На грани
На грани
(The Same Routine)
Больше в твой переполненный желудок просто не лезет.
После того, как была съедена первая пачка печенья, ты потеряла счет и словно отключилась, передоверив всю телесную моторику подсознанию. Оно-то и запихивало все больше и больше еды в твой несчастный живот, не обращая внимания на растущее внутри давление, пока сознание воспарило в райские кущи. Внутри все стонало и тихо бурлило, пытаясь переварить калорийное и сытное содержимое, но ты не слышала этой мольбы о пощаде. Ты продолжала есть. Все, что было, от холодного сливочного мороженого до густого и парного картофельного пюре. Спина твоя прогибалась, когда у желудка закончилось место внутри и он начал выпирать наружу из-под ставшей слишком тесной футболки, растягивая кожу, разбухая в объеме за столь недолгое, казалось бы, время.
Ты обратила внимание на происходящее, когда давление стало уже совершенно невыносимым, а из обжорного транса тебя вырвало ощущение пульсирующих в такт сердцебиению желудка и кожи. Ощущение, как желудок раздувается в объеме, во все стороны, занимая все доступное ему пространство, чтобы снизить давление на стенки себя самого, ну и на прилегающий организм. Ты посмотрела на гору тугой плоти, которая своей тяжестью вдавила тебя в мягкие перины. Дальше своего живота ты физически ничего не могла разобрать — как из-за его габаритов, так и из-за застилающего взгляд тумана. Взгляд… взгляд подсознатльно выискивал, чего б еще такого слопать, хотя живот уже стал практически шарообразным.
Ты громко пыхтела, оглаживая тугой живот и пытаясь облегчить давяшую пульсацию внутри. Он был такой теплый под твоими мягкими пальцами, скользящими по его выпуклой громаде, сверху и по бокам. Ты разочарованно-счастливо всхлипнула, обнаружив, что даже обхватить его не в состоянии, поэтому и не можешь толком обнять несчастную тушку. Короткие, прерывистые вздохи, на другие твой организм сейчас не способен, и ты откидываешься еще глубже на подушки, лаская бедный несчастный перекормленный живот так нежно, как только можешь.
А потом на глаза тебе попалась пухлая печенька, одна в пустой вазочке, до которой ты и дотянулась, хотя это и было непросто. Затуманенное сознание вяло подивилось, чьим это попущением печенье вообще осталось несъеденным. Ты медленно подносишь его ко рту. Желудок наконец-то докричался до мозга: не лезет больше… Но что-то внутри тебя требует: еще. Ты хочешь съесть этот последний шматочек больше, чем твой организм нуждается в паузе для переваривания всего, что уже утрамбовано в желудок. И ты запихиваешь печеньку в рот и, перемолов в два движения, глотаешь, как изголодавшаяся зверюга.
А проглотив — чувствуешь, как твой желудок еще самую-самую чуточку растягивается, и громко стонешь. Нежная и пышная, печенюшка словно стала последней соломинкой. Больше тебе не съесть. Даже не пытайся. Ты снова обозреваешь собственный живот. Сияющая кожа расчерчена злыми красными полосками растяжек, ощущение такое, что вот-вот лопнет, если вдохнешь поглубже. Внутри урчит и бурлит, еще громче, чем прежде, и ты кладешь на тугой шар обе ладони и кругообразно оглаживаешь настолько близко к пупку, насколько можешь достать.
Кожа на ощупь невероятно чувствительная, по всему телу словно пробегают электрические разряды от прикосновений твоих же собственных пальцев. Ты устало стонешь, нашаривая большими пальцами самое тугое местечко на твоем невероятно раздувшемся пузе. Господи, как же чудесно… Ты повторяешь это еще раз, и другой, и третий, и мускулы твои чуть расслабляются, а сознание затуманивается еще больше.
Веки наливаются свинцовой тяжестью, руки-ноги расплываются озерцами студня, и тебя укачивает волною сновидений, а реальный мир отодвигается куда-то в сторону. Ты позволяешь рукам обессиленно упасть на перину, и урчание твоего желудка убаюкивает тебя, погружающуюся в обжорную кому, выйти из которой тебе будет ох как нелегко.
Потом придется как следует подкрепиться.
Так что, на грани мира грез, последние мысли твои — о еде.
Впрочем, как и всегда.