​Осознавая себя самое

Осознавая себя самое
(Embracing Your Urges)

Началось это весьма неспешно, я почти и не заметила изменений. Я ведь всегда была стройной, чуть больше пятидесяти кило нагишом. Девчонка, которая может лопать что пожелает, не задумываясь об этом. А я всегда хотела «еще больше». Сколько себя помню, всегда где-то в глубине души — или желудка, — обитало тайное желание, глубинное стремление набрать вес. Этакая щекотка, которую невозможно было отрицать, возникала всякий раз, когда я наслаждалась вкусной едой. И фантазия о том, чтобы самой стать мягче и круглее, вызывала во мне странно-запретное восхищение.
Первые килограммы возникли практически сами собой. Подумаешь, тут лишний ломтик пиццы, там второй десерт — ммм, как вспомню звук, с которым зубы вгрызаются в теплые пухлые коржики, аж сердце радуется, а уж когда вязкий шоколад обволакивает язык, так вообще. И потом, когда округлившийся живот деликатно напоминал, что пояс джинсов и ослабить можно, я просто трепетала от удовольствия.
Сперва, повторяю, я почти и не заметила изменений. Ну в поясе чуть помягче стала, живот наощупь приобрел этакую плюшевость. Вскоре штаны стали самую чуточку теснее, застегивать приходилось с некоторым усилием. И вместо того, чтобы урезать рацион — я продолжила этот распорядок. Тесная одежда приводила меня не в ужас, а в восторг. Я начала нарочно есть больше обычного, набивая желудок бургерами и жареной картошкой, отчего губы без всякой помады постоянно блестели от масла. Каждый съеденный кусок — словно шаг к чему-то более… искусительному.
О, этот звук, когда на тарелку шлепается очередная порция еды, услада для ушей моих. Каждый перекус, каждая трапеза — словно обет, нечто тайное, только между мною и моим телом. Я сидела перед телевизором, разложив перед собою вкусняшки, и пакеты чипсов хрустели, пока я поглощала их, горстями, чувствуя, как раздувается желудок, как живот становится округло-мягким. И врезающаяся в него резинка пояса — о, это просто восхитительно, этакая мягкая боль, которую хочется не прекратить, а длить еще и еще.
Кое-что стало заметно и в зеркале. Сперва какие-то мелочи — чуть более округлые бока, чуть более пышные бедра, — а потом, с некоторых ракурсов, и более явственно, так, живот уже округлился и вместо плоско-вогнутого образования смотрелся слегка выпирающей, постоянной выпуклостью. И я не могла не гладить его, чувствуя, как в этой плюшевости утопают пальцы, меня бросало в дрожь, и я все дольше вот так вот стояла у зеркала, восхищаясь своими «достижениями».
И когда я впервые после того, как начала замечать изменения и обзавелась новыми привычками в плане еды, влезла на весы — сердце мое радостно затрепетало. Я прикусила губу, видя на экране цифры, каких ранее никогда не бывало. Пятьдесят девять. Я сглотнула, в желудке словно бабочки порхали. Всего-то восемь или даже семь кило сверх обычного, но ощущалось это куда более существенным результатом. Я чувствовала каждый килограмм — в своих движениях, во врезающихся в тело джинсах, в чуточку колышущемся при ходьбе животике. И безмерно восхищалась всем этим.
Я усилила нажим: увеличивала порции, добавляла к каждому блюду масло или майонез, запивала еду густыми молочными коктейлями, после которых клонило в сон от тяжести и сытости. Каждый глоток — вновь обет «будет больше». Сладко-кремовая жидкость стала частью ежедневного ритуала, я обожала, когда после таких вот обильных трапез живот мой раздувался, а поселившаяся внутри тяжесть сопровождала меня еще пару-тройку часов, теплая и уютная.
Неделя за неделей, и вот я уже перерастала не только джинсы. Лифчики начали впиваться в мягкую плоть на ребрах, оставляя тонкие красноватые линии — втайне я обожала и их. Усаживаясь куда-то, я больше прежнего растекалась по сидению, и ткань штанин растягивалась, вынужденная вместить новые сантиметры обхвата. Что-то завораживающее для меня было в том, как мое тело реагировало на избыток калорий, как охотно оно становилось все мягче, все объемнее, кажется, после каждой трапезы.
Как-то вечером, после очередного особо плотного ужина, я плюхнулась на диван, в растянутом желудке утрамбовалась приятная тяжесть громадной тарелки макарон и чесночного хлеба. Футболка чуть задралась, обнажая мягкую выпуклость животика, руки сами собой медитативно оглаживали туго натянутую кожу неспешными кругами. Утопая в подушках, я удовлетворенно вздохнула, и тут на телефоне запиликало сообщение. Сара, единственная настоящая подруга, что осталась со школьных времен.
