Начало тайных отношений

Начало тайных отношений
(Secret Couple)

Путешествие по третьестепенным дорогам поздней осенью — это всегда меня успокаивает. С деревьев еще не вся листва облетела, зимний морозец только-только начинает прихватывать, а ни машин, ни людей на этих маршрутах особо нет.
Вот так в середине ноября я и еду в Скалистые горы — там отец и дядя когда-то построили «охотничий домик», а попросту крепкую бревенчатую хижину, особой роскоши нет, но минимум необходимого наличествует, а мне многого и не нужно. Отдохнуть от всех и вся с недельку, побродить по горам с ружьишком, порыбачить; привести нервы и мысли в порядок, в общем. Несколько часов по извилистым поворотам и склонам, и вот я на месте.
Удивляет другое: под навесом, который у нас вместо гаража, стоит знакомый синенький сестрицын «форд-эскейп» — слона упаковать можно, если на кусочки порезать, то ли дело мой скромный «джимник». Паркуюсь, вылезаю, вхожу. Пахнет свежесваренными сосисками.
— Кейли, это ты? — зову с порога. Из кухонного закутка выдвигается Кейли, вперевалку направляясь ко мне.
Сестрица у меня — барышня крупногабаритная, ростом-то чуть повыше среднего, метр семьдесят от силы, но вот сколько она весит, не знает никто, за двести так точно, в основном это филейная часть, бедра и громадное пузо. Меня сжимают в теплых и мягких объятиях.
— Коллум! Я узнала, что ты намылился недельку посидеть в горах, и решила составить тебе компанию!
Объятие длится дольше, чем обычно, но я не возражаю и с улыбкой похлопываю ее по плечам, пока руки сами собой не соскользнули на тучные бока. Кейли мне, конечно, сестра, но там сложная история. Мама погибла в автокатастрофе, когда мне и двух лет не было — у грузовика отказали тормоза и он влетел в толпу на остановке, — и там же погиб некий парень, оставив свою девушку на втором месяце. Они с отцом тогда познакомились, решили «утешить друг друга», в итоге Кейли родилась в браке и по документам числится мне сестрой, биологически таковой не являясь (а вот Клифф и малышка Кара — эти уже полноценные единокровные брат и сестра для меня и единоутробные для Кейли). Настоящую свою мать я не помню, что и понятно, а она своего биологического отца и не знала никогда. Ни для нее, ни для меня — это не секрет, и вот в такие вот моменты у нее бывает очень смущенный вид, хотя двадцать лет друг дружку знаем. Умилительная мордаха, факт.
— Я, конечно, сбежал сюда отдохнуть от людей, — улыбаюсь я, — но с твоей компанией смириться готов. Если ты не против, что я буду выбираться на охоту и на рыбалку, ты-то не фанат, я знаю.
— Совсем не фанат, но пожарить мясо или рыбу, так и быть, помогу, — фыркает она, разворачиваясь обратно в кухонный уголок.
Взгляд мой сам собой фиксируется на ее громадных ягодицах, обтянутых тесной джинсой. Вот это, я понимаю, бедра!
Да, я люблю женщин не просто пышных, а обильных пропорций. Что да, то да. В подростковые еще времена меня поймали на горячем, когда я смотрел на отцовском компе пышную порнушку… но, черт возьми, Кейли все-таки моя сестра! Быстро отворачиваюсь и начинаю таскать вещи из машины, благо там всего-то рюкзак с запасными шмотками и футляр с «винчестером». Раскидываю все по местам, когда заканчиваю — Кейли уже сидит за столом, на блюде свежесваренные сосиски и рис.
— На мою долю останется? А то я еще не обедал.
Поднимает взгляд — большие и зеленые очи совершенно анимешных пропорций, — и с улыбкой отвечает:
— Бери сколько хочешь, Кол, я конечно барышня немаленькая и покушать люблю, но тут и тебе хватит, я много сварила.
Накладываю себе на тарелку, добываю из ледника несколько бутылок пива, мне и ей, и мы принимаемся болтать о том, о сем. С Кейли не проблема обсуждать любые темы, по крайней мере — мне. Но вот когда она вспоминает тот случай с порнушкой на компе — это и правда застает меня врасплох.
— В нашей семье, кажется, только у трех персон габариты сильно побольше обычных. Это ж бабушка Лил тебя так вдохновила, когда ты начал шастать по сети в поисках фоток с толстушками?
Фыркаю.
— Нет, Кей, уж точно не бабушка Лил. Прости, но вот именно с тобой мне эту тему обсуждать неуютно, сама знаешь.
Она улыбается и преувеличенно игриво интересуется:
— Это потому, что я выгляжу как девушка твоей мечты — бедра шириной во всю дверь, задница в две подушки и пузо как та бочка? — и выразительно приподнимает черный свитер под самую грудь, обнажив упомянутое пузо, бледное и жирное, и принимается демонстративно жмакать его. Меня бросает в жар, господи-боже, она же моя сестра, которую я с пеленок знаю!
— Кей, что ты творишь?
