаются твои мускулы, пока ты упражняешься, = отгрызаю следующий кусочек.

Джек послушно сбрасывает пропотевшую футболку, обнажая крепкое тело, мускулы тугие, вены от интенсивных упражнений обозначены четче.

— Грудь за грудь? — улыбается он, выпятив свой торс и указывая на мои груди, которые кое-как упакованы в мой старый розовый бюстгальтер.

— Ладно, но помоги, — соглашаюсь я.

Сняв торт с моего пуза, Джек прееставляет его на кофейный столик, а потом наклоняется надо мной, чтобы дотянуться до застежки лифчика.

— Черт, Кэти, твой бюстгальтер еще чуть-чуть, и лопнет! — любовно сообщает он мне.

— Знаю, он такой тесный стал! Жаль, это был мой любимый.

Щелк!

Лифчик раскрывается, мои громадные сиськи выплескиваются вперед. Откидываюсь назад, позволяя им свободно свисать по обе стороны моего пуза.

— Так его больше любишь, чем еду? — уточняет Джек, демонстрируя мне розовый бюстгальтер.

— Однозначно нет, — хихикаю, выразительно похлопав себя по пузу.

— Тогда можешь сказать ему «прощай», — показывает мне Джек погнутые крючки на застежке. — Езе пара дней, и он бы лопнул прямо на тебе.

— Жаль, конечно — а с другой стороны, классный вышел бы момент? Ты только представь, сижу я на диване или в кровати, и от вдруг лопается и мои малышки выплескиваются наружу! — приподнимаю я сиськи обеими ладонями, сдвигаю вместе, а потом отпускаю, чтобы тяжелые мешки сала со звонким шлепком вернулись на прежнее место.

— Было бы чертовски соблазнительно, — соглашается Джек. — Заказать тебе новый лифчик чуть побольше, чтобы у нас такое все-таки получилось? — предлагает Джек, играя с моим левым соском.

— Ха-ха, хорошо, родной, все для тебя.

— Да. Точно. Упражнения.

— Торт! — требую я, протягивая руки к кофейному столику, где ждет моя надкушенная прелесть.

Водрузив тарелку мне обратно на пузо, Джек спрашивает:

— Еще что-нибудь?

— Ммммф! — только и могу я ответить с набитым ртом. — Ты пока упражняйся, а я скажу, когда захочу еще… — и вгрызаюсь в торт снова.

— Хорошо, Кэти. Могу выключить музыку, если хочешь посмотреть телевизор.

— Нет-нет, родной, мне и так хорошо, я лучше полюбуюсь, как ты пыхтишь, — делаю губки бантиком.

— А, понятно, — подмигивает он, а потом разворачивается и снова начинает качать пресс.

Обожаю смотреть, как он упражняется. Он вот так вот пыхтит, старается, потеет, сосредоточенный на том, чтобы оставаться в наилучшей возможной форме — и рядом на диване разленившаяся и расплывшаяся сверх всякого безобразия я, поедающая калорийную и категорически нездоровую пищу. Мы вроде как полные противоположности, оба заставляем свои организмы работать через не могу, только он становится все крепче и крепче, а я все толще и толще! Полный улет!

Тридцать шестая неделя

Тридцать шестая неделя карантина, в новостях утверждают, что вот-вот все ограничения будут сняты, и восхитительная эскапада по раскармливанию любимой меня, увы, также подойдет к концу. Жаль, конечно, но и так неплохо получилось, во мне сейчас, на минуточку, триста пятнадцать кило — то есть за эти тридцать шесть недель я набрала восемьдесят кило, это ж в среднем почти два с четвертью кило сплошного жира в неделю! Пузо мое уже свисает почти до лодыжек, когда я стою — впрочем, больше меня расперло в ширину. У нас кровать сработана по спецзаказу, два десять шириной — но когда я там лежу, она кажется такой узкой! Нет, Джеку есть где приткнуться по ночам, однако места ему осталось не так уж много… правда, я сплю посередине, это тоже влияет, будем откровенны.

А еще изменилось мое лицо. Щеки как два вечно красных мяча, а второй подбородок стал еще массивнее — если я лежу и опускаю взгляд, я теперь вижу его, лежащим на груди! Еще что у меня выросло за это время — сиськи, они стали такие большие и тяжелые, что мне с ними толком не справиться! Люфчиков такого размера не бывает, пришлось заказать самое большое бикини и приспособить его верхнюю часть как бюстгальтер. Прикрывает оно по сути одни только соски и мало что поддерживает, но все же лучше, чем ничего.

Понимая, что сегодня, возможно, последний день лафы, я честно пытаюсь побить все свои рекорды, всякий раз объедаясь до самого не могу, а потом впихивая в себя еще и еще.

— Пиццы заказал, — сообщает Джек, входя в гостиную и опускаясь на диван рядом со мной.

— Что ты взял мне? — уточняю для порядка.

— Три семейных мясных, чесночный хлеб, драники и три больших пакета чесночного соуса.

— Отлично, вот это я называю — правильный перекус! Сколько там всего калорий получится?

— Примерно восемь семьсот… правильное количество, — улыбается Джек, поглаживая мое пузо, возлежащее на диване промеж моих раздвинутых ног.

— Поскольку это может оказаться мой последний правильный ужин, я намерена съесть все до последней крошки! — сообщаю, глядя, как Джек играет с моим пузом.

— То есть когда карантин закончится, ты что, урежешь свой рацион? — уточняет супруг.

