Младшая сестра

Младшая сестра
(Meine kleine Schwester)

Не могу вспомнить точных подробностей рождества. Кто был, что делали и все такое прочее. Исключение — еда. Мы сели за стол в полдень 24, а встали где-то вечером 26го. Ну и пару раз покемарили в перерывах.
Наконец-то я могла нормально покушать столько, сколько хотелось, и ни одна зараза не вякает, что я и так толстая. Потому что остальные от меня не отставали. Мать всю жизнь блюдет линию, но «раз в году я могу позволить себе такой грех». И позволяет. У отца сроду не бывало заморочек с едой, сколько он способен умять в один присест — в голове не укладывается. Понятия не имею, как ему удается при этом оставаться подтянутым, обзаведясь за все эти годы лишь едва заметным брюшком. Братец сжигает все набранные калории в спортзале. Вот разве что младшенькая наша, шестнадцатилетняя Сюзанна, в последнее время чуть округлилась. За последний год я ее видела раза два или три, потому как Сюзанна учится в интернате, и запомнилась мне сестренка вполне еще стройной. Причем раньше она блюла фигуру строже матери. Однако к рождеству у сестрицы округлилось лицо, задний фасад стал заметно пышнее, да и бедра явно раздались. Почему так, я поняла, увидев, как Сюзанна набросилась на еду. Она держалась наравне со мной, а ведь я килограммов на сорок тяжелее! Не иначе, подростковое созревание во всей красе, другого объяснения у меня не находилось.
К вечеру 26го мы так обожрались, что едва вылезли из-за стола. Полное семейное единодушие! Отползли вдвоем с сестренкой в угол, плюхнулись на диван и впервые за последний год открыто поболтали.
— Ну и обожралась я! — простонала Сюзанна.
— Я тоже, — вздохнула я. — Давно так не ела.
— Набрала, наверное, килограмма три. Ни в одни штаны уже не влезу. Но оно того стоило, — сказала сестренка.
— Ты и так чуток поправилась, верно?
— Угу. У нас в интернате месяц назад сменилась повариха. Со старой никакого сравнения. Она из Швабии и готовит старые добрые блюда — клецки, пельмени, — вкусные, пальчики оближешь. Раньше нас не баловали десертами, а теперь каждый вечер — яблочный штрудель, плюшки, крем или шоколадный мусс. Все оценили, за этот месяц меньше трех кило никто не набрал. А тут еще и новогодние праздники...
— И сколько ты сейчас весишь?
— 70. Раньше было что-то около 63.
— Ты за месяц набрала семь кило?
— Угу. Пришлось покупать новые джинсы, так раздалась задница. Но ты мне тоже как-то помнишься постройнее… — Сестрица ухмыльнулась. — И не на семь кило, верно?
— Да уж верно, с тех пор, как сижу дома без работы, набрала все тридцать.
— И это за полгода, мы же в прошлый раз виделись в июне, так?
— Да, сразу после экзаменов. Тогда я еще была стройной.
— Что-то тебя разнесло. Надеюсь, я так не растолстею.
— Ну если не будешь жрать так, как в последнее время, шансы есть.
— Ты просто не понимаешь, каково это — жить без хорошей еды. При старой поварихе о добавке и речи быть не могло, а сейчас пожалуйста.
— И ты конечно же всякий раз бегаешь за добавкой.
— Само собой, а иногда и дважды. Три порции гуляша с клецками, и жить сразу становится веселее. «Антистрессовое питание», мы это так называем. Даже когда училка придирается или задает вдвое против обычного, с сытым желудком оно как-то спокойнее воспринимается.
— Что-то раньше я от тебя подобного не слышала!
— А раньше это и не было так приятно. Сейчас мы порой устраиваем натуральные соревнования «кто больше съест». От этого поправляешься еще сильнее, но парней в округе все равно нет, так что какая разница. А потом в душе сравниваем, у кого самый большой живот.
Да, моя маленькая сестренка изрядно переменилась. Она, которая всегда блюла линию и не позволяла себе даже кусочка торта, участвует в обжорных состязаниях, толстеет и плевать на это хотела! Ну-ну, что-то с ней будет к пасхе? Можно представить уже теперь, если взглянуть на ее задницу...

