На пляже
На пляже
(Am Strand)
Греция, острова, пляж. Лето, жара. Катарина уже больше часа лежит на солнцепеке, словно надеется вытопить жир. Я сижу рядом под зонтиком, лениво глядя на белый песок и ее кожу, сияющую от крема и пота. Не понимаю, как она может выдерживать такую жару. Особенно с учетом ее жиров — за два года, что мы вместе, Катарина более чем изрядно поправилась. Неужто слой сала служит ей защитой не только от холода, но и от жары?
Впрочем, она всегда любила валяться на солнышке, загорая дочерна...
Когда мы только познакомились, она весила всего-то семьдесят два кило, при ее росте метр шестьдесят четыре получились вполне завлекательные округлости. Ну да, чуть больше нормы, хотя по сравнению с сегодняшним днем — практически ничто.
— Кремом намажешь? — вырывает меня из воспоминаний голос Катарины. Она лежит на спине, чуть приподнявшись и улыбаясь мне, а потом неуклюже переворачивается на живот, подставляя моей заботе широкую спину.
Выдавливаю из флакончика в ладони полупрозрачную жидкость и принимаюсь размазывать крем между лопаток моей любимой. Никогда еще не видел женщину со столь мягкой и безупречной кожей. А под кожей — тот самый мягкий жирок, что покрывает теперь все ее тело. Под давлением моих ладоней этот жирок подается и старается откатиться чуть в сторону. Невероятно приятное ощущение.
Ладони мои опускаются в район талии. Тут тело Катарины становится куда как мягче и пышнее. Еще бы, лишние килограммы за эти два года скапливались в одних местах ее тела куда активнее, чем в других, и там, где была талия — в особенности. Ее круглым откормленным ягодицам и то досталось меньше. Они-то мягкими и сочными были всегда, если вот так вот похлопать, они так завораживающе колышутся… Новая порция крема, забираюсь под тесемки бикини и принимаюсь втирать густую жидкость в мягкое уступчивое тело.
Вновь погружаюсь в воспоминания: как я впервые оценил, насколько у нее объемистые окорока. Я тогда пригласил Катарину на ужин в ресторан — лучший в округе, — и она решила, что по такому поводу одеться нужно поприличнее, потому достала из шкафа темный брючный костюм. Прежде я ее никогда не видел в брюках, и первым, что мне бросилось в глаза, когда я заехал за ней, были как раз обтянутые брючной тканью роскошные ягодицы. Сочные, круглые, упитанные, они казались куда пышнее и мягче, чем в привычных джинсах или юбке. И пока мы ехали в ресторан, Катарина критически ощупывала собственные бедра и животик, он уже стал заметен, когда она сидела, и в итоге сказала:
— Надо мне получше следить за фигурой, так дальше невозможно!
… такой стройной, как в тот вечер, она никогда более не была.
Пока вздохи Катарины не стали совсем уже неприличными, перехожу от ягодиц к мягким бедрам. Тут она тоже хорошо так поправилась, на внутренней стороне бедер плоть нежная-нежная, словно у младенца. Активно намазываю Катарину кремом, мягкие жиры скользят промеж моих пальцев совершенно без сопротивления, моя любимая тихо мурлычет от наслаждения, и я, кажется, тоже.
Думаю, Катарина не хотела стать такой круглой и объемистой, как сейчас. Она и нынче временами говорит, что хочет похудеть. Она так говорила и когда мы с ней только познакомились, когда в ней было всего семьдесят два кило. Но я очень быстро обнаружил ее маленькую большую слабость: Катарина обожала покушать. И только благодаря помешанной на диетах матери и стайке подруг, постоянно обитающих в спортзале, хоть как-то держалась в рамках, сказала она мне тогда. При том, что считала себя очень толстой, ей-де нужно срочно сбросить килограммов этак двадцать.
Разумеется, меня такая перспектива не радовала.
Хороший аппетит Катарины дополнялся желанием вести уютный образ жизни. «Никакого спорта» — было ее неофициальным, но строго исполняемым девизом. Забавно, но именно эта страсть к уюту была одной из причин, почему она оставалась столь относительно стройной: Катарине часто было банально лениво съездить в магазин и закупиться едой. Поэтому холодильник у нее постоянно пустовал, и по вечерам она практически ничего не ела, поскольку банально нечего было. Это я приохотил ее к регулярным ужинам.