— Да уж придется, наверное… или ты считаешь, что я уже достигла изначальной своей цели — чтобы даже из дому выбраться не могла?

— Ну конечно же, Кэти! При твоих габаритах ты до работы добраться не сможешь физически! Во-первых, ты даже с моей помощью с трудом способна ходить, во-вторых, у тебя нет одежды по размеру, а в-третьих, даже если ты сумеешь сама выползти из кровати и найдешь, что на себя накинуть — ты же банально не втиснешься в авто! — зарывается он в мои жиры.

— Ха, твоя правда, цели я достигла! Жаль, что придется все-таки эту идиллию прекращать. Мне, конечно, дико нравится обжираться целыми днями напролет, но ты прав: работать в моей ситуации никак не получится. Придется мне взять отпуск, чтобы я смогла заняться собой и стрясти хоть часть этого сала… — задумчиво покачиваю я собственное пузо.

— Можно устроить, родная, не проблема. А жиры — как говорится, легко пришло, легко ушло.

— Да уж надеюсь, хотя толстела я на карантине жутко быстро, восемьдесят кило — сама поверить не могу!

— А я, думаешь, верю? — качает головой Джек. — Так, тут мне сообщение пришло… — достает телефон из кармана.

— Кто это там?

— Брайан.

— В смысле тот Брайан, который наш босс?

— Ага. Передал «включи новости».

Добыв пульт, Джек врубает зомбоящик и переключается на новостной канал.

— Ох ты ж черт, — хором выдаем мы.

— Карантин будет продлен до дальнейшего уведомления, — повторяет Джек бегущую строку.

— Надо же! Грядет вторая волна! — пораженная, говорю я.

— А в сети говорят, что так может продолжаться аж до марта, — сообщает он, пролистывая одновременно два форума с телефона.

— Так. Ключевой вопрос — что мне делать с вот этим вот? — указываю я на свои расплывшиеся телеса.

— Решать тебе, Кэти. Можешь взять себя в руки и сбросить вес, чтобы выйти на работу, когда все это закончится, — говорит Джек, — или же...

— Что — или? — смотрю я ему прямо в глаза.

— Или, разумеется, продолжать в том же духе.

— Ну, строго говоря, я говорила, что остановлюсь, когда все снова вернется в норму… а оно, выходит, еще не вернулось.

— Ну да, и не вернется еще недель этак двенадцать… а это значит — еще двенадцать недель тотальной и безудержной обжираловки… — шепчет Джек мне на ухо, целуя меня в шею.

— Ах, родной мой, это просто чудесно! — мурлычу я, растекаясь лужицей.

— Ты просто не хочешь избавляться от всех этих прелестей, так, Кэти? — хрипло вопрошает Джек, одновременно целуя мою шею и лаская мое пузо.

— О нет, родной мой! Хочу толстеть еще и еще! — выдыхаю я, взмывая на вершину.

— Этак в тебе к концу карантина будет уже триста тридцать кило, — звонко шлепает он меня по пузу.

— Такими темпами — возможно, и триста сорок, — постанываю от удовольствия.

— Черт… Кэти, как же ты меня возбуждаешь! — Джек рывком избавляется от штанов, выпуская наружу напрягшееся мужское достоинство. — Может, все-таки продолжим в спальне?

— Хорошо, только помоги встать! — Хочу его, внутри, весь! Мало что может заставить меня подняться на ноги — либо большая-большая тарелка с едой, либо вот это вот, а лучше одновременно!

С помощью Джека воздвигаюсь с дивана и вперевалку качусь в направлении спальни, он идет за мной, подталкивая меня своей твердокаменной плотью прямо промеж ягодиц и щекоча бородкой мою шею.

— Только посмотри на это вот! — наклоняется он над моими разбухшими телесами и, дотянувшись куда может, стискивает краешек моего свисающего пуза и покачивает туда-сюда. — Как представлю, что оно станет еще больше… — целует меня в шею.

— Станет, любимый, и гораздо больше!

Джек ласково пихает меня на кровать пузом вниз и принимается играть с моими громадными окороками — целует, шлепает, жмакает.

— Ох, вот это называется — женщина с большой Же! — доносится его голос откуда-то сзади, пока я уплываю в страну наслаждения. — Но все равно, пузо у тебя гораздо больше, ты же даже на четвереньки из-за него нормально стать не можешь! — и опускается все ниже по раздвинутым ягодицам, целуя окорока и складки бедер. Там, между, я вся мокрая — частично от пота, но гораздо больше от желания; раздвинув мои тучные ягодицы достаточно широко, Джек принимается за дело — пальцами и языком, поскольку иначе сквозь мои жиры до нужных мест не дотянуться.

— А-аххх… — только и могу выдохнуть я, вся содрогаясь. — Да!

Язык его раздвигает пухлые складки моей расщелины, коснувшись набухшего бугорочка.

— Да! Еще!..

Опытными движениями языка он по спирали возносит меня к вершинам.

— Ах, Джек, еще, еще, не смей останавливаться! Да! Да! Ааааах — дааааа! — вся взрываюсь я, и Джек, сделав краткую паузу, переворачивает меня, растекшуюся лужицей, на правый бок, и мое пузо выплескивается передо мной почти на метр.

— Черт, как же ты меня возбуждаешь, — выдыхает он, завороженно колыхнув это жирное великолепие.

— А ведь оно еще вырастет, любимый, — слабо улыбаюсь я.

— Не сомневаюсь! И хочу проверить, насколько тебя разнесет за оставшиеся двенадцать недель! — целует меня Джек, зарываясь обеими ладонями в мои жиры.