На пасху я снова увидела Сюзанну. Вот это да! Сестренка заметно округлилась, обзавелась вторым подбородком, пышным бюстом и изрядных габаритов животом, который выпирал из-под свитера. Помнится мне, я в ее возрасте выглядела примерно так же. Очаровательная шестнадцатилетка; редко когда мы, сестры, испытываем друк к другу подобные чувства.
— Привет, Сюзанна! Смотрю, цветешь и пахнешь! — усмехнулась я при виде упитанной сестренки.
— Да, я хорошо кушаю и прекрасно себя чувствую. И вовсе я не толстая!
И с этим она удалилась на кухню, уничтожая остатки ужина.
Вечером я столкнулась с ней в ванной. Сюзанна стояла там в одной ночнушке, и я не могла отвести от нее взгляд. Вся такая округлая, сзади широкие бедра и пышный зад, а потом она повернулась к зеркалу боком и я увидела, как сильно выпирает вперед ее живот. Настоящее пузо, такое уже не спрячешь. И чтобы у шестнадцатилетки был такой пышный бюст, это что-то новенькое. Да, Сюзанна еще не была толстой, но очень, очень пышной, с круглым лицом и заметным двойным подбородком. Изрядно упитанная, решила я. Вот к чему приводят три каждодневных куска торта.
— Прекрасно выглядишь, — заметила я.
— Думаешь? Что-то у меня в последнее время растолстело пузо. — Она обеими ладонями стиснула округлый живот и покачала его туда-сюда. — В бассейне меня уже спросили — когда рожаешь?
— Неудивительно, в твоем-то положении!
Мы дружно рассмеялись.
— Положение у меня — великолепное! Сроду себя лучше не чувствовала. — Сюзанна просто сияла. — А главное, получаешь истинное удовольствие от еды. Не надо трястись над каждым кусочком.
Сестрица любовно огладила свои пышные телеса.
— Один минус: со спортом пришлось попрощаться. Имея двадцать лишних кило, гимнастикой толком не займешься. И в гандболе мне уже никак. Ладно, ну его, плаваю я еще нормально.
Она чуть помолчала.
— А знаешь, мы вроде как неплохо поужинали, но я почему-то снова проголодалась. Давай вместе пошарим на кухне?
У меня возражений не было. Налет на холодильник принес мне пол-чашки ванильного крема, а Сюзанна взгрызлась в оставшуюся половину торта.
— Вот что-что, а торт я могу есть в любое время, утром и вечером. У нас в интернате уже война по этому поводу начинается — вечером на кухне еще оставался торт, а утром его не обнаружили. Кто виноват? Класс-дама первым делом идет в душевую, и страдает та, у кого круги под глазами и самый толстый живот. Обычно это я.
— И обычно заслуженно.
— Ну… не без того. Но я просто не могу остановиться, пока все не съем.
Сюзанна отправила в рот остатки первого ломтя и потянулась за вторым.
— Помню, как-то ночью я умяла почти целый черничный торт. Мы там были вдвоем с Мелани, но она больше нажимала на лимонные пирожные. Большая часть торта досталась мне, и утром у меня пузо ни в одни джинсы не влезало. Класс-дама сразу определила виноватую, пришлось мне три дня драить полы.
Второй ломоть торта отправился вслед за первым. Третий и четвертый пережили их ненадолго, и к половине первого от торта ничего не осталось.
— Уфф, опять обожралась, — простонала Сюзанна. — Ты только глянь на это пузо!
Она задрала ночнушку и выпятила живот вперед.
— Неплохо для одного вечера. И как ты с таким пузом собираешься вернуться в большой спорт?
— Ну, наверное, в будущем мне надо лучше следить за собой...
— Но в команду по плаванью тебя уже не взяли?
— Нет, тренер говорит, пока не сброшу несколько кило, в команде мне не быть. Прежних-то результатов я показать уже не могу.
— То есть ты слишком толстая, чтобы плавать?
— Вот еще, толстая! Толстая — Мелисса, и она давно сошла с дистанции. А я просто немного пухленькая. И вообще плаванье здесь ни при чем, я просто немного не в форме.
Ну да, моя «немного пухленькая» сестренка только что умяла пол-торта и выглядит, как на седьмом месяце. Неужели она не видит, куда приведет такое обжорство?
— Вот ты же не назовешь меня толстой?
— Да нет...
Я смотрела на «не-толстую» сестренку — круглое как луна лицо, двойной подбородок, пышные груди, раздувшийся живот, полные бедра… Стройной она вряд ли когда-либо станет, но не хочет слышать — не надо.
