Нежданная встреча
Нежданная встреча
(Unerwartet)
Мои давние пристрастия к, назовем это вежливо, пышным дамам превратили меня в эксперта насчет истинного их потенциала. Выражусь так: есть разные варианты. Одна просто ест чуть больше, чем ей стоило бы. Другая по общей комплекции худая, но имеет некоторое количество пухлости, которую не может согнать. Третья жалуется, что терпеть не может спорт, и делает вид, что пышные телеса вполне ее устраивают. Многие барышни, как близко знакомые, так и случайно повстречавшиеся, в этом плане достаточно предсказуемы, и почти все, кому я предрекал в обозримом будущем располнеть, несколько лет спустя показывались на горизонте с заметным количством лишних килограммов.
Некоторые мои прогнозы, однако, не сбылись. Вот об одном таком я и хочу рассказать.
С Лизой мы познакомились еще в школьные года, в летнем лагере. Пышные черные кудряшки, квадратное лицо, голубые озера очей. Энергичная такая, пробивная пацанка, далеко не тот «традиционно женственный» типаж, который мне нравился, однако мы прекрасно поладили, наслаждаясь общением и легким флиртом. Дальше дело, впрочем, не пошло: она была на два года младше, я отбыл в колледж, так что мы быстро утратили связь. Может, я бы и смог подцепить ее поглубже, но был свято уверен, что физически она не в моем вкусе и наверняка и десять лет спустя будет стройной и спортивной. А раз так, лучше уж подыскать такую подружку, которая будет иметь правильные с моей точки зрения пропорции, иначе добром это не кончится. Так-то Лиза была милой и хорошей девчонкой, просто ну не мое оно.
И вот пару лет спустя я, вернувшись домой на летние каниуклы, отправился на озеро с одной пышной барышней (сразу скажу, ничего серьезного из того нашего общения не вышло). Мы искали свободный кусочек пляжа, и тут я снова увидел знакомые кудряшки: Лиза на подстилке, рядом с ней парень, оба загорают. Что меня удивило, так этом что она заметно поправилась, грудки в бикини остались такими же небольшими и аккуратными, а вот в поясе и бедрах поднабрала немало сальца, и лицо несколько оплыло. Я удивился не столько встрече, сколько этому обстоятельству, но — и я со спутницей, и она не одна, так что скользнул взглядом, отложил в памяти, и только, даже не подошел поздороваться… Подобные изменения фигуры не редкость у женщин после рождения ребенка, однако Лиза ухитрилась таковыми обзавестись уже в свои, сколько ей там, семнадцать? Так что я вспоминал о ней и пару недель спустя, гадая, как же так вышло.
Но — жизнь сложилась так, как сложилась, пересечься с ней тогда я снова не сумел. А через дальних знакомых вскоре узнал, что она поступила на курсы медсестер и выходит замуж.
Иногда жизнь подкидывает сюрпризы. Не всегда приятные, но тут уж как повезет. Так вот: через несколько лет мы с женой (да, я уже был женат) вложились в участок в пригороде и построили домик. Мы оба были врачами, имели частную практику и давно хотели выбраться из города, чтобы дети росли на природе — и вот наконец сумели все это сорганизовать.
И вот мы еще в процессе переезда — я в домике, жена в городе, — и я сидел на веранде, наслаждаясь ясным закатом, и заметил, как соседка копается на грядках. Лицо скрыто в зелени, но вот эти черные кудряшки… ну не может же это быть Лиза? Я подошел к ограде и ляпнул первое, что пришло на ум:
— Хорошая погодка сегодня, не правда ли? Прошу прощения, что раньше не представился, я Клеменс, мы только что въехали в этот вот дом.
Кудрявая головка вынырнула из помидорных зарослей — и, о небеса, это действительно оказалась Лиза! Ошибки быть не могло, хотя лицо ее снова изменилось, обзаведясь пухлыми щеками и зачатком второго подбородка. Грудь также подросла, но в сравнении с тем, что ниже, это было ничто; взгляд мой так и примагнитился к обильному животу, плотно обтянутому слишком тесной маечкой. Ниже смыкались мощные, массивные бедра, а лицо у Лизы имело помидорный оттенок — то ли от работы в полусогнутом виде, то ли от смущения.