— Ну, такими темпами, как сейчас — может, до трехсот сорока и дорасту, — игриво сообщаю я.

— Черт, Кэти! — стонет Джек от одних этих слов, перекатывает меня на спину, подложив подушку под ягодицы, раздвигает мои разбухшие ноги, приподнимает складку сала над тайным местом и касается своей напрягшей плотью основания моих влажных дрожащих нижних губ.

— Скажи-ка еще раз, скажи, насколько толстой ты будешь! — требует он.

— Триста сорок кило чистого жира! Но все зависит от тебя, любимый — это ты полностью управляешь, что и сколько я ем!

И Джек, твердый как камень, резким толчком входит в меня.

— Аххх — аккуратнее! — издаю вопль восхищения и боли, когда его плоть распирает меня.

— Ах, Кэти! — стонет он, тараном атакуя мое естество, отчего мое пузо, все еще лежащее на матраце, ходит ходуном, и все мое разбухшее тело яростно колышется во всех направлениях сразу — мои бедра, мои бока, а сиськи я вообще придерживаю обеими руками, а то так и норовят шмякнуть меня же по лицу! Увидев это, Джек заставляет меня убрать руки — он хочет, чтобы я вся колыхалась во все стороны сразу, хочет видеть, что я даже телом своим уже управлять не могу! Левая сиська выплескивается из бикини, Джек усиливает натиск и правая тут же следует ее примеру. Джек, склонившись, втягивает в рот мой левый сосок и работает языком и губами.

— Ох, родной, еще, еще, да! — постанываю я, а Джек усиливает темп. — Да, еще, да, да, да, так, да-а-а-а! — второй раз кряду взмываю я ввысь.

— Кэти, ты чудо, я сейчас взорвусь! — пыхтит Джек, еще ускоряясь.

— Мне в рот! — требую я, зная, что он на краю. За миг до этого он выходит и напрыгивает на меня так, что его пульсирующий жезл у меня прямо в широко распахнутом рту, и вот он выплескивается на мой ожидающий язык!

— Аххх, да-а-а… — стонет он. — Господи, Кэти, как же хорошо...

— Чертовски хорошо, Джек!

— А тебе бы только все слопать, — хихикает он, опускаясь рядом с моей расплывшейся тушкой.

— Чтобы ни одной калории не пропало даром! — гордо ответствую я, оглаживая свое пузо.

— Кстати, о калориях — пицца вот-вот приедет, — Джек также любовно тискает мое пузо, прежде чем выбраться из постели.

— Это правильно! А то после нынешних физических упражнений я умираю с голоду!

Сорок пятая неделя

— Что там дальше, родной? — интересуюсь я, бросая последнюю очищенную куриную косточку в опустевшее ведерко.

— Ты доела оба ведерка и всю картошку? — уточняет Джек.

— Ага… и все еще голодная!

— Твой аппетит растет с каждым днем, — смеется он, убирая поднос с моей груди.

— Как и вся я, — подмигиваю, — а теперь живо тащи чего-нибудь еще съедобное!

Я и в самом деле превзошла все свои рекорды чревоугодия. Обещала Джеку, что за двенадцать недель, если постараюсь, дорасту до трехсот сорока — и вот прошло девять недель, и на сорок пятой неделе карантина я уже вешу триста сорок один, и впереди еще минимум три недели такого же обжорства!

— Бургеры! — оглашает Джек очередное блюдо.

— Полуфабрикатные — господи, до карантина я терпеть их не могла, — со стоном пытаюсь приподняться.

— А сейчас? — ставит Джек теплую тарелку мне на пузо.

— А сейчас — семьсот восемьдесят калорий в каждом… обожаю! — облизываюсь, глядя на два исходящих паром бургера.

— Тогда открывай ротик, — подносит к моим губам мягкий бургер и запихивает в рот целиком.

С двумя бургерами расправляюсь в две минуты и хочу еше!

— Милый, у меня осталось всего три недели, давай не будем зря тратить времени! Хочу еще! — требую я.

— Родная, ты уже перевалила за десять с половиной тысяч калорий только на обед! К концу карантина ты таикми темпами из постели выбраться не сможешь, — смеется Джек и отправляется на кухню за добавкой.

— Да я уже из нее почти не выбираюсь, со вчерашнего полудня тут так и сижу — а это двадцать часов и чам черт не ведает, сколько калорий!

— Что ж, сама сказала, у нас осталось только три недели, чтобы откормить тебя насколько получится. Давай завтра я принесу три ведра окорочков?

— Конечно, самое то!

— А прямо сейчас тебе чего хочется?

— Тортика! Тащи сразу два, чтобы лишний раз не бегать, — жадно оглаживаю я свое бездонное пущо.

Непросто будет после всего этого вернуться к нормальной жизни. Очень уж мне понравилось вот так вот жить, ничего не делая, только лопать и толстеть! И я пока еще не решила, готова ли я сменить этот ритм жизни. Нет, я конечно сказала, что надо бы мне согнать сколько-то сала и выйти на работу… но честно говоря, как подумаю, так в упор не вижу, как такое может быть. Какая нафиг работа, когда я на ногах едва стоять могу! Весь день валяться в кровати и не париться, что там подумают коллеги насчет взятой за обедом добавки — это же чистое наслаждение...

