Оливия

Оливия
(Olivias Jahr in den USA)

Оливию я знаю буквально с пеленок, благо живем рядом, а я на четыре года старше. В детстве нередко играли вместе, потом пути чуток разошлись, но на улице сталкивались нередко, ну и заглядывали друг к другу в гости раз в месяц или около того. С детства она была маленькой и кругленькой, такой пышечкой и осталась к семнадцати годам — килограммов этак восьмидесяти при росте метр шестьдесят с хвостиком.
И вот девушка на год отправилась в Штаты «по обмену». Перед отъездом мы долго болтали о том о сем. Общительная, приятная, а еще от нее приятно пахло. В сентябре она улетела, и за год написала мне всего одну короткую открытку. Признаться, я слегка обиделся.
Через год Оливия вернулась и как-то вечерком позвала меня в гости. В жаркий августовский денек, я надеялся, она наденет что-нибудь повоздушнее.
Дверь открылась, и я глазам своим не поверил! Да, передо мной стояла все та же Оливия, моя давняя подруга, с той же очаровательнейшей улыбкой. Кое-что в ней, однако, изменилось. Пополнело лицо, появился второй подбородок, а еще — взгляд мой опустился и застрял, — бюст вырос размера на три, не меньше! У Оливии сиськи и год назад были вполне достойного, как по мне, размера, но сейчас футболку распирали два натуральных холма, словно из силиконовых «мужских» журналов! Потом я прошел за ней в дом, и взгляд мой опустился еще ниже. Да, за этот год у нее и задний фасад заметно раздался, обтянутые тонкими штанами массивные и круглые ягодицы напоминали два полноразмерных арбуза.
Мы прошли в садик и девушка призналась, что порой вспоминала обо мне там, вдали. Рассказала о своей жизни в Штатах, о приемной семье Хоффманн… а я не мог оторвать взгляда от ее роскошных форм. Наконец речь дошла и до этой животрепещущей темы.
— Как видишь, я там заметно поправилась. Миссис Хоффманн — дама упитанная, чуть побольше меня нынешней, и она полагает, что стереотип женской стройности навязан обществом. В чем-то она права, сколько я ни сидела на диетах, а Клавдией Шиффер все равно не стала и не стану никогда. Комлекция и бюст не позволят. Ну так зачем же над собой издеваться? В общем, с тех пор я ем что хочу и сколько хочу, и мне это нравится, а значит, так и нужно.
Приподняла скрытый под фублолкой бюстгальтер обеими руками, отчего внушительные холмы ее сисек волнующе всколыхнулись.
— Ой, кстати, ты есть хочешь? — вдруг спросила она и добыла из холодильника рулет с кремом. Положила мне на тарелку ломтик, и сама с удовольствием взяла, а потом под разговор потянулась за следующим, потом взяла еще один, и еще… Когда в коробке осталось три ломтика из двенадцати, Оливия предложила мне еще один, я вежливо отказался, и она с чистой совестью прикончила рулет.
А через некоторое время у нее возникла удачная мысль:
— Слушай, а искупнуться не хочешь?
Родители Оливии обеспечили на участке не только небольшой садик, но и открытый бассейн.
Само по себе предложение меня весьма заинтересовало, я бы охотно посмотрел на девушку без верхней одежды, но во-первых, странно, что она так свободно ведет себя со мной, а во-вторых, у меня с собой нет плавок.
— Ну и что? Искупаешься в трусах. Или их ты тоже не носишь? — нервно усмехнулась она.
Ага. Кажется, она и сама непрочь полюбоваться на меня «без верхней одежды». Так сильно по мне соскучилась за год? Что ж, кто как, а я возражать не буду.
