Офисный спор
Оля была воплощением точеной, почти болезненной худобы. Кожа обтягивала кости, как на анатомическом атласе, а мышцы проступали рельефно, словно высеченные скульптором. Ее жизнь была подчинена строжайшему режиму: диеты, фитнес, пробежки, подсчет калорий, взвешивания – все это было ее воздухом, ее религией. Казалось, она искренне не понимала, что бывают люди с весом больше 40 килограмм и с талией не в 50 сантиметров.
Мы, ее подруги, смотрели на нее с завистью и раздражением. Завистью – потому что в глубине души каждая из нас мечтала о такой же безупречной фигуре. Раздражением – потому что Оля не упускала возможности подчеркнуть наше несовершенство.
«Как можно так себя запустить?» – этот вопрос, брошенный в сторону Маши, поедающей булочку, звучал как приговор. «Соберись и топай на фитнес, у тебя уже живот выпирает,» – советовала она Лене, которая, между прочим, только что родила ребенка. Иногда казалось, что Оля живет в параллельной вселенной, где гравитация слабее, а метаболизм – быстрее света. Ее слова были пропитаны ядом, а взгляд – презрением.
Мы, остальные девушки отдела, давно привыкли к ее колкостям. Старались не обращать внимания, отшучивались, но в глубине души, конечно, обижались. Ее идеальная фигура, достигнутая ценой неимоверных усилий, была для нас скорее поводом для зависти, чем для подражания.
И вот, в наш тихий, относительно мирный отдел ворвалась Карина. Темноволосая, с яркими глазами и пышными формами, она была полной противоположностью Оли. Карина не стеснялась своих округлостей, носила облегающие платья и излучала уверенность.
Оля, конечно, не могла пройти мимо. С первых же дней она начала свои язвительные комментарии. «Интересно, как она помещается в офисное кресло?» – шептала она Лене. «Наверное, ей приходится заказывать одежду в ателье, специализирующемся на цирковых слонах,» – хихикала она, глядя на Карину, увлеченно работающую за компьютером.
Но Карина оказалась крепким орешком. Она не комплексовала, не терялась, не пыталась оправдываться. Она просто игнорировала Олины выпады. До поры до времени.
«Ну и бедра! Наверное, в дверях боком проходишь?» — язвительно бросала она, когда Карина пыталась протиснуться между столами.
Однажды, когда Оля в очередной раз съязвила по поводу размера Карининой талии, та вдруг подняла голову и посмотрела на нее в упор.
«Предлагаю спор,» – заявила она, и в ее голосе не было ни тени смущения.
Оля, опешив от такой наглости, удивленно вскинула брови.
«Я пробегу полумарафон, а ты съешь две большие пиццы за один вечер.»
В офисе повисла тишина. Все замерли, ожидая реакции Оли. Она, казалось, потеряла дар речи. Две большие пиццы? За один вечер? Для нее это было равносильно самоубийству.
Оля рассмеялась. «Ты? Полумарафон? Да ты и десяти метров не пробежишь без одышки!»
«Абсолютно,» – ответила Карина, скрестив руки на груди. – «Если я пробегу полумарафон, ты съешь две пиццы. Если я не пробегу – я неделю буду есть только сельдерей и пить смузи. Согласна?»
Оля молчала, обдумывая предложение. С одной стороны, это был шанс поставить выскочку на место. С другой – перспектива съесть две пиццы вызывала у нее панический ужас.
Но гордость взяла верх. Она не могла отступить.
«Согласна,» – процедила она сквозь зубы.
Карина улыбнулась. «Отлично. Тогда завтра начнем.»
Оля дразнила Карину, издевалась. Она утверждала, что спортивная форма не налезет на такую полную девушку. И что если она наклонится, чтобы завязать шнурок, то штаны просто лопнут. Карина не реагировала на колкости, равнодушно продолжая работать.
На следующий вечер весь отдел пришел поддержать Карину. Оля стояла в стороне, скрестив руки на груди. Она не верила в успех Карины. Она была уверена, что та сдастся на полпути.
И это спортивная форма? Ты на сардельку в обертке похожа" — язвительно заявила Оля.
Но Карина выглядела решительной и сосредоточенной.
Оля наблюдала, как Карина бежит. Сначала легко, потом с усилием, потом с видимым трудом. Но она не останавливалась. Она бежала, красная, запыхавшаяся, но бежала. И сдаваться явно не обиралась.