— Однако ты довольно пышная.
— Но ведь не толстая?
— Нет, не толстая. Но в последнее время ты заметно поправилась. Девять месяцев назад ты была стройной, а сейчас у тебя уже и ребер не видать. Для твоих габаритах изрядно, 85 кило на рост 168 — не так уж мало. А в джинсах ты вообще выглядишь как сарделька.
— Да, это последние, в которые я еще влажу. Купила перед тем, как уехать в интернат, но случайно взяла на размер больше. Вот они мне теперь почти как раз.
Ага, и с таким темпом поглощения тортиков это ненадолго.
— Скажи-ка, у тебя нет желания утром поплескаться в бассейне? А то хочется поплавать… Я, правда, не совсем в форме.
Да уж я думаю, мысленно фыркнула я.
— Конечно, почему нет? Там и солярий уже открыли.
Переоделись мы еще дома, чтобы лишний раз не лазить по раздевалкам. Сестренка разделась догола — боже, ну и растолстела же она! Не только невероятное пузо, — все тело покрывал слой жира. Я быстро втиснулась в свой купальник 56го размера. Сюзаннин купальник прочно застрял у нее в районе бедер.
— Господи, это что ж такое?
Сестренка выглядела весьма удивленной.
— На тренировках вполне еще налезал.
— И когда это было?
— Ну, в феврале...
— А с февраля ты чуток поправилась, так? С рождества так точно.
— Да, но не настолько же!
Забавно было смотреть на сестренку, стоящую вот так вот с выпирающим пузом, не влезающую в купальник, и свято уверенную, что вовсе она не толстая.
— И все-таки для своего старого купальника ты слишком растолстела, — усмехнулась я.
— Чушь! — отрезала Сюзанна и изо всех сил натянула ткань, втискивая пышные бедра в слишком тесные прорези. Каким-то чудом ей это удалось, она упаковала в купальник массивную задницу и раздувшийся живот, и потянула ткань вверх. Если бы я не стояла рядом, она наверняка сдалась бы и не пыталась втиснуться в купальник на два размера меньше нужного, но Сюзанна желала доказать свою правоту… С неимоверными усилиями она прятала живот под лазурную ткань — одной рукой натягивала купальник, другой уминала складки плоти.
— Ну вот, как перчатка! — сестренка лучилась оптимизмом.
— Ага, только вот сиськам твоим уже места не осталось!
— Спорим?
Ткань едва не лопалась, пока толстушка Сюзанна упаковывала в купальник еще и пышные груди. Она походила на переваренную сосиску в целлофане, а нужно было еще завязать тесемки на плечах.
— Вот так! И вовсе я не толстая! — храбро заявила она.
— Ага, конечно, только на плечах-то закрепи, — отозвалась я, уверенная, что при этом растянутый сверх всякой меры купальник наконец-то треснет по швам.
Хмуро закусив губу, она с пятой примерно попытки ухитрилась сделать и это. Тесемки врезались в мягкие плечи едва не до крови. Мне почти было жалко сестренку.
— Та-там! — с триумфом воскликнула Сюзанна, подходя к ростовому зеркалу. Видок еще тот, словно крепкая шестнадцатилетка втиснулась в купальник своей худенькой двенадцатилетней сестренки. Пышные руки и бедра выпирали наружу массивными складками; упакованный живот грозно округлялся, растягивая ткань до прозрачности; груди распирали купальник двумя наполненными водой мячиками. М-да, в бассейне поднимется натуральная буря.
— Ты точно хочешь идти в бассейн? — с намеком переспросила я. — В смысле, купальник тебе несколько тесноват.
— Это да, но пока еще налазит, — беззаботно отозвалась Сюзанна. Нагнулась за джинсами, и тут с громким треском ее купальник сзади лопнул, разойдясь едва ли не до пояса. У меня уже не было сил смеяться, а лицо у сестренки сделалось ну очень удивленное.
— Похоже, все-таки последние пара кило для старого купальника оказались лишними! — проговорила я. Сюзанна смутилась, а ее живот немедленно устремился на свободу, принимая прежние внушительные очертания. Что ни говори, а в шестнадцать лет непросто иметь вид, как на седьмом месяце беременности. Но этого я предпочла не сообщать вслух.
— ЧЕРТ! — взорвалась сестренка. На том, как я разумно предположила, с сегодняшим купанием было покончено. Содрав с себя остатки купальника, она молча удалилась к себе в комнату и больше не показывалась.