Она неспешно возвращает свитер на место, полные губы несколько раз дергаются, она словно хочет мне что-то сказать, но не может. Потом решается:
— Коллум, я должна кое в чем тебе признаться. Мы всегда были близки — и в детстве, и когда подросли. Ты знаешь, толстой я была всегда, генетика такая. Меня и в школе за это пытались гнобить, хоть ты и защищал. И вот когда отец тогда отчитывал тебя, мол, комп — для дела, а не для порнушки, и потом спросил, почему тебя вдруг вштырило от пышек… в общем, я подслушала. И была дико счастлива, узнав, что ты любишь толстушек. И когда ты вырос и стал с такими вот встречаться, я вовсю завидовала. Потому что хотела тебя. — Со вздохом поднимается на ноги. — Ну вот. Призналась. Наверное, алкоголь виноват. Пойду-ка я спать...
А я завороженно смотрю на ее раскачивающиеся бедра, на колышущиеся ягодицы. Поверить не могу: моя сестренка только что реально призналась, что любит меня — и не в смысле как брата. Воспитание говорит «нельзя, вы и так семья», разум напоминает, что только по документам, а плоть реально восстает.
Может, у меня тоже алкоголь виноват, хотя сколько того алкоголя — менее полутора литров домашнего пива на двоих, — но пока Кейли вперевалку движется к спальному уголку, я вскакиваю, в два шага нагоняю ее, стискиваю сзади за бока и целую в шею. Она накрывает мои ладони своими и побуждает, мол, давай, тискай меня, везде где можешь...
Потом разворачивается, улыбка до ушей.
— Знаешь, во мне уже почти двести пятьдесят кило. Я все эти годы толстела для тебя и только для тебя. Я хотела быть девушкой твоей мечты. Ты всегда защищал меня в школе от обидчиков как мог, ты утешал меня, когда мой первый парень ходил от меня налево к тощей девице. Я всегда любила тебя больше, чем брата… но мы оба знаем, что это только документы.
Тело мое уже кричит: да к черту те документы, раз все вот так оборачивается! Я ведь тоже всегда любил Кейли, просто… ну да, вот теперь — и в самом деле все проще не бывает. Раздеваться принимаемся еще на ходу. Она стягивает через голову свитер, обнажая громадное пузо; расстегивает лифчик — ее бюст, относительно скромного третьего размера, уютно размещается на поддерживающей полке пуза, соски набухли и затвердели; расстегивает штаны — странно, что сумела вообще втиснуться в такие, джинса ж в облипку; нарочно поворачивается ко мне задом, черные трусики едва вмещают эти громадные жирные ягодицы, мучительно медленно принимается избавляться от них… Я-то уже голый и в полной боеготовности.
Потом она разворачивается ко мне уже лицом, мы целуемся и она выдыхает, глаза шалые:
— Я всегда была твоей, Кол, твоя сестра толстела только для тебя. И никакая другая женщина никогда не полюбит тебя больше. Сегодня и навеки — мы всегда будем едины.
И нет, я думаю не о документах, мол, как так можно, с собственной сестрой, направляемое жаром плоти сознание требует: это твоя женщина, бери ее и корми ее.
Мы сливаемся в поцелуе, жадно исследуя друг дружку на ощупь, с «миссионерской» позой, как и следовало ожидать, ничего не выходит, пузо к Кейли уж слишком большое, но сзади — все великолепно, я тараню ее жиры раз за разом, звериные стоны, рык наслаждения, хижина трясется… Сколько это продолжается, сам не знаю, а просыпаюсь уже поздно утром. Кейли, с довольной и сытой улыбкой, лежит на подушках и просматривает что-то в телефонею
— Утро доброе, — поглаживаю ее по пухлому плечу.
— Еще какое доброе, — сообщает она, — на пол-штата штормовое предупреждение, будет буран и нас тут завалит снегами. Не факт, что за неделю дороги успеют расчистить.
Мысленно пробегаюсь по запасам в кладовой. Соли-специй-масла хватит, пятикилограммовый пакет риса и пара кило макарон есть, кое-какие консервы в наличии. Воды — полный ручей, газ в баллоне может закончиться, тогда перейдем на дрова, тоже не страшно. Один я и месяц протяну легко, а вот Кейли с ее аппетитом...
— Ты запасы провизии с собой брала?
— Полный багажник, я и на тебя закупалась, на неделю — с запасом, — кивает она. — И ты мне обещал добыть мамонта.
— Мамонта не гарантирую, а косули и дикие козы тут водились. И уж форель в озере точно не перевелась, — улыбаюсь я. — Так что голодать не понадобится.
… Дороги, действительно, объявляют проезжими лишь на пятнадцатый день. Олешек плюс рыба позволяют не беспокоиться о запасах провизии, так что Кейли к вящему моему удовольствию не просто не голодает, а очень активно кушает. Правда, объедаться «по самое не могу» пробует только однажды. Дело не в запасах, и обоим нам такое развлечение очень-очень нравится, просто заниматься любовью на переполненный желудок ей никак, а этого хочется опять же нам обоим — больше. Ничего, вернемся к цивилизации, будет ей и шведский стол, и все, что пожелает.
А пока считаем, что у нас тут нечто вроде очень-очень тайного медового месяца. Все-таки внешнему миру знать о наших отношениях… не стоит, не поймут. Слишком там склонны верить именно документам.