«Приветик, сто лет вживую не виделись, как ты насчет завтра на жранч?»
Поздний завтрак, плавно перетекающий в обед — это, конечно, вполне подходит нынешнему моему распорядку. Чувствия, как лишний жирок врезается в пояс штанов, я на минутку задумалась. О нынешних своих… преображениях я никому не рассказывала, а Сара знает меня как никто, она однозначно все это заметит. Впрочем — пожалуй, оно и к лучшему, хватит прятаться.
Ухмыльнулась и отписалась: «С удовольствием, категорически за».
Утром натянула джинсы, которые оказались куда теснее, чем когда были куплены — с трудом застегнула, и сердце радостно екнуло, когда они туго-туго обтянули мои бока и живот. Накинула сверху балахонистую блузку, чтобы частично скрыть все улики, хотя увидеть реакцию Сары очень хотелось бы.
Когда я вошла в кафешку, она уже сидела там с бокалом «мимозы»; увидела меня и вся просияла.
— Наконец-то! — Поднялась и обняла меня. — А ты… изменилась.
Я чуть покраснела, оправив блузку.
— Ага, пожалуй, в последнее время, в общем, наслаждаюсь жизнью чуть больше обычного, — почувствовала, как щеки разгораются. Как пояс джинсов врезается в живот, когда я опустилась на стул. Заметила ли она, что на сидении я занимаю места чуть больше прежнего?
Сара скользнула по мне оценивающим взглядом и понимающе ухмыльнулась.
— Чуть больше обычного, значит? Что ж, тебе идет. Ты выглядишь счастливой. — Наклонилась и полушепотом: — Поправилась, да?
От такой ее прямоты я покраснела, наверное, еще больше, но улыбнулась.
— Точно, — чуть опустила взгляд. — Я… в общем, отпустила поводья. Ем что хочу и наслаждаюсь этим. Знаешь… мне нравится.
— Нравится? — Сара вздернула бровь. — Да тебе не просто нравится, ты реально светишься.
Я рассмеялась, чувствуя, как напряжение уходит.
— Ну, можно и так сказать. — Я призадумалась, прикидывая, что могу ей сказать, а потом, таким же полушепотом: — Меня вроде как… прет. В смысле наблюдать за тем, как меня становится еще больше.
Очи Сары широко распахнулись, я уж испугалась собственной такой откровенности, но потом она, ухмыльнувшись, откинулась на спинку стула.
— Черт возьми. Ты в седле, детка. — Подняла бокал. — Значит, за наслаждение!
Я тихо засмеялась, омытая волною облегчения, и подняла свой бокал с простой водой, легонько звякнув о краешек ее бокала.
— С удовольствием!
Мы заказали завтрак, и когда официант принес мне высокую стопку блинчиков, я почувствовала взгляд Сары. Я с наслаждением вгрызлась в них — теплые, сладкие, ммм, вилка порхала над слоями сочных, пропитанных сиропом лепешек, тонких и одновременно пышных. Сара с хитрой улыбочкой посматривала на меня.
— Тебя реально прет, да?
Я кивнула, продолжая уплетать за обе щеки. Прожевала и озвучила очевидное:
— С некоторых пор вот так вот и лопаю. И мне нравится, вот правда.
Она рассмеялась.
— Да уж я вижу. Просто светишься. Нет, я и сама после школы набрала пару-тройку кило, но ты… ты реально от этого в восторге.
Я пожала плечами, чувствуя себя более уверенно.
— Да, пожалуй, что так. Может, и странно звучит, но… мне нравится само ощущение, понимаешь? Вот так вот полнеть, становиться мягче.
Сара с ухмылкой склонилась вперед и вновь перешла на полушепот:
— И насколько ты пополнела, если в цифрах? Проверяла?
Поделиться столь интимной информацией — о, внутри все сладко сжималось.
— Килограммов на восемь. Может, сейчас уже чуток больше.
Впечатленная, она вздернула бровь.
— Черт. Что ж, если ты хочешь именно этого — валяй, жми дальше. — И подбородком указала на мою тарелку. — Опять же, от таких вкусных блинчиков отказываться просто грех.
Я ухмыльнулась и забросила в рот следующий кусочек. Тесто, пропитанное маслом и сиропом, нежное и сытное. И — реакция Сары, раскрыв перед нею эту часть себя, пусть новую и странную, я словно освободилась от некоей тяжести. Раньше я всегда отодвигала от себя эти желания, считая их слишком необычными, слишком непонятными. Но вот сейчас я сидела здесь, под одобрительной улыбочкой Сары, и все ощущалось совсем по-иному. Как будто скрывать этого вовсе даже и не стоило.
— Так какой у тебя план? — уточнила Сара, отрезая кусочек омлета. — Будешь и дальше продолжать, или это так, краткая фаза перед возвратом к былому?