Спина Катарины уже получила должное количество крема, и она, еще ленивее и расслабленнее, чем прежде, снова перекатывается на спину. Взгляд мой сам собой приковывают ее тяжелые голые груди и громадное раскормленное пузо. Выливаю пол-флакона промеж грудей Катарины и принимаюсь осторожно втирать крем круговыми движениями.
— Мммм, ты прекрасно справляешься… — с закрытыми глазами мурлычет она.
С постоянных ужинов все и началось, вспоминаю я. Ей повезло, что первые лишние килограммы остались в области бюста, и Катарина радовалась, что груди стали круглее и пышнее, она обожала демонстрировать сие роскошное декольте. Нет, она понимала, что фактически перешла с двухразового питания на трехразовое, но слишком любила покушать, чтобы отказываться от кулинарного искушения. Я-то занимался спортом и мне нужно было немало калорий, чтобы восполнить их потерю, а Катарина просто ела вместе со мной, и при этом вела сидяче-лежачий образ жизни. Что от такого происходит с весом, было понятно и мне, и ей. Но она сделала вид, что хочет пожить в свое удовольствие несколько месяцев, а потом — прикрыть лавочку, если сочтет, что слишком округлилась. Так что первые несколько кило ее ничуть не обеспокоили, а уж меня и подавно. Затем начала хмуриться на свой чем дальше, тем сильнее выпирающий животик и растущую в обхвате талию, каковые изменения меня только вдохновляли. Но вот «прикрыть лавочку» так и не собралась, да и как могло быть иначе? Слишком большим искушением для Катарины стала еда, пирожные-мороженое и прочие десерты были слишком уж вкусными, как она могла отказаться от них?..
Мои руки тем временем переходят с грудей Катарины на ее мягкое объемистое пузо. Точно помню, когда она впервые почувствовала, что теперь это уже пузо, а не просто маленький милый животик. Роскошное, округлое, с каждым днем оно становилось все тяжелее и тяжелее, нависая над всеми ее трусиками, джинсами, поясами и юбками, и то же самое с теми сочными складками сала, которые росли вместе с ее пузом на боках в области талии, вернее, того места, где она когда-то была. Если «талией» именовать область торса с наименьшим обхватом, у Катарины сие место теперь располагалось прямо под грудью, чуть пониже моя любимая обретала шарообразные пропорции, и далее от бедер и ниже окружность тела планомерно сужалась.
Как-то — вес Катарины уже перевалил за девяносто, — она призналась, что ей непонятно почему нравится, когда я ласково поглаживаю ее пузо.
— Мне раньше было неудобно, когда кто-то, случайно или намеренно, дотрагивался до этих моих проблемных мест, — сказала она, — но теперь, когда ты меня там вот обнимаешь, мне становится так хорошо...
Что ж, имея индульгенцию, я теперь именно так я и делал при любой возможности.
Тружусь над раскормленным пузом Катарины, и тут она ненавязчиво так интересуется, нет ли чего-нибудь вкусненького в сумке-холодильнике, которую я приволок на пляж и оставил в тени под зонтиком. Классика: в гостинице она жалуется, что это я ее раскормил и она теперь такая жирная, а пять минут спустя уже заглядывает в холодильник в поисках припасенных мною вкусняшек. И вот сейчас снова хочет пошарить в сумке, только вставать лень, поэтому и спрашивает...
Разумеется, познакомившись с Катариной поплотнее, я понял, что она просто не может сказать «нет». Особенно чему-нибудь сладенькому или вообще вкусному, неважно, насколько оно калорийное. И сообразил, что единственная серьезная причина, почему ее вес держался в хоть каких-то рамках — это ее окружение. Стоило ей хоть чуть-чуть округлиться, ее немедленно сажали на диету.