Оливия исчезла на несколько минут. Я уж боялся, что она передумала, но тут девушка снова вышла в сад в черном цельном купальнике с вырезами спереди и сзади. В передний вырез чуть ли не наполовину выпирали стиснутые купальницом полусферы сисек. Черная ткань туго обтягивала круглое пузо, которое, впрочем, казалось не столь внушительным на фоне массивного бюста и выпирающего заднего фасада. Я быстро разделся за кустиком и сразу нырнул в бассейн. Вода была не слишком холодной — а мне как раз очень желательно было остыть.
Я подплыл к развалившейся в воде Оливии, а та улыбнулась:
— Так как тебе мои новые формы? В Техасе народ очень уж чопорный, надеюсь, я как женщина тебе нравлюсь?
Я мог сказать только «да» и признался, что мне и раньше нравились ее округлости. Задав еще несколько вопросов, Оливия заявила:
— Сейчас я не скажу тебе, сколько я вешу. Но гарантирую, сиськи полностью натуральные!
Сдерживаться я уже не мог и прямо там обнял девушку и поцеловал. Охотно ответив на поцелуй, Оливия повернулась так, чтобы мне было удобнее проверять натуральность и других ее частей, а через некоторое время предложила:
— Знаешь, наверное, у меня в комнате будет удобнее.
И через минуту, завернутая в полотенце, она уже вела меня к себе наверх.
В спальне у Оливии стояла широкая симпатичная кровать. Она присела на край, я встал перед ней на колени. Она медленно развязала купальник и высвободила правую грудь. О да, такого изобилия вживую я еще не видел — большая, пышная, ауреола почти в ладонь, а напрягшийся сосок смотрит прямо вперед. Мягкий, нежный шар лакомой плоти опирался на верхнюю складку ее пуза. Потом Оливия извлекла из купальница и вторую грудь. Обе сиськи, сдвинутые вместе силой гравитации, казались шире, чем ее грудная клетка. Она накрыла моими ладонями свои сиськи и откинулась назад; я охотно принялся массировать их — мягкие, большие, теплые, словно два наполненных водой воздушных шара, только в тысячу, десятки тысяч раз лучше!
Затем Оливия поднялась и полностью избавилась от купальника, оставшись нагишом. Да, теперь пузо казалось более солидным, чем в купальнике, пышное и мягкое, разделенное на две складки — верхняя слушила опорой могучему бюсту, а нижняя стремилась вниз, к лобку и ниже. Пупок между ними и нащупать-то было трудно, а увидеть и вовсе нереально. А задний фасад! Величественный, с могучими арбузами ягодиц, которые выпирали вбок и назад, а под ними тяжелые массивные бедра, причем практически без целлюлита. Крепкие мощные икры, небольшие ступни. Я ласкал ее снизу вверх, продвигаясь от коленок к бедрам, и полностью застрял где-то в складках на уровне талии.
Потом Оливия снова села на кровать, продемонстрировав, что теперь у нее сзади всегда имеются две подушки, причем сидя эти самые подушки казались раза в два шире немаленького пуза девушки. Я пристроился рядом, и мы обнимались и обжимались еще долго...
Увы, но большего в тот первый день она мне так и не позволила. Понятно, хотя и жаль.
Вечером, собираясь домой, я все же спросил, сколько она весит. Оливия с загадочным видом ответила:
— Ну, точно больше ста, но насколько больше — не скажу.
Обняв ее, я прошептал на ушко:
— А хочешь, чтобы было еще больше?
Похлопав себя по пузу, девушка заявила:
— Об этом я уж позабочусь.
Дни шли, мы регулярно повторяли приятные встречи, но — увы — опять-таки заходя не слишком далеко. А потом, когда на дворе уже стоял сентябрь и о бассейне пришлось забыть до весны, Оливия вдруг потащила меня в магазин, мол, срочно нужно купить нижнее белье. Зачем, сперва не понял я, а потом до меня дошло: так в старое она просто уже не влезает!
