Моя толстая подруга
Моя толстая подруга
(My Fat Roommate)
Толстых подруг у меня никогда не было. Так что когда я пошла в колледж и в первый же день обнаружила, что моя соседка по комнате именно что толстая, иначе не скажешь, в два с лишним раза массивнее меня при не такой уж большой разнице в росте, — меня это слегка напрягло. Однако мы вполне неплохо поладили, нашлось немлао общих интересов, включая студенческий кружок по домохозяйству.
Раньше у меня была куча предубеждений насчет толстух — в основном по слухам и с форумов. Мол, все они неряхи, лентяйки и все такое. Стелла доказала, что все это чушь собачья. Она оказалась очень похожа на моих прежних подруг, только что толстая. Видимо, ее это и правда не парило.
В одном аспекте она, впрочем, от них отличалась. Любила покушать. Ну, при ее-то габаритах неудивительно. В кафешке она проводила больше времени, чем в аудитории. Правило «приличная девушка должна вставать из-за стола чуть-чуть голодной» Стелла если и слышала, то не признавала; ее личным кредо было «есть нужно до отвала, иначе это пустой перевод продуктов». Я как добрая подруга обычно присоединялась к ней, и у меня глаза на лоб лезли при виде того, сколько же в нее влезает.
Регулярные посиделки в кафешке не пошли на пользу моей великолепно-стройной фигурке, такими темпами я пресловутые «семь кило первокурсника» наберу не к концу учебного года, а куда быстрее… Но у меня была Стелла. Которая ничуть не стыдилась своих немалых габаритов, ставила меня рядом с собой и заяаляла, что уж если насчет своего веса не волнуется она, так мне-то чего париться. Действительно, рядом с ней что нынешняя я, что поправившаяся на семь кило — мелочь, не стоящая внимания. И так я себя и чувствовала.
Лучшей соседки, да что там — лучшей подруги и желать было нельзя. Всегда готовая поддержать словом и делом. И даже когда я пополнела так, что прежние шмотки на мне уже не смотрелись — Стелла единственная из всех распахнула передо мной свой шкаф и быстро нашла то, что на мне выглядело самым симпатичным образом. Спасительница. Вместе с ней мы зажигали — впрочем, уж это-то делают все в колледже, кажется, он для этого и предназначен. Устанавливать связи на будущее, ходить по вечеринкам и развлекаться.
Для Стеллы развлечения непременно включали в себя что-нибудь вкусненькое в немалых количествах. Она обожала гулять по ресторанам, заказывая «на вынос» то, что понравилось внешне или по запаху. И конечно, на всю катушку пользовалась заведениями формата «съешь-сколько-влезет». На эти кулинарные эскапады она всегда вытаскивала свою ближайшую подругу, сиречь меня, и вскоре я обрела такую же привычку при каждом удобном случае что-нибудь жевать.
Толстой Стелла была с детства и умела наслаждаться вкусной едой, так что в некотором роде для меня наши совместные походы стали этаким факультативом, где я училась наслаждаться разнообразной кулинарией. И не могу не признать: занятия эти мне чрезвычайно нравились. Не нравились мне вечно врезающиеся в плоть тесемки лифчика и пояс джинсов. Казалось, после каждого похода в «обжорный квартал» супермаркета мне приходилось докупать пару шмоток. Я понимала, что поправляюсь, вопрос — насколько именно. Явно больше, чем на те семь кило.
К концу первого курса я стала довольно полной. Всегдашние «кожа, кости и жилы» сменились мянкой плотью во всех частях фигурки. Я понимала, что все это из-за Стеллы, точнее, из-за моего активного участия в ее «кулинарном факультативе», но мне все это слишком нравилось, чтобы прекращать. Ну пополнела я, и что тут такого плохого?
Из общежития нас на лето выселили, и Стелла убедила меня снять квартирку на двоих. Мне эта перспектива понравилась куда больше возвращения под отчий кров и плотный родительский надзор. Надо было только подыскать подработку, чтобы оплачивать аренду, однако Стелла решила и эту проблему, записав нас обеих на собеседование в тот самый «обжорный квартал». Бургерная не была заведением для гламурных фифочек, но на оплату счетов хватало, и конечно же, бесплатная еда для сотрудников включалась в соглашение. Жирные бургеры и жареная картошка также не совсем то, чем мы предпочли бы питаться, но на халяву не жалуются, особенно студенты.
Стелла, возвращаясь домой, всегда приносила с собой два тяжеленных пакета «некондиции», мне и себе. Как так получалось, что к концу смены образовывалось столько этой самой некондиции — осталось общей тайной заведения, но к вечеру я всегда была слишком голодна, чтобы отказываться.
Вот еще один момент: голод. Никогда раньше я такого не чувствовала. То есть я знала, что такое «хочется есть», но тут было иначе. Хотелось больше и, так сказать, иначе. Иногда сладкого, иногда солененького, но хотелось все чаще — и все больше.
Осенью снова началась учеба, и мы со Стеллой перебрались обратно в общежитие. И все потекло тем же чередом, что на первом курсе, вот только я обнаружила, что вне аудитории я постоянно что-то ем. С подработкой денег на всякие мелочи у нас хватало, так что я забрасывала в сумку с учебниками еще и несколько шоколадок или пару пачек печенья — подкрепиться пока иду в учебный корпус или обратно, или подзаправить мозги во время учебы в библиотеке.
Бургерамы мы питались в основном на смене и вечером, днем же наш аппетит вполне удовлетворяла студенческая кафешка. Впрочем, наткнувшись на что-нибудь вкусненькое в другом месте, Стелла не упускала случая подкрепиться и там.