Разумеется, когда она стала жить со мной, все тут же изменилось. Я ей поначалу ничего не говорил насчет идеальных, по моему мнению, женских форм, воплощенных Рубенсом со товарищи, но Катарина быстро поняла, что если она поправится, меня это ни разу не отпугнет, и я не уставал всем телом своим показывать ей, насколько меня привлекают как раз ее жиры. Но у нее ушло несколько месяцев, чтобы принять и поверить: да, именно ее роскошные и пышные формы мне нравятся. Прежние дружки Катарины закатывали ей скандал, обнаружив новую складочку там, где ее раньше не было, или узнав, что на весах получилось на сто грамм больше, чем неделю назад. Однако теперь она видела, что я нахожу ее не менее привлекательной, если она чуть-чуть поправится — напротив, меня это лишь вдохновляет. Она долго не могла этому поверить, в ее мире просто не могло быть мужчины, которому нравятся жирные женщины!
Однако чем лучше мы понимали друг друга, тем больше Катарина верила, что я не обманываю ее и мне это действительно нравится; в конце концов она отбросила прежние опасения и принялась есть сколько душа желала… и разумеется, толстеть еще активнее.
Процесс намазывания Катарины кремом завершился, и пока она снова лежит на солнце, я раскладываю мини-пикник. Салат, белый хлеб, маслины, овечий сыр, пара бутылок воды, сладкое. И когда все готово, Катарина не без труда переходит в сидячее положение; ей приходится раздвинуть ноги пошире, чтобы между ними влезло ее массивное пузо. Тяжелым шаром бугрится оно перед ней, а на нем, как на полке, возлежат ее большие груди. Когда она стоит, все это хозяйство, конечно, свисает, но сейчас раскормленное пузо служит для ее бюста лучшей опорой, чем всякие там бюстгальтеры, так что сиськи кажутся тугими и пышными. В глазах у Катарины загорается красноречивый огонек, как лампочка индикатора: аппетит включился. Трапеза начинается...
Не могу не вспоминать былые дни: как медленно, очень медленно моя любимая начинала набирать вес. Вот они, первые восемь кило после того, как она начала регулярно ужинать. В то время она еще пыталась контролировать себя, но получалось не ахти — и не могу не признать, что я тоже вставлял палки в колеса. Очень уж весело было наблюдать, как она ест. Мне нравилось уговаривать ее «попробуй еще десерт» — и Катарине процесс таких уговоров нравился не меньше. А еще, но об этом молчок, это просто умилительно, когда она говорит, мол, мне надо на диету, срочно пора худеть… и тут же тянет в рот очередную вкусняшку.
И больше всего я обожал наблюдать, как растет ее живот. Сперва там была просто небольшая выпуклость, на которую я положил взгляд еще при первой встрече, затем вокруг талии потихоньку вырос этакий спасательный круг из сала, чуть нависающий над трусиками, и наконец появилось шарообразное чудо нынешних пропорций, сливающееся со складками на боках и неустанно растущее в обхвате. Собственно, именно туда, в пузо и в бедра, и продолжают откладываться ее новые килограммы. Шаг за шагом Катарина толстела все больше и больше, и было просто божественно исследовать все ее выпуклости и наслаждаться ими, когда мы занимались любовью. Отприродная лень даже в такие моменты мешала Катарине занимать активную позицию, поза наездницы ей тоже не слишком нравилась. Ее любимый вариант — миссионерская классика, чтобы она лежала на спине, раздвинув ноги, а все телодвижения оставались на мою долю. Не то чтобы я против.
А пока Катарина расправляется с нашим мини-пикником. Опустошает одну салатницу за другой, заедая большими кусками багета. Я заранее взял себе кусочек хлеба и немного сыра с маслинами, а ей напоминаю, что в салате у нас много-много оливкового масла. Смотреть, с каким рвением Катарина предается чревоугодию, лично мне никогда не надоедает. Она напрочь забыла, где она и что она, просто заглатывает все, что перед нею, и даже когда я подаю ей очередную наполненную тарелку, не поднимает на меня взгляда.
