Осознание
Осознание
(Erkenntnis)
… помочь тебе? Ха. Помочь, значит. Так… детка, ты серьезно не понимаешь, что вообще происходит? По мне, так было очевидно, что скоро ты уже не сможешь самостоятельно встать с постели.
И нечего делать такие круглые глаза. Сама должна была догадаться, что однажды так и будет. Потому как если один продолжает скармливать другой горы снеди, а эта другая лопает за шестерых и требует «еще»… Ты что, серьезно не заметила, что перевалила за двести пятьдесят кило и уже подбираешься к тремстам? Что я почти каждый день увеличиваю размер твоих порций, потому как меньшим ты уже не наедаешься? Да не могла ты этого не заметить. Просто тебе все это нравится, а раз так, зачем что-то менять?
Нет, конечно, другая бы сказала однажды «хватит», растолстев так, как ты. Четверть тонны живого веса — для человеческого организма испытание и правда нелегкое. Но ты перемахнула этот порог без тени сомнений. Наверное, потому что кое-кто всегда обеспечивал тебе горы вкусняшек и достойную одежду для всех тех жиров, которые после этого отрастали. Я-то думал, хоть какие-то ты заметишь — тяжелеющий живот, раздающиеся вширь бедра, сало «крылышек» на предплечьях, — и сделаешь выводы. Но тебя это, кажется, ни разу не напрягало, ты продолжала лопать и жрать, запихивая в себя еще и еще, росла вширь как на дрожжах — и наслаждалась этим. Я тоже наслаждался, факт.
У других бы давно прозвенел тревожный звоночек от таких явных признаков развивающегося ожирения. Когда ты пыхтишь от натуги, просто перемещаясь из одной комнаты в другую. Когда, слопав столько, что хватило бы шестерым, уже через пять минут снова чувствуешь голод. Когда ты и помыться нормально не в состоянии, складки сала мешаются — слишком тяжелые, объмные, и их так много. Когда ты не можешь втиснуться в нормальную машину. Да и в одежду тоже, даже из линейки для особо габаритных персон.
А я все это превращаю в очередную фишку, возбуждающую нас обоих. Когда ты выбиваешься из сил, я ласкаю тебя и поглаживаю, ты ж моя хорошая, и в награду за труд презентую дополнительную вкусняшку. И пока ты лопаешь, целую твое раскормленное пузо. Под моим чутким руководством ты лопаешь практически весь день без перерыва. И конечно же, мою тебя сам, заодно всласть развлекаясь с твоими многочисленными складками сала. И всю работу по дому, как и все вопросы вне дома, беру на себя, так что ты спокойно можешь себе и дальше валяться в одной куцей ночнушке или вовсе нагишом, потрясающий вид.
Возможно, я справился даже слишком хорошо. Я мог бы сам заняться твоим здоровьем, намекнуть, что надо бы хоть немного следить за собой в плане питания и физической активности. Мог бы указать, что ты уже едва втискиваешься в свое любимое кресло, что тебе уже просто чтобы встать из него, нужно минуты две. Возможно, это бы помешало тебе столь разжиреть в такие краткие сроки. А возможно, ты уже тогда утратила над собой контроль, и просто раньше осознала бы происходящее. Кто знает?
Но сейчас я точно знаю, что вижу перед собой в постели. Гигантское пузо в растяжках, выплескивающееся перед тобою громадной горой сала. Массивные разбухшие ноги, вечно раздвинутые, чтобы промеж них уместилось тяжеленное шарообразное пузо. Бицепсы, если к ним применимо это слово, заметно шире твой головы, и руки вечно приподняты, подпихиваемые снизу и с боков твоими собственными жирами. И твое роскошное лицо — все такое же умилительное, и неважно, сколько теперь у тебя подбородков, какого объема стали щеки и насколько округляются глаза, преисполненные ужаса от осознания всего того, что я сейчас вижу.
Так что нет, милая моя, не буду я помогать тебе встать. Ты давно должна была понять, что этот день однажды наступит.
Но разве нынешнее утро не достойно того, чтобы позавтракать в постели? А ты наверняка голодная. К счастью, на кухне уже ждет своей очереди дюжина яиц, дюжина пончиков и кило ветчины, все подписано — для тебя.
Сейчас принесу, вставать не нужно.