Я провела день в городе, нанесла пару визитов и пообщалась со старыми подружками. К пяти вернулась домой, Сюзанна по-прежнему сидела у себя. Постучалась к ней в комнату; откликнулась она не сразу.
— Да? — прозвучало изнутри, как-то приглушенно. Я вошла; моя маленькая сестренка сидела на кровати, вокруг разбросаны обертки от пирожных и шоколадок. Рот набит, в каждой руке — по плитке шоколада, и она откусывала поочередно от обеих. Джинсы расстегнуты, раздувшийся живот беззастенчиво выпирает между трусиками и задравшейся футболкой. Тот еще вид.
— Сюзи. ты что, ВСЕ это сожрала? — не веря собственным глазам, спросила я.
— Ну да. Раз уж в купальник не влезаю, могу себе позволить пару шоколадок.
— Ну да, пару. Где взяла-то столько?
— Сразу как ты ушла, сходила в супермаркет. К полудню закончилось, пришлось бегать за добавкой. Вот остатки. Еще вопросы будут?
— Да. Желудок не болит?
— Теперь болит.
Сунув в рот остаток шоколада, она вытерла руки о джинсы и встала. Взгляд мой метнулся к ее пузу, вываливающемуся из расстегнутых джинсов — молнии почти не было видно.
— Наверное, ужинать я не буду, — заметила Сюзанна и исчезла в туалете.
Интереса ради я пересчитала шоколадные обертки на кровати. Тринадцать плиток! По таблице Адама Риза это 6500 калорий, примерно трехдневная порция нормального человека.
Назавтра Сюзанна пришла в себя и снова захотела в бассейн. Для начала мы проехались в город купить ей новый купальник; 52й размер пришелся ей впору, но был слишком длинным, пришлось брать американский XXL и подгонять на маленькую, но упитанную сестричку. Затем мы наконец добрались до бассейна. Я покосилась на ее пузо; оно выпирало вперед почти на ладонь дальше, чем на той неделе, и стало менее подтянутым, постоянно колыхаясь как желе. В общем, как у меня. Что в воде, что снаружи.
На следующий день Сюзанне пора было возвращаться в интернат, и я не удержалась и пожелала «Приятного аппетита». Она с ухмылкой поблагодарила, и я не сомневалась — к следующей нашей встрече сестренка растолстеет еще больше. Интернат для тяжеловесок, не иначе.

В середине июля моя маленькая сестренка вернулась домой, округлившись и раздавшись вширь еще сильнее. Судя по животу и заднему фасаду, килограммы продолжали оседать именно там, а джинсы снова были чересчур тесными.
— Привет, Сюзанна!
— Привет, Тина!
— Эй, а ты опять поправилась.
Широкая улыбка, круглое и румяное лицо
— Да, уж очень вкусно у нас в интернате кормят, — она хлопнула себя по пузу, которое тут же заколыхалось. — И кстати, я голодная. Есть чего пожевать?
— Да, мама как раз приготовила — отбивные с красной капустой и картофельные зразы, а на десерт шоколадный мусс.
— Класс. Уже иду, без меня не начинать.
За обедом все мы наблюдали, как младшенькая одну за другой уписывает четыре отбивных, три порции капусты и шесть зраз. К счастью, мама прозорливо приготовила еще несколько, а то, кроме Сюзанны, зраз не досталось бы никому. И хотя последнюю порцию она доедала уже через силу, в желудке у сестренки хватило место еще для двух больших чашек шоколадного мусса. На этом она выдохлась и расстегнула джинсы, отчего складки пуза немедленно вывалились наружу.
Поднялись к ней в комнату. Я уже сгорала от любопытства.
— Слушай, сколько ты сейчас весишь?
— 99, — гордо сообщила Сюзанна. — На той неделе набрала аж три кило!
— С чего вдруг?
— Выхлопотала освобождение от физкультуры, потому как я совершенно не в состоянии заниматься спортом. Два круга по залу, и я задыхаюсь так, что только и могу плюхнуться на скамейку. А поскольку улучшений не предвидится, герр Леманн утвердил.
— А три кило-то откуда?
— От расстройства, что стала слишком толстой для физкультуры. Вот и стала заедать горе. За обедом объедалась до отвала, а потом беспрерывно поглощала шоколадки. Через три дня у меня пузо ни в одни штаны уже не влезало...