Ха, коллеги! Видели бы они меня сейчас — полулежащую на горе подушек посреди кровати, голую, а промеж раздвинутых ног разбухший шар пуза до лодыжек! Краем уха ловила, как мужики в офисе говорят о бабах, точнее, об их сиськах — что бы они сказали сейчас про мои, двумя мешками сала свисающие по обе стороны пуза чуть ли не до расплывшихся складок бедер!

Порой даже интересно было, что они думают насчет меня и Джека. Что мне с ним так уютно, что я позволила себе так растолстеть, или все-таки подозревают, что Джек на самом деле без ума от толстушек? Бывшая его, насколько мне известно, даже полной не была, и кажется, он там что-то мутил с моей предшественницей в приемной, которая тоже не могла похвастать заметным избытком веса.

— Кто-то заказывал два торта? — изображает Джек акцент британского дворецкого. Я молча поднимаю руку, и Джек тут же подносит к моему рту торт — как всегда, не разрезав, — и я вгрызаюсь прямо в цельное кондитерское изделие.

— КТо-то очень голодный, — смеется он, — ты что, даже руку толком уже поднять не можешь? — интересуется он, пока я поглощаю торт с его ладоней.

— Ммммм… ага… немного… мммффф… — не отрываюсь от сладостного искушения.

— Ну, это меня не удивляет, руки твои также расплылись от сала. Сколько там было в обхвате, когда мы в прошлый раз замеряди? — он и сам прекрасно знает все эти цифры, но хочет услышать их от меня.

— Мммм… шестьдесят двеять, что ли, — проглотив шмат торта, сообщаю я.

— Шестьдесят девять сантиметров… ну, сейчас явно больше, могу я проверить, насколько именно? — интересуется он с предвкушающими нотками.

— Валяй, извращенец, — смеюсь я, перехватывая у него остаток торта и продолжая пожирать его.

— Руку приподними, — приказыает он, стоя на коленях рядом с кроватью и держа наготове мерную ленту.

Неохотно отрываюсь от еды и не без труда поднимаю руку, очень тучную и тяжелую, и Джек обвивает ее лентой в области бицепса.

— Все? А то мне тяжело! — рука от усилий подрагивает.

— Хорошо, Кэти, сделал… Восемьдесят сантиметров в обхвате! — гордо сообщает он. — Кажется, когда мы познакомились, у тебя в талии было чуть поменьше!

— Неудивительно, что мне теперь их так трудно поднимать!

— Ну что, попробуем сделать их еще немного больше? — подносит остаток торта Джек к моим губам.

— Ммм… Однозначно! — вгрызаюсь я в предложенное. — Джек… я могу спросить тебя кое о чем?

— Да, конечно.

— Я у тебя первая толстушка?

— Первая кто? — смеется он.

— Сам знаешь… я первая лишила тебя девственности в плане толстушек? — свожу брови.

— Детка, я понятия не имею, о чем ты вообще, — он снова намерен пихнуть торт мне в рот, но я чуть отворачиваюсь.

— Я помню твою бывшую, она была тощей. И Та девчонка из приемной — тоже не сильно упитанная. Ты с такими раскормленными, как я, до того вообще трахался? — спрашиваю я.

— А, понятно, — фыркает он. — Нет, КЭти, свою девственность с толстушками я отдал тебе, — и пихает-таки мне в рот горсть торта.

— Ммммф! Хорошо, — улыбаюсь я и, прожевав, снова распахиваю рот, чтобы съесть еще горсть.

— На самом деле я лишился нескольких друзей, когда мы стали парой.

— Правда — мммф — а почему?

— ПОтому что ты была полной… помнишь, был в офисе такой Рори? Мы как-то подрались прямо в ночном клубе, потому что он сказал «мужик, на хрена тебе сдалась эта толстая корова, она же жирная» и все такое прочее. Я встал и врезал ему прямо в нос! Его приятели набросились на меня, мои тут же подтянулись прикрыть, в общем, сцепились, пока нас не растащила охрана клуба. Я потом все рассказал Брайану, и так Рори и уволили, — пояснил Джек, скармливая мне остаток первого торта.

— А у нас, секретарш, тогда многие гадали, за что его ушли! Спасибо, что защищал меня, любимый, но хотелось бы, чтобы ты не дрался, можно было просто плюнуть и уйти!

— Ну уж нет, я никому не позволю так говорить о своей любимой! — гордо отвечает Джек.

— Джек, ты чудо, — и сцапав его за футболку, притягиваю к своим губам, покрытым слоем крема.

— Ну что, ко второму тортику готова? — после поцелуя спрашивает он.

— Ик… сюда его!

Он подает второй торт, я вгрызаюсь в него.

— А прикинь, если бы Рори увидел нас сейчас! У него был бы удар! — смеюсь я.

— Еще бы, ты настолько чертовски великолепная и возбуждающая, сердце замирает! — соглашается Джек, целуя мою пухлую шею и похлопывая по пузу.

— Что ж, мне определенно повезло быть с тем, кто полагает крайнюю степень ожирения возбуждаюшей, — улыбаюсь я, колыхнув пузом вправо-влево и жадно поглощая очередную горсть торта.

Сорок восьмая неделя

И вот спустя одиннадцать с лишним месяцев после начала карантина правительство наконец сообщает, что пандемия закончилась, самоизоляцию можно прекращать и люди могут снова вернуться к нормальной работе.

Джек сразу и возвращается, чего никоим образом не могу сделать я. При своих трехста пятидесяти двух кило чистого жира я, скажем так, еще не готова выходить на работу. Мы с Джеком решили, что я потихоньку сажусь на диету и начинаю заниматься собой, чтобы стряхнуть немного сала — не все, совершенно не все, просто чтобы я хотя бы ходить нормально смогла, ибо уж поверьте, при трехстах пятидесяти двух килограммах живого веса это почти нереально!