После небольшого приватного дефиле оказалось, что в Штатах Оливия попросту «достигла зрелости», а не только растолстела, вот основные килограммы и осели в сиськах и на ягодицах. Но и остальные части тела не слишком отстали. Так, пухлые плечи стали слишком обширными для узких рукавов модных блузочек, а на массивные, но все еще подтянутые бедра толком не налезали джинсы. Однако главную трудность создавал ее роскошный задний фасад, с ягодицами как два арбуза, обширными и все еще крепкими. Несколько увеличилось пузо (Оливия сдержала обещание и активно «заботилась» о фигуре), теперь оно свисало заметнее, и никакие «утягивающие» штаны помочь делу уже не могли.
Так что всю модную продукцию мы с ней отправили куда подальше и сразу перешли в секцию «больших размеров» До Штатов пышечка Оливия таскала «большой» размер и бюстгальтеры третьего размера с обхватом 85; в Штатах потихоньку перешла на «два икса» и пятый-шестой размер бюстгальтера с обхватом 95. Но сейчас и это было ей мало. После долгих пертурбаций оказалось, что теперь девушке нужен размер минимум «три икса», с обязательным утягивающим эффектом, иначе пузо выпирает, а вот что до лифчика — изобилие ее удобно разместилось лишь в обхвате 105, шестого размера (а у другой модели — и вовсе седьмого). У Оливии глаза на лоб полезли, а я лишь улыбался: с ее привычками этими цифрами дело никак не ограничится...
Через пару дней я заглянул к ней в гости и уболтал Оливию на приватную фотосессию в спальне «роскошная пышечка в новом белье».
В конце октября девушка посетила семейного врача и выбила себе освобождение от физкультуры. Вполне законное, с такими громадными сиськами и несомненным ожирением. Учительница физкультуры не сдалась, вызвала Оливию к себе после уроков и устроила ей «персональную проверку» в смысле возможностей организма. Проверка в связи с изрядным весом девушки завершилась плачевно: подтянуться хотя бы раз пышечка и раньше не могла, но теперь она не сумела ни разу отжаться, а число приседаний снизилось до десяти, на большее попросту не хватило. Учительница пришла в ужас и на коленях умоляла Оливию срочно худеть, иначе ей никак не светит нормальная физкультура! Да-да, конечно, ответила девушка и тут же отправилась в «Царь-бургер».
А потом начались рождественские каникулы, и моя милая Оливия с каждым днем становилась все круглее.
На Новый год ее родители пригласили и меня. Оливия, единственный ребенок в семье, привыкла к тому, что ее заваливают подарками. Вот только бабушкин подарок на этот год подкачал: чопорная дама сама была стройной, такой же воспитала дочь, и соглашаться с тем, что у нее толстая внучка, категорически отказывалась, а потому презентовала Оливии перевязанные ленточкой весы. Вечером девушка отволокла их в ванную. Вот интересно, будет ли от этих весов толк — если там стандартные сто двадцать-сто тридцать, так они Оливии скоро будут маловаты, если уже не. Потом, ночью, когда мы уже лежали в постели, и Оливия, постанывая, обхватила обеими руками пузо — так обожралась за столом, что могла лежать только на боку, — я поинтересовался насчет весов. Пока хватит, отозвалась девушка, там паспортный предел сто восемьдесят. Я хотел узнать больше, но Оливия сказала, что сейчас слишком устала и хочет спать, мол, потом поговорим. Утром — вернее, уже днем, ибо все утро мы продрыхли, а потом долго и плодотворно ласкали друг друга, — я все-таки снова поднял вопрос, сколько же она весит. Угадай, отозвалась с улыбкой Оливия. Ну, что больше ста двадцати, я точно знал, но угадывать не хотелось, а вдруг расстроится. И, поразмыслив для приличия, я ответил:
— Сто двадцать, иожет, чуть больше.
— Сто двадцать пять было еще в октябре, — рассмеялась она.
И, вволю насладившись моим глупым видом, назвала настоящую цифру. Сто сорок восемь. Мда. При ее росточке в метр шестьдесят два, да в неполные девятнадцать — преизрядно.
