Не слишком задумываясь

Не слишком задумываясь
(Oblivious)

Толстеет Эрин довольно-таки необычно: ни складок, ни «мешков сала». Все равномерно и гладко. Трудно даже описать, но изрядный избыточный вес сделал ее похожей скорее не на толстуху в обычном понимании, а на плюшевую игрушку. И это при том, что с ее скромным росточком прочие габариты у девушки скромностью не отличаются.
В ширину она — в стоячем положении — чуть больше шестидесяти сантиметров, причем бедра и торс примерно одинаковы. Гладкое и округлое пузо выпирает вперед сантиметров на десять дальше, чем большие шарообразные груди, и при этом почти не свисает. Если измерить Эрин «в толщину», получится почти пятьдесят сантиметров по торсу и около все тех же шестидесяти в районе пупка. Очень толстые руки, предплечья как окорока, пухлые запястья с перетяжками и столь же пухлые пальцы, похожие на сосиски. Круглое и полное лицо, толстые щеки, два подбородка, широченная жемчужная улыбка и мультяшно огромные глаза обворожительного небесного колера. Массивные объемистые ноги, бледные и гладкие, как и вся Эрин, разве что на ягодицах и задней части бедер уже не первый год обитает щедрая россыпь целлюлита.
Если описать ее фигуру одним словом, словом этим будет, пожалуй, «обширная». И касается это не только бедер, как у большинства удостоенных подобного эпитета барышень, а всей фигуры в целом. Такая вот необычная конституция. Даже когда лишний вес у Эрин измерялся не пудами, а всего лишь граммами — а такое было, хотя и давно, — она выглядела плотной, каждая часть тела в отдельности и вся ее фигура в целом казалась чуточку толще нужного.
Но это было давно. А сейчас сия необычная конституция, помноженная на крайнюю степень ожирения, наградила Эрин пропорциями того самого плюшевого мишки из «Звездных войн».
При передвижении Эрин отчетливо и безнадежно переваливается с боку на бок, с каждым тяжелым шагом тучные бедра медленно трутся друг о друга, сражаясь за жизненное пространство. Дышит она главным образом ртом, тяжело и довольно громко, отчего голос в свою очередь стал более гнусавым. От каждого движения многочисленные жиры ее раскачиваются и колышутся, а когда хозяйка принимает сидячее положение, они подушкой раздаются во все стороны, отчего Эрин становится еще шире. В двери из-за чрезвычайно обширной фигуры ей приходится теперь проникать боком.
Несмотря на категорически избыточный вес, юная толстушка, однако, по-прежнему одевается «в облипку» — маечки-футболочки, лосины и спортивные шорты. Вследствие этого выше пояса нередко оголяется внушительный слой бледной плоти. С каждым шагом маечка подпрыгивает еще выше; порой Эрин приходится останавливаться посреди дороги, пытаясь хотя бы номинально прикрыть краем футболки монументальное пузо и прочие достоинства фигуры. Надолго этих отчаянных мер не хватает.
Ягодицы у Эрин имеют почти квадратную форму, их очертания отчетливо видны сквозь облегающие штанишки. Сколько пар белья и штанов треснуло, пытаясь вместить это изобилие — она и сама не помнит. Впрочем, в ширину бедра ее не намного превосходят торс, очень уж объемистый вырос.
А уж сколько стульев и кушеток сломано, когда Эрин присаживалась на них, переоценив прочность сидения или недооценив собственный вес...
Спорт? Тренажеры? Слова эти Эрин знает, числит по ведомству нецензурной лексики, и связанной с ними деятельности избегает елико возможно, прогулка по парку для нее сродни марафону, а для преодоления столь сложного препятствия, как лестничный пролет, приходится собрать в кулак все резервы организма.
А вот еда, съестное, питание… Это ее страсть. И даже более того. Нет, она не то чтобы обожает готовить, или наслаждается тонкими оттенками вкусов и рецептами экзотической кулинарии. Нет, Эрин страстно обожает эту кулинарию поглощать.