Нетрудно вспомнить, как она дошла до жизни такой. Когда Катарина начала больше есть, я понятия не имел, как быстро ее вес перейдет в категорию трехзначных. Сорок шестой размер остался позади практически сразу после нашего знакомства, она перешла в сорок восьмой. Потом медленно переросла и его, вынужденная носить пятидесятый. Точно помню эту разочарованную мордочку, когда Катарина впервые это поняла: мать еще в детстве вбила ей в голову, что пятидесятый размер и выше — это уже только для толстух, которые на все махнули рукой. Тем не менее, она по-прежнему полагала, что это не конец света, и если только сядет на диету, все еще можно исправить. Что в общем-то правда, однако конкретно Катарина с диетами была обречена на провал, слишком уж любила покушать, и желательно побольше да поплотнее. А когда и пятидесятый размер стал слишком мал, она словно пересекла магическую черту: если до того она хоть иногда задумывалась, наелась она или скушать еще кусочек, теперь Катарина отбросила все сомнения и принялась объедаться без всякого стеснения. Она все так же продолжала жаловаться, ой, я такая толстая, ой, я ни во что не влажу — но теперь словно смеялась над собой и всем светом. Если ее раскормленное пузо ну никак не втискивалось в джинсы, она хмыкала и покупала штаны на размер больше. Сперва это ей требовалось раз в шесть недель, потом примерно раз в месяц.
Цифра 100 не то что не стала порогом — Катарина перескочила через этот порог, в упор его не заметив. Сейчас она носит только крупногабаритные шмотки этак пятьдесят восьмого размера или больше, в обычных магазинах таких в принципе не бывает, приходится заказывать в Сети. Катарина всегда старает одеваться стильно и аккуратно и отлично знает, как не выставлять напоказ свои жирные телеса и при этом оставаться роковой соблазнительной красоткой. Иногда она вслух удивляется, как это я не ставлю ей на вид, что она такая толстая. А с чего это мне быть против, если у Катарины выросли самые завораживающие и притягательные округлости, каких я ни у какой другой женщины не найду!
Вскоре позади остался и вес в сто двадцать кило, и моя любимая выглядела лучше прежнего. Я восхищался ее колышущимся круглым пузом и разбухшими сиськами, напор которых с трудом сдерживал лифчик. В постели у нас, по-моему, шло тем лучше, чем больше Катарина толстела. Перед этим она предпочитала как следует покушать, чтобы потом, отдуваясь от пережора, лежать на спине, разбухшим пузом кверху, пока я бы гладил его. Мне это было только в удовольствие, единственная сложность — как бы самому не дойти раньше, чем нужно. Я сперва поглаживал ее раздувшийся живот, мягко начиная из-под левой груди, сбоку к середине, против часовой стрелки, оглаживая мягкое сало, под которым скрывался туго набитый желудок. Катарина потихоньку расслаблялась, часть съеденного перетекала в следующий отдел пищеварительной системы, и пальцы мои переходили к каверне ее пупка, все так же кружа против часовой стрелки, чтобы поспособствовать перевариванию пищи. Катарина урчала от удовольствия, мои круги становились все шире, я беззастенчиво лапал складки сала у нее на боках — просто наслаждением было вот так вот погружаться в ее жиры, мягкие-мягкие под нежной бархатистой кожей, — и через некоторое время она стискивала мою ладонь и раздвигала ноги так широко, как только могла, а я, более чем готовый, тут же входил на всю длину, утопая в ее массивном пузе как в подушке, и буквально пары мощных толчков хватало и мне для разрядки, и ей для взрывного завершения.
Катарине очень понравилось заниматься любовью на полный желудок, поэтому она предпочитала объедаться почаще. Естественно, от этого вес только рос. Неделю назад, когда мы отбывали на курорт, весы показывали сто сорок кило. Думаю, сейчас в ней уже сто сорок пять, вдвое больше, чем когда мы впервые встретились.
Налопавшись, Катарина снова лежит на песке пузом кверху. Потянувшись, жалобно сообщает:
— Если так и дальше пойдет, я стану толстой как бочка. — Качнув туго набитым пузом, просит: — Ты не мог бы погладить, а то прямо распирает изнутри?..
Разумеется, она знает, что я не откажу ей в том, чего хочу сам. Так что отправляю в покорно открытый рот Катарины пирожное и принимаюсь кругообразно оглаживать ее массивные, раздувшиеся, мягкие жиры...