Я даже остановилась, потому как вопроса такого не ожидала, и над ответом стоило задуматься самой. Так далеко вперед я и не заглядывала, просто оседлала волну удовольствия и позволила организму вести себя, но вариант «продолжать» в смысле и дальше расти вширь… сердце заколотилось. Стать еще больше, мягче, круглее… ох, какое искушение!..
— Пока не знаю, — медленно проговорила я, распределяя на тарелке излишки сиропа. — Пока я просто шла шаг за шагом, но вот прямо сейчас останавливаться мне как-то не хочется. Знаешь, наверное, я посмотрю, как далеко смогу зайти.
Сара подмигнула, скользнув взглядом по моему животу, который сейчас еще сильнее распирал джинсы.
— Что ж, раз тебе это нравится, почему бы и нет? Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, что не приносит удовольствия.
Я рассмеялась.
— Вот именно.
Слишком тесные джинсы передавливали живот, но от этого я испытывала не раздражение, а восторг. Поерзала на сидении, пытаясь как-то дать животу чуть больше места, но от этого лишь еще лучше осознала, насколько его уже раздуло после еды.
Впрочем, никакого «после», я ведь продолжала есть, наслаждаясь каждым кусочком. Блинчики уже все, но я — нет. Заказала жареной ветчины, и ее принесли, хрусткую и соленую, а к ней — молочный коктейль со сливками, который я медленно попивала, успокаивая сладкой прохладой натруженный желудок. Чем больше я ела, тем больше раздувался живот, начиная выпирать даже под мешковатой блузкой, отчего становилось еще приятнее. Я буквально чувствовала, как трещат джинсы, как латунная пуговица безжалостно врезается в кожу — и не останавливалась. Каждый кусочек, каждый глоток — словно небольшой, но значимый приз.
— Ты точно отпустила поводья, — ухмыльнулась Сара, откинувшись на спинку стула. — Никогда не видела, чтобы ты так ела.
Пожав плечами, я облизнула сливки с губ.
— Наверное, я просто приняла себя полностью. Понимаешь… чем больше я ем, тем лучше себя чувствую. Словно даю своему организму именно то, чего он хочет.
— Ясненько, — рассмеялась она. Потом вновь склонилась над столом и перешла на полушепот: — Еще кто-то знает? Или это наш с тобой секретик?
Я покачала головой.
— Только ты и я. Вряд ли многие такое поймут.
Сара задумчиво кивнула и улыбнулась.
— Ну, я во всяком случае — понимаю. И честно, даже любопытно посмотреть, чем все дальше обернется. В смысле, если ты и дальше вот так вот будешь идти по избранному пути… как знать, где в итоге окажешься?
Меня аж в дрожь бросило, я почувствовала на щеках волну жара. Стать еще больше — настолько большой, чтобы фигура категорически изменилась, а не просто обзавелась тривиальной парочкой лишних килограммов, — о, такое было бы просто восхитительно, даже лучше, чем я прежде себе воображала!
— Что ж, — огладила я свой уже очень-очень плотно набитый живот, — думаю, мы это выясним.
Сара ухмыльнулась, глаза ее искрились.
— Всем сердцем с тобой. Только чур, не держать меня в неведении, когда тебя разнесет до размеров дирижабля.
Я рассмеялась, выплескивая со смехом все свои глубинные сомнения.
— Договорились.
Вскоре мы распрощались, и я пошла обратно к своей машине, с каждым шагом чувствуя избыточную тяжесть в животе. Джинсы были невероятно тесными, пуговица врезалась в кожу, но вместо смущения или неуверенности я ощущала истинную свою мощь. Каждый набранный мною килограмм — это сделанный выбор, шаг на пути принятия истинной себя, и перспектива набрать еще больше, стать еще толще — будила во мне искушение, которому я категорически не собиралась сопротивляться.
Добравшись домой, я наконец-то выскользнула из тесных одежек и в одном белье встала перед зеркалом. Огладила мягкую выпуклость живота, чувствуя, какой он стал тугой и тяжелый. Отражение мое казалось иным — более круглым, более упитанным, и неизъяснимо более прекрасным.
Удовлетворенно вздохнув, я плюхнулась на кровать, утопая в матраце всей своей мягкой тяжестью. Лежала и думала о том, что сказала Сара, о том, насколько далеко я хочу зайти. И перспектива полнеть дальше, любоваться тем, как я стану еще мягче и круглее, исполнила меня кипящим и буйным восторгом.
Потянулась к телефону и без тени сомнений открыла приложение «доставка еды». Кажется, нынешнего жранча мне было маловато.
… С той встречи с Сарой прошло чуть больше трех месяцев, и многое изменилось. Довольно-таки радикально. Свой новый образ жизни я приняла всем сердцем и иными частями организма, при любой удобной возможности набивая живот до отвала. Воздушная прежде фигурка превратилась в нечто куда менее… воздушное. Я с трудом узнавала ту, что смотрела на меня из глубин зеркала, и обожала каждый сантиметр ее обхватов.