Сюзанна вылезла из тесных джинсов.
— Слушай, давай сегодня опять пойдем плавать? Погода чудесная.
— И в какой купальник ты собираешься втискиваться? — фыркнула я, вспоминая, что было в прошлый раз.
— В новый, он еще вполне годится.
И она разделась догола. Передо мной стояла растолстевшая сверх всякой меры шестнадцатилетняя девушка, которая словно бы слишком долго и слишком часто объедалась зразами, шоколадом и тортиками — что было истинной правдой. Круглый упитанный живот выпирал так, будто под кожей был имплантирован воздушный шар, хотя на самом деле все это было чистым жиром, колыхавшимся при малейшем движении. Сюзанна ухитрилась-таки втиснуть раздувшийся живот в «новый» купальник — тот оказался не то чтобы впору, но по крайней мере пока держался. Выглядела она очень женственно — несовершеннолетняя, но с фигурой, как у матери эдак шестерых деток. Сестренка прошлась передо мной, покачивая туда-сюда широкими бедрами; да, подобного мне видеть не доводилось никогда.
Визит в бассейн запомнился всем — и нам, и посетителям. Две крайне упитанных девицы, дефилирующих по травке, уже зрелище в своем роде уникальное. А потом Сюзанна решила, что ей хочется мороженого; так и получился кадр, от которого диетические журналы пришли бы в ярость. Две крайне упитанных девицы, объедающиеся громадными порциями мороженого — что еще нужно профессиональному диетологу?

Лето шло, Сюзанна продолжала набирать вес. Она постоянно жаловалась, как ей недостает интернатовской кормежки, потому мама больше времени проводила на кухне и ударилась в кулинарные экзерсисы сильнее обычного. Как следствие, все мы ели больше обычного, и разумеется, поправлялись. Я не исключение. Но Сюзанна была вне конкуренции — ее непрестанно растущая задница редко отрывалась от дивана, она целыми днями сидела, смотрела ящик и поглощала всякие вкусности. Джинсы у нее были постоянно расстегнуты, чтобы не стеснять раздувающееся пузо, и мать, конечно, не могла не замечать вываливающиеся наружу складки жира.
— Сюзанна, ты растолстеешь, если будешь так себя вести! — как минимум трижды в день повторяла она.
— Мам, я уже растолстела, если ты не заметила, — отвечала сестренка. И обыкновенно после этого в два укуса сжирала плитку шоколада. С дивана она поднималась, только когда у нее в пределах досягаемости заканчивалось съестное; мать отказывалась «потакать бесстыдному обжорству», и Сюзанне приходилось добираться до кухни самостоятельно.
Она растолстела так, что впору было заводить бандаж для пуза, как беременной. Круглое лицо и солидный двойной подбородок — такое явно нечасто встречалось у ее сверстниц.
Как-то так случилось, что я долго не видела ее голышом, и однажды, когда я вылезала из душа, а она собиралась в ванну, я просто поразилась увиденному. Ягодицы Сюзанны были двумя идеальными полусферами сала, а когда она повернулась боком, у меня челюсть отвисла. Вот это пузо! Сестренка улыбнулась, явно прочитав эти слова в моих глазах. Громадное и круглое, как пляжный мяч, оно нависало над трусиками, полностью их прикрывая. Никогда подобного не видела.
— Ну тебя и расперло! — выдохнула я.
Сестренка ухмыльнулась.
— Нехило, а? Угадай, сколько в обхвате?
— 120?
Она покачала головой.
— 134. Вдвое против прошлогоднего.
— Сумасшедшая. Сколько ты весишь-то?
Сюзанна влезла на весы. Стрелка остановилась на 121.
— Ух ты! — обрадовалась сестренка. — За четыре недели двенадцать кило! Было всего 109.
Стиснув живот обеими ладонями, она колыхнула его вправо-влево.
— Просто кайф. Хорошо, что я больше не худая, — гордо призналась она.

В середине августа Сюзанна уезжала в интернат. Обновила гардероб, чтобы вместить свои 127-килограммовые телеса. Впереди ее ждал последний учебный год. Интересно, останется ли кухня в интернате такой же хорошей? И сумеет ли моя маленькая сестренка к рождеству достигнуть полутора центнеров? В любом раскладе, на прощание я, разумеется, пожелала Сюзанне — «Приятного аппетита!»