Так тоже было не всегда. В «стройные» подростковые годы она просто ела что хотела и сколько хотела, не слишком задумываясь о вопросах лишнего веса. Но когда этот вес закономерно вырос килограммов до девяноста, у Эрин образовался настоящий пунктик относительно еды — теперь она и пяти минут не могла выдержать с пустым желудком. Отчего, разумеется, стала толстеть куда активнее, ибо с утра до вечера только и делала, что жевала. А поскольку готовить ей было попросту лень, выбор сводился к тому, предпочесть ли в данную минуту «МакДональдс» или какое-либо иное заведение «быстрого питания».
В «стройные» годы она втайне мечтала спрятаться где-нибудь в уголке с мешком еды и лопать, лопать и лопать, набивая желудок до отказа. Фантазия, которая доводила Эрин до той самой вершины, которую обожают поминать героини дамских романов… Где-то в области ста тридцати кило фантазии эти сами собою исчезли. Просто потому, что Эрин наедалась до отвала и сверх того, не слишком об этом задумываясь. Ведь еда всегда рядом — во рту, в руках или хотя бы в сумке. Собственно, потому-то она и продолжает толстеть, пусть уже медленнее, чем раньше — даже ее аппетит не беспределен, и вес потихоньку приближается к точке стабилизации.
Одежда «в облипку», ни капли стеснения, вполне уверенная в себе — со стороны может показаться, что Эрин и не задумывается о последствиях своего безудержного чревоугодия. Это не совсем так. Она знает, что она толстая. В принципе. И частично с этим согласна. А частично, и эта часть несколько обширнее, полагает, что вовсе она не толстая, это просто небольшой жирок, накопленный за зиму, а летом она все сбросит; что это просто одежда села после стирки; что у нее просто пышные женственные формы, вот и все. Но есть и третья, самая большая часть Эрин, и эта часть вопрос «лишнего веса» игнорирует как класс. Лопать сколько влезет, никаких упражнений, никаких диет — вот чего желает эта часть. А как побочный эффект, не чувствует она ни малейшего смущения, не испытывает расстройства и сомнений насчет своих габаритов, не задается вопросами, почему это в двери ей теперь приходится протискиваться боком, закупать одежду лишь в особых магазинах и постоянно одергивать футболку, прикрывая вываливающееся наружу пузо. Пожалуй, «не задумывась» — и есть основа поведения Эрин в отношении собственного вопиющего ожирения. Просто она даже не думает о том, что она толстая.
Ошеломительно обширная, радикально расплывшаяся, разбухшая как шар — Эрин словно существует в разных плоскостях с собственным избыточным весом. Она не замечает, что тело у нее фантастически мягкое, словно обложенное подушками жира. Окружающие, разумеется, не таковы — неважно, восхищаются они такими формами или с отвращением отворачиваются от них, не замечать Эрин им не по силам. Причем даже если каким-то чудом забыть о пяти пудах лишнего веса, по полному отсутствию загара (что ей странным образом к лицу), безнадежно калорийной «диете» и отношению к спортивной активности очевидно, что Эрин представляет собой чистейшую и беспримесную лежебоку. Обломов женского полу, именно так. Но поскольку откровенная обжора уверенным колобком перекатывается от одной забегаловки до другой, носит шмотки в облипку и не испытыввает ни тени сомнений насчет собственного вида и поведения — вполне очевидно, что сравнения с какими-то там обломовыми ее нисколько не заботят.
Да, она лежебока и обжора. Толстая, ленивая, ненасытная, никого и ничего не стесняющаяся. Вдвое шире и втрое толще среднестатистической девицы ее скромных лет, и аппетит свидетельство тому.
И что же?
А ей все равно, ибо Эрин счастлива.
Она толстеет, и она счастлива.