Когда Карина пересекла финишную черту, Оля была в шоке. Она не могла поверить своим глазам. Карина, главная толстуха всего нашего офиса, пробежала полумарафон!
И настал Олин черед бороться с пиццей.
Вечер настал быстро. Мы все собрались в пиццерии, чтобы поддержать (или, скорее, понаблюдать) за Олей. Перед ней стояли две огромные пиццы, источающие аппетитный аромат. Оля выглядела бледной и нервной.
Она начала есть. Первый кусок прошел легко, второй – уже с трудом. К середине первой пиццы ее лицо покрылось испариной. Она запивала каждый кусок газировкой, пытаясь хоть как-то протолкнуть еду в себя.
Мы молча наблюдали. Никто не смеялся, никто не подбадривал. Было видно, как ей тяжело.
К концу первой пиццы Оля сдалась. Она откинулась на спинку стула, тяжело дыша. «Я больше не могу,» – прошептала она.
Карина подошла к ней и положила руку ей на плечо. «Не переживай, Оля. Желудок – тоже мышца. Тебе надо больше тренироваться. И я тебе помогу».
«Я не хочу стать жирухой!» — прохрипела Оля, чувствуя себя униженной и побежденной.
«Ты проспорила,» — напомнила Карина. «Будешь есть большими порциями, пока не осилишь две пиццы.
На следующий день в столовой Карина выбирала ей обед. Оля с ужасом смотрела на гору блинчиков, пончиков, пиццы и конфет. Она ела, давясь и плача, но ела. Карина сидела напротив и спокойно наблюдала, иногда подбадривая ее
Оля ела, и с каждым куском ее мир, казалось, рушился. Но Карина не давала ей поблажек. Она следила за тем, чтобы Оля съедала все до последней крошки.
Прошла неделя. Оля ненавидела каждый прием пищи, но постепенно ее желудок растягивался, и она начала есть больше. Она даже начала замечать, что некоторые блюда ей нравятся. Блинчики с медом оказались не такими уж и противными, а пицца с грибами даже вкусной.
Постепенно Оля начала округляться. Джинсы стали тесны, между пуговиц офисной блузки выпирал загорелый живот. Она чувствовала себя неуклюжей и неповоротливой.
Карина была неумолима. Если Оля проиграла в споре, то должна есть. И Оля ела через силу, впихивая в себя титанические порции лазаньи и молочного коктейля.
Оля злилась, опасаясь набрать слишком много веса с тренировками Карины. Через пару недель она вновь заказала две огромные пиццы с двойной порцией сыра и колбасы. Одну пиццу она кое-как осилила, запивая ее литром колы. Но вторая в нее просто не влезла. Каждый кусок казался куском камня, который застревал в горле.
Оля лежала на кресле, расстегнув джинсы, и смотрела в потолок осоловевшим от обжорства взглядом. Живот был надут как барабан, и каждый вздох давался с трудом.
»Надо больше тренировок," – напомнила Карина, глядя на Олю с лукавой улыбкой. – «У тебя слишком маленький желудок. Нужно его растянуть.»
Оля застонала. Но уговор, как водится, дороже денег.
Она продолжила есть калорийную пищу, понемногу входя во вкус. Иногда Оля и сама брала пончики по дороге на работу. От конфет она тоже перестала отказываться, находя в их сладости какое-то странное утешение. Она даже начала замечать, что ей нравится, как ее тело становится более мягким и округлым.
А однажды, смущаясь, она попросила меня одолжить ей брюки. В свои джинсы она уже не влезала, но все еще верила, что после окончания спора легко сбросит вес.
«Я просто… не хочу покупать вещи такого размера,» — пробормотала она, отводя взгляд.
На следующий день я принесла ей свои брюки. Они были на пару размеров больше, чем те, что Оля обычно носила, но когда она надела их, я заметила, как она с трудом застегнула пуговицу.
Со временем Оля расслабилась. Она начала есть огромными порциями, регулярно навещая кондитерские. Пирожные, торты, эклеры – все это стало ее новой страстью.
«Я только для спора!» — уверяла она коллег, уплетая огромный кусок пиццы. «Съем эти пиццы и верну фигуру, клянусь!»