Показания весов стали гордостью моей, а не разочарованием, с каждым разом — все больше, и новые цифры были знаком моего успеха. Когда все это началось, во мне было примерно пятьдесят два — а сейчас, утрамбовав в желудок очередной плотный обед, я видела на весах все восемьдесят три. Живот, когда-то плоский, теперь мягкой округлостью распирал пояс джинсов, которые спустя неделю-две после покупки «на размер больше» постоянно оказывались слишком тесными. Бедра заметно пополнели и терлись друг о дружку при ходьбе, бока раздались вширь, сочными подушками распирая любые мои одежки.
Я обожала эти изменения, и должна признать — теперь дело было уже не во мне одной. Теперь я уже ловила и реакцию других на эти изменения, ловила и наслаждалась. Особенно, конечно, моими преображениями восхищалась Сара, послания и замечания ее всегда содержали одобрение и поддержку, а порой и чистый восторг.
Как-то вечером она заглянула ко мне в гости на стаканчик чего-нибудь мокрого, и когда я села на стул, который скрипнул под моей тяжестью, она вздернула бровь и широко ухмыльнулась.
— Ого, — скользнула взглядом по моим раздавшимся бедрам, по животу, который нависал над штанишками, — ты серьезно так… пополнела.
Я рассмеялась, похлопав по животу, который мягко колыхнулся.
— А то. С того нашего жранча уже больше двадцати кило набрала.
Сара аж челюсть уронила, она даже головой помотала.
— Больше двадцати кило?! Невероятно. Ты выглядишь совсем иначе.
Я пожала плечами, чуть улыбнувшись.
— Я и чувствую себя совсем иначе. Но мне нравится. Мне нравится, какая я стала мягкая, насколько стала полнее. Словно… я наконец становлюсь такой, какой мне предназначено быть.
— Ясно, — она продолжала смотреть на меня с этаким любопытством и восхищением. Отпила глоток вина, откинулась в кресле. — А что дальше? Ты… все так же планируешь продолжать?
Я на минутку задумалась. В последнее время этот вопрос я сама себе задавала все чаще. Да, я заметно поправилась, мое тело раздалось вширь так, как я некогда лишь воображала. Но — остановиться на достигнутом? Мне это не казалось правильным. Нет, я хотела большего. Продолжать расти — увеличивая собственные обхваты, проверяя, насколько я еще смогу поправиться, — эта перспектива по-прежнему завораживала.
— Думаю, что да, — ответила я, следя за реакцией Сары. — В смысле, я пока не вижу никаких причин останавливаться. Эти последние месяцы я была счастлива как никогда прежде. Я обожаю то, как себя чувствую. Так что — да, думаю, я продолжу двигаться в прежнем направлении.
Сара ухмыльнулась и отсалютовала бокалом.
— Что ж, мысленно я с тобою. Ты прошла немалый путь, почему бы и не посмотреть, как далеко ты сможешь еще зайти?
От ее слов меня всю пробрало, и я не могла не вообразить себе такую перспективу. Стать еще мягче, круглее, тяжелее. Вот она я спустя еще несколько месяцев — располневшая еще больше, живот вырос еще заметнее, бедра раздались вширь, одежки трещат по швам. Губы пересохли. Ох, как же мне этого хотелось!
Мы попивали вино и болтали о том о сем, но картина будущей-меня все так же прочно висела перед внутренним взором. И когда Сара ушла, я встала перед зеркалом у себя в спальне, огладив ладонями свою пополневшую фигуру. Живот теперь выпирал постоянно, мягкий и округлый, чуть колышущийся от движений. Груди немного пополнели, распирая тесноватую блузку. Я повернулась боком, восхищаясь своими преображениями.
Могучая, уверенная в себе, свободная от любых предрассудков и обязательств. Вот я какая.
И без тени сомнений я схватила телефон и открыла приложение «доставка еды». Я почти каждый вечер этим занималась и не чувствовала за собой ни тени вины по этому поводу. Более того, предвкушение очередной сытной трапезы, очередного шага на избранном мною пути, лишь заставляло сердце трепетать от восторга.
Курьер прибыл, и я, довольно вздохнув, разместилась на диване. Начала есть, наслаждаясь каждым кусочком и чувствуя, как желудок вновь растягивается, тяжелея от роскошных калорийных бургеров и картошки, заполненный густой сытной жижей молочного коктейля. Организм отозвался знакомым теплом, ощущением тяжелой сытости, от которой меня вжало в подушки дивана еще глубже.
Я была тяжелее, полнее и круглее, чем когда-либо прежде.
И никогда прежде не ощущала себя настолько живой.