Боссу Джек сказал, что я сломала ногу и должна выздороветь, чтобы вернуться. Обычно в таких случаях требуют справку от врача, но Джек с Брайаном лучшие друзья, так что на это закрыли глаза.

И вот я лежу в кровати одна, играя с собственным раскормленным пузом, и в голове только одна мысль: я голодная!

Джек сказал, что приготовил для меня всяких диетических блюд и загрузил в холодильник. А еще вкрутил в стены поручни и там и сям протянул канаты, чтобы я смогла опереться и передвигаться по дому днем, пока его нет. Ну, пожалуй, надо все-таки встать — я теперь не могу валяться в кровати весь день!

Черт, а это тяжело! Господи, вот это я разожралась — я почти чувствую, как пузо задевает за верхнюю часть ступней! А мои сиськи, тяжеленные и свисают до самых бедер! Все мои жиры ходят ходуном с каждым шагом — да уж, во время карантина я, наверное, зашла дальше, чем стоило бы — но я просто не могу сражаться с собственным естеством! Словно ленивая, прожорливая и разжиревшая сверх всякой меры — это мое истинное призвание! Увы, но как всякая фантазия, эта тоже не может длиться вечно, нельзя оставлять всю ответственность и все дела на плечах у Джека, пока я валяюсь и объедаюсь до отключки...

Уфф, наконец-то добралась до кухни, так, посмотрим, что там приготовил мне Джек. Салаты, вареная рыба, парные овощи, фрукты, процеженный йогурт — господи, какое убожество! Нет, Джек молодец, я ценю его труд, но я правда совсем не этого хотела!

Ну вот, съела все фрукты и йогурт, и по-прежнему голодная как зверь! Может, немного поупражняться, чтобы разгрузить голову и не думать о еде. Джек как раз нашел серию видеоуроков «спорт для разжиревших персон», как раз для тех, кому не под силу обычные нагрузки. Попробую...

Черт! Не могу! Слишком тяжело! Наклоны вправо-влево в течение шестидесяти секунд — я не выдерживаю! Руки слишком расплылись и отяжелели, чтобы держать их поднятыми так долго! Я не создана для спорта и упражнений! Вот сесть поуютнее и слопать что-нибудь побольше да посытнее — другой разговор, а не давиться фруктами и потеть! Да ну его к лешему, все, заказываю себе нормальной еды!

… семь часов спустя...

— Кэти, я дома! — восклицает Джек, переступая порог.

— Я в спальне! — кричу в ответ.

— И что это ты там делаешь? Ох… — только и может он сказать, увидев меня, развалившуюся на кровати в окружении множества пустых картонок из-под еды «на вынос» и коробок от пиццы. — Кэти, что ты творишь? А как же планы на диету, на спорт?

— К лешему! Я попробовала, больше не могу, любимый, — честно отвечаю.

— Но ты же не можешь выйти на работу, пока не похудеешь...

— А я и не собираюсь!

— То есть работать ты больше не собираешься?

— Ага. Все, родной, с этим покончено, — пожимаю я плечами.

— И что же ты будешь делать?

— То же, что делала все эти сорок восемь недель, — похлопываю себя по пузу.

— Правда? — осторожно пытается скрыть свое возбуждение Джек.

— Ну да. В этом я воистину хороша, это мое призвание! Я понимаю, что на одну твою зарплату нам придется труднее, но ожирение такой степени квалифицируется как инвалидность, и я могу подать на пособие, и мне даже пришлют сиделку, чтобы присмотрела за мной, пока ты на работе, — я уже все продумала. — Дай-ка мне ту коробку! — Джек подает мне картонку, и я вгрызаюсь в остывшую, но все еще вкусную шаурму.

— Ты точно не передумаешь? Ты настроена серьезно? — уточняет он, глядя, как я расправляюсь с жирным мясом в лепешке.

— Я уже заполнила анкету на пособие!

— Ну что ж, в таком случае у меня есть хорошие новости...

— Какие?

— Брайан утром вызвал меня к себе в кабинет и сказал, что на карантине я превзошел всех и вся по показателям эффективности, так что мне поднимают зарплату!

— Правда? И насколько?

— На две тысячи в месяц!

— То есть у тебя получается больше ста штук в год? — с трудом верю собственным ушам.

— Ага! Не зря я пахал в поте лица десять лет, наконец-то дело пошло! Он сказал, что если и дальше будет не хуже, за следующие пять лет я могу выйти на уровень ста восьмидесяти тысяч в год! — радостно говорит Джек.

— Это же великолепно! Родной, я так тобой горжусь! Это явно следует отпраздновать! — улыбаюсь и оглаживаю пузо.

— Ты, кажется, уже, — хихикает он.

— Джек, поверь, это только начало! Теперь я займусь только и исключительно едой, ни на что не оглядываясь, и с твоей новой зарплатой и моим пособием по инвалидности мне можно не беспокоиться насчет расходов на питание!

— И если к тебе придет сиделка, можно даже не беспокоиться, что ты потеряешь способность двигаться… — задумчиво говорит Джек.

— Я тоже об этом подумала. Единственно, что нам надо придумать — это как бы мне, не вставая, ну… в общем, облегчаться, — краснею от смущения.

— О, Кэти, все уже давно придумано!

— Серьезно?