— О, Клеменс, привет! Помнишь меня! — и неувренно добавила: — Ты-то почти не изменился за эти годы, не то что я...
Да уж, от уверенной пацанки и следа не осталось. Конечно, я заверил Лизу, что отлично ее помню, и мы поболтали о том о сем, она в двух словах коснулась своей работы, и что у нее есть маленькая дочка, одно-другое-третье. Лицо ее во время этой беседы словно светилось, и как будто и не было всех этих лет, а мы расстались лишь неделю назад...
В последующие недели мы еще не раз встречались вот так вот «в огороде», иногда она сидела у нас на террасе за чашечкой чая, иногда я у нее. Я, разумеется, всегда предлагал ей к чаю мороженого или пирожное, и она всегда охотно соглашалась, в первый раз прокомментировав это «а, мне уже все равно».
И вот как-то летомм муж Лизы отбыл в командировку, а ночью грянула буря и на ее участке рухнуло старое дерево. Я предложил помочь: такую работу женщине и вообще делать не стоит, особенно на жаре, особенно в такой кондиции. Ну и пошло-поехало: я пилил, таскал, рубил, естественно, сбросив рубаху. Когда Лиза предложила мне освежиться стаканчиком холодненького, я не удивился. Удивился я, когда уже в доме она сцапала меня за задний фасад. Я развернулся; она покраснела до багрового состояния, но взгляда не опускала. Глаза в глаза, и вот я уже впился в ее губы, податливые и раскрытые, одной рукой в ответ ухватил за тучную ягодицу, а второй за не менее тучное бедро, и словно фиолетовая молния пронзила нас обоих, я содрал с нее эту слишком тесную маечку, она стащила с меня шорты — больше на мне ничего не было, — и на миг замерла передо мной, голая, тяжело дыша, тяжелый живот ее колыхался, свисая на бедра. Взгляд ее полыхал, у меня во рту пересохло.
— Какая же ты красивая, — выдохнул я.
Брови Лизы поползли вверх.
— Повернись, — сказал я.
Она нерешительно отвела взгляд и развернулась кормой — обширной, покрытой целлюлитом. Я ласково обнял ее, проведя ладонями по тяжелому животу; она вздрогнула, а я принялся ласкать ее всю — нежные грудки, тучную шею, бедра, лоно, и снова бока и живот, а Лиза счастливо мурлыкала.
— Господи, муж меня уже сколько лет так не ласкал!..
Я приложил палец к ее губам. Не надо. Не хочу больше сейчас думать ни о чем, кроме как о Лизе и ее мягких телесах.
Любовью мы занялись прямо на полу, до кровати не дошли.
Плотину прорвало, и теперь мы часто оказывались в одной кровати, а еще чаще — за столом, где я ее кормил. Лиза сперва не могла поверить, как я могу полагать привлекательными ее тяжелый живот и бесформенную корму, но приняла этот удобный для себя расклад. Все равно теперь она была классической толстухой и постоянно что-то жевала: чипсы, шоколад, бутерброд… И конечно же, продолжала набирать вес. Особенно зимой, ее как раз повысили до старшей медсестры, так что Лиза теперь меньше бегала и больше занималась бумажками. Я, конечно, не мог плотно контролировать, что она там ест, но как минимум подкидывал ей всякую снедь и несколько раз водил в кафешку.
А к следующему лету, видя, как Лиза выбирается в сад в прошлогоднем сарафане, я с трудом верил собственным глазам: это ж надо за один сезон так разожраться! Понятно, что она и до того худенькой не была, но все же. Я еще уболтал ее надеть ту, прошлогоднюю маечку; она пожала плечами «извращенец», но в итоге послушалась, и у меня речь отнялась. Маечка теперь и до пупка не доходила, из-под подола торчала складка сала в руку толщиной.
А в памяти моей вновь всплыла та, спортивная девчонка из лагеря. Мысленно я поставил рядом нынешнюю Лизу, разбухшую от многих лет чревоугодия, вспотевшую от жары, с пухлыми щеками, двойным подбородком и массивным круглым пузом. Да уж, кто бы мог подумать...