Рождественская обжираловка без последствий не прошла, Оливии снова нужна была новая одежда. Но теперь, наученная опытом, девушка специально брала на размер больше и белье (шестой размер, обхват сто пятнадцать), и джинсы — примерив шестьдесят четвертый и убедившись, что они впору, Оливия купила две пары шестьдесят шестого. Я спросил, зачем, и получил уклончивый ответ «могут пригодиться». После чего понял, что она намерена толстеть и дальше. Спросил, так ли это, на что получил встречный вопрос:
— А ты возражаешь?
Я и сам не знал, а потому спросил иначе:
— И насколько толстой ты хочешь быть?
Оливия, подумав, пожала плечами:
— Сама не знаю. Что-то около ста шестидесяти, наверное.
Мы долго еще обсуждали несомненные достоинства ее фигуры и прелестей, но и о здоровье все-таки забывать не стоит. А потом устроили новую фотосессию.
При столь изобильных формах Оливия действительно была красавицей. Длинные волосы, милое лицо, дерзво вздернутый двойной подбородок, круглые массивные руки, пухлые, как у ребенка, запястья с перетяжками. И бюст, громадный и величественный, возлежащий, как на полке, на верхней складке ее пуза. Последнее за рождество заметно увеличилось в объемах, верхняя складка выпирала подобно спасательному кругу, переходя в тяжелые складки на боках и спине. Нижняя же складка, не столь внушительная, росла не столько вперед, сколько вниз и в стороны, свешиваясь сантиметров на двадцать, она теперь полностью скрывала ее тайные места, а на боках переходила в громадные полусферы ягодиц. Бедра также раздались вширь, теперь они были мягкими и плотно соприкасались до самых колен.
После нового года Оливия продолжала объедаться. Мясо, шоколад, торты — она готова была уплетать их целыми днями, и успокаивалась, лишь набив желудок до отказа — а с каждым разом в него входило все больше и больше, и все эти калории несомненно перерабатывались в жир. Пузо росло с каждой неделей. В конце февраля Оливию так расперло, что я даже испугался за ее здоровье — однако девушка заявила, что ей еще никогда так хорошо не было. Ну, если «обожраться до отключки» — это хорошо… Разумеется, я желал узнать подробности в цифрах, и получил их: за пять недель непрерывного обжорства Оливия набрала четырнадцать кило. Верю. Разбухшее пузо свисало до середины бедер и выпирало дальше, чем ее громадные сиськи. Бабушкины весы показывали 162, но чтобы прочесть эти цифры, Оливии понадобилось зеркало.
Больше всего меня беспокоило ее состояние. Оливия с трудом взбиралась по лестнице, передвигалась с места на место с немалыми усилиями, а о беге и вовсе можно было забыть.
Как-то в воскресенье я пробыл с ней весь день и собственными глазами видел, сколько она ест. Завтрак: пять булочек с маслом и вареньем. Обед: тушеная свиная нога с квашеной капустой и четырьмя солидными клецками. Полдник: кофе и восемь кусков сливочного рулета. Ужин: двойная порция лазаньи. И это не считая шести шоколадок, восьми батончиков и пакета мармелада, которые ушли просто так «на перекусить». Оливия действительно «лопала весь день напролет», и поскольку это все было не ради меня, а обычный ее рацион, к середине апреля ее разнесло неимоверно. Врач на обследовании забил тревогу — сто восемьдесят шесть кило! Бабушкины весы можно было выбрасывать. Лицо расплылось в вечно довольной улыбке, девушка передвигалась только в случае крайней необходимости — еще бы, с ее-то бедрами, которые пролезали не во всякую дверь, с разбухшим пузом, разделенным на три складки, с колоссальными сиськами, свисавшими без бюстгальтера ниже потерявшегося в жиру пупка...
А ведь с ее нынешним образом жизни Оливия на этом не остановится...