— Милая, уж если я много лет назад обнаружил в себе фишку насчет раскормить свою партнершу так, чтобы уже и встать не могла, неужто ты думаешь, что я не изучил вопрос со всех сторон? Кое-какие варианты, конечно, вранье и лажа, но есть вполне рабочие...

— И тебя не отвратит, ну, видеть, как я...

— Да ну брось! — фыркает Джек. — С раскормленной до такой степени барышней иначе просто и не выйдет.

— Может быть, чуть позже попробуем… а то у меня в желудке сейчас уже переваривается примерно двадцать пять тысяч калорий… — выразительно поглаживаю указанное место.

— Поверить не могу, что мы на самом деле до этого дошли! Кэти, ты скоро и правда так растолстеешь, что не сможешь встать! — восторгается он.

— Я знаю, это безумие! Все эти годы мы фантазировали о таком… а теперь это станет реальностью! Никогда не думала, что буду так рада ходить в туалет, чтобы при этом не пришлось туда ходить! — отвечаю таким же восторженным голосом.

— Так, Кэти, вот, смотри, конструкция кровати специально для инвалидов, которые прикованы к постели. «Дистанционное управление позволяет запустить процесс по нажатию одной клавиши. Наполнитель матраца опускается вниз, а всасывающие патрубки поднимаются внутри до непосредственного контакта с телом. Продукты мочеиспускания или дефекации всасываются в патрубок, встроенные сенсоры направляют отходы в герметический прикроватный контейнер, а по завершении этого этапа процесса следует автоматическое спрыскивание теплой водой, а затем поток теплого воздуха подсушит кожу. Встроенные каталитические деодоризаторы нейтрализуют все неприятные запахи», — зачитывает он рекламный блок. — Идеальный вариант!

— Нам явно нужно заказать такую! — заявляю я.

— И еще нам нужно снова отслеживать твой рацион по калориям, — добавляет он.

— Согласна. Снова выйти на тридцать пять тысяч в день?

— Нет, этого мало. Раз уж ты остаешься постоянно лежачей, нам стоит повысить планку! Просто представь, как ты разжиреешь, если сможешь каждый день съедать пятьдесят тысяч калорий! Это, считай, рацион двадцати пяти человек! — поглаживает Джек раскормленный шар жира промеж моих ног.

— Ты серьезно считаешь, что я смогу столько съедать каждый день? — голос мой дрожит, от неверия и предвкушения.

— Кэти, ты — сможешь, ты для этого рождена!

— Тогда сейчас же принеси мне что-нибудь поесть… что-нибудь очень-очень сытное и очень-очень вкусное!

Лежачий образ жизни вот-вот станет реальностью, финальной и безвозвратной!

Сто вторая неделя

— Доброе утро, Кэти! — входит в спальню моя сиделка.

— И тебе, Челси! — отзываюсь, пока она движется к моей расплывшейся тушке.

— Кажется, у кого-то был очень плотный завтрак, — смеется она, начиная собирать обертки.

— Ага, Джек принес из «МакДональдса». Десяток кексов, десяток булочек, два десятка дерунов и три десятка оладий, и все это здесь! — облизываюсь и похлопываю себя по пузу.

— Исусе-Христе, это ж сколько калорий? — ахает она.

Пожимаю плечами.

— Шестнадцать с половиной тысяч, может, чуть больше.

И то, для меня в один присест съедать примерно восьмидневный рацион обычного человека — не великое дело.

— Я и вообразить не могла, что можно столько съесть! — восклицает Челси.

Она крохотуля, метр пятьдесят в прыжке и примерно сорок два кило живого веса, выпуклостей нет как класса. При этом милое личико — пышные огненно-рыжие кудри и россыпь умилительных веснушек, — а еще едкий, под настроение, юморок. Она уже полгода как моя сиделка. До нее были другие, но одни не смогли совладать с требованиями моего безбрежного аппетита и иными потребностями, других оттолкнуло то, что я, такая толстая, активно желаю растолстеть еще сильнее, с третьими просто не сошлись характером. А вот Челси прижилась. Когда она пришла к нам, я уже давно была прикована к кровати; я ей объяснила всю свою ситуацию и как меня прет от раскармливания, она сделала круглые глаза в пол-лица — и сказала «да, конечно». Никакой критики, никаких жалоб, просто приходит и в течение восьми часов кряду обо мне всесторонне заботится. В таком раскладе мы не могли не подружиться, и больше всего она восхищается нашими с Джеком отношениями.

— Ну, если и тебе найти того, кто любит раскармливать — ты тоже… можешь нарастить немного мясца на свои косточки, — усмехаюсь я.

— Знаешь, КЭти, полгода назад я бы врезала по физиономии любому, кто предложил бы мне нечто похожее! Но с тех пор, как я работаю тут у тебя, и вижу своими глазами, как вы с Джеком живете, насколько любите друг друга… вот честно, мысль о таким то и дело возвращается, — говоря все это, она продолжает убирать весь бардак вокруг кровати.

— Правда? Боже, Челси, ты непредменно должна хотя бы попробовать! Это и приятно, и весело, и вообще! — с ухмылкой погружаюсь я в недавние ощущения, особенно от «вообще».

— Только вот разжиреть так, как ты, чтобы уже и передвигаться не могла — нет, это точно не мое, — смеется она.

