Она

Она
(She)

— Мммм...
Ладонь твоя утопает в ее пухлом животике, руки твои обвивают ее, прижимая потеснее. Ты мнешь ее пузико, наслаждаясь ощущением податливой и нежной плоти в ладонях.
Она тоже наслаждается этим, приникает поплотнее. Горячее тело ее сливается с твоим. Теплая. Мягкая.
Полная.
Она полная, да. Везде и всюду. Изобильно-полная, роскошная, округлая, пышнотелая. Великолепная. Самая прекрасная из всех красавиц, каких ты только знавал. И всякий раз, глядя на нее, ты чувствуешь себя счастливейшим из смертных.
Но в кинестетическом восприятии, пожалуй, она даже лучше, чем в визуальном. Когда тело ее плавится и растекается по твоему. О, эта несравненная мягкость.
Она подтягивает одеяло повыше. Будь повернута к тебе, ты видел бы над краешком одеяла только кончик ее носа и все еще сомкнутые веки.
Ты хочешь ласкать каждый сантиметр ее сочного тела, оглаживая все выпуклости и изгибы. Как нынешней ночью.
Господи, какая была ночь!..
Лениво качнув пухлым филеем, она трется ягодицами о твой пах. Она знает — и чувствует, — как тебе это нравится.
Руку свою, ту, на которой она лежит, ты давно уже почти не чувствуешь. Ну и ладно. Не самая высокая цена.
Голые ноги ее, переплетенные с твоими, растекаются по тебе. Она и правда вся мягкая, от макушки до пяток. Касается ступней твоей ступни.
И могучим усилием воли все-таки заставляет себя вывернуться из кокона твоих объятий. Переворачивается лицом к тебе, глаза чуть приоткрыты.
— Послушай, милый, — мурлычет она, тихо и полусонно, — я тут подумала, наверное, можем попробовать то, о чем ты упомянул ночью.
Дыхание твое замирает. Любоваться ей — одно дело, но...
Скажем так, сперва она не выразила такого уж энтузиазма, когда ты предложил ее покормить.
— Кстати, я уже немножко...
Желудок ее громким урчанием заканчивает сию фразу.
Лицо ее заливает краска.
Она крепче вцепляется в одеяло.
— Сейчас я тебе что-нибудь сооружу, — обещаешь ты, чмокнув ее в лоб. — Есть конкретные пожелания?
— Ммм… — игриво закатывает она очи. — Удиви меня.
Ты цокаешь языком и качаешь головой.
— Опасные слова.
— Ах вот как? И именно их я и буду есть на завтрак?
— Конечно. И кое-что еще, — улыбаешься ты.
Желудок ее вновь подает голос. Нетерпеливый.
— Ладно, ладно, уже иду.
Ты выбираешься из постели, стараясь делать это не слишком поспешно, и идешь на кухню. Она смотрит тебе вслед, одеяло все так же натянуто до носа.
Вся красная от смущения.
Через несколько минут ты возвращаешься; она уже сидит, опираясь спиной о подголовник. Одеяло безжалостно отброшено в сторону, открывая все ее великолепие. Одета она практически ни во что — лифчик и трусики. Ты, безусловно, полюбовался бы роскошным этим видом, — как же иначе, — однако сейчас внимание твое больше сосредоточено на ином моменте.
А именно, на миске залитых шоколадом ягод у тебя в руках.
— И… что? Я просто открываю рот? — спрашивает она.
И так и делает.
— Аххх...
Ты вкладываешь первую из ягод в ее ожидающий ротик.
Она принимает подношение и начинает жевать.
Ты подносишь вторую клубничину.
Она хихикает, прикрыв рот ладонью.
— Мммффф… Прости, — сглатывает. — Прости, это нервное, просто… новое ощущение.
Интересно, что она на самом деле думала, заменив на нейтральное выражение?
Отставляешь миску на прикроватный столик, втискивая промеж других принесенных тобою тарелок. Пожалуй, многовато получилось.
— Все нормально. Можем попробовать в другой раз.
— Нет! — восклицает она. — Нет. Ты все это для меня приготовил; уж я как минимум могу съесть побольше пары ягодок.
И ожидающе склоняет голову.
— Ну?
Похлопывает себя по животу, тот мягко колышется.
— Не заставляй меня ждать. Я голодная.
И как тут можно отказать? Ты вновь принимаешься скармливать ей ягоды.
Клубника. Крыжовник. В шоколаде.
Она облизывает губы.
— Вполне можно продолжить… — мурлычет она.
Ты охотно повинуешься.
Пухлый сырный омлет с перцами и шпинатом. И маленькие колбаски, политые сиропом.
Она с удовольствием подыгрывает, издавая тихие довольные вздохи между кусочками. Жарко и игриво смотрит на тебя снизу вверх, прикончив тарелку.
Ты отрезаешь ей кусочек гренки.
Теперь она наклоняется чуть вперед.
Глаза в глаза. Губы ее смыкаются вокруг наколотого на вилку кусочка.
— Мммффф… фкуфно, — урчит она с набитым ртом.
Первая гренка исчезает быстро. Вторая тоже.
Не стоит удивляться, что у такой роскошной барышни хороший аппетит.
Последняя гренка.
— Одна осталась. Ты все еще голодная?
— Жутко.
Ты подозреваешь, что это не совсем так, однако когда последний кусочек поджаристого хлеба исчезает у нее во рту, она наслаждается вкусом.
Прикрывает глаза. Медленно жует.
Опустевшая тарелка отправляется к остальным.
— Уффф… было вкусно. Мне даже почти жаль, что больше нет, но… — она оглаживает округлый животик.
— Ну вообще-то… есть еще. Я только половину принес.
Она молча смотрит на тебя. По лицу ничего не разобрать. Чуть привстает, опираясь на одну руку.
Вторая оглаживает живот.
— Утрамбую.
Спустя еще некоторое время...
— Ты просто… кладезь сюрпризов… да?
Пытается не дыщать слишком глубоко. Лежит на спине, руки оглаживают пузо.
— Как по мне, все сюрпризы нынче покладены сюда, — фыркаешь ты, касаясь ее раздувшегося пуза.
Она стонет.
— Не дави… а то лопну.
Хихикает.
— Но оно того стоило. Правда, очень вкусно. Где ты вообще так готовить-то научился?
— Скажем так, была практика.
Она перекатывается набок и прижимается к тебе спиной, как утром.
Ты, как утром, обнимаешь ее обеими руками, ладони сами собой устраиваются на любимом месте. Под мягким пухлым слоем ощущается туго набитый желудок.
Ладони твои ласкают это выпуклое перетруженное чудо, скользя по округлости живота, нежно гладя, помогая умерить давление.
Медленно, нежно, кругами.
Она довольно вздыхает.
— Аххх… я к такому могу и привыкнуть.
— Я тоже.
— Но от такого я могу стать чуток потолще.
Смотрит куда-то в потолок и пытается краешком глаза разглядеть тебя.
— Просто давай попробуем, чтобы я не слишком уж растолстела, ладно? — смеется она.
Ты смеешься в ответ.
— Само собой.
Разве такой красоты бывает — слишком?..