Я обратила внимание, что полнею не только я — Стелла также поправилась, она, конечно, и раньше была толстой, но нынче стала еще пышнее и мягче. Особенно в филейной части, совершенно неохватной. Пузо у Стеллы тоже заметно выпирало, но именно бедра и задний фасад были совершенно сногсшибательными — сочными, обширными, могучими.
Я, признаться, этим частям ее фигуры завидовала. Пополнев, я обзавелась довольно заметными выпуклостями, и постоянно твердила себе, что мне нравится быть полной… вот только «полной» я уже не была, перейдя этот порог. Везде, куда ни ткни, у меня было мягкое сало — руки, шея, даже пальцы стали пухлыми как те сосиски.
Что ни разу не мешало мне и дальше лопать как не в себя двадцать четыре часа в сутки. Стелла была лишь рада, что есть кому разделить ее страсть к вкусной и обильной еде, и регулярные обжираловки по самое не могу закономерно откладывались на моей растушей тушке все новыми и новыми килограммами. Я уже даже в зеркало боялась смотреть. Просто лопала все подряд, игнорируя тот несомненный факт, что толстею как проклятая.
Настал день, однако, когда игнорировать уже больше не получалось. Второй и третий курс промелькнули как одно мгновение, и вот я уже на четвертом курсе, до выпуска что-то около семи месяцев, привычки в плане питания лучше не стали, и потакая собственному чревоугодию, я раздалась вширь, со страшной силой перерастая всю имеющуюся одежду. И вот я стою в одном лифчике и трусиках, купленных совсем недавно, вокруг куча одежек, в которые я уже не влезаю. Прошлым вечером мы со Стеллой заглянули в заведение с деревенскими блюдами, но главное — категории «съешь-сколько-влезет», и влезло в нас… в общем, я думала, что лопну, и все равно продолжала набивать пузо, пока ресторация не закрылась. Килограмма три, наверное, набрала только за тот вечер, поэтому ни во что и влезть не могу.
Я уже давненько брала шмотки у Стеллы, а поскольку та за время обучения также изрядно поправилось, у нее оставалось немало одежды, которую она могла легко отдать мне. Ключевое слово — могла. Раньше.
И вот стою, жалуюсь:
— Стелла, мне нечего надеть! Одолжи что-нибудь, а?
— Легко, держи — вот эту кофточку я недавно купила, мне она как раз.
Отлично, угрюмо думаю я, мне уже приходится одалживать то, что Стелла носит сама. Ну меня и разнесло. Натягиваю кофточку через голову, втискиваю свои титьки и кое-как упихиваю внутрь пузо. Что получилось, не вижу: меня стало уж слишком много.
— Как я выгляжу? — спрашиваю у Стеллы.
Корпулентная подруга моя озабоченно качает головой, отчего в глотке у меня пересыхает.
— Прости, Джин, но она тебе маловата. Пузо снизу вываливается, — и касается этой самой выпирающей из-под подола складки сала.
— Господи, как же я растолстела… — обреченно опускаю руки.
Стелла пытается сказать что-нибудь жизнеутверждающее и позитивное, но я качаю головой.
— Нет, это правда. Я жутко растолстела. Куда сильнее, чем считала возможным. Я совершенно громадная, только посмотри на меня! Прости, что я так говорю, но когда мы с тобой познакомились на первом курсе, я думала: ого, ну и толстуха! Ты за эти годы сколько набрала, килограммов пятьдесят, да? Ну а я стала толще тебя!
— Это только в пузе, дорогуша. Ты же знаешь, у меня больше сзади. Вот, смотри, — хлопает себя по обширным окорокам. — У тебя таких нет, так что я, пожалуй, все равно толще. Хочешь, можем взвеситься, думаю, я потяжелее буду.
Насчет окороков Стелла права, а вот насчет всего прочего...
— Все равно у меня пузо такое, что не влезает в самую большую из твоих кофточек. Так что кто из нас тяжелее — это еще вопрос, хотя можем и проверить. Впрочем… знаешь, мне плевать. Я все равно не могу остановиться. Я даже сейчас, после вчерашней обжираловки, уже голодная, и буду и дальше жрать как не в себя, а значит, набирать вес. Что мне остается? Только смириться с этим и принять себя такую, как есть.
Стелла с усмешкой кивает, а я продолжаю:
— В общем, к черту сдержанность, будем отрываться по полной! Покажем этому миру, что такое настоящее обжорство!
И в голосе моем звенит решимость и предвкушение, как никогда ранее.
— Я с тобой, Джен! — смеется Стелла. — Но все-таки один момент надо прояснить. Пошли найдем весы и все-таки выясним, кто толще! И проверять это будем не реже раза в неделю!
Мы со смехом обнимаемся — ну, насколько позволяют наши объемы, — и одеваю то, что есть, пусть и слишком маленькое, и мы немедля отправляемся по заданному маршруту. Сперва в лабораторию — там есть весы, рассчитанные на грузы до четверти тонны, — и выясняется, что пока Стелла все еще толще меня: сто восемьдесят семь кило против ста семидесяти девяти. Правда, с пересчетом на разницу в росте — ее метр семьдесят два против моих метра шестидести трех — все уже не столь однозначно, и продолжая об этом спорить, мы вваливаемся в кафешку и объедаемся в буквальном смысле до отключки.
Ко дню выпуска мы обе перерастаем лабораторные весы, так что узнать свой точный вес уже не получается, ясно только, что хорошо так больше двухсот пятидесяти каждая. Вперевалку шествуя к кафедре, мы забираем наши честно заработанные дипломы. Пара едва способных передвигаться бегемотих. И да, нам нравится быть именно такими.
И да, колледж-то закончен, но наща дружба — нет… и наши кулинарные приключения с неизбежными последствиями таковых тоже продолжатся!