— Поверь моему опыту, как только распробуешь, каково это — набирать вес, — ты задумаешься и об этом. Ведь чем толще ты становишься, тем больше лень тебе делать то, се и это, даже просто ходить уже тяжело — слимшком много весишь. И в итоге, махнув рукой и сказав «к черту», ты просто лежишь в кровати и лопаешь в свое удовольствие, пока уже физически не можешь оттуда выбраться!

— Черт, Кэти, ты что, от этого возбуждаешься?

— О да! Потом, когда Джек вернется, я его заставлю заползти вот под это вот, — оглаживаю я свое пузо насколько дотягиваюсь.

— Везет тебе! У меня вот уже почти год никого не было...

— Да ну брось! Как такое вообще возможно?! — собственным ушам не верю.

— Сама понять не могу! Видать, сейчас в тренде сиськи и попец, а не такие скелетины, как я, — улыбается, но в глазах грусть.

— Но ты же красотка!

— Кому оно надо, если не с кем, — пожимает она плечами.

— Да у меня последние года два и дня без хорошего секса не было!

— Забавно: женщину, у которой пузо свисает со всех сторон двуспальной кровати, трахают гораздо чаще, чем меня, — и она жмакает краешек моего пуза, которое нависает над матрацем.

— Эй, прекрати, щекотно же! Лучше иди и займись своими прямыми обязанностями: принеси мне перекусить! — После напоминания, насколько большое у меня пузо, мне сразу же хочется есть.

— Торт?

— Да, пожалуйста!

— Тебе сколько, четыре?

— Давай сразу пять, — облизываюсь я. — Да, и придвимь мне лаптоп, пожалуйста.

Челси ставит агрегат мне на бюст и отпрпавляется на кухню.

Весь последний год у меня не жизнь, а воплощенный рай. Где-то через пару недель после того, как я сказала Джеку, что на работу больше не вернусь и перехожу на лежачий образ жизни — я и правда уже физически не смогла встать! Конечно, этого я и ожидала и продолжила лопать как не в себя, набирая вес еще активнее… Встроенные в мою суперкровать весы нынче утром показали пятьсот девяносто два килограмма! Набрать двести сорок кило за год — это, я вам скажу, даже мне нелегко дается, мне только для поддержания моих скромных габаритов нужно несколько десятков тысяч калорий каждый день, а сверх того — еще примерно столько же, чтобы толстеть! Впрочем, как нетрудно понять, мне объедаться до отключки в режиме «круглые сутки каждый день» только в кайф! Ну а учитывая, что я при этом и пальцем не шевелю, прикованная собственными жирами к кровати… в общем, пузо мое, самая выдающаяся моя подробность, горой вздымается вверх и, как и заметила Челси, уже отросло дальше моих бесполезных ног и почти свешивается с нижнего края кровати. Надеюсь, через некоторое время оно вырастет настолько, что свесится до самого пола, это будет нечто! Мои окорока также расплылись по обе стороны матраца и также скоро начнут всисать по бокам, да и сиськи где-то там же, правда, разобрать, гле заканчиваются одни мои складки и начинаются другие — тот еще квест.

— Пять тортиков, как заказывали, — вкатывает Челси тележку с пятью картонками с тортами.

— О, чудесно! Покормишь меня, ладно? А то я несколько занята...

— Хм, это чем же так занята прикованная к постели шестицентнеровая барышня? — с усмешкой интересуется она, открывая первый торт.

— Лаптопом! — ответствую я.

— О да, действительно, утомительное занятие, — подносит Челси к моим губам первый кусок.

— Мммф! Между прочим, да, когда руки настолько тяжелые! — напоминаю о столь важном обстоятельстве. — Мммм! Вкуснятина!

— Эй, это же я! — бросив взгляд на экран, восклицает Челси.

— Ну да, это ты! Я сейчас создаю под тебя учетную запись на сайте про раскармливание, — сообщаю я, продолжая вгрызаться в торт.

— Ты серьезно? Не хочу я искать себе спутника жизни в сети!

— Спутника жизни подберешь как-нибудь в процессе, а как следует потрахаться тебе точно нужно, и срочно! Опять же по личному опыту говорю, с парнем, который любит раскармлвать, получается лучше всего! Тебе только и забот, что каждый вечер объедаться до отвала — после такого ты сама уже не захочешь никаких «нормальных отношений»!

— Ты серьезно думаешь, что на таком сайте меня кто-то заметит? Я же полная и абсолютная противоположность того, что им надо в женщине!

— Малышка, уж поверь мне — заметят! Да, есть мужики, которым нравятся барышни уже изрядно толстые — эти лентяи хотят, чтобы всю основную работу за них уже сделали. Но большая часть предпочитает начать с чистого листа, такого, как ты! Они с большой охотой возьмутся за дело, зная, что каждый набранный тобой килограмм — именно ими и обеспечен! — объясняю все это, и сама дико возбуждаюсь.

— Черт… ладно, попробуем! В конце концов, получить кого-то на ночь, уже неплохо! Да и немного поправиться — в моем случае не страшно, только я не хочу очень уж толстеть, килограммов семь, ну десять, не больше, — продолжает скармливать мне торт, — погоди, ты зачем поставила мне тут «хочу весить пол-тонны»?! Без обид, но я так точно не хочу!

— Челс, это же игра, и все это понимают! Тебе вовсе не нужно на самом деле так толстеть, просто расслабься и получай удовольствие! Так, несколько фоток с твоего мордокнижия я туда загрузила, теперь бы мне еще картинку, где тебя слегка раздуло...

— И как же мне заиметь такой вид?

— Легко — съешь один из моих тортов, будет самое оно.