Но было видно, что она начала получать от еды удовольствие. Она смаковала каждый кусочек, наслаждалась текстурой и вкусом. И, как и раньше со спортом, отдавалась любимому увлечению вся, без остатка, не зная и не чувствуя меры.
Каждый обед она заказывала гору еды и потом до вечера не могла разогнуться, постанывая от переедания. Пекарня напротив офиса стала ее вторым домом. Торты, пирожные, эклеры — все это исчезало в ней с невероятной скоростью.
В мои брюки она уже не влезала. Олины бедра еще оставались относительно стройными, а вот раздутый от обжорства живот напоминал беременную перед родами. Она твердила, что это временно, что она скоро возьмет себя в руки.
В следующий раз она осилила полторы пиццы. Пять последних ломтей лежали на тарелке и дразнили обоняние, но живот Оли был категорически полон. Она задыхалась и икала, но не могла впихнуть в себя ни крошки больше. Она откинулась на спинку стула, тяжело дыша, и посмотрела на остатки пиццы с каким-то странным, почти виноватым выражением.
Кажется, она даже не сильно расстроилась. На следующий день она снова заказала огромную порцию пасты, а потом зашла в кондитерскую за эклерами. И Оля больше не насмехалась над Кариной. Она даже начала замечать, что ей нравится ее компания. Карина оказалась доброй и отзывчивой, а ее пышные формы больше не казались Ольге чем-то отвратительным.
Оля ела все свободное время, изо всех сил набивая живот. У нее было два состояния: «очень объелась» и «объелась так, что вот-вот лопну». Она ходила с трудом, переваливаясь, поддерживая раздутый массивный живот. Ее движения стали медленными и неуклюжими, но она, казалось, не замечала этого. Она наслаждалась каждым кусочком пищи, каждым новым ощущением.
Ее одежда становилась все теснее, а отражение в зеркале – все более пугающим. Но Оля отмахивалась от этих мыслей. «Я же для спора! Я вернусь в форму!» — повторяла она, как мантру. И заказывала пиццу, торты, бургеры, все, что только приходило в голову. Ела, пока не становилось плохо, а потом снова ела.
Настал день, когда она решилась вернуться к спору и доесть две пиццы. На этот раз она не торопилась, смакуя каждый кусочек. Она ела медленно, сосредоточенно, чувствуя, как живот наполняется и растягивается.
Она сумела осилить их, и, доев, откинулась на спинку стула, массируя объемный живот. Тяжесть была невыносимой, дышать было трудно, но на лице Оли играла странная, почти блаженная улыбка. Она победила. Она доказала, что может съесть две пиццы. Но какой ценой?
Она посмотрела на свои руки, на свои округлившиеся бедра, на свой огромный живот. Она больше не была тростинкой. Она стала похожа на Карину, на ту, над которой так долго насмехалась.
«Ну что, теперь на пробежку?» — улыбаясь, спросила Карина, намекая на прежние привычки Оли.
«Ни за что,» — покачала головой Оля. — «Спасибо, что показала мне… настоящую жизнь. Я хочу посвятить себя удовольствиям, а не страдать на диетах и высчитывать граммы.»
Карина приподняла бровь, ожидая продолжения. «И что это значит?»
Оля выпрямилась, расправила плечи и гордо посмотрела на подругу. «То, что в следующий раз я одолею три пиццы,» — гордо заметила Оля, потирая набитый, как барабан, живот. Она чувствовала себя победительницей, королевой жизни, которая наконец-то нашла свой путь. Путь, усыпанный крошками пиццы и шоколадной стружкой.
Карина удивленно подняла брови. «Три пиццы? Оля, ты уверена?!»
«Меня достали постоянные диеты!» — парировала Оля. — «Я просто хочу наслаждаться жизнью. И еда – это часть этого наслаждения.» Она посмотрела на Карину с надеждой. «Ты же продолжишь помогать мне с тренировками?»
«Конечно, продолжу,» — ответила Карина, улыбаясь.
И весь офис облегченно вздохнул, понимая, что больше никто не будет критиковать наши фигуры. Да и сама Оля уже почти сравнялась с Кариной в обхвате талии. И, глядя на них, многие начали задумываться: а может, и правда, пора перестать мучить себя ограничениями и просто наслаждаться жизнью? Ведь, в конце концов, жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в удовольствии съесть еще один кусочек пиццы.