Новогодняя ночь
Новогодняя ночь
(Emma Is Full)
— Ох, как же я обожралась… столько слопала, сама бы не поверила. — Эмма ввалилась в спальню, уронила куртку на пол и обессиленно плюхнулась на кровать. Перевела дух и пожаловалась: — Вот всегда так под Новый Год, все ем и ем, а остановиться не могу!
— И это мы еще приволокли домой кучу «остатков», заметь, — отозвался Том со стороны кухни. — Слушай, все это не влезет в холодильник. Может, поможешь? Доешь пирог, а? Твой любимый, с черникой.
— Ты что, смеешься? Я и так чуть не лопнула?
Но Том уже появился в спальне.
— Да ладно тебе. Вот, мне один и тебе один. Давай, вкуснятина ведь, жаль, если пропадет. Уверен, в твой маленький животик еще немножко поместится.
— Маленький?! Это в каком месте он маленький? — Эмма задрала блузку, демонстрируя вздувшийся купол живота. — Да мне дышать уже нечем!
— О нет! — всплеснул руками Том, изображая предельное волнение. — Надо же что-то делать! — Наклонился и расстегнул ее брюки, отчего нижняя часть живота обрадованно выкатилась наружу. Глубокий красный отпечаток в области пупка четко указывал, где именно хозяйка носит пояс, который весь вечер отчаянно сражался с давлением напирающей плоти. — Ну вот, обжорочка моя маленькая, уже легче. Теперь пирог...
— Не называй меня так! Ты же знаешь, я… мммм!
Том искусным маневром впихнул ломтик пирога в ее раскрытый рот.
— Почему нет? Ты ведь именно такая. Круглая, упитанная и обжора.
Еще ломтик. И еще.
— Это ненадолго, поверь. Я на той неделе записалась в тренажерный зал.
— Ну конечно, записалась. Открой-ка ротик. — Еще ломтик. — И тебя там со всех сторон обмерили. Третья стадия ожирения, так, если не ошибаюсь? Звучит, конечно, страшно, но если на тебя посмотреть, так ничего страшного, а совсем даже наоборот, скушай-ка еще пирога.
Эмма послушно прожевала следующий кусочек.
— Знаю, на праздниках я немного отпустила поводья. Но с Нового Года все переменится, обещаю.
Том скормил Эмме остаток первого пирога.
— Что-то я сомневаюсь. На той неделе ты сколько там завесила, сто пятнадцать? А когда мы только познакомились, было девяносто пять. По-моему, двадцать кило так вот с потолка не падают.
После очередного кусочка пирога Эмма снова перевела дух.
— Да ладно тебе, когда девушка заводит себе постоянного парня, она всегда немного поправляется.
— Да, дорогая, просто не все девушки такие обжоры, как ты. Скушай еще кусочек, любимая.
— Дело не только во мне. Это ведь тебе нравятся пышки, и как тут усидишь на диете?
— Что ж, согласен, — улыбнулся Том, скармливая ей еще кусочек пирога. — Тут никак не усидишь на диете. Особенно если ты такая ненасытная обжора. — Еще один кусочек, и еще один.
— Ты думай, что говоришь! — кулачок Эммы ткнулся в его плечо. — Твое счастье, что я сейчас пошевелиться не могу, а то бы...
Остаток угрозы остался непроизнесенным, поскольку Том скормил ей еще кусок пирога.
— Не говори с полным ртом, — наставительно заметил он, — это невежливо. Хочешь последний ломтик, любимая?
— Как последний? А твой пирог где?
— Так ты съела оба. Ничего, я-то не очень хотел кушать. Всяко не так, как ты.
— Ах ты хитрюга!
— Крошка моя, я просто даю тебе то, что ты хочешь. А теперь подвинься, если можешь, а то мне бы тоже прилечь...
Эмма с усилием перекатилась на край кровати.
— Повернись лучше на бок, родная. Я тут читал, что это хорошая поза для занятий любовью с беременной женщиной — а в твоем случае, с барышней, которая никак не может остановиться, пока не слопает все, что есть в доме. Ты десерт уже получила, теперь моя очередь...