— Что?! Да не могу я съесть целый торт, для меня два кусочка уже много!

— Да ладно, это куда проще, чем кажется. Это маленький тортик, всего на шестерых. Смотри, я уже один доела, пара пустяков.

— Это для тебя маленький, при шести центнерах живого веса! — фыркает Челси.

— Дай сюда второй торт и повторяй за мной все в точности!

— Ну ладно, попробуем, — неуверенно пожимает она плечами.

Беру первый ломтик и откусываю половину. Челси делает то же самое. Прожевав, отправляю в рот остаток. Она повторяет за мной. Беру следующий ломтик и повторяю процесс, и Челси делает все то же! И в итоге она съедает весь торт целиком — конечно, я жую раз этак в пять медленнее обычного, чтобы она не отстала.

— О господи, поверить не могу — я и правда все слопала! — оглаживает она вздувшййся животик.

— Ну вот, говорила же я — оьъедаться это на самом деле очень просто!

— Теперь вижу… но я вконец объелась, шевельнуться не могу!

— Я тоже не могу, а вот есть — еще как могу, — смеюсь я, — дай сюда следующий торт!

И пока она с трудом разворачивается за этим самым тортом, я быстро щелкаю в двух ракурсах нынешний животик Челси и загружаю картинки на тот же сайт. Потом принимаюсь за торт, периодически поглядывая на экран, и когда торт заканчивается, сообщаю:

— О, смотри, тебе уже кто-то отписался.

— Ого! А на вид вроде ничего.

— Не ничего, а ого-го, — фыркаю я, — пишет, с удовольствием приглашает тебя поужинать на этих выходных, — и запихиваю в рот кусок следующего, четвертого торта (третий употребила Челси).

— КЭти, мне не по себе! Мне даже надеть нечего, чтобы показаться на людяъ!

— Купи себе какое-нибудь платьишко потеснее и за ужином слопай все, что только сможешь, чтобы тебя распирало — поверь, парней, которые ходят на эти сайты, после такого можно брать голыми руками и делать с ними все, что захочешь! Джек вон вчера вечером после того, как я слопала на ужин всякой всячины на двадцать тысяч калорий, оторваться от меня не мог! — усиленно оглаживаю пузо левой рукой, продолжая впихивать в себя торт правой.

— Все равно поверить не могу, что я только что сотворила! Теперь я, значит, официально любительница раскармливания, как ты? — с невинным видом интересуется Челси.

— Ты сейчас заглянула в щелочку, но чтобы официально войти в этот мир — тебе сперва нужно набрать хоть пару кило. — Прикончив четвертый торт, даже на миг не останавливаюсь, тут же вгрызаюсь в пятый.

Челси восхищенно наблюдает, как я расправляюсь с этим буквально за пару минут.

— Ты точно знаешь, что такое аппетит! — смеется она.

— Челс, я в этом деле уже восемь лет и знаю пару фокусов, — ухмыляюсь я.

— Ну да, восемь лет и почти шестьсот кило, — похлопывает она меня по пузу, которое тут же колышется волной жира. — Черт! Кэти, извини, я не должна так, это против профессиональной этики...

— Не извинийся, — смеюсь я, — моему пузу это только нравится, Джек постоянно так делает. Он знает, что я ловлю от этого кайф — а когда я ловлю кайф, я хочу еще! — вздергиваю бровь.

— Ты хочешь еще еды?

— Глупый вопрос, ну правда. Я всегда хочу еще! — выразительно обхватываю свое безразмерное пузо.

— Ты сегодня еще до десяти утра слопала примерно двадцать пять тысяч калорий и все равно хочешь еще, ты и правда особенная! — смеется Челси.

— Ну, не то чтобы я была голодная — я на самом деле ем как раз для того, чтобы набирать вес! Мы недавно решили поднять мой дневной рацион до семидесяти тысяч калорий, так что мне следует постараться, — продолжаю посвящать ее в маленькие секреты мира раскармливания.

— И что же случится, когда твой желудок растянется еще больше, и семьдесят тысяч калорий в день перестанут быть проблемой? — интересуется она.

— Разумеется, поднять планку до восьмидесяти тысяч! — смеюсь я, и пухо ходит ходуном.

— Ого! Я просто не представляю, как ты так можешь — каждый день заставлять себя вот так...

— Коктейли помогают, очень простой и приятный метод потреблять побольше калорий. Кстати, смешай мне пару бутылочек...

— А вот, — подает она мне три двухлитровки коктейлей, которые Джек оставил в холодильнике у кровати.

— Одна твоя, — сообщаю я, сворачивая крышку и в несколько длинных жадных глотков выдувая все.

— Ты серьезно?!

— И-иккк! Еще как, это самый простой способ, как впихнуть две тысячи сто калорий в твой крохотный животик, а еще они очень вкусные, — искущающе сообщаю я, прежде чем взяться за следующую бутыль.

Челси неуверенно открывает крышечку, медленно принимается пить… и через несколько минут бутыль пустеет.

— Ик! Прошу прощения! Ух ты, и правда вкусно — но как так я уже сегодня съела три тысячи шестьаот калорий? — сама себе удивляясь, Челси оглаживает свой вздувшйся животик, который стал еще чуточку больше.

— Детка, ты просто самородок! Пройдет не так уж много времени, и ты превратишься в такую же гору жира, как я, тоже будешь только лежать и есть, есть и есть! — гордо оглаживаю я свое громадное пузо, насколько дотягиваюсь.

— А я уже, кажется, не против… — расплывается Челси в ухмылке.